Gallia Invicta

Глава 11

(Квинтилис: в заливе ниже Дариорита, на Армориканском побережье)

Брут взглянул на триерарха Авроры .

«Думаете, мы сможем сдержать их всех?»

Капитан явно уловил сомнение в его голосе и столь же ясно разделял его.

«Большинство из них, сэр. Все корабли у порта всё ещё медлительны и качаются на волнах. Они ещё не набрали полных парусов, и мы можем кружить вокруг них, пока не позволим им обойти нас. Хотя, должно быть, здесь уже около пятидесяти кораблей под всеми парусами. Смотрите: они уже отходят влево, чтобы обойти нас».

Брут задумчиво кивнул. Он не для того проделал весь этот путь в хорошую погоду, чтобы снова оказаться в стороне. Венеты, уже шедшие под парусами, имели преимущество и через несколько минут окажутся за римлянами.

«Тогда нам придётся разделить флот. Подайте сигналы. Пусть первые шесть эскадр окружат флот в порту. Им должно быть легко это сделать».

Триерарх выглядел не совсем уверенным.

«Шестьдесят кораблей против вдвое большего числа, сэр?»

Брут улыбнулся.

«Ага, но они их загнали в ловушку. С армией в порту, добиться от них капитуляции не составит труда. Меня больше беспокоят другие мерзавцы».

Триерарх трезво окинул взглядом четыре десятка тяжёлых венетских кораблей, направлявшихся к другому берегу огромного залива. Учитывая многочисленные мелкие острова, затмевающие обширные просторы, крайне важно было не упускать венетский флот из виду, иначе они могли бы быстро высадить любое количество беженцев на одном из этих изолированных островов, и выследить их позже было бы практически невозможно.

Брут нахмурился. Флоту потребуется около часа на полном ходу, чтобы достичь узкого входа в бухту со стороны Дариоритума. Учитывая оценку триерархом разницы в скорости двух флотов, противник мог быть там почти на десять минут раньше римлян, хотя эти расчёты основывались на сильном ветре. Нынешние редкие порывы ветра будут работать против венетов, особенно нагруженных беженцами. Значит, пяти минут. Этого было достаточно, чтобы не потерять их из виду.

Он кивнул сам себе и повернулся к триерарху.

«И разделите оставшиеся четыре эскадрильи. Я хочу, чтобы они образовали широкий кордон, пока мы будем преследовать убегающие корабли. Когда они повернутся, чтобы вступить с нами в бой, я хочу иметь возможность сомкнуть линию, словно сеть».

Капитан, на лице которого всё ещё отражалось недоверие к плану, отдал честь и направился к военно-морскому сигниферу, стоявшему у длинного фала, тянувшегося от главного паруса вдоль половины длины корпуса. Пока Брут наблюдал, требуя от своих людей дополнительной скорости, триерарх передал команды, и сигнифер начал выбирать свои малиновые флаги и вывешивать их вдоль линии на виду у других кораблей.

Брут вздохнул с облегчением, когда почти сразу же командиры флагманских кораблей других эскадр передали сигналы своим собственным судам, и через несколько мгновений весь флот разделился на более мелкие группы, чтобы заняться выполнением своих индивидуальных заданий.

Когда « Аврора» начала поворачивать обратно на запад, он напряженно наблюдал, как большая часть флота обрушивается на беспомощные суда у причала, и вознес молитву Нептуну о том, чтобы его предсказание сбылось.

Многие галлы, возможно, поддались искушению сражаться насмерть, до последнего человека. Они видели это не раз за последние несколько лет. Если венеты попадут в эту категорию, то шесть эскадронов столкнутся с трудностями и, возможно, даже не смогут их сдержать. Однако тот факт, что венеты избегали всех возможных столкновений с римскими войсками, говорил о том, что они всегда думали о выживании, и, учитывая присутствие четырёх легионов, наблюдающих за ними с берега, и решительного флота, блокирующего их, им пришлось бы быть безумцами, чтобы сделать что-либо иное, кроме как сдаться.

Нет. Эта часть флота больше не представляла проблемы, если на то будет воля Нептуна.

Проблема заключалась в том, что около пятидесяти кораблей уже пытались вырваться вперед.

Они пытались бежать, но этого не произошло. А когда это не удалось, у них не осталось другого выбора, кроме как напасть на римлян и попытаться пробиться с боем.

Аврора» уже подошла вместе с оставшимися тридцатью пятью кораблями этих четырёх эскадр, пять из которых были потеряны из-за непогоды в море в последние месяцы. Брут с удовлетворением наблюдал, как преследующая флотилия растянулась в широкую линию, рассредоточившись, чтобы каждому судну было достаточно места. Теперь, когда они следовали за венетами, мчась за ними, а гребцы работали изо всех сил, стало ясно, что тяжёлый груз и отсутствие сильного ветра серьёзно затрудняют действия противника. Их отрыв от римлян был довольно стабильным, то увеличиваясь, то уменьшаясь с порывами ветра.

Молодой офицер вздохнул и прислонился к поручню. Следующие три четверти часа, вероятно, будут наполнены тем же самым видом, но с другими пейзажами. В это время он мог лишь наблюдать и, возможно, что-нибудь съесть, чтобы поддержать силы. Глубоко вздохнув и кивнув триерарху, он сполз по поручню и сел на палубу, прислонившись к углу. Его усталое тело облегчённо обмякло.

