Форма звука

Глава 26. Следственные эксперименты

О том, что в океанариуме могут быть установлены датчики дыма, Гелбрейт вспомнил только тогда, когда закурил. Но никакое табло не мигало и никакой звуковой сигнал не оповещал местную администрацию о нарушении. Перебивать его молчание Клинт не стал, отошел к решетке над сайренами и уперся ногой в прутья, разглядывая темные хвосты. Вялые туши тихо колыхались у дна, не проявляя интереса к человеку, и также колыхались мысли у Клинта, которые никак не могли оформиться в нужном виде.

— Знаете, о чем я думаю? — нарушил тишину Гелбрейт. — С момента звонка Хиотиса Улиссу до появления мальчика прошло не больше трех минут. Чтобы сочинить шараду, которая выглядит детским лепетом и в которой за каждым словом стоит наводка, лично мне потребовались бы не час и не два. Может и посторонняя помощь потребовалась бы. А вам?

Клинт раздраженно пожал плечами.

— Меня больше интересует, подозревает ли кто-нибудь, кроме нас, о первом убийстве. Не скажу, что переживаю за собственную шею, но, судя по реакции Хиотиса, истории с Ласло лучше продолжать оставаться несчастным случаем.

— И нам не следует афишировать свое открытие, — согласился Гелбрейт. — Во-первых, доказать убийство мы не сможем, во-вторых, это ставит под угрозу безопасность свидетеля.

— А что он все-таки делал в подвале, этот свидетель? Играл с акулами?

— Нет, сайрены не умеют играть, — Гелбрейт вспомнил Конгера. — Они не тулуны, отхватят конечность и глазом не моргнут.

— Поссорился с кем-то из взрослых и спрятался?

Гелбрейт от души расхохотался, заставив улыбнуться и Клинта, хотя смешного в своем предположении тот ничего не увидел.

— Победите ваши цивилизованные представления о том, что в одиннадцать лет ребенок слаб и бесправен, — отсмеявшись, посоветовал Гелбрейт. — Только не мумбаец. Может быть, все это игра воображения, но на близком расстоянии чувство возникает очень острое.

— Какое чувство? — с любопытством переспросил Клинт.

— Границы, которую не нужно переходить, — спокойно объяснил Гелбрейт. — Если Улисс знает второго инвестора не случайно, а, скажем, имел повод для знакомства, то у него очень и очень хорошее положение в здешней иерархии.

— Так может быть, Ласло выступал против такого знакомства? Если был честным человеком, мог в принципе возражать, чтобы его помощник крутился возле Эйба. Странно, что мальчишка не прислушался, если они были в хороших отношениях.

Гелбрейт развел руками — так далеко его способности ясновидящего не простирались. Они вдвоем уселись на краю решетки, под которой сайрены лениво отдрейфовали к дальней стене.

— А что бы вы делали, будь ваш отец против вашей профессии? — вдруг спросил Гелбрейт. — Уговаривали бы дать вам шанс или делали бы по-своему тайком? Вы извините, что я задаю вам этот вопрос, собственного опыта у меня нет. Мой отец был таким же служакой, как и я, так что моя профессия вполне вписывалась в его понимание семейного дела.

Клинт вдруг поморщился, как от зубной боли.

— Мой был против, — неохотно пояснил он. — В семье все мужчины занимаются банковским делом, уже много поколений. Банкирский дом Клинт и Шенье, если слышали когда-нибудь.

Гелбрейт от удивления развернулся к нему всем корпусом — меньше всего он ожидал увидеть у себя в напарниках представителя самой знаменитой финансовой династии Новой Виктории. Клинт понял его взгляд по-своему.

— Канцелярская крыса, да. Я уже в пять лет знал, чем актив отличается от пассива и как рассчитать потребность в оборотных средствах. У Шенье в этом поколении одни дочери, поэтому я должен был вступить в брак с одной из них и войти в совет директоров.

— Откуда же вдруг полицейский? Романтика? Детская мечта?

— Не совсем, — усмехнулся Клинт. — Просто решил, что некоторые вещи не помешает знать и уметь самому, чтобы исключить злоупотребления. Банкирский дом может возглавить и женщина, Шенье на образование дочерей никогда не скупился, а вот восстанавливать справедливость и честное имя в глазах закона должен все-таки мужчина.

— Были прецеденты? — осторожно спросил Гелбрейт.

— После отделения Урсулы, — нейтрально ответил Клинт. — Мы финансировали промышленность этого региона, и при национализации прокатилась целая волна исков и банкротств, вплоть до обвинений в государственной измене. Но это уже дело прошлое. Отец дал мне время одуматься, но когда понял, что я не собираюсь возвращаться, лишил дохода. Теперь я могу прийти к нему только в случае, если надумаю признать его правоту.

— Ждет до сих пор? — Гелбрейт с сочувствием взглянул на Клинта.

Тот встал и повернулся лицом к сайренам. Его молчание Гелбрейт посчитал признаком задетых чувств, поэтому перестал спрашивать и замолчал, но когда обернулся, увидел, как тот перелез ограждение и как-то странно нажимает ногой на прутья решетки, точно пробует их крепость.

— Что вы делаете? — искренне удивился он.

В эту секунду нога Клинта прошла между железными секциями и ушла под воду, а сам он упал на четвереньки. Тени сайренов ожили, поэтому рывок Гелбрейта вышел поистине богатырским, викторианец рухнул в соседний отсек к медузам с Мумбаи-Два. От удара о воду взметнулся столб брызг, испуганные прозрачные создания стреканули в стороны.

— Вы рехнулись? — нагнулся над ним Гелбрейт. — Или у вас лишние конечности?

— Они же беззубые, — просипел Клинт, цепляясь за бортик и скребя подошвами ботинок по стенке бассейна.

Эти слова окончательно вывели Гелбрейта из себя, к тому же дала о себе знать поясница: в мокрой одежде Клинт весил куда больше, чем ожидалось.

— Давление их челюстей даже без зубов достаточно, чтобы сделать из вашей ноги фарш, — повысил он голос, помогая викторианцу вылезти наверх.

— Я был обязан провести следственный эксперимент, — невозмутимо отозвался мокрый Клинт.

— Повторить конец Ласло?

Клинт засмеялся, но его смех внезапно перешел в дробный стук зубов, с которым он на секунду не справился. Гелбрейт, чертыхаясь, стянул с себя пиджак.

— Идите в номер, переоденьтесь. И выпейте полстакана виски для профилактики.

Клинт послушно натянул предложенный пиджак взамен своего и направился к выходу. Гелбрейт проводил его глазами, чтобы убедиться, что остался в подвале один, вернулся к черному квадрату и лег на край бетонной окантовки, примыкающий к стене. Пад он положил на живот и выставил таймер.

Через несколько секунд вода в отверстии вздулась пузырем и выбросила вверх мутный поток вперемешку с илом. Поток был средней интенсивности, потом он сузился до ручейка в размер отведенного ему стока, после чего снова набрал силу и рванул вверх гигантским косым фонтаном, выплевывая новые и новые кубометры воды в бассейн. Звук действительно напоминал борьбу попавшего в сети левиафана, подъем уровня был стремительным.

Пад пискнул окончанием отмеренного времени, Гелбрейт освободил командный блок невидимого насоса от своей диктатуры и сверил время с изменившимся уровнем воды, начавшей растекаться по подвалу к стенам. После этого он встал, отряхнул брюки, развернулся, чтобы уйти, и неожиданно лицом к лицу оказался с Клинтом.