Футуриф. Токсичная честность.

*34. Непререкаемая воля дикой королевы

«Светский раут» в бывшем мавританском дворце эмира эль-Обейда, а ныне — северной резиденции королевы Кинару начинался для Аннаджма Нургази, вроде бы прекрасно. Королева и ее советники позитивно восприняли «культурно-историческую новеллу» в проекте договора, поскольку документальный фильм про OWDGR им понравился. Но внезапно ситуация приобрела тревожный оттенок из-за вопроса, который задала королева (разумеется, через переводчика).

— Аннаджм, — сказал переводчик, — королева хочет знать: как вы размножаетесь?

— Как размножаемся? — удивленно переспросил оманец, — Так же, как все люди.

Переводчик покачал головой, сказал что-то королеве, выслушал от нее инструкцию, и усилил вопрос:

— Аннаджм, люди устроены так, что потомство рождает женщина. А в твоем фильме не видно ни одной женщины. Королева хочет получить объяснение.

— Так, у нас потомство тоже от женщин, — сказал Нургази, — но, обычай не велит, чтобы женщин слишком откровенно показывали кому-то вне семьи.

— Почему?

— Потому, что женщины — это большая ценность. Мы их бережем.

Переводчик-акваноид кивнул, снова проконсультировался с королевой, и заявил:

— Аннаджм, королева хочет знать: если вы от всех прячете женщин, то как они находят мужчин, чтобы было, от кого родить детей?

— Э-э… Наш обычай такой, что девушке находит мужа ее семья. Это делает ее отец, или иногда старший брат, старший кузен или дядя.

…Тут последовала еще одна инструкция от Королевы, на этот раз — довольно длинная. Переводчик кивнул, приложил руку к сердцу, и сказал:

— Наша королева знает, что у тебя, Аннаджм, есть дочка, в том возрасте, когда женщине становятся интересны мужчины. Ты ищешь ей кого-нибудь. Это правда?

— Да, я ищу, — подтвердил Нургази, взволнованный такой осведомленностью королевы.

— Это хорошо! — объявил переводчик, — Королева считает: если между нашим и вашим народом есть, как написано в твоей бумаге, «культурно-историческая ассоциация», то правильно будет найти мужчину для твоей дочки здесь.

— Что? — сдавленным шепотом переспросил оманский микро-кредитный воротила.

— Королева говорит, — пояснил переводчик, — если у вашего народа такой обычай, то это значит: выбор за тобой. Смотри, сколько достойных мужчин. Решай, какой лучше.

Сердце оманца будто похолодело и рухнуло куда-то в область желудка. С древнейших, незапамятных времен известен такой метод скрепления союза, как межплеменной брак, однако Нургази даже не задумывался, что такой метод коснется его семьи. Его дочери. Случившееся стало для него жуткой неожиданностью. И что делать? Ответить «нет» — страшно. Ответить «да» — нельзя. Коран и хадисы запрещают отдавать дочерей в жены иноверцам. Акваноиды — не только иноверцы, а еще и плод манипуляций с генами. По шариатскому фикху 1997 года, они прокляты. Они дальше от человека, чем животные: обезьяна, или собака. Те, хотя бы, творение Аллаха, а эти… Шайтан их знает.

Тут Кинару произнесла что-то еще, и переводчик объявил:

— Королева увидела, что тебе трудно решить так сразу. У тебя есть время до утра.

— А-а… — протянул Нургази, — …Я даже не знаю…

— …Королева, — объявил переводчик, — увидела, что ты утомился. Иди на свой корабль, отдохни и будь здесь завтра утром.

Нургази вернулся на супер-яхту «Тараскон», и нашел Гарри Лессера в библиотеке, где молодой бизнесмен-янки невозмутимо листал томик хадисов. Это настолько поразило оманца, что он на минуту чуть не забыл о своей проблеме, и о том, что этот янки, быть может, является автором проблемы.

— О, Аллах! Вы действительно изучаете ислам, друг мой Гарри?