Прошло два дня с тех пор, как он как следует сомкнул глаза. Вчерашний день был полон напряжённого путешествия вдоль побережья. А прошлой ночью они в темноте бросили якорь у берега и зорко следили за мысами, ожидая сигнала от Фронтона и Бальба. О, тогда у него была возможность отдохнуть, но кто может спокойно спать накануне столь важного события, ожидая новостей, от которых зависело всё?

После сигнала Фронтона, а затем и Бальба, в предрассветной темноте, флот приблизился и высадился, чтобы доставить припасы победоносным римским отрядам и их инженерам. Он воспользовался возможностью часок поспать, но командиру флота показалось неподобающим лежать в постели на флагманском корабле, пока его флот всю ночь и утро трудился, снабжая форты.

Затем, с рассветом, флот медленно, широким строем двинулся в залив, проверяя каждую бухту и залив на многочисленных островах по мере продвижения к своей цели. Хотя Брут предполагал, что флот венетов будет полностью пришвартован в Дариоритуме, необходимо было разведать всю бухту по мере продвижения, чтобы убедиться, что ни одна эскадра венетов не затаилась в засаде, готовясь устроить ловушку сзади, когда они будут наступать на город.

В целом, это были изнурительные два дня, и он спал только там, где мог, вдали от людей. Он даже представить себе не мог , как гребцы выдерживали такой бешеный темп, ведь они спали всего по два часа, да ещё и посменно. Должно быть, они были измотаны.

Он с восхищением наблюдал за усердно работающей командой, и минуты летели незаметно, пока он жевал мясо и хлеб, позволяя облегчению от отдыха окутать его.

Брут со смущением осознал, что он на самом деле полностью задремал, когда триерарх крикнул ему во второй раз.

"Да?"

Он поднялся на ноги и взглянул на мужчину, указывавшего вперёд. Молодой человек потёр усталые глаза. Он едва ли мог винить себя за то, что заснул в сложившейся ситуации, но предпочёл бы не делать этого на глазах у работающей команды.

Его взгляд проследил за жестом триерарха, мимо рядов тяжело гребущих гребцов, через тесные ряды морских пехотинцев в центре палубы, где они стояли, готовые к действию, и к сцене, развернувшейся перед кораблями.

Должно быть, он уже давно спал и тихо проклинал триерарха за то, что тот оставил его спать. Они обогнули последний остров, длинную узкую косу, и устремились к узкому входу в залив.

Впереди корабли венедов устремлялись к пролому.

Брут поправил тунику и поправил кирасу, неудобно сползшую во время сна. Глубоко вздохнув, он подошёл к перилам, где стоял триерарх.

«Приготовьте крюки. У нас может быть только одна попытка, так что всё должно сработать с первого раза. Если ветер поднимется и они получат возможность прорваться, мы их потеряем».

Триерарх кивнул и выкрикнул приказы, пока офицер пристально наблюдал за противником. Первые корабли венетов приближались к проливу.

« Ну , Фронтон... ну !» — проворчал он про себя.

Почему он не...

Но он был.

Брут улыбнулся, когда первый огромный камень, вылетев из крепости на мысе, с густыми брызгами упал в воду, оказавшись посередине между корпусами двух головных кораблей. Даже на таком расстоянии Брут слышал крики паники и отчаяния.

«С минуты на минуту», — пробормотал он, переводя взгляд с одного корабля на другой.

Ещё несколько артиллерийских снарядов покинули крепостные валы двух прибрежных фортов. Первый упал в воду, недалеко от другого судна, но второй и третий достигли цели: один пробил корпус корабля, мгновенно пробив его, а второй разбил палубу другого и, отскочив от поверхности, сеял хаос.

Катапульты достигли своей цели, и все больше тяжелых камней начали вылетать из-за мысов и падать на флот венетов, в то время как баллисты начали стрелять, их огромные болты вонзались в экипажи и пассажиров, убивая всех без разбора.

Флот венедов охватила паника, и они со всей возможной скоростью повернул назад, уходя от этого смертоносного коридора. Ни одно судно не могло пройти через этот узкий пролив невредимым, и они быстро это поняли.

Брут с удовлетворением наблюдал, как корабли развернулись и попытались уйти вдоль побережья на север, мимо укреплений Бальба, пытаясь найти выход, отличный от узкого канала или мимо римского флота.

Ветер начал усиливаться, как и нервно предвидел Брут. Сейчас самое время: сейчас или никогда.

Он подал сигнал триерарху, и пока приказы отдавались и передавались с корабля на корабль, все римские силы изменили направление и двинулись вперед, чтобы отрезать венетам путь к отступлению.

«Полный ход! Приведите нас к ним!»

Быстрым взглядом он насчитал одиннадцать судов, уже исчезавших под волнами у входа в пролив. Артиллерия Фронтона и Бальба отлично поработала, но теперь прекратила обстрел, поскольку венеты отошли, опасаясь наткнуться на римский корабль.

Он наблюдал, как римские корабли шли наперерез, делая короткие, напряженные вдохи, и в то же время уговаривал ветер стихнуть достаточно долго.

Аврора» медленно приближалась к огромному венетскому кораблю. Брут впервые оказался на борту римского судна, когда оно приближалось к одному из галльских кораблей, и смотрел на него с комом в горле. Вблизи палуба вражеского корабля казалась гораздо выше. Встав на плечи триерарха, он мог бы ухватиться за поручень, но не сам. Для постройки использовался выветренный и выдержанный дуб – толстый, тёмный и крепкий. Огромное скопление людей на палубе представляло собой не менее впечатляющее и тревожное зрелище. Они превосходили римских моряков численностью примерно в четыре раза.

В последние мгновения Брута охватил панический страх, что его крюки-оружия окажутся слишком короткими.

