Gallia Invicta

Глава 17

(Квинтилис: Предгорья Пиренеев.)

Красс вошел в дверной проем шатра, откинув в сторону кожаный полог, не отрывая взгляда от укрепления впереди.

«Ну что, командир? Что обнаружили разведчики?»

Армия прибыла к подножию могучего горного хребта, разделявшего племена Испании и Галлии, два дня назад, следуя слухам и донесениям о скоплении племён, собранных разведчиками у разрозненных крестьян. А вчера днём, когда Седьмой полк и его подкрепление вошли в нижние проходы перевалов, ведущие к вершинам, они сделали тревожное открытие.

Объединение племён, или, по крайней мере, его часть, разбило лагерь на высоком хребте, возвышавшемся над развилкой долин и занимавшем выгодную позицию. Само по себе это не было неожиданностью, но облик лагеря и его защитников показался поразительно знакомым.

Теперь, когда Галронус стоял перед легатом, его взгляд устремился вслед за взглядом человека, упавшим на укрепления напротив. Племена разбили лагерь в идеально римском стиле, с валами, рвами, воротами и башнями, и даже с такого расстояния двое мужчин видели ряды палаток, аккуратно расставленных вокруг центральной штаб-квартиры. Они словно смотрели на свой собственный лагерь.

Галронус глубоко вздохнул.

«Всё как раз так, как вы и опасались, легат. Их форт хорошо построен по идеальному римскому образцу и достаточно велик, чтобы вместить как минимум вдвое больше нас. Пока что он, похоже, наполовину пуст, так что, вероятно, они всё ещё ожидают значительного подкрепления из-за гор, но мои разведчики пока ничего не обнаружили. Я поставил их наблюдать за каждым перевалом и долиной на восемь миль, так что мы будем заблаговременно предупреждены об их прибытии».

«А как насчёт обороны форта? Что-нибудь, что я могу использовать?»

Командир Реми пожал плечами.

Вал и частокол – идеально римские, так что вы точно знаете, чего ожидать. Полагаю, любой вождь, перенявший ваши методы, вряд ли остановится у стен. Лагерь, похоже, разбит по римскому образцу, и я слышал звуки большого рога. Единственное небольшое преимущество, которое мы можем отметить, – это южная сторона. Лагерь окружён тройным рвом со всех остальных подходов, но только одним полувырытым рвом с юга, из-за особенностей каменистой местности. Проблема в том, что подход к югу представляет собой узкий отрог с пугающими обрывами по обеим сторонам; то, что Фронтон называет «смертельной территорией».

Красс кивнул.

«Они во многом переняли наши обычаи. Я слышал об этом раньше, на севере Испании. Племена там сражались в великой войне под предводительством Сертория почти двадцать лет назад. Они провозгласили его «новым Ганнибалом», если вы можете в это поверить. Серторий провёл годы в Испании, обучая их племена и вождей тому, как стать более римскими. А теперь посмотрите, чем всё закончилось».

Галронус сделал ещё один глубокий вдох. Быть гонцом за плохими вестями никогда не было хорошей профессией, и Красс и так не питал к нему особого уважения.

«Есть новости и похуже».

Легат расправил плечи и заговорил, не отрывая глаз от укрепленной позиции на противоположном отроге.

"Продолжать."

«Они совершают вылазки в долину. Припасы, которые мы привезли с собой, — это всё, что нам, вероятно, удастся получить. Группы врагов разбросаны по всей сельской местности внизу, фактически перекрывая проходы. Никаких новых припасов до нас не доберётся, если мы не отправим за ними значительное сопровождение».

Красс кивнул.

«Чего, конечно, мы не можем сделать, не ослабив себя слишком сильно. Нам следовало бы взять с собой запасы на несколько месяцев, но, к сожалению, спешка была необходима».

Он повернулся к трибунам, молча стоявшим неподалеку.

«Как обстоят дела с нашими поставками?»

«У нас запасов еды на неделю. Если растянуть и распределить, то можно и больше, но мы рискуем ослабить людей. С водой проблем нет, так как поблизости есть ручьи и родники».

Красс покачал головой.

«Если эти источники не находятся в поле зрения с нашей текущей позиции, не обращайте на них внимания. Если противник устраивает небольшие засады в долинах внизу, убедитесь, что они также перекрывают любые свободные поставки. Если они не нашли способа отравить воду против нас, они будут следить за ней, готовые принять нас. Нет. Мы полагаемся на то, что взяли с собой, или на то, что видим отсюда».