— Да, Аннаджм, а что вас удивляет в этом?

— Э-э… Не то, чтобы меня удивляет. Просто, я очень рад.

— Приятно слышать, что вы рады, Аннаджм, — с улыбкой ответил Лессер.

— А-а… Друг мой, Гарри, что именно вы сейчас читаете?

— Я читаю хадисы о допустимости лжи, обмана, и предательства. Это ключевой вопрос религий, происходящих от доктрины Авраама. Но, в христианстве он изложен, на мой взгляд, слишком абстрактно. «Ложь во спасение». С иудаизмом я мало знаком. А вот в исламе, как я вижу, вопрос проработан глубоко, дана теоретическая классификация, и практические советы по применению. Кого надо обманывать, когда обманывать, и как именно обманывать. В исламе проработано еще и то, как обманщик может считать себя честным человеком. Для бизнеса важно, чтобы персонал сохранял высокую моральную самооценку, выполняя самые, казалось бы, неэтичные приказы босса. Да, Аннаджм, это чрезвычайно интересная система. Но, наверное, я слишком загрузил вас философией.

— Э-э… — беспомощно протянул Нургази, уже запутавшийся в рассуждениях молодого бизнесмена-янки, и не понимающий: то ли прозвучала хвала исламу, то ли наоборот.

— Так и есть, — заключил Лессер, — я слишком загрузил вас этим, а вы устали. Надеюсь, с договором все ОК, и ваша миссия на рауте у королевы удалась. Пожалуй, я не буду вас отвлекать, а поеду по делам. Звоните мне, если соберетесь пригласить на чашку чая.

— Подождите, Гарри, друг мой! Не уезжайте сейчас! Мне очень нужен ваш совет.

Лессер отложил томик хадисов, и внимательно посмотрел на Нургази.

— Конечно, если вы просите, то я останусь. А какой совет вам нужен?

— Ах, Гарри! Успех моей миссии под угрозой. Женщина, которую называют королевой Кинару, требует, чтобы моя дочь была отдана мужчине — акваноиду.

— Требует? — переспросил Лессер.

— Не совсем… — Нургази вздохнул, — …Но, Кинару сказала так, будто единственное, что зависит от меня, это кого из них я выберу завтра, чтобы отдать ему Фируз.

— Что ж, такой стиль у королевы. А условие логичное, не так ли?

— Логичное? Что вы такое говорите, Гарри?

— Условие логичное, — повторил янки, — поскольку ислам делит людей на правоверных и неверных. У правоверных по отношению к неверным, нет ни обязательств, ни дружбы. Только хитрость и уловки, чтобы обмануть, и ограбить или поработить неверного. Так сказано в коране и хадисах. Вероятно, кто-то из советников королевы это прочел.

— Но, Гарри! Вы же понимаете, что нельзя буквально толковать священные книги!

— Знаете, Аннаджм, в Интернете такое утверждение названо мусульманской уловкой.

— О, Аллах! — тут оманец всплеснул руками, — Насколько лживы ненавистники ислама!

— Не важно, лживы они или нет, — невозмутимо ответил Лессер, — а важно, что королева Кинару приняла такую точку зрения. И вряд ли вы сможете ее переубедить.

Нургази снова всплеснул руками.

— Но, что же мне теперь делать!?

— Это, — ответил Лессер, — зависит от того, хотите ли вы жить.

— О, Аллах! Как вы сказали, Гарри?

— Вы же знаете, Аннаджм, что акваноиды не прощают обмана. Если вы откажетесь, то, вероятно, они решат, что договор с пунктом об историко-культурной ассоциации был попыткой обмана. Тогда — сами понимаете. Вы в курсе, что стало с «Либертатором».

— О, Аллах! Значит, у меня действительно нет выбора!

— Но, Аннаджм, вы сказали, что королева Кинару разрешила вам выбрать нечто.

— Да. Кинару оставила мне выбор мужчины — акваноида, которому будет отдана Фируз.

— Уже плюс, — прокомментировал Лессер.

