Форма звука

Глава 38. Showdown

Прутья решетки ушли в потолок и остались там неподвижными. Бесполезный пульт полетел в сторону, теряя фрагменты корпуса так же, как Хиотис на глазах терял напускное спокойствие — зрелище во всех смыслах приятное, если бы не приходилось его смотреть в перевернутом виде.

— Охраняйте меня! — рявкнул он бриареям. — Никого ко мне не подпускать!

Но приказ несколько опоздал — со стороны лестницы человек уже входил, держа в руке бумажный стаканчик с кофе. Если бы Клинт не встречал до этого генерала Шепарда, то сказал бы, что это два разных человека. Никакой охраны или оружия с ним не было, но Клинту на секунду показалось, что от нахождения вниз головой он тоже обрел звуко-графический дар, по крайней мере физически ощутил ту парализующую волну, которую генерал гнал впереди себя. Наверное, именно ее чувствуют люди за секунду до того, как хищник нападет.

Бриареи опустили свою добычу вниз, потом один из них развернулся и тем же способом, который продемонстрировал на пленниках несколько минут назад, схватил Хиотиса за горло и подвесил в воздухе, заставив цепляться обеими руками за свою кисть. Второй протопал в середину зала и перекрыл проход к лестнице. Только сейчас до Клинта дошло, что никакого пульта в руках Шепарда нет.

Белый медведь, король дрифта.

Экраны погасли, панель осталась мерцать в стоп-кадре, пока Шепард садился в кресло с краю, пристроив стакан в держатель на ручке, словно собирался смотреть фильм в кинотеатре. Клинт с тревогой наблюдал, как багровеет Хиотис, пока генерал пробует кофе, Гелбрейт молчал.

— Напитки средненькие, — наконец вынес вердикт тот, отставляя стакан в сторону. — Надеюсь, хозяин пижамной вечеринки скрасит это каким-нибудь интересным рассказом?

— Я ничего не знаю, — просипел Хиотис, неимоверным усилием открывая рот для каждого слова.

— Обращаясь ко мне, граждане Урсулы говорят «сэр», — напомнил Шепард. — А я не слышал, чтобы Рассел удовлетворил твою просьбу о гражданстве. И вряд ли теперь удовлетворит.

— Сэр, — выдавил Хиотис из последних сил.

Бриарей разжал свою хватку, и синеющая жертва рухнула с высоты, хватая воздух ртом. Сказанное им стучало у Клинта в висках, как молот, и он не выдержал, вскочил на ноги.

— Гражданство? Он гражданин Урсулы!

— Именно это его и не устраивает, — подтвердил Шепард. — Я в любой момент могу вернуть его на родину, поэтому ему был нужен викторианский паспорт. Я прав?

Хиотис промолчал, отчаянно растирая шею.

— Викторианский? — растерянно повторил Клинт, глядя на Гелбрейта, который опустил глаза. — Как — викторианский?

Он не договорил, понял как. Все недостающие детали в одну секунду встали на свои места со скоростью отстрелянных теннисной пушкой мячиков на корте.

Клуб. Сирена. Инсульт.

Сетка. Аут.

Клинт потянул воротник пижамы, ставший в одну секунду тесным и узким, одна из пуговиц отскочила на пол и укатилась в наступившей тишине с неровным подпрыгиванием.

— На вас это никоим образом не бросает тень, — шепнул ему Гелбрейт.

Клинт ощупью нашел кресло и почти свалился в него, утратив на время интерес ко всему окружающему. Шепард кивком указал Гелбрейту на Хиотиса. Пришлось перейти и сесть на расстоянии вытянутой руки от него — стоять было тяжело, содранные бинты на спине открыли ожоги, натяжение ткани вызывало боль. Хиотис сделал попытку подняться, но бриарей пресек ее, ткнув ему в спину ногой, и заставил остаться на месте.

— Зачем Эйб держал сайренов в Аркаиме? — начал допрос Гелбрейт.