Галронус задумчиво кивнул. Тертулл сказал ему, что Красс, несмотря на все свои недостатки, не был тактиком, и стареющий трибун, похоже, был абсолютно прав. Галронус был готов поспорить, что все источники еды и питья в пределах досягаемости уже уничтожены.

Разведчики чётко сообщили о нескольких проходах в нескольких милях к востоку. Возможно, нам удастся перенаправить повозки с припасами, чтобы они добирались до наших позиций окольным путём? Тогда мы могли бы осадить их и постепенно принудить к капитуляции.

Красс кивнул.

«Стоит попробовать… я имею в виду снабжение. Отправьте гонцов с соответствующими приказами и разместите небольшие отряды, чтобы держать маршрут в поле зрения. Но снабжение будет серьёзно задержано и может столкнуться с трудностями на местности, поэтому мы не можем на него полагаться».

Он хлопнул в ладоши в туманном горном воздухе.

«Нет. Никаких осад. Нам нужно действовать быстро и решительно. Вы можете предупредить нас за полдня о приближении подкрепления, но мы не можем быть уверены, что у врага нет других, более тайных путей через горы. Они знают эту землю гораздо лучше любого из нас, и я не могу рисковать тем, что проснусь однажды утром и обнаружу, что их в десять раз больше, чем нас».

Он повернулся к трибунам.

«Что ты скажешь?»

Мужчины нервно переглядывались, пока Тертулл не пожал плечами.

«Мы приехали так далеко не для того, чтобы сидеть сложа руки и наблюдать, как вся Испания переваливает через горы. Давайте пойдём туда и покажем им, как действует настоящая римская армия».

Остальные одобрительно загудели, и Красс снова кивнул.

«Похоже, есть только один чёткий план действий. Соберите старших центурионов на инструктаж. Выступаем завтра на рассвете».

Галронус медленно вёл коня вперёд во главе отряда вспомогательной кавалерии на левом фланге армии и оценивающе оглядывал наступающие ряды. Организация армии казалась бессмысленной, если не слушать объяснений легата.

Избегая традиционных построений, Красс разместил вспомогательных копейщиков и лучников в самом центре своих сил, на позиции, обычно предназначенной для тяжелой пехоты, с тремя когортами Седьмого полка, прикрывавшими их с каждой стороны, кавалерия разделилась на четыре группы по двум краям и следовала позади, а оставшиеся четыре когорты охраняли римский лагерь на противоположном отроге.

Наличие столь слабого центра вызвало недовольство среди опытных центурионов, считавших своей задачей удерживать лидирующие позиции, но тонкость плана вскоре успокоила их.

Вспомогательные войска были приманкой. Поскольку противник хорошо знал римскую тактику, он ожидал стандартного римского наступления и был готов к нему. Это, возможно, немного застало бы их врасплох, но, как можно надеяться, также заставило бы их поверить в тактическую некомпетентность противника. В конце концов, какой полководец в здравом уме разместит свои самые слабые войска в центре?

Офицер-ремий стиснул зубы. Они были слишком близко. Скорость римского марша, возможно, не дала противнику достаточно времени, чтобы сделать правильные выводы.

Неужели противник не захочет отказаться от такого построения?

И как только они вырвутся из ворот, пусть даже в римском стиле, и вступят в бой со вспомогательными копейщиками, центр начнёт организованный отход, держа линию копий против преследователей, в то время как два крыла легионеров развернутся и пойдут внутрь, охватывая противника с флангов, фактически окружая его, пока тот не окажется в ловушке и не будет перебит. В этот момент кавалерия могла создать кордон по периметру, чтобы предотвратить любые попытки отступления и попытаться захватить и удержать ворота форта.

Это был гениальный ход, тонкий и хитрый по своей сути маневр.

Но что-то было не так. Приманка не сработала.

К этому времени враг должен был уже выскочить из ворот или, по крайней мере, построиться. Не раздалось ни звука рога, ни воинов. Римские войска находились не более чем в четверти мили от вражеских укреплений, гордо возвышавшихся на гребне длинного склона. Они не приближались.

Стиснув зубы, Галронус развернул коня и помчался мимо своих людей в тыл наступающего Седьмого легиона, к командирам, которые ехали позади, сияя серебром и багрянцем в лучах утреннего солнца.

