Эйфель

ГЛАВА 31

Бордо, 1860

Адриенна была так счастлива, что ей хотелось плакать от радости. Она танцевала в своей комнате, любуясь собой в зеркале; жадно, полной грудью, вдыхала душный воздух конца лета, приветствовала птиц, деревья, облака… Природа словно бы поздравляла ее. Жизнь поистине прекрасна! Так почему бы не признать это? И вдобавок, ей сказочно повезло — это совершенно очевидно. Можно даже «воздать благодарность Господу», по выражению отца Делькруа, который частенько являлся обедать к ее родителям после мессы — и выпивал в одиночку целую бутылку Пессакского вина!

— Адриенна, Господь отличил вас своею милостью; никогда не забывайте воздавать Ему благодарность…

И юная девушка воздавала Ему благодарность… на свой манер. Улыбаясь красоте мира, чудесам природы, радости жизни. Вот уже несколько месяцев все так прекрасно! Она собирается выйти замуж за человека, которого любит, в тот самый момент, когда он завершит свой первый шедевр.

— Адриенна, ты преувеличиваешь…

— Да нет же! Этот мост — настоящий шедевр! Все вокруг так говорят, и первый — мой отец.

— Ну, я надеюсь, что в дальнейшем у меня будет получаться ещё лучше.

— Конечно, будет все лучше и лучше. Потому что я буду рядом с тобой, как твоя муза.

Слыша это задорное заявление, Гюстав смеялся от всего сердца, но знал: Адриенна говорит искренне. Она безмерно восхищалась женихом и предчувствовала, что ему суждена блестящая карьера.

Завтра, примерно в это же время, она будет стоять с ним рядом, рука об руку, когда мэр Бордо разрежет ленту перед новым мостом. На это торжество соберется весь город. В том числе журналисты и прочие влиятельные люди. И все увидят, как они с Гюставом держатся за руки, словно родители на крещении первенца. Конечно, это всего лишь металлический мост, но Гюстав вложил в него всю свою душу, всю энергию, все силы. А кроме того, не будь этой великолепной конструкции, они никогда не встретились бы: этот мост — их амулет, залог их счастья.

Надев платье, Адриенна полюбовалась собой в зеркале шкафа, но вдруг усомнилась в своем выборе. Удачен ли он? Может, лучше надеть что-нибудь поскромнее? Или, наоборот, поярче? И вообще, как положено наряжаться для инаугурации?

И девушка выбежала в коридор, а оттуда на лестницу, громко окликая родителей:

— Мама! Папа!

Супруги Бурже сидели в столовой, заканчивая завтрак.

— Вы еще за столом?! А мне не сидится на месте, всё кажется, что это мой мост будут открывать завтра!

Родители молча переглянулись, их лица были непривычно суровы.

— Мне нужен совет по поводу праздничного наряда, — объявила девушка, кружась волчком. — Мама, что вы думаете об этом платье?

Мать через силу улыбнулась и попросила ее сесть: от этого вращения у нее мутится в голове. Луи Бурже тоже заставил себя состроить благожелательную мину, хотя она походила скорее на гримасу.

Адриенна пожала плечами. Ее родители частенько бывали не в духе, но сегодня им не удастся омрачить ее счастье, об этом даже речи быть не может!

— У меня идея! — объявила она, глядя в распахнутые окна на парк. — Я хочу венчаться во Флоренции! Это так красиво, так поэтично. Вы ведь там бывали, верно?

Бурже, все еще сидя за столом, развернул газету, словно не слышал. Его супруга встала и закрыла окна, ненатуральным голосом сказав:

— Сегодня утром довольно свежо, не правда ли? Чувствуется, что осень на подходе.

Адриенна ничего не понимала. Во-первых, за окнами царит удушающая жара, а, во-вторых, родители почему-то делают вид, будто не слышат ее вопросов.

— Ну что же вы молчите? — сказала она, звонко постучав серебряной ложечкой о графин с виноградным соком. — Мама, как вы относитесь к свадьбе во Флоренции?