— Из-за сирены, — с отвращением ответил Хиотис. — Ей нужна была стая, в одиночестве она психовала.

— За что убили Ласло-Константина?

— Придурок полез не в свое дело. Узнал о сирене, посчитал слишком опасным, что мальчишка с ней возится, был в бешенстве. Эйб не мог рисковать товаром.

— Это Эйб включил насос в подвале?

— Да. Рассел все равно велел ему избавиться от Ласа. Он хотел забрать только мальчишку и тварь.

— Зачем ему мальчишка?

— Сирена его слушалась, — Хиотис поморщился. — Он единственный мог приказать ей петь или заткнуться, без него она не работала.

— Он всегда это мог?

— Нет, не всегда, — буркнул Хиотис. — Поначалу ему здорово от нее доставалось, да и потом тоже периодически, но Лас мечтал уехать с Мумбаев, Рассел обещал дать гражданство, мальчишка старался. Не знаю, что он сделал, но дело вдруг пошло без осечек. Тогда и велели свернуть аппаратуру и готовить транспортировку. И отделаться от лишних. Мальчишка один не поехал бы.

— Конечно, не поехал бы, — гневно сказал Гелбрейт — Они же братья.

— Не были они никакими братьями, — огрызнулся Хиотис. — Эйб подтвердит, это он расплатился с Ласом мальчишкой. За рыбу, еще на той стороне материка, когда ему года полтора было. Потом Лас перебрался сюда и тут уже зачем-то придумал эту сказку про общих родителей.

— Где же Эйб взял ребенка?

— Понятия не имею. Он сам не помнит, как он у него оказался. Мог за долги взять или в карты выиграть, у него таких иногда по десять штук скапливалось, пока не найдется покупатель на всю партию.

— А мальчик знал об этом? Что он не родной?

— Узнал после смерти Ласа. Эйб хотел, чтобы он закончил сделку, ну и рассказал ему все, чтобы тот не переживал.

Гелбрейт не выдержал, встал и навис над Хиотисом.

— Эйб сказал это мальчику сразу после смерти Ласло? — переспросил он, не веря своим ушам. —Другого времени не нашел?

— А что в этом такого? — удивился Хиотис.

— Вот в чем они просчитались, — Гелбрейт посмотрел на генерала. — Мумбайский менталитет. Потому Эйб и не подозревал мальчишку. А скажите, Хиотис, вы знали, что для Улисса убийство не осталось тайной? Что он слышит в несколько раз лучше, чем обычные люди?

Хиотис злобно посмотрел на него и ничего не ответил.

— Как оказалось известно имя второго инвестора? — внезапно включился в разговор Клинт. — Когда открылась тайна?

— Эйб до сих пор не знает, — вынужденно признал Хиотис. — Это было сразу после нападения сайренов, инвестор был в панике, связался со мной напрямую, потребовал мальчишку, хотел узнать, не пострадала ли тварь. Задавал вопросы, тот отвечал, и вдруг назвал его милордом. После этого инвестор оборвал связь.

— И вы вытрясли из мальчишки имя?

— Он сам назвал его в обмен на то, что про сайренов я буду молчать. Фактически он меня подкупил.

Клинт переглянулся с Гелбрейтом.

— Он признался, что выпустил акул? — уточнил Гелбрейт. — Как он описал события?

— Сказал, что нашел какой-то пульт и поиграл с кнопками. Пульт отдал мне.

— Вы ему поверили?

— Почему я должен был не верить? Это действительно был запасной блок от насоса, кто-то его потерял. Он же ребенок, дети любят нажимать кнопки.

— Что произошло в клубе? — перевел тему в нужное русло Гелбрейт.

Хиотис скривился, словно съел кислятину.