Его мысли, должно быть, разделяли легат и его трибуны, поскольку, как только он обогнул тыл и направился к офицерам, карниз протрубил сигнал к остановке легиона. Когда весь наступающий отряд остановился в идеальном унисон, Галронус подбежал к командному составу.

«Умник», — говорил легат трибунам.

«Умно, сэр?»

«Его не обманула слабость нашего строя. Этот лидер, с которым мы сталкиваемся, точно знает, что делает. Он будет сидеть в своих укреплениях и ждать, пока не наберётся достаточно людей, чтобы раздавить нас, как мух».

Руска нахмурился.

«Тогда что нам делать, сэр?»

«Всё просто. Мы атакуем. А какой у нас ещё выбор?»

Легат повернулся к карнизу, впервые мельком заметив присутствие Галронуса.

«Отправляйте вызовы», — обратился он к человеку. «Я хочу, чтобы вспомогательные войска были отведены в тыл, а Седьмой построился в стандартном боевом порядке».

Отпустив музыканта, он повернулся к Галронусу.

«Не вижу особой пользы от кавалерии в прямом наступлении. Предлагаю вам просто держать своих людей позади и направлять их туда, где, по вашему мнению, они могут пригодиться, по мере возможности».

Галронус поерзал в седле. То, что весь его отряд был так поспешно отстранён, было досадно, но он не мог придумать, как оправдать рассуждения легата. Ему просто нужно было убедиться, что возникнет ситуация, которой он сможет воспользоваться.

Пока он махал рукой своим знаменосцам с драконьими головами в руках и кельтскими рогами, готовым отдать им приказы, Красс наблюдал, как вспомогательные войска отступают и собираются в тылу, а легион перестраивается, образуя сплошную стену щитов.

На склоне холма затрубили рога, и кавалерия четырьмя группами отступила на расстояние, позволяющее наблюдать за развитием событий. Галронус наблюдал за ними, а затем нахмурился от удивления, когда Красс выехал вперёд, приближаясь к арьергарду легиона, предприимчивый опцион, отдавая поспешные приказы и открывая проход легату.

Красс кивнул мужчине и поехал между рядами Седьмого полка, пока не добрался до передних рядов, где повернул коня и посмотрел на людей сверху вниз.

«Наши аквитанские и испанские друзья, кажется, немного нервничают?»

По толпе прокатился взрыв смеха.

«Как мы вознаградим их сопротивление?»

Глубокий, хриплый голос откуда-то из рядов крикнул: «Смерть?»

Красс указал в сторону мужчины.

«Смерть — это начало , но даже герои умирают. Мы с тобой когда-нибудь умрём. Как нам вознаградить этих трусов, дрожащих за своими фальшивыми римскими стенами за то, что они закрыли врата Седьмого?»

Тихий голос что-то пробормотал, и один из центурионов в первом ряду поднял свой посох над головой.

«Уничтожение, потрошение, сжигание, демонтаж и засолка земли, сэр!»

Красс рассмеялся.

«Боюсь, ты не учел грабежи в своем списке, но все равно ты молодец!»

На этот раз хохот прокатился по всей армии, превратившись в рев.

«Так что, ребята, нам пора возвращаться и готовиться к осаде?»

Негативный ропот ясно отражал настроение войск. Галронус улыбнулся про себя. Это была речь Цезаря, если он когда-либо слышал такую. Фронтон редко произносил подобные речи; его люди были так крепко связаны с ним, что последовали бы за ним хоть в Тартер, если бы он попросил. Цезарь же полагался на своё красноречие, чтобы подстрекать людей и укреплять их решимость, подобно ораторам, которых Галронус слышал, призывая толпы в Риме. Удивительно, но это, похоже, сработало, и, что ещё более удивительно, молодой легат, казалось, превращался в тень самого полководца. Настроение внезапно стало трепетным и наэлектризованным, как воздух между раскатом грома и вспышкой молнии.

«Или мы пойдем дальше и сравняем с землей этот лагерь вместе со всем живым в нем?» — проревел легат.

Толпа разразилась ревом, и Красс позволил своему коню встать на дыбы и пару раз героически ударить копытом воздух, прежде чем снова успокоиться, и наступила тишина.

«Молодцы! Пойдёмте и покажем им вкус настоящей римской мощи!»

Когда он повернулся и поехал на коне обратно по узкому проходу в тыл, Седьмой легион разразился ликованием, и солдаты потянулись вверх, пытаясь коснуться сапога или сбруи проходящего легата на удачу. Галронусу пришлось сдержаться, чтобы не подпевать.