— Какой плюс? — воскликнул Нургази, — Это страшный грех отдать свою дочь в руки не мусульманина, и даже не совсем человека! И отдать не в жены, а в наложницы, ведь у акваноидов не признаются брачные обряды!

Гарри Лессер флегматично махнул рукой.

— Грех и добродетель просто чепуха. О чем бы не шла речь, все крутится вокруг денег и власти. Позвоните султану, и скажите, что ради исполнения его желаний, вам придется отдать вашу дочь-мусульманку акваноиду-язычнику. Уверяю вас, что султан сразу же созовет своих придворных улемов, и к утру они докажут со ссылками на коран, что это вовсе не грех, а добродетель в данном случае. Я предполагаю, что улемы укажут на сто шестой аят из суры Ан-Нахль, где дозволяется показное отступничество от веры, чтобы обмануть язычников. Но, улемам виднее. Это их работа: толковать священную книгу в направлении, которое требуется правителю. Не так ли?

— О, Аллах! — в третий раз воскликнул Нургази, — Неужели вы, правда, так думаете?

— Я не думаю, я уверен. Такой расклад характерен для всех книжных вероучений.

Оманец тихо вздохнул и покивал головой.

— Я боюсь, Гарри, вы правы. Но, это ужасно: отдать мою девочку непонятно кому!

— Аннаджм, а вы уверены, что совсем никого не знаете из акваноидов?

— Э-э… На самом деле, один из них показался мне похожим на некого Хэнка Торнтона, младшего офицера службы безопасности с «Либертатора». Вы с ним знакомы, да? Вы вместе с ним летали в Сомали, выкупать принца эль-Обейда из пиратского плена.

— Вместе с Хэнком Торнтоном, — уточнил Лессер.

— Э-э… Да. Но, мне кажется, что этот акваноид и есть Хэнк Торнтон.

— Все может быть, Аннаджм. Все может быть.

— Вот! — обрадовался оманец, — Этот Торнтон, он ведь бывший лейтенант американской разведки, настоящий военный офицер, и достойный человек. Правда?

— Полагаю, что вы правы, Аннаджм.

— Тогда, Гарри, друг мой, быть может, выбрать этого Торнтона? Как вы думаете?

— Вам решать, Аннаджм. Вы отец Фируз.

— Фируз… — тихо откликнулся Нургази, — …Как же я объявлю об этом Фируз?

— Как? — переспросил Лессер, — Разве это проблема? Разве она непослушная дочь?

— Фируз послушная, но она, во-первых, мусульманка, и только во-вторых — моя дочь.

— Тогда, Аннаджм, я не вижу проблемы. Просто, надо объявить об этом Фируз, когда султанские улемы уже издадут соответствующую разрешительную фетву.

«Сталкер», 40-футовый швертбот крейсерско-гоночного класса, поднял паруса около полудня. Он вышел из лагуны Мэш, и повернул на юг к атоллу Каргадос. Его экипаж состоял из акваноида Хэнка и оманской девушки Фируз. Вообще-то, по стереотипу, на следующем шаге должна быть эротика (за завтраком у королевы в доступной форме сообщалось, что Фируз отдана Хэнку «ради культурно-исторической ассоциации»).

Эта мысль не внушала энтузиазма Фируз — в свои почти 17 лет она имела очень слабое представление об эротике, но точно знала, что такие вещи допустимы только в законном супружестве. И даже фетва Султанского Совета Улемов не убедила ее в обратном. Если говорить точнее, то фетва убедила ее в том, что улемы выполняют волю султана даже в области религии. Ту же волю выполняет ее отец, Аннаджм Нургази. И Фируз продана оливковокожему акваноиду. Ему было лет 25–30. На вид (если не считать цвета кожи) обычный яхтсмен-янки. И имя американское — Хэнк, и стиль речи соответствующий.