Родители знали, что этот момент неизбежно наступит, и подготовились к нему. Но пытались оттянуть объяснение, о котором даже подумать страшно. Они много раз репетировали этот тяжкий разговор, но все равно чувствовали, что не готовы к нему. Никто не может хладнокровно разбить сердце собственного ребенка…

— Адриенна, дорогая моя, — начала было мать и осеклась, залившись слезами.

Девушку поразило это нежданное отчаяние. Обычно ее мать была такой сдержанной… В этой супружеской паре более сентиментальным, более ласковым был сам Бурже, ее отец. А его супруга всегда умела владеть собой, хотя втайне слегка ревновала Адриенну к мужу, который буквально боготворил дочь. Адриенна не входила во все эти тонкости, которые, тем не менее, служили цементом отношений между тремя членами семьи.

— Господи, мама, что случилось?

Девушке стало страшно. Она испугалась за мать: неужели произошло какое-то несчастье, которое от нее скрывают? Вскочив с места и обняв госпожу Бурже, она начала ласково гладить ее по голове, словно утешала ребенка. Это еще больнее ранило ее родителей. Мадам Бурже, проливая горькие слезы, передала объяснение в руки супруга. Бурже прочистил горло и, отодвинувшись от стола вместе с креслом, скрестил руки на объемистом животе.

— Адриенна, никакой свадьбы не будет. Ни во Флоренции, ни в другом месте…

Адриенна ничего не поняла. Эти слова достигли ее слуха, но все ее существо отвергало их. Это невозможно! Хуже того — противоестественно!

Отец всеми силами пытался выглядеть более жестоким, чем был на самом деле, — он видел, как помертвела дочь.

— Но папа… мост… его же завтра открывают… и мы там будем, чтобы поздравить Гюстава… мы же теперь одна семья. Моя семья…

Бурже помотал головой, не отрывая взгляда от поджаренной тартинки, на которой масло застыло какими-то странными подтеками.

— Мы тут как следует поразмыслили — твоя мать и я… Ты не можешь выйти замуж за этого человека…

Нет, Адриенна не ослышалась. Это не бред. Ее родители не играют комедию, они понимают, что говорят. Более того, они это хорошенько обдумали. И наверняка обдумывали долго. Может, даже с самого начала, кто знает?

— За этого человека? — повторила она, отшвырнув попавшийся ей под руку стул, который с треском врезался в стену.

— Честно говоря, моя дорогая, — подхватила мадам Бурже, откашлявшись, — ты заслуживаешь гораздо лучшего жениха, чем он. И, мне кажется, сама это понимаешь. Он не… то есть мы не… ну, словом, тебе ясно, что я имею в виду…

О да, ей все ясно! Теперь она прекрасно понимала, в чем дело. А сейчас они, ее родители, поймут, в чем дело, сейчас они всё узнают.

И она встала напротив них, лицом к столу, прямая, как статуя, как стоят на дуэли. Она прожгла их презрительным взглядом, от которого чета Бурже пришла в полную растерянность. Боже, какой кошмарный день!

— От этого человека… я жду ребенка!

Мадам Бурже подавила испуганный вопль, а ее супруг зажмурился и долго не открывал глаз, словно хотел раз и навсегда забыть об этой истории.

— Неправда! — Он наконец поднялся на ноги. — Ты лжешь, Адриенна!

Но его дочь не утратила спокойствия. Она дивилась собственной выдержке; разговор был болезненный, ее родители не ожидали такой новости.

— Да, я беременна. Гюстав еще ничего не знает, но завтра, после открытия моста, я ему расскажу. Это будет мой сюрприз. Мой… свадебный подарок…

И тут Бурже взорвался:

— Ступай в свою комнату! Немедленно!

Но в тот же миг он увидел яростно вспыхнувшие глаза дочери. Что это — безумие, решимость, безрассудство? Или железная воля?

Одним прыжком она оказалась перед застекленной дверью, распахнула ее и бросилась бежать.

— Адриенна, куда ты? — завопила ее мать.

А отец застыл на месте, словно не зная, что делать.

— Луи! Беги за ней, умоляю тебя! Ты же знаешь — она способна на всё!

Да, Бурже это отлично знал. Более того, он с ужасом предвидел то, что может случиться. Собравшись с силами, он ринулся вслед за дочерью в парк.