«На самом деле поводов для радости было немного», — подумал он, устремив взгляд на мощную оборону, ожидающую их на вершине склона.

Красс натянул поводья и повернул коня, чтобы лучше видеть, что происходит на левом фланге.

Подход был жестоким, и он это знал. Солдаты тоже это знали, но они были профессионалами и шли вперёд с горящей гордостью за Рим, чтобы взять крепость. Особенно проницательный солдат в авангарде предупредил их, когда они приближались к дамбе, ведущей к воротам, заметив красноречивые углубления, которые свидетельствовали о ямах с лилиями, подстерегающих любого, кто осмелится пойти по лёгкому пути.

Первой задачей было пересечь рвы, всего три, прорытые под идеальным углом, чтобы создавать неудобства пехоте. Первая когорта легиона с трудом и немалыми потерями сумела пересечь первый ров и образовала сплошную стену щитов между первым и вторым, находясь под постоянным шквалом оборонительного огня. Однако, как только они заняли позиции, лучники-ассистенты бросились на другую сторону и приземлились за ними, а затем поднялись и обрушили на стены непрерывный шквал огня, прижимая к земле защитников.

Крассу было чрезвычайно досадно наблюдать, как его славный Седьмой легион превратился в гигантский щит, в то время как вспомогательные войска выполняли основную работу: лучники уничтожали вражескую оборону, а копейщики приносили связки листвы и дерна, чтобы засыпать ров и дать возможность оставшимся пяти когортам переправиться.

Но ведь там были и вспомогательные войска, и он был уверен, что его ветераны с большим удовольствием будут играть в стену щитов, чем таскать дерн.

Пока он напряжённо наблюдал, вдоль стены форта появилась новая волна защитников, вооружённых тяжёлыми дротиками, камнями, пращами и луками. Внезапный плотный огонь противника пробил бреши по всей стене щитов, вынудив подкрепления перебежать через частично засыпанный ров, чтобы занять их место. Меньше половины из них добрались до него живыми.

План, однако, был надёжным. Через несколько часов рвы перестанут быть препятствием. Конечно, если они следуют серторианскому образцу, под стенами тоже должны быть лилии, да и сами укрепления будет довольно сложно взять, но всё это может закончиться к ночи, в зависимости от того, что эти хитрые маленькие варвары приготовили в самом лагере. Он готов был поспорить, что их ждало несколько неприятных сюрпризов, когда они подойдут так близко.

Он стиснул зубы, когда новая волна защитников была снова оттеснена за линию обороны сосредоточенным огнём вспомогательных лучников. Проблема заключалась в том, что за то время, что его люди должны были добраться до этого укрепления, у него могла остаться лишь половина армии.

Альтернативой, конечно, было без промедления переправить легион вслепую через ров и попытаться взять его штурмом, поскольку не было никакой возможности быстро перебросить осадные машины на этот склон. Однако это было бы ещё более рискованным вариантом. Таким образом, битва затянулась бы на более длительное время, увеличивая время, в течение которого его люди подвергались бы вражескому огню, но, по крайней мере, они находились в хорошей оборонительной позиции. Если бы он атаковал их и открыл бы по ним огонь всей силы противника, когда они попытаются пересечь рвы…

Об этом даже думать не хотелось.

Он не мог проиграть эту битву, как и всю операцию. В своём последнем письме отец подробно говорил о вероятности получения губернаторского поста в следующем году, что означало бы, что его самого, скорее всего, отзовут в Рим в конце этого сезона, и, если это так, ему нужна была победа за плечами, чтобы обеспечить себе прочное положение в городе после отъезда отца.

В общем, это означало, что ему предстояло не только уничтожить невежественный аквитанский союз, но и сделать это с такой силой, помпой и зрелищностью, а также с достаточным количеством оставшихся войск, чтобы вытеснить из сознания всех мысль о сопротивлении и мятеже. Галльский кавалерист был прав, советуя проявить милосердие на равнине, но здесь всё было иначе. Это должно было стать заявлением.

С удовлетворением заметив, что первый ров теперь можно было преодолеть без особых затруднений и что карниз отдал приказ выдвинуть стену щитов и лучников к следующему интервалу, он обернулся и нахмурился.

Последние полчаса он не думал о кавалерии и почти не видел её, поскольку она двигалась по краю поля. И всё же, оглядывая окрестности, мимо рядов легионеров, ожидающих приказа к наступлению, он увидел Галронуса, поднимавшегося на вершину холма с запада с небольшим отрядом всадников за спиной. Он торопился.

