Форма звука

Глава 36. Оперативная работа

Гелбрейт отметил, что никаких следов расстройства нервов в лице викторианца сейчас не было. Взрыв словно сделал из него другого человека, старше и жестче, способного действовать в ситуации, от которой еще день назад впал бы в депрессию. Что же, может быть, именно так и взрослеют. Двадцать пять хороший возраст для обретения независимости и первых шрамов.

— Мои соболезнования, — пробормотал он. — От своего лица и лица Урсулы…

— От лица Урсулы мне уже выразили соболезнования, — ровно ответил Клинт. — В клубе я встретил Шепарда и его врача, осматривавших убитых. Предполагаю, что не вы рассказали ему об этом месте, не так ли?

В комнате наступила тишина. Гелбрейт потянулся за стеклянным тубусом и сунул в рот белую таблетку. Клинт молчал, глядя перед собой, пока тот, морщась, глотал горький кругляш, застревающий в горле, и запивал его водой из бутылки.

— Нет, не я, — наконец ответил тот. — Думаю, что и не вы. Но у меня встречный вопрос — вы видели Рассела до того, как с ним случилось несчастье? Он заходил к вам?

— Нет, но я был без сознания, мог пропустить его визит.

— Если таковой был, — словно про себя произнес Гелбрейт.

— Что вы хотите этим сказать?

Они мрачно посмотрели друг на друга. Гелбрейт решительно перекрыл капельницу и вытащил из вены катетер, бросил на тумбочку. Клинт наблюдал за его действиями с все возрастающим удивлением.

— Нужно найти Хиотиса, — пояснил Гелбрейт. — Я получил отставку, могу действовать на свое усмотрение. Пока Аркаим оцеплен, он его не покинет, но не исключено, что к утру список покойников пополнится.

— Что предлагаете?

— Узнать, где он обитает. С двумя бриареями за спиной он вряд ли сунется на улицу, значит, где-то залег. Придется гарантировать ему безопасность в обмен на информацию.

— Аркаим слишком большой.

— Камеры охватывают всю территорию Аркаима, включаются там, где срабатывают датчики движения. Пультовая здесь рядом. Хотя скажу честно, взломать пультовую — это уже прямое нарушение закона.

— Нисколько, — возразил Клинт. — У меня есть разрешение на вход в любое помещение, помните?

— А вы способны? — Гелбрейт с сомнением посмотрел на него. — В смысле, пойти со мной в пультовую и искать тарантула на мониторах?

Клинт слез с кровати, сунул ноги в тапки и сделал пару шагов по комнате. Пижама, которую ему выдали, была местной, с голубой русалкой в круге, вышитой на кармане, о пережитом взрыве напоминало только лицо, остальное скрывала ткань.

Пришлось Гелбрейту, крякнув, отцепить остальные животворные нити и продемонстрировать возможности, чтобы не ударить в грязь лицом. Пижама была ему коротковата, но в целом они оба выглядели прилично, если не заглядывать туда, где рубцевались ожоги и белели повязки. В крови плавало такое количество химикатов, что мелкие неудобства пока не подавали признаков жизни.

Гелбрейт повернул ручку двери балкона и вышел к парапету. Там он увидел сигареты, заботливо оставленные Карлом Ивановичем на случай, если пациенту станет совсем невмоготу.

— Сэр? — тут же окликнул его охранник, стоявший на дорожке.

— Покурить, — коротко ответил Гелбрейт, показывая пачку.

Пришлось чиркнуть зажигалкой и затянуться, изображая бессонницу и созерцание звезд. Успокоенный охранник отвернулся и продолжил свое наблюдение за территорией парка, пока Клинт перелезал через перила и огибал здание. Когда тот свернул в безопасное место, Гелбрейт тоже последовал его примеру, с сожалением ткнув сигарету в пепельницу.

Пультовая была сразу за больничным корпусом, раскрашенная полосами, словно маяк, похожая на него даже формой — два этажа, верхушку здания венчала смотровая площадка. Вокруг были высажены высокие пальмы с раскидистыми листьями и огромным шершавым стволом, напоминавшим по форме ананас, они и скрывали вход, который располагался с обратной стороны от главной дороги. Потрогав замок, Клинт вопросительно обернулся к Гелбрейту.

— Сможете открыть?

После этого вопроса тот сообразил, что Клинт рассчитывал на его дрифтерские способности и других ключей у них нет.

— Боюсь, это теперь не ко мне, — виновато ответил Гелбрейт. — Импланта у меня больше нет.

Клинт почему-то изменился в лице.

— Вас оперировали?

— Да, пока я был без сознания, — Гелбрейту показалось, что лицо Клинта как-то странно дернулось, но это могло быть обманом зрения, видел он сейчас не очень хорошо. — Придется искать другой способ.

— Другого способа нет, — расстроенно ответил викторианец. — Сумей мы даже сломать замок, это не поможет.

— Я думал, ваше разрешение содержит чип, который настроен на замок именно пультовой, — заметил Гелбрейт, жалея, что не захватил пачку сигарет с балкона. — Иначе как вы должны были осматривать любое помещение в Аркаиме? Лазая по подвалам?

