Евгений, Джек, Женечка

46. Строптивые

Я не пошла спать — по меньшей мере, еще полчаса кормила комаров на веранде. Давала себе пощечины и била по рукам. За вчера и сегодня, да и вообще за всю прожитую не так, как надо, жизнь. Иногда на коже оставалась кровь. Ну и что из того? Сердце сейчас вот так же обливается кровью, только ее никто не видит.

Что я наделала, что? Не пожалела ни себя, ни Джека. А жалею ли о содеянном? Нет, потому что проверка показала, что хотя бы на физическом уровне мы с Джеком остались прежними. И по-прежнему нам не судьба быть вместе. Слишком много «но»: снова у его партнерши слишком длинных хвост, а у окружения — язык. А нам бы свои прикусить, когда не целуемся, а то наговорили с три короба, а завтра за одним столом станем кашей давиться, потому что ту, что заварили в бане, нам не расхлебать.

От любовных воспоминаний по телу прокатилась приятная волна, и тут же меня обдало холодной. Накрыло с головой так, что виски заледенели. Надо пойти поспать, хотя сна ни в одном глазу, но я же пообещала накормить Джека завтраком и постараться удивиться, узрев его на пороге в такую рань.

— Мам, что ты тут делаешь?

Я вздрогнула и обернулась к предательской двери, которая даже не скрипнула.

— А ты? Почему не спишь? — ведь лучшая защита, как известно, нападение.

— Лоток воняет, я его вынес.

— Лоток или то, что воняет? — поднялась я со стула.

— Я его почистил, так понятнее? — разозлился Ярослав.

И я затолкала его обратно в дом.

— Голос не повышай — ни на меня, ни дома ночью. Но раз встал, то знай, что Женя заедет перед работой позаниматься с тобой.

— Зачем ты его пригласила?! — не думал сынок контролировать свой голосок.

— Что ты орешь? — мы уже были в доме за закрытой дверью. — Я его не приглашала. Он позвонил и сказал, что приедет.

— Как это «приедет», если ты его не приглашала?

На лице ребенка даже в полумраке проступило искреннее изумление. Ну — на его месте я бы тоже впала в ступор. Он привык, что без приглашения в гости не ходят.

— Наверное, решил, что ты не понял его объяснений. Женя просто такой, с этим нужно смириться. А сейчас иди спать! Я хочу пойти в душ. Завтра поваляться в кровати у нас не получится…

— Я не хочу рано вставать! — завелся Ярослав. — Зачем ты вообще все это устроила с гитарой!

— Я к гитаре не имею никакого отношения! — шипела я, кажется, уже слишком громко. — Это ты согласился. А вставать тебе все равно придется! И без дяди Жени. У тебя кот — ты теперь вообще спать не будешь. А сейчас дуй в кровать!

А мне нужно в душ и закинуть всю одежду в стиральную машину. И главное — забыть, в чем я ходила в баню. Можно подняться наверх и завернувшись в полотенце. В нем и кашу сподручнее заводить, а вот расхлебывать придется при полном параде.

Я повесила выстиранную футболку Джека на плечики — пусть едет в ней на работу, а не в той, в которой обрабатывал меня. На что он меня подбивает? Из одной петли в другую прыгнуть без права выбора?

Кольцо от прошлого брака так и лежало в ванной комнате. Я не стала дожидаться утра и проверять девичью память — спустилась на цыпочках и так же тихо вернулась под одеяло, самолично окольцованная. Пусть до Джека наконец дойдет, что все совсем непросто с чужими детьми, которых ты не забирал из роддома.

— Ну почему…

Вопросы уже задавались в голос, хотя я снова затыкала себя уголком подушки, уже мокрым… Вот чего плачу? Не от счастья и не от боли… Все же давно переболело, но почему же тогда не получилось сдержать данное Владу слово — не реветь. Да потому что обещание давала взрослая женщина, а ревет сейчас семнадцатилетняя дура, у которой отобрали конфетку… И заставили жрать картошку! Изо дня в день, так еще и без соли! Двадцать лет!

Я перевернулась на спину, уставилась в потолок, всхлипнула. И подумала, а чего я реву, чем собственно недовольна?

Да мне радоваться надо, что все сложилось именно так, как сложилось. Развестись развелась, понимая, что дети будут связывать меня с Владом всю жизнь, и мы не раз и не два поругаемся из-за их воспитания. Свободная и теперь все знающая, я могу спокойно строить отношения с Джеком в том режиме, который меня устраивает. У нас просто первые эмоции не совсем улеглись, а потом он поймет, что спешка нужна лишь при ловле блох, а он не Левша, чтобы всех, накопившихся за двадцать лет, блох подковать одним единственным поцелуем. Главное, чтобы он продержал дистанцию до начала учебного года. Сейчас я разберусь с работой, потом замочу себя в Средиземном море, и уже в сентябре втроем: я, Джек и Женечка сможем попытаться пожить вместе. Даже если Сомов в итоге свалит, дочка у меня еще слишком маленькая, чтобы переживать из-за чужого дяди.

Все будет хорошо — надо просто дождаться этого «хорошо» в полном спокойствии, а то, сжигая нервы нынешними темпами, я просто-напросто не доживу до того момента, когда смогу спокойно выдохнуть. Где-то там прогремел товарняк, и я мысленно прицепила к последнему вагону тележку с дурацкими переживаниями, и уснула — сном младенца. Это ведь они сначала поплачут, потом улыбнутся и отрубятся до утра.