Аврора » приблизилась к убегающему судну венедов, гребцы в последний момент убрали весла, чтобы дать корпусам безопасно сомкнуться.

«Крюки!» — взревел капитан.

По всему левому борту корабля ряды гребцов, бросив весла, схватились за оружие, сложенное неподалеку на палубе, и подняли его.

Брут почти обмяк от облегчения, наблюдая, как поднимаются крюки. Тридцать человек вдоль борта поднимали длинные, тяжёлые шесты с заострённым крюком на конце, а основание для устойчивости поддерживал другой гребец.

Не дожидаясь дальнейших команд, матросы принялись рубить фалы, такелаж и все канаты, до которых могли дотянуться длинными шестами, даже умудряясь время от времени задевать сам парус. Пока ошеломлённые венецианцы бросались к краю, пытаясь отразить эту странную и нестандартную атаку, крюки пускались в ход, причиняя морякам ужасный вред, прежде чем их внимание переключалось на следующий канат.

Брут усмехнулся, когда главный парус корабля внезапно с треском вырвался из закрепленного положения и бесполезно замотался.

Воздействие на венетский корабль произошло мгновенно и гораздо сильнее, чем ожидал даже Брут. Лишившись двигателя, огромный корабль резко замедлил ход. Гребцы на свободном борту «Авроры » продолжали гребти как сумасшедшие, используя давление между двумя корпусами, чтобы удерживать курс прямо, а изменение скорости их цели привело к тому, что римский корабль вырвался вперёд.

Гребцы быстро прекратили свою работу, но Брут ухмыльнулся и крикнул на них сверху вниз.

«Продолжайте. Обойдите их с другой стороны, и мы повторим то же самое там!»

Его улыбка стала шире, когда он понял, что флот на протяжении всего пути имел схожие успехи, а корабли венедов оказались беспомощными.

Он повернулся к триерарху.

«Приготовьте морскую пехоту».

Атенос прищурился. Как только римский флот появился из-за мыса, на виду у города Дариорит, венетские корабли впали в эгоистическую панику. Те суда, что уже были под парусами и на воде, отчаянно бросились в открытое море, прорвавшись мимо римлян на опасно близком расстоянии. На борту находилось, возможно, четверть их флота, но на борту находилось множество женщин и детей, уже поднявшихся на борт.

Остальные, барахтаясь в порту и не имея надежды быстро разогнаться и уйти от римлян, отчаянно пытались поставить паруса. На мгновение здоровенный центурион задумался, что же они задумали. Пока командующий Брут разделил свой флот, и несколько трирем и квинкверем устремились вслед за убегающими венетскими кораблями, остальные римские суда сомкнулись вокруг порта, словно сеть.

Зачем же они тогда поднимали паруса? У них не было никакой надежды сбежать.

Разве они не планировали сражаться?

И все же, пока он наблюдал, большая часть оставшегося флота венедов готовилась к действию, в то время как несколько наиболее благоразумных судов направились к причалам, в относительную безопасность.

Атенос ухмыльнулся, наблюдая, как ближайший тяжелый корабль с все еще свернутым огромным квадратным парусом, используя слабый ветер и маленький парус на носу, чтобы направить себя к разбитому причалу, на котором он стоял.

Возможно, треть оставшихся венетов, осознав тщетность ситуации, устремились к докам или ближайшему берегу, а остальные бросились навстречу римскому флоту. Легионер рядом с ним откашлялся.

«Примем ли мы их капитуляцию или пошлем генерала, чтобы он разобрался с этим, сэр?»

Огромный галльский центурион одарил его волчьей ухмылкой.

«Ни то, ни другое. Построиться!»

Легионер выглядел растерянным, но вытянулся по стойке смирно вместе с остальными восемью оставшимися солдатами отряда Атеноса на деревянных досках. На других причалах остальные солдаты его центурии, услышав приказ, встали по стойке смирно, недоумевая, что же они делают.

Центурион наблюдал, как огромная галера венецианцев приближается к причалу. Высокие борта были как раз на высоте, удобной для посадки с деревянного мостика. Было бы забавно наблюдать, как триремы пытаются высадиться здесь, на причале, возвышающемся примерно на восемь футов над их палубой. Он продолжал смотреть с каменным лицом, пока корабль не приблизился к нему.

В тылу порта остальная часть римского войска была занята борьбой с сдающейся ордой воинов, застрявших на морском конце оппидума. Рано или поздно им придётся расчистить путь к причалам и устранить нанесённые им повреждения. Однако сейчас первая центурия первой когорты Десятого легиона осталась одна на деревянных причалах.

Венеты, находившиеся на борту, подняли руки в знак капитуляции, когда судно ударилось о деревянный причал и остановилось. Несколько легионеров пошатнулись от удара, но быстро пришли в себя и снова встали по стойке смирно.

Атенос повернул своё грозное, окровавленное лицо к сдающимся венетам и выкрикнул несколько команд на гортанном галльском наречии. Воины вздрогнули и побежали по доске к пристани, поспешили сойти с корабля, прошли мимо римской колонны и, удручённые, замерли на деревянных досках, ожидая решения своей участи и, вероятно, надеясь, что сдача заслужит им милосердие.

Атенос наблюдал, как высадился последний из примерно сотни пассажиров, и, когда команда двинулась следом, он поднял руку и крикнул что-то еще по-галльски, заставив их вернуться на свои места.

"Сэр?"

Атенос обратился к небольшой группе римлян.

«Поднимайтесь на борт!»