— Не знаю. Была договоренность, что люди Рассела забирают сирену и мальчишку, и если товар в порядке, то отчитываются по связи, и Рассел передает мне новые документы. Мы сидели в номере, когда ему позвонили, но Расселу что-то не понравилось в словах звонившего, он захотел лично убедиться, что тварь та самая. Я был против, но он велел всем оставаться на местах и пошел в клуб сам. Я ждал в номере, прошло минут двадцать, уже стал беспокоиться, подошел к дверям и увидел, что он там лежит. Черт его знает, что с ним случилось, я же не врач. Столовский андроид оттащил его поближе к пирсу, там его свои подобрали. Я условия выполнил честно, убивать никого не собирался, товар отдал, какие ко мне претензии?

— А мальчик знал, что его забирают в качестве приложения к животному? — спросил Гелбрейт. — Или его не спрашивали?

Хиотис промолчал.

— Он не просто сделку сорвал, — неожиданно сказал Клинт. — Ему была нужна голова Рассела, а не его гражданство. Клуб в качестве места для встречи с инвестором тоже он подсказал?

Хиотис снова промолчал, зато в наступившей тишине засмеялся Шепард.

— Тебя обставил неграмотный мумбайский сопляк, которому нечего предъявить, кроме дохлой рыбы и сломанного насоса, — презрительно сказал он. — Бэдбит, Полифем.

Клинт непонимающе поднял голову.

— Полифем?

— Паспортное имя, — шепотом пояснил Гелбрейт. — Он сокращает его до Пола.

Генерал встал.

— Дело с акулами закрыто, — сказал он Хиотису. — Преследовать мальчишку не буду, в конце концов, мне он оказал неплохую услугу, остальную кашу здесь пусть расхлебывают Эйб с Чейзом. Даю сутки собрать барахло и пересечь границу. Досматривать твое корыто не стану, можешь набить его чем угодно, но если в течение этого времени не осядешь у меня на глазах и не закроешь рот, это будет твое последнее неудачное решение в жизни. Мне не нужно, чтобы имя Урсулы трепали в том дерьме, которое здесь всплывет. Понял меня?

— Да, — выдохнул Хиотис и торопливо добавил: — Сэр.

— Пошел вон, — велел Шепард.

Клинт и Гелбрейт молча проводили Хиотиса глазами, не сказав ни слова. Правильным или нет было решение генерала, спорить с ним сейчас было глупо и бессмысленно. Бриареи сделали было движение за Хиотисом, но неожиданно свалились на пол, словно знамена к ногам победителя, демонстрируя режим стазиса. Шепард обернулся и критическим взглядом посмотрел на Гелбрейта.

— Убедительно прошу в следующий раз не бегать в пижаме через забор на глазах у охраны. Они стесняются вас задержать и запрашивают инструкции у вышестоящих инстанций.

— Да, сэр, — Гелбрейт сохранил лицо серьезным. — Учту на будущее.

— Доброй ночи, господа.

Шепард направился к выходу, а Клинт присел и торопливо пошарил в кармане униформы робота. Бумажное признание Хиотиса лежало там, мятое и сложенное вчетверо. Клинт переложил бумагу к себе с удовлетворенным видом.

— Если у Полифема есть на нас бумажный компромат, пусть и у нас будет на него, — пояснил он свои действия. — При случае обменяемся один к одному.

Гелбрейт подумал, что сейчас очень понимает отца Клинта — бухгалтер из его сына неплохой. Он еще раз обвел глазами пультовую и споткнулся взглядом на лестнице, нижний край которой касался пола. До этого он мог поклясться, что она была наполовину собрана. На ступнях лестницы были мраморные крупинки с улицы.

— Скажите, Роджер, — окликнул он викторианца, — вы не помните, люк на крыше тоже был открыт, когда мы пришли?

— Не помню, — ответил Клинт, глядя в указанном направлении. — Я толком не приглядывался, а потом стало не до этого. А что?

— Нет, ничего, — Гелбрейт смерил взглядом расстояние от лестницы до крыши, потом до ближайшего ряда кресел. — Показалось.