Похлопав по шее своего беспокойного, гарцующего коня, успокаивающе, Красс наблюдал, как кавалерийский офицер приближается к нему, и натянул поводья, когда тот приблизился.

«Полагаю, вы были заняты патрулированием периферии?»

Галронус ухмыльнулся.

«Что-то в этом роде. Кажется, у меня для тебя хорошие новости».

Красс рассудительно кивнул. Хорошие новости сейчас были бы кстати.

«Южный подход?» — Галронус улыбнулся, указывая на форт. «Я же говорил тебе про этот жалкий ров? Похоже, они сняли большую часть обороны с той стены, чтобы укрепить эту. Они явно знают, что легион сосредоточивается здесь».

Красс снова кивнул, прищурившись.

«Насколько раздет?»

Галронус ухмыльнулся.

«Дайте мне пьяную публику в цирке, и я, вероятно, смогу туда попасть».

Легат прикусил губу.

«Я не могу отступить отсюда, иначе они поймут ситуацию и снова укрепят оборону. Но тогда нельзя действовать таким образом, используя только кавалерию».

Галронус кивнул, указывая на долину.

"Но…"

«Да, четыре когорты в резерве».

Красс расправил плечи и обернулся, чтобы увидеть небольшую группу трибунов, собравшихся неподалеку вместе с сигниферами и карнизами.

«Руска? Поезжай обратно в лагерь с этим человеком».

Когда трибун подъехал к ним, вопросительно склонив голову набок, Красс жестом указал на них обоих.

«Объединённый отряд кавалерии и четырёх когорт, под командованием вас двоих», — он указал на Галронуса. «Ваши люди теперь знают местность. Проведите их по дальнему маршруту, самому скрытному, какой только сможете найти. Мне всё равно, как вы это сделаете, но доставьте этих людей к южному подходу незамеченными. Мы продолжим вести здесь основной бой и максимально отвлечём их внимание».

Он сделал глубокий вдох.

«Двигайтесь как можно быстрее, но не жертвуйте скрытностью ради скорости, иначе всё будет напрасно. Знаете, что делать, когда доберётесь туда?»

Руска выглядел слегка смущенным, но Галронус кивнул.

«Залезайте в стены и устраивайте хаос!»

«В самом деле, хаос. Хорошо. Джуно, присмотри за вами обоими. А теперь иди».

Он смотрел, как двое мужчин уезжают, а за ними следует небольшая группа всадников, и глубоко вздохнул.

«Джуно, присматривай за всеми нами!»

Руска выглянул из-за ствола дерева и прищурился, глядя вдаль.

«И как же мы это сделаем?»

Галронус пожал плечами.

«Я кавалерист, трибун. Осада — не мой конёк».

Руска кивнул и, повернувшись, жестом пригласил старшего сотника выйти вперед.

"Сэр?"

«Я хочу узнать ваше мнение о том, как нам атаковать это место».

Центурион нахмурился.

«Прямо и быстро, сэр. Ров нам особо не остановить, так что мы можем добежать до стен за несколько мгновений. Защитников не так много, поэтому нам нужно взять ситуацию под контроль, прежде чем они успеют подтянуть подкрепление к стене».

Галронус поджал губы.

«Ты перелезешь через стену или пройдешь сквозь нее?»

«У обоих вариантов есть свои достоинства», — пожал плечами мужчина. «Обрушить части частокола — дело более медленное и задержит штурм, но мы окажемся внутри гораздо быстрее. Взобравшись на стены, мы получим скорость и эффект внезапности, но пройдёт немало времени, прежде чем у нас появятся хоть какие-то силы внутри».

Он улыбнулся и развел руками.

« Я бы сделал, сэр, и то, и другое сразу».

"Оба?"

«Да, сэр. Здесь много сильных лошадей, которые ничего не смогут сделать, пока не проникнут внутрь. Первая когорта атакует, взбирается на стены, перерезает обвязку частокола и закрепляет верёвки, а затем передаёт их кавалерии. Лошади, вероятно, смогут выдернуть этот частокол из земли по одному колу за раз. Как только появится несколько небольших дыр, остальные три когорты быстро разберут оставшиеся и проникнут внутрь. Как только мы войдем и появится приличная дыра, кавалерия тоже сможет внести свой вклад, сэр».

Руска нахмурился.