Легионеры, растерянные, но послушные, развернулись и бросились по абордажной доске на палубу огромного венетского корабля. Атенос последовал за ними и устремил свой свирепый взгляд на капитана.

«Вы говорите на латыни?»

Лицо мужчины дало ему ответ на его вопрос, и он вздохнул, прежде чем выдать инструкции на их родном языке. Мужчина с вызовом покачал головой.

«Да, черт возьми, ты так и сделаешь ».

Подойдя к потрясенному капитану, Атенос, который был на голову выше его, весь в крови и хрящах, схватил мужчину за тунику и поднял его над полом, пока они не оказались лицом к лицу, а затем заговорил с ним медленно и размеренно, почти рыча.

Капитан выглядел испуганным и быстро кивнул. Как только Атенос опустил его на пол, он повернулся и начал выкрикивать команды команде. Огромный центурион вернулся к своим людям, а за его спиной команда снова начала приводить корабль в движение.

«Мы собираем оставшуюся часть века, а затем отправляемся на помощь флоту. Пока спокойно».

Пока воины первой сотни отдыхали, Атенос подошёл к борту. Наблюдать за работой венетских моряков было поистине впечатляюще. Корабль был огромным и тяжёлым, приводимым в движение лишь ветром, установленным в небольшом переднем парусе, и всё же он уже скользил по воде спустя мгновение после отданной команды.

Он взглянул на капитана и выкрикнул ещё одну команду, прежде чем повернуться к легионерам, стоявшим по стойке смирно на двух других причалах. Неподалёку к причалам подходили другие корабли, и этот корабль, скорее всего, будет им мешать.

«Вы, мужчины, будьте готовы».

Большая военная галера замедлила ход, приближаясь к концу пристани, и Атенос ждал, пока не решил, что настал подходящий момент.

«Поднимайтесь на борт!»

Легионеры удивленно переглянулись. Корабль всё ещё двигался, и между причалом и палубой оставался зазор в несколько футов. Первый прыгнувший неудачно приземлился, упав на колени и задев ими палубу. Атенос цокнул ему и поманил остальных.

«Поднимайся на борт, иначе поплывешь за нами!»

Мужчины сбежались небольшой кучкой и прыгнули на борт. Некоторые приземлились удачно, другие упали, ударившись о палубу. Как только они благополучно оказались на корабле, капитан ускорил шаг и направился к следующему причалу. Позади них к причалу, который они покинули, уже швартовался другой корабль венедов, а за ними приближались другие суда.

Вся процедура повторилась на третьем причале, хотя и с большей лёгкостью, поскольку они знали, что сейчас произойдёт. Выкрикнув ещё одну команду на галльском, огромный центурион повернулся к своим людям.

«Кто-нибудь из вас имел опыт боевых действий в качестве морского пехотинца?»

Наступила долгая, непрерывная тишина.

«Я тоже, но я видел, как это делают. Никаких щитовых стен и «черепах». Как только мы приблизимся к первому вражескому кораблю, я хочу, чтобы все были у борта. По моей команде вы бежите и прыгаете на вражескую палубу. Когда доберётесь туда, вы выпрыгиваете в бой и не ждите приказов или построения. Просто убивайте всех, кто не из наших. Если промахнётесь, провалитесь между корпусами. Я бы не советовал этого, так что прыгайте осторожно. Все свободны?»

Легионеры взревели в знак понимания и отдали честь.

Атенос обернулся, чтобы посмотреть вперёд, когда они оторвались от множества судов, пытавшихся добраться до доков и выйти в открытое море, направляясь к флотам, где уже шёл бой. Корабли венетов превосходили римский флот почти вдвое, но римские команды избрали необычную тактику: они обходили осаждённых венетов, будучи уверенными, что отсутствие сильного ветра затрудняет маневрирование противника. Чего они надеялись добиться этим странным действием, он не понимал, пока с усмешкой не увидел, как на ближайшем вражеском судне оборвались два огромных каната, отчего парус свободно захлёстнулся набок и бесполезно упал на палубу.

Римские моряки и пехотинцы рубили всё, что попадалось под руку, каким-то древковым оружием и с удивительной скоростью и эффективностью уничтожали вражеские корабли. Вместо того чтобы немедленно взять их на абордаж, они оставляли их беспомощными и неподвижными, пока сами переходили к следующему. Успокоив весь флот венетов и лишив его возможности двигаться, они могли расправиться с ними в своё удовольствие.

Атенос рассмеялся. Учитывая успехи флота, он предполагал, что именно римский флот отчаянно попытается перехитрить венетов, но на этот раз ситуация, похоже, изменилась. Командир Брут, похоже, нашёл способ уравнять шансы. Конечно, оставалась проблема с разгневанными, воющими воинами венетов на борту бессильных судов, когда те утихнут. Бой ещё не был окончен.

Выкрикнув ещё один приказ по-галльски, он указал на ближайший корабль, оставленный римским флотом, который трирема двигалась вперёд, чтобы уничтожить другой корабль. Капитан переложил рулевое весло, и тяжёлый корабль Атеноса двинулся к застывшему противнику.

Венеты на борту взглянули на приближающийся к ним здоровый корабль и закричали «ура», выкрикивая ободряющие возгласы, которые всего через несколько мгновений сменились криками возмущения и ужаса, когда они поняли, что воины на борту новой галеры — это железные и багровые фигуры римских легионеров.

Атенос повернулся к стоявшим рядом с ним мужчинам.

«Что скажешь, Порций? Предложим им условия?»

Легионер ухмыльнулся своему центуриону.

«Не будете ли вы грубы, сэр?»

