Футуриф. Токсичная честность.

*46. Первый почти суборбитальный старт

Как уже сообщалось, это кафе в мансарде было оформлено по технологии IBIS — весь интерьер выдут из больших и огромных пузырей пластика, и стилизован под немного раздутую водяную трубу, созданную опрокидывающейся океанской волной. Найти тут знакомых было несложно — зал маленький. Вот и они:

Гало-рок звезда Сван Хирд и механик-хиппи Эпир Шпеер были чем-то похожи. Хотя, механик-хиппи — постарше и повыше ростом, а гало-рок звезда — помоложе и потолще. Кроме того, волосы хиппи были собраны в простой «конский хвост», а шевелюра рок-звезды небрежно организована в виде стога сена. Что касается парочки кришнаитов, то «линейный гуру» Ашан напоминал скинхэда, хватанувшего дозу «экстази» и от этого полюбившего все человечество, а смешливая аккуратненькая, полненькая, круглолицая Гаури, одетая во что-то ослепительно-яркое и пестрое, вызывала четкую ассоциацию с ожившей и выросшей русской сувенирной матрешкой.

В знак искренней дружбы с кришнаитами (не употребляющими алкоголь), на столе из напитков наблюдался лишь имбирный чай. Но в знак такого же искреннего уважения к традициям хиппи, присутствовал «булькающий косяк» (т. е. кальян, заряженный легкой травкой). Сван и Эпир успели капельку пыхнуть для настроения. Они остались вполне адекватными, но периодически их «пробивало на хи-хи». Елена сразу же попробовала выведать у Свана, что же такое шокирующее он намерен преподнести ей в виде фанта, однако, гало-рок музыкант увиливал, под предлогом, что «время еще не настало».

Путем щипков за бока и укусов за ухо, Елена вытянула из него, что время настанет, когда состоится «великий суборбитальный старт». К объяснению подключился Эпир Шпеер, и стало интересно. Выяснилось, что на экран над стойкой бара идет трансляция online с космодрома «Futureef-Interstellar» о первом суборбитальном старте по программе «Copenhagen Suborbitals» при поддержке «Arctum-SBA». Елена и Анита немедленно пожелали узнать детали, и Эпир с готовностью изложил следующее.

Истребитель F-104 «Starfighter» (модель 1954 года) выступит носителем для простого ракетоплана HLB (модель 1963 года). Аббревиатура HLB — это Hypersonic Lifting Body (Гиперзвуковой аппарат с несущим фюзеляжем). Или (в шутку) Hippo Levitate Bathtub (Летающая ванна гиппопотама). Так шутили в NASA в 1960-е годы. А сейчас команда Футурифа называла HLB просто: Гиппопотам. Это прозвище отлично подходило для неуклюжего ракетоплана с короткими, будто декоративными, крыльями. В его брюхе помещалось три тонны топлива, а «пустой» Гиппопотам (модернового дизайна) весил полтонны. Такое соотношение позволяло ему, после сброса с носителя на скорости 700 метров в секунду, разгоняться в стратосфере, и в ближайшем космосе до 6000 метров в секунду. Можно перепрыгнуть океан, но выйти на орбиту не получится. Минимальная орбитальная (она же, Первая космическая) скорость — 8000 метров в секунду. А если мы хотим полететь к Луне, то потребуется 11000 метров в секунду. Что делать?

Тут в игру вступает маленький Пони: гаджет размером с чайник. Пони летит верхом на Гиппопотаме (оцените зооморфные мотивы в лексике проекта!) а, достигнув космоса, отправляется в самостоятельное путешествие. Но об этом позже, а сейчас проследим судьбу Гиппопотама. Расставшись с Пони в ближнем космосе, Гиппопотам с пустым брюхом начинает падение на Землю. Кажется, он обречен сгореть в атмосфере или разбиться в лепешку. Но, его аэродинамика устроена так, чтобы затормозить в верхней атмосфере, перейти в управляемый планерный полет, и провести лэндинг. Более не беспокоясь за Гиппопотама, вернемся к Пони. Он раскрыл солнечные батареи, и каждые пять минут ускоряется на километр в секунду за счет мотора, называемого Бутылкой Батищева…

…В этот интригующий момент, Эпир Шпеер прервал лекцию, поскольку на экране уже зажглась надпись: «обратный отсчет: полминуты до старта».

