Форма звука

Глава 9. Подслушанный разговор

Вернувшись с прогулки, Гелбрейт на всякий случай постучал в комнату Клинта, но никто ему не ответил, дверь оказалась заперта. Он вошел в свой номер, достал из бара бутылку коньяка, плеснул себе на дно стакана и щедро добавил льда — нужно было начинать изучение тонны материалов, которые хранились на диске в виде файлов. Объем вызывал уныние, а от жары клонило в сон. Никогда Гелбрейт не любил кабинетную аналитическую работу, но возраст давал о себе знать, на шестом десятке не поскачешь по закоулкам лично.

Со стаканом в руке он устроился в удобном кресле и сосредоточился на том, что следовало выстроить в порядок для версии. Курсантам полицейской академии он всегда говорил, что выучиться на следователя невозможно, нет методик и способов, которыми можно натаскать себя на преследование цели. Главным должно выступать страстное желание схватить добычу, тогда мозг даже во сне будет постоянно перебирать и сопоставлять данные, пока свет жизнеспособной версии не блеснет в туннеле. Чем меньше личных эмоций, тем лучше для дела, как в математике. Вникание в образ мыслей преступника он считал медийным приемом, растиражированным фильмами, о чем с ним до хрипоты спорили ученики, считавшие составление психологического портрета преступника важнейшей и первейшей частью следствия. Интересно, что они сказали бы сейчас, когда портрет преступника украшен зубастой пастью и хвостом?

Гелбрейт включил холозапись с места происшествия, поморщившись, отключил звук, слишком громкий для маленького помещения. Запись была сделана камерой, вынесенной на высоту крыши какого-то здания, объектив вращался и охватывал всю территорию развлекательного центра раз в пару минут. Лишнее с записи удалили и оставили только те фрагменты, которые относились к событиям на водной площадке.

Начиналось изображение с шоу тулунов, прыгавших через обручи в разноцветных огнях с берега, собственно, шоу и было причиной, по которой построили понтоны и посадили там зрителей. Гладкие спины животных блестели в воде то малиновыми полосами, то зелеными. Тулуны из здешней морской фауны были ближе всего к дельфинам, некоторые называли их гриндами за сходство с породой, водившейся на старой Земле, но различались они со своими родственниками невероятной ленью. Научить тулуна прыгать через обруч мог только самый терпеливый человек в мире, либо же гениальный, потому что тулуны запоминали простую последовательность действий ровно на пять минут, дальше они отвлекались на что угодно. Но незлобивый и кроткий характер животных оставлял их любимцами публики, и Гелбрейт еще раз удивился тому, каким длинным было представление — тулуны не только прыгали и ловили мячи, но еще и выполняли какие-то фигуры синхронного плавания. Спина их тренера блестела черной резиной, в которой он нырял в воду со своими подопечными, ему ассистировали двое мальчишек-помощников. Один подтаскивал на пирс ведра с рыбой, другой по пояс в воде открывал и закрывал бокс, в который возвращались отработавшие свою программу тулуны, чтобы выпустить новых, которые продолжали шоу. Зрители не замечали подмены, а может быть, им было плевать. Костюмы мальчишкам не полагались, только короткие штаны до колен, и Гелбрейт подумал, что им должно быть холодно.

Нападение произошло где-то в середине шоу, при очередном обороте камеры тулуны, только что прыгавшие в воде, вдруг оказались сгрудившимися в кучу с открытыми клювами, мелькнуло растерянное лицо тренера, хохочущие физиономии ближайших зрителей. Новый оборот камеры — понтоны раскачиваются, люди вскакивают и кричат. Следующий — часть людей в воде, сиденья пусты, зато треугольные носы сайренов торчат из воды подобиями ухмылок.