Но, длинных разговоров между ними пока не произошло. Хэнк находился на мостике у штурвала. Фируз сидела в правой хвостовой каюте. У «Сталкера», как и у большинства таких корабликов было три каюты: две хвостовых, и одна носовая. В коротком обмене репликами перед выходом в море, Хэнк спросил у Фируз, какую каюту она выбирает, и девушка выбрала эту. Он помог ей забросить туда дорожную сумку — вот и все пока…

…Двигаясь со скоростью 15 узлов, «Сталкер» уже после заката при свете луны, пересек Центральный Канал и достиг северного края огромной коралловой банки Назарет, на юге которой расположен атолл Каргадос. На мелководье, швертбот бросил якорь. А дальше…

…Тук-тук в дверь каюты.

— Фируз! Ужин через четверть часа. Ты можешь пока помыть руки, уши, и все такое. Я извиняюсь, что оставил тебя без обеда. Хотелось пройти маршрут быстро, так что я не отвлекался от управления. Поэтому ужин будет обеденного объема. Это понятно?

— Да, — неуверенно ответила она.

— Вот и отлично, — резюмировал акваноид.

Кают-компания заодно с камбузом на таких корабликах занимает секцию в середине корпуса, немного ближе к носу, и размером примерно равна кухне-гостиной в средне-бюджетной квартире. Для двоих такая кают-компания более, чем просторна.

— Так, — произнес Хэнк, бросив на тарелки порции яичницы с индейкой, — сейчас внесем ясность в обстановку. Мы — просто экипаж административного кораблика в программе тестов новых визуализирующих сонаров. Кстати: ты занималась в яхт-клубе, верно?

— Да, — хмуро ответила Фируз.

— Вот и, отлично! Это будет хороший круиз ради культурно-исторической ассоциации.

— Но, Хэнк, сегодня у королевы говорилось иначе, и отец говорил мне иначе.

— Забудь, — ответил бывший лейтенант разведки США, — это только PR для политики.

— А-а… — протянула девушка, — …Но зачем нужна я?

— Так, для PR. Где-то надо показать историко-культурную ассоциацию, про которую в договоре. Проект, в котором мы сейчас участвуем — научно-прикладной, и там будут, вероятно, репортеры. Телеканал «Discovery», или «Live Planet», или еще кто-то…

— Хэнк! — перебила она, — А что дальше?

— Это интересный вопрос, — проворчал он, и стал задумчиво дожевывать свою порцию яичницы с индейкой.

На самом деле, Хэнк Торнтон не знал, что отвечать. Когда он согласился с идеей Гарри Лессера (одобренной Бен-Беном, Эламом Митчеллом и Марти Логбе), то не думал, что будет дальше с Фируз Нургази. Как свойственно многим западным военным офицерам с опытом «полевой работы» в исламских странах, он воспринимал мусульман, как некую безликую биомассу, небрежно расфасованную в черные, бурые либо пестрые матерчатые свертки, и лениво бурлящую в унылых лабиринтах глинобитных трущоб. Мусульманские женщины особенно четко соответствовали этому представлению. В «азиатских горячих точках» Хэнку иногда случалось нанимать местных мусульман, как чернорабочих или проводников, и он воспринимал их отстраненно. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, вместе им не сойтись» (как у Киплинга). Двуногие существа из другой вселенной, где человеческие отношения неуместны. И сейчас, уходя в административный рейс, Хэнк согласился взять с собой Фируз Нургази, не подозревая, что начнет думать о ней, как о человеке. Вопрос «а что с ней будет дальше?» просто не приходил ему в голову.

Но, глядя на эту юную особь, одетую в несуразную сиреневую пижаму с капюшоном, бывший лейтенант спецназа сообразил, что девчонка радикально влипла. По исламским стандартам, женщина после круиза вдвоем с мужчиной, считается либо женой этого мужчины, либо шлюхой. Если мужчина не мусульманин, то первый вариант отпадает. Остается второй. И для юниорки Фируз нет пути назад в родной Оман. Что дальше?