Атенос повернулся к капитану, который с глубоким сожалением наблюдал, как он ведёт корабль, чтобы отдать своё племя в руки врага. Подойдя к поручню, центурион прокричал предложение людям на беспомощном судне.

Ответ пришел не сразу: воину-венету потребовалось мгновение, чтобы спустить штаны и обернуться. Атенос чуть не рассмеялся над дерзостью этого человека, воина по призванию, но сердце его окаменело, а лицо потемнело, когда он услышал крики, насмешки и предположения о возможном наличии животных в его роду, вызывающе раздававшиеся со стороны противника.

«Значит, это будет означать «нет» капитуляции, сэр?»

Огромный центурион закрыл уши, не обращая внимания на все более грубые оскорбления, и повернулся к своим людям.

«Никакой пощады. Им предложили сдаться, но они отказались, так что я не хочу, чтобы вы остановились только потому, что кто-то помахал вам рукой».

Среди матросов прошёл утвердительный гул, и Атенос повернулся к борту. Два корабля быстро сближались.

«Хорошо. К поручню. Приготовьтесь к посадке».

Легионеры заняли позицию – двадцать семь человек вместе со своим офицером – все были профессионалами и рвутся в бой. Атенос удовлетворённо кивнул. Именно такие воины сделали римскую армию силой, которая в конечном итоге покорит мир, небо и, возможно, даже самих богов.

Он наблюдал, как сужается разрыв, и глубоко вздохнул. Воины-венеты выли и кричали, стуча мечами по ограждению, побуждая врага сделать первый шаг. «Ну что ж, — подумал Атенос, — не будем их разочаровывать».

"Доска!"

Два корабля сблизились на расстояние примерно трёх-четырёх футов, когда первый мужчина прыгнул и был задет в полёте венетским копьём, вытянутым в сторону, защищаясь. Удар был далеко не смертельным, попав в бедро, но остановил его движение и заставил мужчину с криком рухнуть в холодную воду между двумя кораблями. Второй мужчина присоединился к нему в прыжке, и взмах меча оставил рваную рану на его груди.

Остальные мужчины начали высаживаться на вражескую палубу и вступать в бой как раз в тот момент, когда корабли наконец столкнулись с глубоким, гулким ударом, который, к счастью, заглушил хруст костей и сдавленные крики двух мужчин, оказавшихся между скрежещущими дубовыми корпусами.

Атенос прыгнул, не дожидаясь, пока последний из его людей перейдет дорогу первым.

Тяжело приземлившись, но позволив коленям и лодыжкам согнуться и принять на себя нагрузку, огромный центурион оказался лицом к лицу с группой воинов-венетов, сжимая меч в правой руке, а сломанный щит давно выброшен на пристань.

На него с криками набросились трое мужчин, и Атенос взмахнул левым кулаком, нанеся удар с силой, способной сбить быка с ног. Сила удара сбила крайнего слева воина с ног и отправила его в толпу позади. В то же время его гладиус парировал первый выпад другого, едва успев увернуться от атаки третьего. Справа от него появился легионер, пытавшийся помочь оттеснить противника от окружённого центуриона, но был сражён тяжёлым ударом человека, которого Атенос даже не видел.

Отступив влево, центурион взмахнул гладиусом, почувствовав, как он впился в плоть, хотя и не смог определить, в чью именно – в толпе воющих венетов. Другой мужчина нанёс удар копьём, его удар был ограничен из-за тесноты, но всё же достаточно силён, чтобы достичь цели. Атенос крякнул, когда остриё копья вонзилось ему в грудь рядом с подмышкой, и нырнул в сторону, прежде чем противник успел нанести удар, но поморщился, когда клинок вырвался, вырвав кусок плоти, отвалившийся среди осколков разорванной кольчуги от его испорченной рубашки.

Когда он пригнулся и схватил свободной рукой меч упавшего противника, он услышал металлический лязг и понял, что удар разорвал два кожаных ремня на его сбруе, позволив фалеру, которую он добыл в прошлом году у реки Селле, покатиться по борту и исчезнуть за краем залива.

Он сердито зарычал и встал, держа в левой руке длинный кельтский клинок, слишком большой для большинства мужчин. Он напряг мышцы, игнорируя пульсирующую боль в подмышке, и ухмыльнулся багровым, располосованным лицом, глядя на человека с копьём.

На мгновение мужчина вздрогнул, но затем пришел в себя, отчаянно схватив копье и защищаясь, замахнулся им на центуриона.

Атенос повел плечами и крикнул что-то по-галльски, прежде чем прыгнуть в толпу врагов, взмахнув обоими мечами в атаке.

Позади него легионер Порций, спина к спине со своим товарищем, отбивался от воющего воина и, поняв, что перед ним открылось свободное пространство, взглянул на своего центуриона и покачал головой.

В прошлом году Порций и ещё четверо мужчин поймали в отхожем месте одного из жалких галльских новобранцев из молодого Тринадцатого легиона и выместили на нём свою злость, избив его до полусмерти, прежде чем опомниться и сбежать. Всё потому, что он был галлом и ему не место в римской форме. Трудно поверить, что они это сделали, учитывая, что перед ними сейчас галльский центурион, несший гордость Рима на кричащего врага, ничуть не думая о собственной безопасности.

В этот момент Порций не стал бы венетом даже за всё золото Рима. Новая волна стыда за прошлые поступки нахлынула на него, и он, стиснув зубы, обернулся к стоявшему позади него человеку.

«Мы чисты. Пойдём помогать центуриону!»

Брут указал за такелаж.

"Вон тот."