Гелбрейт сделал еще один глоток, остановил запись и перемотал туда, где началось нечто уже невообразимое, потому что люди со зрительских мест прыгали в воду, каждый раз камера показывала все больше и больше пустых мест на рядах. В воде было какое-то месиво, залитое неоном, и запись пришлось остановить — информативности в ней было ноль. Он достал сигарету, вышел на балкон, затянулся, присев на плетеный стул, несмотря на то что мумбайское светило палило уже нещадно, перевалив за полдень.

Если вспомнить слова старика в лодке, то смыслом нападения было возмездие за захваченную акваторию. Возможно, именно эту мысль его и наняли донести, вопрос только — кто именно мстил и кому. Но если допустить, что тот прав, для возмездия нужно было как-то акул направить и заставить напасть на людей, которых они боятся. С последним было проще всего, любое животное достаточно не кормить несколько суток, чтобы оно само набросилось на первую попавшуюся добычу. А вот попасть на закрытую территорию можно было двояко. Первый вариант — тот, кто привез голодных, просто выпустил их с нужной стороны ограды. Само собой, для этого нужно иметь условия вроде транспорта, вольера, погрузчиков и прочего. Второй...

Над ним Гелбрейт не успел подумать, его внимание привлек желтый предмет, всплывший из воды возле пирса. Он с удивлением опознал в нем подводный катамаран, понаблюдал за тем, как из него выбираются Клинт и Хиотис, направляясь в сторону корпуса.

Гелбрейт затушил сигарету и покинул свой номер до того, как прибывшие достигли «воющей» двери. Увиденное наводило на безрадостные мысли, что эти двое нашли за его спиной общий язык, и едва ли теперь кто-нибудь расскажет ему о том, что происходило во время поездки.

Ближайшая лестница вела на второй этаж, и Гелбрейт поднялся на пролет вверх. Ковер глушил шаги, но по писку ключа скоро стало ясно, что Клинт открывает свой номер.

— Бросьте, — услышал он голос Хиотиса, — ничего страшного не произошло.

— Могло произойти, — в голосе Клинта было сдержанное раздражение.

— Скажите лучше, вам удалось обнаружить что-нибудь помимо трещины?

Клинт на секунду замялся, и этого было достаточно, чтобы Гелбрейт понял — врет.

— Абсолютно ничего. А что я должен был там найти?

Хиотис старательно засмеялся.

— Я распоряжусь, чтобы щель была завалена сегодня же, поэтому покину вас ненадолго. Обед будет через час, отдыхайте.

Что ответил Клинт, Гелбрейт не услышал, но судя по тому, как хлопнула дверь, викторианец был зол как черт. Что-то определенно произошло у них во время экскурсии, а если речь идет о щели, то, скорее всего, Клинт обнаружил свою лазейку в ограде. Принципиально в версии Гелбрейта это ничего не меняло, прореха в заборе вполне имела право на жизнь в качестве второго варианта, но услышать подробности не отказался бы. Он уже занес ногу над ступенькой, когда услышал еще один звук, похожий на то, как кто-то осторожно нажимает ручку двери. Хиотис проверяет его номер? Надеялся, что их диалог с Клинтом был услышан или наоборот?

Внезапно голос Хиотиса стал ближе, видимо, тот отошел к лестнице.

— Нужно поговорить, — кратко произнес он в трубку. — Я приеду.

Что ему ответили, Гелбрейт не знал, но последние слова расслышал.

— Нет, с этой стороны все чисто.

Он еще немного постоял, но диалог не продолжился, а вскоре стало понятно, что Хиотис исчез. Дверь Клинта по-прежнему оставалась закрытой.

Гелбрейт зашел в свой номер, нарочно громко хлопнув дверью, пустил воду в раковине, закрыл ее и с силой плюхнулся на кровать, чтобы в соседнем номере скрип пружин был услышан. Теперь оставалось ждать. Если Клинт захочет с ним чем-то поделиться, то придет сейчас, до того, как все они встретятся за обедом под неусыпным оком Хиотиса. Или, что гораздо хуже, не придет совсем.