Клинт поморгал, залез в карман пижамы, куда переложил наполовину оплавленный после взрыва квадрат, тактично оставленный Карлом Ивановичем на тумбочке, помял его в пальцах и приложил к замку. Замок пискнул и сменил красный цвет диода на зеленый. Ругая себя за тупость, Клинт торопливо навалился на дверь плечом, пока электроника не передумала, и вместе с хорошо отрегулированным полотном провалился внутрь. Гелбрейт последовал за ним и закрыл за собой дверь, чтобы не привлекать внимание снаружи.

Пультовая вышка была разделена перекрытием где-то на высоте пяти метров. Первый этаж представлял собой большой и совершенно пустой холл с одиноким кофейным автоматом. На второй этаж вела лестница, начинавшаяся в паре метров от входа и поднимавшаяся вдоль трех стен к четвертой, где находилась дверь в зал. Перил у лестницы не было, зато ступени были достаточно широки, чтобы держаться подальше от края, не рискуя свалиться при внезапном головокружении.

— Что же Хиотис хотел от инвестора? — вдруг сказал Клинт. — Что за вещь, которая может быть полезна мумбайцам и урсулийцу в равной степени? Если не деньги?

— Откровенно говоря, не знаю, — признался Гелбрейт. — Сам думал, но ничего не приходит в голову.

Лестница повернула на вторую стену, оттуда уже был виден край пультового зала — ряды кресел, экраны.

— Не забывайте, что инвестору это требование было почему-то непросто выполнить, — вспомнил Клинт. — При таком уровне возможностей вариантов очень мало. Ведь не собственную же планету они себе просили?

— Вряд ли, — хмыкнул Гелбрейт. — Такой подарок скорее наказание, чем награда. Помнится, последователи «Нового Мицара» добились права на колонизацию одной из планет собственными силами — и последующие десять лет обивали пороги всех благотворительных обществ, чтобы их включили в список объектов этнокультурной ценности и дали право на гуманитарную помощь, потому что ни черта у них там не росло и не размножалось. Пока решалось их дело, колония вымерла от местной разновидности малярии.

— Может быть, хотели долю в каком-то проекте с фиксированной доходностью? — предположил Клинт. — Тогда это действительно не быстро — выкупить акции у владельцев так, чтобы не поползли слухи. Те могли не согласиться или завысить цену до небес, не считая того, что фондовый рынок об этом узнает и слухи все равно распространятся. Логичнее провести дополнительную эмиссию акций, разводнить капитал, сформировать пакеты для новых собственников, провести их по цепочке брокеров, чтобы скрыть данные конечных акционеров…

— Мумбайцы не могут быть акционерами, — прервал его Гелбрейт. — У них нет документов.

Третья лестница открыла вид на огромную вогнутую панель, где загорались и гасли квадраты с изображениями. Ряды кресел с рабочими консолями был пусты, никто не следил за экранами, показывавшими акваторию, дорожки и корпуса, когда там время от времени появлялись люди. За полукруглой стеной, на которой располагалась главная панорамная панель, гудели сервера и работал охлаждающий блок вентиляции. Все экраны оживали и умирали так внезапно и бессистемно, что глаза разбегались.

Гелбрейт переступил высокий порог, прошел вперед и осмотрелся. Складная лестница в дальнем углу до середины поднята, люк на крышу закрыт. Клинт уперся руками в консоль, вглядываясь в огромный экран. Фрагмент, секунду назад горевший изображением какого-то холла, тут же погас, зато засветился соседний. Гелбрейт подошел к нему.

— Гостиница, — определил он. — Там сейчас наверняка полно народу.

— И на пирсе, — Клинт задрал голову, чтобы понять, какую часть Аркаима показывает новый квадрат, внезапно вспыхнувший. — И в ресторанном корпусе.

— Чтобы камера выключилась, нужно сохранять неподвижность, — Гелбрейт подошел к Клинту и тоже всмотрелся в мелкие сектора изображений, их силуэты были ослепительно-черными на фоне сияющих экранов. — Андроиды это могут, но человек — нет. Где-то обязательно покажется, нужно только вовремя заметить.

Некоторое время оба перемещались вдоль панели и напрягали зрение, пока Гелбрейт не прижал веки ладонями, чтобы дать передышку больным глазам.

— Давайте я сам, — виновато предложил Клинт.

— Вы тоже долго так не сможете. Предлагаю использовать мой самый нелюбимый способ и вжиться в шкуру преступника. Честно скажу, мне он никогда не давался, воображения маловато, поэтому вся надежда на вас. Проходили?

— Что-то было, — неохотно признался Клинт. — Мыслить как преступник. Учитывать его психологическое состояние и прочие показатели.

— Попробуете? — Гелбрейт улыбнулся, видя, как скривилось лицо Клинта. — Ну же, Роджер, ваша честность уже ни в коей мере не подвергается сомнениям. Считайте это творческим заданием, чтобы сузить круг поиска. Вам надо остаться незаметным на большой и темной территории Аркаима. Причем так, чтобы при первой возможности ускользнуть, желательно отрезав от себя бриареев. Помощников у вас нет, кругом враги, и вы знаете, что в любой момент за вашей головой могут прийти. Где вы спрячетесь?

Клинт подумал, зачем-то подергал себя за воротник пижамы, потер пластырь на шее, покраснел и покосился на Гелбрейта.

— Здесь, — неуверенно ответил он. — Тут единственное место, где можно следить за событиями и быть незаметным самому. В эпицентре бури всегда тихо.

В этот момент что-то ударило в пол за их спиной с металлическим свистящим звуком и такой силой, что перекрытие вздрогнуло.