Триерарх кивнул и жестом махнул своим людям. Римский флот систематически действовал последние двадцать минут, разрывая паруса и перерезая якорные катеры на кораблях венетов, и теперь, когда большая часть вражеских кораблей барахталась в ожидании абордажа под бдительным оком нескольких трирем и квинкверем, последние восемь кораблей венетов пытались уйти с поля боя.

«Аврора » вместе с девятью другими римскими кораблями устремилась на отчаянно спасающихся бегством венетов, получив большую скорость благодаря отсутствию ветра и решив окончательно положить конец изнурительной войне этого упорного прибрежного народа.

Какую надежду они могли иметь на данный момент избежать неизбежного?

Брут нахмурился, прищурившись, вглядываясь вдаль, и постепенно причина бегства венетов стала ясна. То, что казалось обычными для этого региона прибрежными волнами, при ближайшем рассмотрении оказалось устьем реки, широкой в устье, но быстро сужающейся. Галльские корабли с их малой осадкой и хорошим знанием местности точно знали, куда безопасно плыть, в то время как римляне оказались в весьма невыгодном положении. Отсутствие ветра уже не будет решающим фактором.

Им просто нужно было остановить венетов, прежде чем они доберутся до безопасного места у реки. Стоя, кипя от злости на ситуацию, он осознал, что триерарх с тревогой наблюдает за ним.

«Нам нужно не дать им добраться до этой реки, иначе мы наверняка окажемся на берегу».

Триерарх кивнул, хотя на его лице играла улыбка.

«Я не думаю, что это будет проблемой, сэр».

Он повернулся, не обращая внимания на замешательство на лице штабного офицера, и указал на барабан из козьей кожи, отбивавший изнурительный ритм для гребцов.

«Замедлите нас».

Брут с недоверием наблюдал, как гребцы успокоились, следуя за тяжелыми ударами молота, в то время как триерарх подал сигнал остальным кораблям последовать их примеру.

"Что ты делаешь?"

Триерарх с ухмылкой посмотрел на командира.

«Послушайте, сэр».

Брут склонил голову набок и сосредоточился. Он слышал шум корабля, плеск волн, далёкий крик венетов на своих кораблях…

… и онагры.

Он ухмыльнулся.

Артиллерийские позиции на форте, находившиеся под контролем Восьмого легиона, возобновили огонь, постепенно открывая досягаемость убегающих кораблей. Триерарх замедлил движение римской эскадры, чтобы уберечь её от опасности.

Брут с облегчением наблюдал, как быстро скорректировалась дистанция. Прошло несколько мгновений, и первый удар достиг цели. Огромный валун ударил в один из центральных кораблей группы, разорвав канаты, разрушив палубу, сломав мачту и вызвав всеобщее опустошение.

Со стороны венетов раздались крики тревоги. Корабли во главе группы изо всех сил пытались вырваться вперёд, но мало что могли сделать, слишком полагаясь на слабый ветер.

Артиллеристы Восьмого полка снова отличились: после последней корректировки дистанции группа из пяти снарядов попала в самый нос группы кораблей. Два снаряда скрылись в воде, не причинив вреда, слегка пролетев мимо цели, а остальные три попали в два головных судна, практически мгновенно выведя их из строя.

Флот венетов затонул, и по сигналам, поданным триерархом « Авроры» , сопровождавшие их суда рассредоточились, каждый из которых обозначил цель, оставив флагман в центре, преследуя арьергард убегающих судов.

Среди венетов начался хаос.

После того как на головные суда отступающей флотилии обрушился еще один залп смертоносных камней, люди Бальба перешли на равномерный огонь, который позволил им направлять свои снаряды перед носами противника, не давая ему войти в устье реки.

Брут усмехнулся. Когда всё это закончится, ему придётся купить Бальбу и его людям столько вина, что хватило бы на трирему.

Три из восьми судов уже начали исчезать под водой, понесённые непоправимые потери от артиллерийского огня. Три других полностью остановились, находясь в опасной близости от артиллерийского огня, и поняли, что их бой окончен.

Однако два ближайших судна, стоявших в арьергарде флотилии венетов, похоже, были настроены иначе. Их рулевые вёсла пришли в движение, и суда начали поворачивать гораздо круче, чем мог ожидать Брут.

«Я не верю. Они идут за нами!»

Триерарх кивнул.

«Ваши приказы?»

Брут покачал головой. Что им оставалось делать, кроме как вступить в бой?

«Подготовьте морпехов. Как только мы подойдем достаточно близко, пусть солдаты спереди и сзади используют крюки, чтобы сделать все возможное, пока морпехи поднимаются на борт с середины корабля. Поднимите платформы для морпехов, чтобы они могли переправиться».

Триерарх отдал честь и направился по палубе к своему заместителю, где начал отдавать приказы.

Брут еще раз наблюдал за двумя приближающимися кораблями.

Квинкверема Accipiter и трирема Excidium подошли для поддержки, а остальные суда сосредоточились на сдающихся или терпящих бедствие кораблях.

«Чего они надеются добиться?» — спросил Брут триерарха, внимательно оглядывая противника. «Двое против троих, и у нас больше манёвренности. Наши моряки — опытные легионеры. Чего они вообще могут добиться?»

Триерарх нахмурился.

«Не уверен, сэр. Но что бы это ни было, они настроены серьёзно. Они правильно настроили паруса. Ветер не сильный, но тот, что есть, они используют по максимуму. Этот человек — хороший моряк».

«Они приближаются на удивление быстро».

Триерарх продолжал наблюдать, и лицо его нахмурилось. Брут взглянул на него.

"Что?"