… F-104 «Starfighter» — фантастическая серебристая 17-метровая крылатая сигара — с чудовищным грохотом стремительно промчалась по диагональной взлетной полосе, и свечкой ушла в черное небо, усеянное звездами. Над палубой раздался тихий вздох: зрители сбрасывали напряжение. Самый опасный момент — взлет с Гиппопотамом под фюзеляжем (35 центнеров нагрузки) был успешно пройден. Сегодняшний тест еще не предполагал, на самом деле, суборбитального старта. Только сброс аппарата Пони на высоте 60 тысяч футов. А Пони (под управлением дистанционного пилота-оператора с космодрома) сольет балласт, и отработает планерный полет с лэндингом в финале…

— Послушай, любимая девушка, — тихо произнес Элам Митчелл (прозвище — Шаман).

— А? — отозвалась его подружка Иао Софале.

— …Ты, — продолжил он, — сдала норматив по усилию кисти. Можно больше не давить.

— У-у, — задумчиво она, и отпустила его запястье, которое инстинктивно сжимала предыдущие семь секунд. Там, на оливковой коже остались белые пятна, они быстро темнели, готовясь к превращению в багровые синяки, — Вот, значит, какая я сильная!

Лумис Нбунгу (прозвище — Демон) заботливо и нежно погладил королеву Кинару по животику, и шепнул ей на ушко:

— Тебе интересно, а?

— Интересно, — сказала Кинару, — а про космос я хочу узнать больше. Давай, мы потом пригласим пилота, который сейчас взлетел, и девушку, которая управляет с борта?

— Я думаю, ответил Лумис Демон, — это можно будет устроить.

Вот так, этой ночью, пилот Олаф Тюрборг и штурман Жозефина Тиктаалаак (Тиктак) оказались на баркасе, в океане, милях в десяти от плавучего космодрома, в компании знакомого лидера акваноидов Лумиса Нбунгу и некой ранее незнакомой, веселой, но диковатая девушки — акваноида, кажется, на серединном сроке беременности. Ее звали Кинару. Целью рейда была подводная охота, с приманиванием на свет прожектора в подводной лагуне. Первый час такой охоты — ожидание, пока в пятне света соберется достаточно мелких рыб, и кальмаров, инстинктивно плывущих на свет. Только после подойдут крупные хищные рыбы. Четверо рыбаков устроились на площадке кормы и, обычным образом, в ходе ожидания, начался разговор «на общие темы».

Инициатором тут выступила Кинару. Глядя, как играют лунные блики на волнах, она вопросительным тоном произнесла:

— Я смотрела по CNN про Башню Рутледжа у Моря Мечты на обратной стороне Луны. Непонятно. Если это построили древние существа со звезд, то что нам с этим делать?

— Знаешь, — отозвался Олаф, — я сильно сомневаюсь, что это база инопланетян. Но, если Рутледж, все же, прав, и это так, то мы получим колоссально ценную информацию.

— Какую? — лаконично спросила она.

— Э-э… — датский пилот на секунду задумался, — …Во-первых, мы точно узнаем, что не одиноки в космосе. Во-вторых, мы поймем, как выглядят, точнее, как выглядели иные разумные существа. В-третьих, возможно, мы разберемся в их технологии космических полетов, а это путь к звездам, около которых могут быть планеты, примерно как наша.

— А если мы найдем такую планету, то тогда что? — поинтересовалась Кинару.

— Как это, что? — изумилась Тиктак, — Прикинь: можно будет туда отправить корабль, и основать колонию!

Девушка-акваноид в сомнении покачала головой.

— Корабль? Гипер-лайнер, как «Либертатор», только для космоса?

— Ну… — задумчиво протянула Тиктак, — …Это разные вещи.

— Разные в чем?

— Ну… Гипер-лайнер ведь был… Как это сказать? Плавучим курортом для всяких там банкиров, шейхов, фондовых воротил, и еще всякого дерьма. Такие не полетят, чтобы создавать колонию на другой планете.