«Как вы думаете, где мы можем найти веревки в столь сжатые сроки?»

«Привезли их с собой, сэр, вместе с кучей других инструментов для рытья траншей, граблями и прочим. Никогда не знаешь, что может понадобиться, сэр».

Галронус ухмыльнулся трибуну.

«План имеет смысл. Попробуем?»

Трибун нервно сглотнул.

«Полагаю. Что бы мы ни делали, нам нужно делать это быстро».

Командир реми кивнул центуриону.

«Заставьте людей двигаться. Я пошлю отряд кавалерии, чтобы они тащили для вас канаты».

Когда двое мужчин разбежались по своим подразделениям, Гай Пинарий Руска вздохнул и ещё раз пробежал взглядом по верху стены. Он остро осознавал, что совершенно не подходит для этой работы. Несколько недель назад Красс глубоко задумался бы, прежде чем поручить ему что-то более смертоносное, чем инвентаризация повозок с припасами, но после инцидента с засадой его репутация, похоже, расцвела. По какой-то причине, именно потому, что он сражался с отчаянием загнанного зверя и закончил день с ног до головы покрытым кровью, солдаты приветствовали его, а офицеры решили, что он какой-то безумный убийца, заключённый в маленькую бюрократическую оболочку.

Он не был таким.

Но теперь он номинально командовал самым важным наступлением в битве, и ответственность была колоссальной. Конечно, Галронус и центурион знали, что делают, но ответственность лежала на нём.

Он отпрянул за ствол дерева, всматриваясь в оборонительные сооружения в нескольких сотнях ярдов от себя. Он уже снова чувствовал, как тревожное напряжение в области мочевого пузыря ослабевает.

«Вы в порядке, сэр? Вы очень побледнели».

Руска чуть не закричал от удивления и обернулся, чувствуя, как колотится его сердце, чтобы обнаружить, что легионер занял позицию у дерева рядом с ним, другие продвигались по всему лесу, а кавалерия собиралась на открытом пространстве недалеко от того места, где лес скрывал их от форта.

Он чувствовал себя ребёнком, не в своей тарелке и на грани паники. Прежде чем он успел остановиться, он обнаружил, что его рот занят, работая независимо от мозга и выбалтывая свои самые страшные страхи этому простому солдату. В ужасе он захлопнул рот и попытался придумать, как бы преуменьшить то, что только что признался, но легионер лишь пожал плечами.

«Немного бояться — это естественно, сэр. Только полный псих не будет испытывать страха. Хитрость в том, чтобы сначала пойти и обмочиться в лесу. Начинать каждую битву с пустым мочевым пузырём и пустым кишечником, сэр. А я? Иначе я бы обмочился, как только оказался бы на расстоянии стрелы!»

Руска уставился на мужчину.

«Простите, сэр. Я не хотел говорить невпопад».

Постепенно на лице трибуна появилась улыбка.

«Тогда в какую часть частокола мы целим, солдат?»

Легионер указал на участок, где небольшой холмик на земле заставлял частокол подниматься и опускаться.

«Хорошо», — улыбнулся Руска. «Должно быть, теперь будет легче добраться до кольев. Пожалуй, схожу и схожу в туалет перед выходом».

Легионер усмехнулся.

Пока Руска рысью пробирался сквозь наступающие ряды, выбирая удобное место, он покусывал щеку. Нервничать было правильно. Конечно , да… пока страх не останавливал, не брал над тобой верх, и единственный выход — встретиться с ним лицом к лицу.

Вздохнув с облегчением, он снова застегнул штаны и пробрался сквозь ряды солдат обратно в передовую, где ему потребовалась минута, чтобы найти своё первоначальное место и человека, который с ним разговаривал. Однако выступ в частоколе указал ему верное направление.

Заняв позицию за деревом, он заметил, что центурион справа от него машет рукой. Руска всё ещё ждал, когда корну протрубит ответный сигнал, когда воины выскочили из своих укрытий и выбежали на открытое пространство. Конечно же! Элемент неожиданности был решающим. Зачем им понадобились музыканты?

Закусив губу, он высунулся из-под ствола дерева и обнажил меч. Вытянув ноги, готовый бежать, он заметил, что центурион качает головой. Да, офицер должен быть почтенным. Не бежать.

Рядом с центурионом Руска решительно вышел на открытое пространство. Впереди легионеры Первой когорты бежали к стене, зловеще безмолвные, примерно каждый двадцатый нес верёвку.