«Похоже, у них напрочь отсутствует чувство самосохранения. Разумный капитан сначала сосредоточился бы на « Эксидиуме» . Уничтожил бы меньший корабль, а затем сосредоточился бы на остальных. Или хотя бы разделился бы и послал по одному кораблю на каждый фланг: один против «Эксидиума » , а другой — на «Акципитера» . Но они оба идут по центру, прямо на нас. Их окружат другие корабли, и тогда они обречены».

Брут наблюдал за приближающимися к ним кораблями. Триерарх был прав. Через полминуты эти два судна аккуратно проскользнут в промежутки между тремя римскими кораблями.

«Символическая победа!»

«Господин?» — нахмурился триерарх.

Брут покачал головой в недоумении.

«Они делают только то, что сделал полководец. Цезарь напал на их столицу. Это был широкий жест римской власти, символическая победа, призванная сломить дух племён. Венеты проиграли войну и знают это, но они определили флагман флота. Двое против одного. Символическая победа. Им совершенно плевать на «Акципитер» и « Эксидиум» , и они не рассчитывают выжить».

Триерарх кивнул.

«Полный ход! Нам нужно их переманёвренно обойти!»

Но его сигналы опоздали, и Брут это уже видел. Венетские военные галеры приблизились к трём римским кораблям. Трарх Эксидиума был готов, и гребцы убрали весла, оставив незащищённый борт приближающемуся врагу. «Акципитер» последовал его примеру, но слишком медленно: некоторые из пяти рядов вёсел не успели убраться вовремя.

«Авроре » всё ещё был дан приказ идти полным ходом, и ряды вёсел оставались в воде, толкая судно вперёд. Два судна венетов врезались в промежутки между римскими кораблями, разбивая оставшиеся торчащие из корпуса весла, когда они плотно вставали на свои места.

Вражеские капитаны оказались именно такими моряками, какими их представлял себе триерарх. Они рассчитали время идеально. Вместо того чтобы мчаться в проёмы, при приближении их паруса были ослаблены и сильно натянуты, что не позволяло им поймать ветер и резко замедлило ход кораблей. К тому времени, как оба корпуса приблизились к « Авроре», они почти остановились.

Матросы на двух высоких корпусах бросили канаты и крюки, схватив римский корабль и пригвоздив его к себе, что привело к фактической остановке трёх судов и сближению их корпусов. « Акципитер» и « Эксидиум» оказались не готовы к такому манёвру и устремились вперёд, пролетая мимо целей и пытаясь резко остановиться.

Гребцы «Авроры » , осознавшие ситуацию ещё до того, как раздались приказы, схватились за мечи, сломанные весла и любое импровизированное оружие, которое им удалось найти, и поднялись со своих мест, чтобы отразить надвигающийся натиск. Центурион, командовавший морскими пехотинцами, отдал приказ, и его люди разделились на два отряда и направились к палубе по обе стороны.

И вдруг мир наполнился смертоносной активностью.

Не дожидаясь спуска досок, понимая, что их атака – практически самоубийство, и что они не смогут вернуться домой, венеты, как только суда подошли достаточно близко, спрыгнули с верхних палуб своих кораблей на палубу римского флагмана. Количество людей на борту вражеских судов было поразительным: корабли приняли на борт столько беженцев из города, сколько смогли, и Брут с заворожённым ужасом наблюдал, как волны венетов перехлёстывали через борта их кораблей на палубу « Авроры », словно бурные, ревушие водопады.

Штабной офицер стоял рядом с рулевыми веслами и триерархом, наблюдая за атакой остекленевшим взглядом. Враг, выпрыгнувший с двух кораблей, оказался совсем не тем, кого он ожидал. Среди них, конечно, были традиционные кельтские воины, но эта атака была чем-то иным; чем-то печальным и ужасающим. Подавляющее большинство абордажников составляли женщины, дети и старики, вооруженные всем оружием, что им удалось найти на борту, вплоть до заостренных палок.

Это была не галльская армия, а отчаявшиеся беженцы из Дариорита, и тем не менее они бросились в яростную атаку, которая закончилась их полной гибелью, в последней попытке уничтожить римский флагман и погубить гордость флота Цезаря.

Безумие.

И всё же казалось, что им это удастся. Корабли сопровождения « Авроры » уже переворачивали весла и медленно возвращались в бой, но, даже подойдя к вражеским кораблям, они не смогли бы помочь флагману, пока не захватят два судна венетов, поскольку первое оказалось зажато между ними.

Римский экипаж был в основном хорошо обучен и вооружен, особенно морская пехота, отряд, набранный из Девятого полка, но опыт и снаряжение были бесполезны лишь в случае, когда численность противника составляла не менее пяти человек против одного, как это оценил Брут, наблюдавший за происходящим.

Последние венеты спрыгнули в бой, их собственные корабли были брошены на произвол судьбы. Командир с изумлением наблюдал, как на палубе впереди кипит рукопашная. Огромное количество людей на борту «Авроры» мешало разглядеть, что происходит. Тела так многочисленны, что на палубе едва просматривается хоть дюйм свободного пространства. А бой разрастался.

Распространяясь.

Брут моргнул. Дальний конец уже был захвачен, и вокруг носа корабля почти не наблюдалось никакой активности. А ведь ещё мгновение назад она была. А теперь бой приближался к опасной близости.

Молодой офицер покачал головой, осознавая происходящее, и вытащил меч из дорогих, декоративных ножен на поясе. Венеты не только нацелились на римский флагман ради символической победы, но и прекрасно знали, где будут находиться командиры корабля и как выглядит римский офицер.