— Да, — Кинару кивнула, — они не полетят создавать. Они полетят ездить на шее людей, которых возьмут с собой, как взяли моряков и рабочих на «Либертатор».

— Блин… — буркнула эскимоска, пораженная этой неожиданной гипотезой.

— Кинару! — окликнул Лумис Демон, — Это же хорошо! Там, на другой планете можно сделать, как на «Либертаторе». Убить всех этих, и использовать полезный груз. Даже проще получится, потому что другая планета далеко, и на Земле не скоро узнают.

— У-у-у, — одобрительно протянула Кинару, которой, видимо, понравился этот простой алгоритм ликвидации плутократического паразитизма в условиях дальнего космоса.

Олаф Тюрборг, напротив, счел такой подход антигуманным и необоснованным.

— Знаете, друзья, — сказал он, — по-моему, бессовестные действия инвесторов-заказчиков гипер-лайнера «Либертатор», это исключение, а не правило. Нет причин считать, что проекты подобного рода появятся для дальнего космоса и будут реализованы.

— Да? — переспросил Лумис, — А проекты какого рода, по-твоему, будут реализованы?

— Э-э… — бывший летчик-миротворец задумался, — …Я не так хорошо знаю предмет.

— Я знаю! — встряла Тиктак, — Есть проект «Mars-One», это колонизация Марса. Я в нем участвую: помогаю устраивать у нас в Гренландии тренинги выживания на Марсе для группы «второй шанс». Администрация «Mars-One» сдвинула момент старта на 10 лет, поэтому первая группа, собранная в 2015 году, уже не катит. Но, второй шанс есть.

— Шанс? — тут Лумис фыркнул, — На Марсе? Там же почти нет воздуха!

— Ну… — эскимоска изобразила ладонями полусферу, — …Можно построить купол, там поддерживать достаточное давление, и жить. Пока сделан проект купола только на две дюжины колонистов, но заявки подали четверть миллиона человек! Такой конкурс! И никаких «этих», как вы тут выражаетесь! Все конкурсанты — симпатичные ребята!

Кинару протянула руку вниз и изобразила двумя пальцами шаги по палубе.

— У! Давай думать на шаг вперед. «Эти» не полетят жить в куполе в пустыне, где даже воздуха нет. Они будут ждать, что дальше. Скажи, что хотят сделать те, кто полетят?

— Ну, если чисто с их слов… — тут Тиктак покрутила ладонью в знак того, что не очень уверена в возможности сказанного, — …Если чисто с их слов, то — построить на Марсе реактор-фабрику по разложению марсианского песка, чтобы получать кислород. Есть расчеты, по которым, вроде бы, это можно сделать. На Марсе появится атмосфера для дыхания. Дальше добыть воду из ледников под марсианским грунтом, короче: сделать терраформирование, чтобы Марс стал уменьшенной копией нашей Земли.

— У! — произнесла девушка-акваноид, — А кому будет принадлежать эта копия Земли?

— Кому будет принадлежать? — недоуменно переспросила Тиктак, — Вот так вопрос…

— Простой вопрос, — откликнулся Лумис, — кто спонсоры этого «Mars-One», а?

— Блин… — Тиктак развела руками, — …Я даже как-то не интересовалась.

— А зря, — сказала Кинару, — вот, я вижу, Олаф понял.

— Что? — спросила Тиктак, повернувшись к нему.

Бывший военный летчик-миротворец слегка скривился, и неохотно проворчал:

— Копия Земли, видимо, достанется тем концернам, которые за все платили.

— Это почему, блин?

— Это как любое строительство, — пояснил он, — кто инвестор, тот и собственник.

— Вот, — заключила Кинару, — поэтому, когда стройка готова, инвесторов надо убить.

— Ну, знаешь, это не метод! — воскликнул Олаф Тюрборг.

— Ты знаешь другой метод, который лучше? — спокойно, по-деловому спросила она.

— Другой метод? О, черт! Кинару, понимаешь, я никогда не думал на эту тему, но…

— …Но, — подхватила Тиктак, — нельзя из-за денег убивать людей, даже инвесторов!

— Из-за денег не надо убивать, — согласился Лумис, — но если инвестор за деньги хочет покупать других людей, их тела, их жизнь, их зону обитания, то он должен быть убит.