Вся ситуация была настолько странной. Немногочисленные защитники с этой стороны были настолько не готовы к каким-либо действиям и провели последний час или больше, уставившись в пустоту и смертельно скучая, что им потребовалось слишком много времени, чтобы отреагировать на внезапный натиск молчаливых людей. Более того, весь штурм проходил настолько тихо, что заглушающим звуком был натиск Красса на дальнем конце большого лагеря.

К тому времени, как раздался крик немногочисленных защитников стены, бегущие легионеры уже почти добрались до жалкого подобия рва. Руска стиснул зубы, шагая позади штурмующих, рядом с центурионом. Время теперь имело решающее значение. Как только раздался этот клич, началась гонка за тем, успеют ли четыре когорты прорваться и закрепиться на позиции, прежде чем защитники пришлют подкрепление к стене.

Трибун шел вперед, его сердце колотилось, когда воины Первой когорты впереди достигли земляной насыпи под частоколом и бросились на балки, цепляясь за опоры и подталкивая друг друга вверх, карабкаясь с опаской, держа в одной руке меч в другой или сжимая в зубах обе руки и пугио.

К тому времени, как Руска добрался до рва, на вершине стены уже шёл бой, и люди с криками боли падали обратно на землю снаружи. Число людей на стенах, похоже, увеличилось, но незначительно; вероятно, несколько воинов стояли рядом, чтобы поддержать их на случай подобной ситуации: достаточно, чтобы затруднить штурм, но, безусловно, недостаточно, чтобы переломить ход битвы.

Он изменил шаг, чтобы перепрыгнуть через жалкую канаву. С трёх других сторон форта склон был покрыт дерном, под которым лежал глубокий слой земли или гравия, который легко можно было вырезать и копать. Здесь каменные отроги отрога почти выходили на поверхность, делая рытьё рва практически невозможным, в результате чего в скале с большим трудом прорубился канал шириной всего два фута и глубиной два фута. Едва ли достаточно, чтобы замедлить бегущего человека.

Крик впереди привлёк его внимание. Один из воинов сумел добраться до стены и отбивался от воинов с обеих сторон, пока его товарищи карабкались следом. Его задача была безнадёжной: сражаться с двух сторон и без щита, и он с криком исчез, когда варвар поднял огромное копьё двумя руками и обрушил его за частокол, оборвав жизнь легионера вне поля зрения трибуна.

Однако достижения этого человека оказалось достаточно. Его доблестное сражение позволило ещё двум воинам добраться до вершины, и с копейщиком быстро расправились: легионеры оттеснили защитников вдоль стены, по мере того как прибывало всё больше и больше отрядов. Медленно и кропотливо стена переходила под контроль римлян, и, на его глазах, воины у основания частокола забросили верёвки наверх, где они зацепились и были закреплены.

Руска даже не заметил, что к ним присоединилась кавалерия, пока мимо него не промчались четыре всадника, с нелепой лёгкостью перепрыгнув ров и замедлив бег у стены. Трибун, приближаясь к валу, наблюдал, как к лошадям привязывают верёвки, и кавалеристы медленно вели своих коней вперёд, каждый из которых был обмотан вокруг сёдел и ремней двух лошадей.

Крик сверху возвестил, что на стене что-то произошло, но Руска стоял слишком близко, чтобы ясно видеть, и первым признаком того, что защитники одержали верх, стало падение половины легионера рядом с ним. Его позвоночник был перерезан выше таза, а нижняя часть осталась где-то наверху. Он с ужасом смотрел, как другой человек, крича, упал с такой глубокой раной в плече и груди, что рука его неприятно болталась при приземлении.

Он отступил назад, борясь с желчью, застрявшей в горле, и оторвал взгляд от людей к лошадям, которые достигли предела натяжения верёвок и тянули изо всех сил, подгоняемые всадниками, а верёвки стонали и скрипели от чудовищной силы. Руска глубоко вздохнул и вознёс краткую молитву Минерве, поспешно пообещав воздвигнуть новый алтарь, как только окажется в разумном месте.

То ли Минерва подслушала, то ли просто случайно, трибун чуть не потерял контроль над собой, когда частокол внезапно обрушился в нескольких футах от него. Вся оборона была построена по римскому образцу: частокол подпирала огромная земляная насыпь, которая образовывала дорожку наверху и служила надежной опорой для бревна под ударами осадных орудий, но была бесполезна, когда стены раздвигались.