Бой становился всё плотнее, и нос корабля теперь был пуст просто потому, что венеты пытались добраться до Брута и триерарха. Поистине символический поступок, если бы они могли дерзко преподнести победителям голову командующего флотом.

Рядом триерарх обнажил клинок и шагнул к нему, к ним присоединился целеуста. Группа из четырёх пехотинцев вырвалась из схватки и бросилась им навстречу, выстроившись перед ними небольшой стеной щитов.

Брут на мгновение закрыл глаза и вознёс молчаливую молитву Юноне. Несмотря на дорогостоящее обучение, у него было очень мало опыта владения мечом в бою. Штабные офицеры редко оказывались в ситуациях, где решался вопрос жизни и смерти. Такие люди, как Фронтон и Бальб, которые чувствовали себя в рукопашной так же уверенно, как и в конном бою, отдавая приказы, были редкостью даже в современной армии. Брут был стратегом, а не гладиатором.

Снова открыв глаза в ответ на громкий гортанный крик, он увидел, как первые венеты прорываются сквозь толпу к ним. Сражение всё ещё продолжалось, и римские войска явно были в значительном меньшинстве: лишь тонкая линия вооружённых гребцов отчаянно пыталась удержать венетов подальше от кормы.

Первого вырвавшегося на свободу человека быстро и эффективно уложил один из пехотинцев Девятого полка, и Брут взглянул на тощую фигуру старика. Нелепо. Галлу, должно быть, было лет шестьдесят, и он напал на римских легионеров с помощью страховочного штыря!

Однако времени на более чем беглый взгляд не хватило, поскольку из толпы выскочили ещё трое. На этот раз двое были гражданскими, а третий был воином в кольчуге, вооружённым тяжёлым топором и украденным римским гладиусом.

Трое атаковали стену щитов морских пехотинцев, и Брут с ужасом наблюдал, как здоровенный воин мгновенно свалил одного из них двойным ударом. Ещё один римлянин исчез на палубе под ударами двух молодых венетов, которые объединили атаку, чтобы изрубить кричащего легионера кинжалами. Двое оставшихся пехотинцев быстро отреагировали на ситуацию и снова взяли ситуацию под контроль. Легионеры расправились с воином, затем наклонились и быстро расправились с двумя юношами, хотя и недостаточно быстро, чтобы спасти своего соотечественника, который лежал на палубе в растекающейся багровой луже, с десятком ножевых ранений и безжизненно смотрел в небо.

Брут повел плечами. Неужели такова их судьба? Лежать без присмотра на палубе, глядя на богов и свидетельствуя о мятежной натуре галлов?

Еще четверо венетов ринулись вперед, и в этот момент оставшийся кордон римских моряков, отводивший офицеров от схватки, прорвался, и вся шумная схватка хлынула на них.

Брут взял себя в руки. Венеты приближались в полном составе. Пятеро мужчин, два легионера и три морских офицера, отступили к тяжёлому кормовому ограждению корабля, последнему убежищу. Среди ревущих галлов, бежавших к ним, попадались римские моряки или легионеры, которые яростно рубили мужчин, женщин и детей вокруг, не обращая на них внимания, и в похоти, движимой отчаянием, устремляли свои взоры на офицеров.

Триерарх наблюдал за приближающимся потоком венетов и повернулся к своему командиру.

«Прыгайте за борт, сэр».

«Что?» — Брут уставился на него.

«Мы теперь покойники. Даже если остальные команды уже в пути, они всё равно не успеют. Тебе нужно сейчас же прыгнуть за борт ».

Брут покачал головой. Возможно, он не был готов к смертельному бою и не был в нём по-настоящему полезен, но будь он проклят, если командир римского флота увидит, как тот сбегает с места сражения. Лучше умереть с честью, чем бежать.

«Просто обращайте внимание на них, а не на меня».

Триерарх долго смотрел на офицера. Он всегда предполагал, что тот погибнет на борту корабля, и, по крайней мере, они выиграли войну, пусть даже и проиграли в этом конкретном сражении. Остальная эскадра отомстит этим ублюдкам, но нельзя было позволить им первыми отрубить голову командиру.

Брут занял ту же позицию, которую, как он видел, принял Фронтон, готовясь к столкновению.

Он был совершенно не готов, когда триерарх ударил его рукоятью меча по обнажённой голове, мгновенно лишив сознания. Морфей заключил его в объятия, и вместе они погрузились во тьму.

Триерарх остановил падение офицера и жестом указал на целесту. Гребец кивнул, бросил меч, схватил Брута и легко поднял его наверх. Повернувшись спиной к атакующим галлам, он перекинул офицера через борт и наблюдал, как юноша тяжело рухнул в воду, а кираса мгновенно утянула его под воду.

Через несколько мгновений целеуста коснулась воды, плавучесть которой обеспечивалась отсутствием доспехов, и он нырнул в холодную пучину, пока его руки не коснулись холодной стали нагрудника офицера. Обхватив руками плечи Брута, он оттолкнулся от поверхности.

Вырвавшись на свежий воздух, задыхаясь, он с трудом боролся с плечевыми и боковыми ремнями, пока кираса не оторвалась и не исчезла в пучине. На голове офицера, куда его ударил триерарх, струился ручеёк крови.

Селеуста оглянулся на палубу. Звуки ожесточённых схваток были отчётливо слышны, но бой на этом закончился. Его задача заключалась в том, чтобы доставить командира в безопасное место.

Повернувшись спиной к «Авроре», когда ее последний римский обитатель пал от сокрушительного удара, целеуста схватил Брута и поплыл к берегу.