Настороженный взгляд миндалевидных темных глаз из-под сиреневого капюшона. И длинные ресницы хлопают, как крылья испуганной бабочки. Понятно, что девчонка из Южной Аравии привыкла, что все решения за нее принимает мужчина. Мужчина тут присутствует, причем единственный. Следовательно, он и должен решать, что дальше.

Тут бывший лейтенант спецназа вспомнил невеселую профессиональную притчу.

В чем сходство и отличие между коммандос и ассенизатором?

Сходство: и тот и другой убирают дерьмо, насранное обществом.

Отличие: ассенизатор не убирает дерьмо, насранное в политике.

Вот как раз дерьмо в политике. Фатально сломать жизнь не вполне совершеннолетней девчонке, просто потому, что так выгодно для PR в политике, а потом выбросить эту девчонку, как отработанный воздушный шарик после рекламной акции — это огромное дерьмо. Можно успокоить себя тем, что правоверные мусульманки воспитаны не по-человечески, что никакой человеческой судьбы у них бы все равно не было, что там, на аравийской родине, их используют или как машины для родов, кормления, и бытовой механизации, или как носителей террористических взрывных устройств. Мусульмане используют свой женский контингент именно так, а значит и мы, без интеллигентских глупостей о «правах человека, бла-бла-бла», будем использовать этот контингент для конструктивных целей военно-гражданской механизации.

Вроде бы логично. С точки зрения политика. Но не с точки зрения коммандос, который должен все это выполнять непосредственно, на месте. Ладно еще в ситуации, когда нет индивидуальных людей, а есть толпа «объектов». Но когда «объект» индивидуален, и разговаривает с тобой. Когда у этого «объекта» есть имя. Когда ты видишь, что он (она) абсолютно не при чем… Логика куда-то пропадает, получается огромное дерьмо, и как убирать это дерьмо — непонятно. Конечно, встречаются очень изобретательные люди — например, Гарри Лессер. Он в подобной ситуации устранил проблему чужими руками (заметим: руками тех, кто эту проблему создал), и «объекты» перестали разговаривать. Оставалось привязать к ним груз, бросить в море, и забыть. Позавидуем Гарри Лессеру, изобретательному парню. Но, тут другая ситуация, и проблема создана своими руками, поэтому не получится решить ее «по-лессерски», не запачкав при этом то, что в шутку называется «совестью». Придется решать как-то по-своему…

…Хорошо, что остались кое-какие навыки и штабные заготовки по работе с молодым пополнением в «горячих точках». Хэнк хлопнул ладонью по столу и объявил:

— «Что дальше?» — вопрос, конечно, интересный, но философский. Если практически, то никто не знает, что будет дальше с тобой, со мной, и со всей этой долбанной планетой. Поэтому философию отставим в сторону, и займемся вопросом: «Что сейчас?». Сейчас ситуация следующая: ты попала на швертбот «Сталкер» в стодневный экспедиционный проект. Это — совершившийся факт, и как такое получилось, мы обсуждать не будем. В принципе, таким швертботом можно управлять в одиночку, однако мне бы пригодился боцман, человек, способный выполнять функции палубной команды. Но, я не намерен настаивать на этом. Ты можешь быть просто пассажиром. Единственное требование — соблюдать внутренний распорядок корабля и правила техники безопасности на море. В остальном ты можешь делать, что хочешь, одеваться, во что хочешь, читать книжки и смотреть кино по Интернет, общаться с друзьями по SKYPE или что там у вас в Омане принято. Если ты хочешь молиться, и выполнять какие-то ритуалы — нет проблем. Если какие-то продукты ты не ешь — сообщи сразу. Про свинину и вино — я в курсе. Если ты решишь поплавать — валяй, но в рамках, опять же, правил безопасности. И последнее в аспекте распорядка: никаких претензий на секс с тобой у меня нет, так что не волнуйся. Теперь, что касается перспектив. За участие в проекте тебе причитается сумма…

Тут Хэнк черкнул фломастером на листе настольного блокнота две строчки, повернул блокнот так, чтобы Фируз видела, и продолжил:

— Первая строчка — для случая, если ты пассажир, вторая — если боцман. Выплата будет немедленно после экспедиции. Если тебе захочется уехать в какую-нибудь страну, то никаких проблем. У тебя будет паспорт с удобным гражданством, два года мы накинем, чтобы ты была совершеннолетней. Денег на первое время тебе хватит. Как-то так. Есть альтернативный вариант. Ты остаешься в стране нйодзу. В Лемурии, как это называет западная пресса. Тоже никаких проблем. Тебя ведь пригласила сюда королева Кинару. Решить что-то сейчас тебе надо только о твоей роли на корабле: пассажир или боцман. Остальное будет актуально только через сто дней. Если что-то неясно — спрашивай.

— Быть боцманом, все же, интереснее, — тихо сказала оманка, — с чего мне начинать?

— Со знакомства с графиком, — ответил он, — вот, слушай. Мы пройдем по внутреннему периметру мелководной банки Назарет, для контроля работы нашего сонара. Потом, программисты будут анализировать, что у нас получилось, а мы отдохнем два дня на Каргадосе. Потом, после корректировки софтвера сонара, мы выдвинемся восточнее, на средне-глубинную банку Норд-Родригес, которая лежит между островом Родригес и архипелагом Чагос. Там массив склейки трех подводных хребтов: Западно-Индийского, Аравийско-Индийского и Центрально-Индийского. Диспозиция понятна?

— Да, — Фируз кивнула, — но лучше я потом посмотрю по карте глубин.

— Подход правильный, — одобрил Хэнк, — но имей в виду: существующие карты глубин в данном районе неточны. Замеры делались, в основном, только для целей судоходства, и достаточно было установить, что нет опасных мелей, скал, и активных вулканических конусов, которые за короткий период могут подняться к поверхности. Но для геологии необходимо детальное исследование в эшелоне глубин пятьсот — тысяча футов. Наши партнеры и заказчики в этом проекте — англо-американский консорциум «Vento-U-Geo-Investment», сокращенно VUGI. Журналисты пишут, что VUGI рассчитывает найти там месторождения олова, чтобы разбить австрало-китайскую оловянную монополию. Это неофициально, но похоже на правду. Поживем — увидим. Пока задача наших экипажей обеспечить маневры и стоянки кораблей по графику для охвата исследуемых участков акустическим полем сонаров. Когда определяться перспективные точки дна, и персонал VUGI полезет туда, мы будем службой спасения. Как-то так. Вопросы по теме есть?

Фируз Нургази покрутила на столе чайную кружку.

— Хэнк, ты сказал: там будут TV-репортеры, и мы, видимо, будем попадать в кадр?

— Да. Дирекция VUGI изображает, что проект чисто океанографический, в рамках двух национальных программ — американской и британской. Там даже будут задействованы военные с базы Диего-Гарсия — Чагос, и мы, нйодзу. И TV-репортеры, ясное дело.

— Так, все будут думать, что я — наложница, но ты сказал: между нами ничего не будет?

— Между нами, — ответил бывший лейтенант спецназа, — будут, я надеюсь, позитивные отношения, как в морской команде. А в плане секса, разумеется, ничего не будет.

— Хэнк, скажи прямо: тебе вообще неинтересны женщины, или только я неинтересна?

— Гм… — буркнул он, — …А тебе это важно, или ты просто так интересуешься?

— Мне это важно, Хэнк!

— Значит, так, Фируз. Если у тебя сейчас возникла потребность в сексе с малознакомым офицером, имеющим оливковый цвет кожи и сомнительную репутацию, то мы можем обсудить это подробнее. Что скажешь?

— Я… — стушевалась девушка, — …Не говорила про потребность… Просто, ну…

— Ну, — заключил он, — если потребности нет, то тема неактуальна. Инструктаж окончен, объявляется свободное время. А если ты будешь рубиться в «World of Warcraft», то не забудь иногда смотреть на часы. Отбой в 23:00, поскольку подъем в 7:00. Вопросы?

— Нет вопросов, — со вздохом, отозвалась оманка.