Утро снова наступило с Женечки — она тормошила меня, чтобы сообщить про своего тезку.

— Который час?

Телефон показал восемь утра. Да чтоб его! Сомова…

— Они давно ушли?

Это я спрашивала про Джека и собаку.

— Только что. Берька не хотел идти, дядя Женя поднял его и унес.

Укрощение строптивого пса — в действии! Теперь Джеку точно понадобится новая футболка. Надеюсь не штаны, потому что шнауцер от страха может и не сдержаться. К такому обращению собакин не привык. Как и мы все… Но Джек всегда командовал…

— Ярослав встал?

— Нет.

А котенок мяукал. Машка велела держать его ночью в переноске. Ярослав вот точно спал сном младенца — одна рука на полу, там же, где и подушка. Но глаза закрыты. Как и уши, наверное.

— Ярослав! Вставай! — затрясла я его за плечо. — Женя уже приехал…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А самой хотелось заржать — во что Сомов вот так вот играючи превратил мою жизнь и жизнь моих детей? В бедлам — в смысле, в сумасшедший дом! Для начала научил Женечку самостоятельности. Спустилась по лестнице, поздоровалась непонятно с кем, поднялась к маме — тоже непонятно зачем.

— Я хочу спать… — бубнил Ярослав почти что басом.

Пришлось сорвать одеяло.

— Я хочу спать!

— А твой кот хочет жрать! Твою собаку повели на прогулку, ответственный ты наш! У тебя вся живность передохнет, пока ты дрыхнешь! Папа сказал, что не собирается никого кормить. Даже тебя! Но пока есть каша, наедайся впрок! Шевелись! И кота покорми, потому что у Жени нет свободной минуты…

— Мог не приезжать… — бросил Ярослав зло.

— Скажи спасибо, что приехал. Цени людей, которым на тебя не плевать. Их слишком мало.

— Какое ему вообще до меня дело!

Хорошо, что это не было вопросом, потому что ответ на такой вопрос я пока не могла озвучить ребенку. Вполне возможно, Ярослав, что ты с этим человеком завязан на всю жизнь, если мать не сумеет развязать узел, которым мы с Джеком связали наши души, давным-давно признавшись друг другу в любви. Конечно, для общего спокойствия нужно попытаться его развязать, но прошлой ночью мы его только сильнее стянули.

Я все еще была не одета, когда внизу раздался дикий лай и потом конский топот на лестнице — я бросилась на перехват собаки, успев крикнуть Ярославу закрыть дверь в свою комнату. Хорошо, он захлопнул ее не глядя — на меня, потому что на меня смотрел с середины лестницы самоназначенный дог-вокер. Главное, что голые коленки не тряслись, ну и майка по длине больше напоминала комбинашку.

— Извини…

За что извинялся? За пожирание меня взглядом, если только.

— Думал, тихо погуляю с собакой, а она у вас зверь.

— Он… Зверь…

— Мы с ним почти нашли общий язык, и тут вмешалась ты…

Ну да, я держала Берьку за ошейник — пес не выкручивался: видимо, у моей ноги было не так страшно облаивать покусителя на его собачью свободу. Я спустилась к Джеку, таща по ступенькам упирающегося шнауцера.

— Подержишь пса, пока я одеваюсь?

Джек явно не хотел, чтобы я переодевалась — взгляд его приклеился к моей едва прикрытой груди.

— Каша остынет. И дети у меня не кормлены. И ты на работу опоздаешь. Хочешь в душ? Твоя футболка высохла…

Джек перехватил ошейник и замер взглядом над моим обручальным кольцом.

— Это твой ответ мне? — спросил он шепотом.

— Нет, это конспирация… Джек, не сейчас, ладно? Иди в душ. Там есть чистое полотенце. И я принесу вниз твою футболку. А собаку выкини на улицу — плевать на соседей!

— Точно плевать…

Рука руку трогает — оба горим.

— Мы больше не соседи… — говорю почти полным шепотом.

— К счастью…

Я отдернула руку, как от сковороды. Вернулась в комнату — нашла спортивную одежду. Плевать, что штаны для йоги в обтяжку — Джек меня и без одежды видел. Спустилась к столу — накрытому: это Женечка хозяйничала без разрешения или… По приказу! Не моему… Перед душем дядя Женя сказал ей достать тарелки из посудомойки. Это она может сделать даже с маленьким ростом. Горшочек с кашей горячий, тут ей понадобилась моя помощь.

Ярослав с Джеком явились к столу одновременно, и мой сын не спускал глаз с моего непонятно-кого, пока тот натягивал через мокрую голову футболку.

— Это все из-за твоей собаки… — поспешила я вставить свои пять копеек, пока сын ничего не выдумал в меру своей детской испорченности.

— Давай ешь быстрее, — подключился к диалогу сам Джек. — У нас с тобой много интересного впереди.

О, да, это точно… И у меня с тобой, Джек, тоже.

И не успела я сесть к столу, как пришлось взять телефон — Лена сообщала, что сегодня не сможет прийти, потому что у нее ЧП в городе: соседи залили их, и нужно поехать оценить ущерб. Ничего страшного — для меня, у меня никаких планов на сегодня. Да и Женечка будет рада отсутствию няни.

— Что-то случилось? — спросил Джек.

— Нет, абсолютно ничего… Все хорошо.

Я очень надеялась, что у нас у всех теперь все будет хорошо. Непонятно еще как, но обязательно будет. Сколько можно маяться!