— Подумай, — добавила Кинару, — и поймешь: это правильно. А мы с Лумисом нырнем, и схватим большую мурену, вот она, видишь? Верных полста фунтов. И очень вкусная.

С этими словами, девушка-акваноид схватила копье-гарпун, и нырнула за борт. Еще Мгновение, и Лумис нырнул следом. А двое датчан, оставшиеся на палубе, получили возможность увидеть действия акваноидов в естественной среде обитания. У мурены (двухметровой рыбы, напоминающей толстую змею), не хватило времени, чтобы как-нибудь отреагировать на появление рядом двух странных и стремительных существ, непохожих ни на один образец знакомой живности.

Короткий удар копьем.

Затем сразу удержание и четкое движение эргономичным боевым ножом.

Обезглавленное тело мурены извивается вокруг воткнутого копья.

Пара акваноидов всплывает, вытаскивая добычу на поверхность.

Тем, кто на палубе, остается только принять трофей.

Бульк — и акваноиды снова под водой. Они ненапряженно двигались над дном лагуны, очерчивая длинный круг на границе света, и высматривая новую добычу.

— Королева, что надо! — объявила Тиктак, — Классно охотится, хотя пузо уже заметное.

— Королева? — переспросил Олаф.

— Да! А ты что, не врубился? Это Кинару Говорящая Со Звездами, королева Лемурии!

— Э-э… Откуда ты знаешь?

— Из Интернета. Ее беременность попала в top-20 сетевых сплетен про знаменитостей.

Тут в их разговоре случился технический перерыв — надо было вытащить следующую загарпуненную рыбу (это была пеламида весом, наверное, треть центнера). После этой процедуры, Олаф сообщил (возвращаясь к прерванной теме):

— Есть информация, что Лемурия и туземцы-нйодзу, это оперативная легенда какой-то спецслужбы. На самом деле, акваноиды возникли иначе…

— …Я знаю, — перебила Тиктак, — Лемурия и нйодзу, это как Лориен и эльфы. Ты же не будешь отрицать, что у эльфов Лориена есть реальная королева, правда?

— О, черт! Еще как буду отрицать! Эльфы, это сказочные существа!

— Как же, сказочные! В Новой Зеландии живет несколько тысяч реальных эльфов, и их королева Лютиэн Айрис Тенсилл, тоже реальная. Ты не знал?

— О, черт, — снова сказал Олаф Тюрборг, не найдя, что ответить по существу.

Он знал, что в Новой Зеландии после съемок огромного количества фильмов по эпосу Толкиена, некоторые граждане пишут в анкетах, что они — эльфы, хоббиты или орки, и никого это уже не удивляет. Про королеву он тоже слышал. Но, черт побери! В Новой Зеландии это просто игра, а тут все гораздо серьезнее. И дело даже не в том, что кто-то протащил через ЮНЕСКО протокол о статусе нйодзу, как туземного этноса Лемурии (Маскаренского плато). Дело в контроле над подводными рудниками и, вероятно, над полутеневым трафиком каких-то ценностей. Акваноиды-нйодзу за полгода стали здесь серьезным экономическим фактором, даже более значимым, чем сомалийские пираты, которых приходится учитывать в региональных политэкономических раскладах…

…Додумать Олаф не успел, поскольку парочка акваноидов выбралась на палубу с еще одним охотничьем трофеем, и весело объявила о «рокировке». Настала очередь датчан проявить себя на подводной рыбалке. Конечно, соревноваться с акваноидами в таком спорте было безнадежным делом — но, число достаточно крупных рыб, курсирующих в пределах светового пятна, успело вырасти. Шансы есть.

— Ну, капитан, будем зажигать по-взрослому? — азартно сказала Тиктак, надевая ласты.

— Попробуем, — ответил Олаф, и спросил, — ты когда-нибудь охотилась под водой?

— Ну… Мы, эскимосы инстинктивно умеем работать копьем, — уклончиво ответила она.

— Понятно, — сказал он, — тогда, главное, не загарпунь меня, договорились?

— Договорились. А кого гарпунить?

— Этих длинных, вроде щук. Они наглые, поэтому никуда не убегут.

— Я врубилась, — сказала эскимоска, и нырнула за борт. Олаф последовал за ней, и успел вовремя, чтобы пресечь ее намерение влезть в самую середину стаи средних барракуд (называемых также морскими щуками — по аналогии внешности с речной щукой).

Считается, что большая стая барракуд ведет себя предельно нагло и вовсе не опасается дайвера, чем дает шанс новичку на удар копья. Но, барракуды со своей стороны могут атаковать крупного противника. О том, когда и почему барракуда нападает на дайвера, существует несколько теорий. И, лучше (как говорят бывалые подводные охотники) не проверять эти теории на своей заднице. В смысле: не торчать у барракуд перед носом, а держаться на поверхности воды, и сбоку от их стаи, выбирая цель для удара копьем. В словесном изложении это выглядит очень просто, а в натуральном исполнении тут же обнаруживаются сложности — целый букет. Под водой нет опоры для ног — ты просто висишь в ней. И как тут нормально ударить? Тем более — ударить в мишень, которая не склонна двигаться совсем уж равномерно и прямолинейно? И, кстати, у обыкновенного человека уже через полминуты без привычных вдохов-выдохов, организм начинает (на всякий случай) напоминать: «эй, дышать-то мы будем, или что?». Вот почему морская рыбалка с копьем существенно отличается, от игры «darts» в пабе на кружку пива.

Все же, после многократных экспрессивных и безрезультатных ударов копьями в пустое водное пространство, Тиктак и Олаф, уже незадолго до рассвета добыли трех небольших (примерно метровых) барракуд. Хороший результат для первого опыта такой охоты — но продолжать уже не было сил. Они устали и начали замерзать, поскольку были одеты (по примеру акваноидов) не в гидрокостюмы, а только в дайверские шортики. При такой экипировке даже теплая вода отбирает слишком много тепла… Датчане выбрались на палубу, и приступили к чистке своих трофеев. Тут Тюрборг засомневался, а можно ли выбрасывать рыбьи потроха в воду (вдруг это привлечет сюда акул?). Но, акваноиды только посмеялись (да-да, привлечет — в суповой котел). Так, посмеялись и нырнули.

«Вот что получается, — подумал бывший летчик-миротворец, — акваноиды, нйодзу, или лемурийцы (как хочешь, так и называй), это настоящие хозяева океанских мелководий. Никто не говорит об этом по TV, и не пишет в газетах, но, кажется, многие, чей бизнес связан с работой на подводных мелях западно-индийского океана с глубиной где-то до тысячи футов, уже обхаживают акваноидов в надежде получить преимущество перед конкурентами. Мало ли что может случиться с коммерческим судном или с плавучей платформой в океане. Доказывай потом, что это не случайность. Тут и раньше бывали сговоры шипперов с сомалийскими пиратами, а теперь это покажется цветочками»…

За такими мыслями, Олаф Тюрборг упустил некий период времени. Тиктак уже успела расправиться с чисткой трех пойманных барракуд, и агрессивно спросила:

— Что, капитан, наблюдается от меня толк в команде?

— Наблюдается, — подтвердил он, — извини, я прозевал вахту на камбузе.

— А, проехали. Мы, эскимосы, чистим рыбу инстинктивно и мгновенно. А эскимосские девушки — самые красивые на планете. Ну, это для тех, кто понимает толк в девушках.

С этими словами, Жозефина Тиктаалаак (Тиктак), сполоснула руки под умывальником, висящим на столбике леера, и улеглась на надувной матрац, заложив ладони за голову. Только абсолютно недогадливый человек мог подумать, что она решила полюбоваться звездами в ночном небе (а не пофлиртовать с кем-то). В голове Олафа Тюрборга сразу образовалась какая-то психологическая неопределенность, и он тяжело вздохнул.

— Проблемы заели? — сочувственно поинтересовалась эскимоска.

— Ты о чем? — пробурчал он.

— Ладно, — она протянула руку и дружески похлопала его по колену, — я понимаю. Тебе хреново для карьеры, когда столько минусовых баллов в досье на листе «три икса».

— О, черт! Какие еще три икса?

— Ну, — ответила Тиктак, — я точно не знаю, как называется раздел служебного досье, где пишется про секс. А между собой ребята это называют «три икса». Ты не в курсе?

Олаф Тюрборг пожал плечами.

— Что-то я слышал, но какие там минусовые баллы — не понимаю.

— Капитан! У тебя развод по непонятной причине, сексуальные контакты в мафиозном бизнесе, гомофобия, и сексизм. Если еще секс с младшим сотрудником экипажа…

— Черт! Ты-то откуда знаешь про мои сексуальные контакты и все прочее?

— Эти листы в досье читают все девчонки-клерки, — пояснила Тиктак, — прикольно же. А дальше, в кафетерии, они обсуждают кто и с кем. У нас в гренландском филиале, такое всегда было. Кафетерий общий. Клерки, сервис, пилоты… Не затыкать же уши.

— Сексуальную жизнь девушек там тоже обсуждают? — спросил он.

— А как же! Я, хотя и не секс-бомба, но тоже про себя наслушалась… О! Ребята добыли тунца, верных полцентнера, давай затащим, а потом я расскажу.

…Тунец был переброшен на борт, акваноиды снова нырнули, а Тиктак, вооружившись разделочным ножом, торжественно объявила:

… - Мне воткнули минус баллы на лист «три икса» за демонстративную зоофилию.

— Что?! — прошептал бывший летчик-миротворец.

— То самое. Ты не знаешь, что такое зоофилия?

— Э-э… Конечно, я знаю. Но мне трудно представить, что ты с каким-то животным…

— С северным оленем, — невозмутимо уточнила Тиктак.

— Ikke skide pikken, — спонтанно прокомментировал Олаф Тюрборг (применив оборот, примерно переводимый, как «что за херня» или «полный звездец»).

Пропустив мимо ушей эту реплику, эскимоска продолжила:

— Короче: на аэродроме я разделась догола, взяла шланг, и помыла оленя с шампунем. Дальше я, естественно голая, прокатилась верхом на олене вокруг территории. Это не передать, какой восторг! Дальше — минусы. Аэродром маленький, как все аэродромы в Гренландии, но видеокамеры присутствуют, и нашелся мудак, который пожаловался.

— Э-э… Слушай, а зачем ты так с оленем?

— Ну, я сменилась после суток вахты, и пыхнула со знакомыми ребятами из тундрового экологического парка. А у ребят были олени. Слово за слово, и я на спор прокатилась.

— Гм… А зачем было мыть оленя с шампунем?

— Там седла не было, а садиться голой жопой и ню на немытого оленя — на фиг надо.

— Понятно… — произнес Олаф, — …Хотя нет, непонятно. При чем тут зоофилия?

— При том же, при чем твой сексизм, гомофобия, мафия и непонятный развод с женой. Служба персонала, как и большая часть администрации, это озабоченные мудаки.

С этими словами эскимоска выбросила потроха тунца за борт и, ополоснув руки под умывальником, снова уселась на матрац. Олаф Тюрборг снова тяжело вздохнул.

— Неприятно узнать, что моя приватная жизнь выставлена, как на витрине.

— Гляди веселей, — посоветовала Тиктак, — и будь проще. Как акваноиды. Они ничего не скрывают друг от друга, поэтому у них все настоящее. Любовь, например. А мы, блин, загребли сами себя интимными тайнами, которые вовсе не тайны, и занесены в досье в полиции, в банке, в страховой компании, и в фирме, где ты работаешь. И все это будет доставать тебя, пока ты не пошлешь систему к чертям, и не начнешь спокойно крутить баранку, без претензий на карьеру. Вот мое мнение. Но, твоя жизнь — это твоя жизнь.

— Хочешь честно? — спросил он и, когда эскимоска кивнула, сказал, — Я уже не намерен делать карьеру, и баллы меня мало волнуют. Но, я запутался в неясных отношениях, и поэтому не хочу никого больше впутывать, иначе все осложнится еще сильнее.

— Жуть! — заявила Тиктак, — Я не поняла, что ты сейчас хотел сказать. А ты сам понял?

— Нет, — буркнул бывший летчик-миротворец.

— Значит, нет проблемы, — невозмутимо заключила она, и обаятельно улыбнулась.