Внезапный удар, когда они поддались, – крепления наверху были перерезаны легионерами в первой атаке, – был настолько мощным, что четыре массивных бруса буквально вырвало из земли. Тот, что был непосредственно прикреплён к коням, взмыл в воздух, словно гигантский пилум, и с невероятной силой рухнул на землю примерно в двадцати ярдах от них. Остальные три, всё ещё связанные у основания, но вырванные из земли четвёртым, взорвались и разлетелись по земле, а один из них пролетел в опасной близости от уха благоговейно молящегося трибуна.

Руска смотрел, как огромное бревно, которое почти оторвало ему голову, медленно скатилось в канаву, где остановилось под странным углом, обвиняюще указывая на него.

Он всё ещё смотрел, ошеломлённый, когда прозвучал рожок, и оставшиеся три когорты с криками бросились от карниза леса к валу. Земляная насыпь за разрушенной стеной обрушилась, будучи совсем недавней постройкой, и теперь представляла собой лишь холм, отделявший войска трибуна от внутренней части вражеского лагеря.

Сотник, о котором он почти совсем забыл, но который оставался поблизости, кивнул в его сторону.

«Хотите, сэр, окажете мне такую честь?»

Руска на мгновение задумался, что имел в виду этот человек, затем понял и, нервно сглотнув, кивнул и направился к казенной части.

Добравшись до разрушенного участка стены, он услышал взрывной звук вырываемых балок в двух других местах вдоль оборонительных сооружений, далекий грохот копыт, возвестивший о приближении кавалерии, и рев трех других когорт, быстро сокращавших расстояние за ним.

Вытянув руку с мечом, трибун ступил на скользкий, разбитый земляной вал и вскарабкался в пролом. Сердце у него чуть не остановилось, когда он достиг вершины. Целое море вражеских воинов хлынуло на атакующих между ним и внутренними постройками форта. Костяшки его пальцев побелели, когда он крепче сжал меч.

Так много мужчин. Как они могли надеяться…

Рядом с ним на берег вылез сотник и ухмыльнулся.

«Теперь эти шлюхи в бегах, да, сэр?»

Руска повернулся, чтобы посмотреть на центуриона, но в тот момент двое варваров, бежавших по внутренней части земляного вала, с ревом бросились на них.

Трибун поднял клинок, когда первый бросился на него, и сумел отразить первый удар, скорее благодаря удаче, чем умению. Он приготовился к смертельному удару, когда второй бросился вперёд, но центурион уже был рядом, отбив меч в сторону и прыгнув на него, выкрикивая проклятия.

Руска отступил. Варвар снова бросился вперёд, но трибун едва увернулся от удара. Паника начала нарастать, когда он отступил ещё на два шага. В любой момент он мог оказаться на рыхлой земле там, где раньше был частокол, и тогда ему грозили неприятности… если только он не сумеет использовать это в свою пользу. Дерись грязно. Всегда дерись грязно.

Нервно наблюдая, как варвар ныряет влево и вправо, оглядываясь по сторонам, Руска ощупал ногой и увидел лишь пустоту. Он уже был так близко.

Готовясь, он наблюдал за противником. Всё дело было в том, куда он пойдёт. До сих пор он был правой ногой во время обеих атак, так что Руске нужно было идти левой.

Мужчина атаковал молниеносно, его длинный испанский меч с листовидным лезвием, во многом похожий на гладиус, метнулся в его сторону. Однако трибун был готов. Как только мужчина перенёс вес на ногу и толкнул, Руска уже уклонился влево. Схватив воина за плечо, он использовал его вес, чтобы перебросить его вперёд и мимо. Кельт вскрикнул от неожиданности, внезапно потеряв равновесие, и нырнул на разрушенный берег. Руска встал на ноги и огляделся. То, что ещё несколько мгновений назад казалось таким безнадёжным, теперь таило в себе твёрдый лучик надежды.

Кавалерия Галронуса врывалась через отверстие в валу дальше, и четыре когорты легионеров уже почти полностью заняли оборону и начали продвигаться внутрь. Первая когорта захватила плацдарм в самом сердце вражеского лагеря. Один из наступающих легионеров остановился, поднимаясь на насыпь, чтобы пронзить клинком спину павшего противника Руски, и, как ни странно, трибун почувствовал себя обманутым и немного разочарованным.

Стена принадлежала им, и, судя по крикам, доносившимся с далекого карниза, войска Красса это знали и наступали с новой силой.

Скоро все это закончится.

Стиснув зубы и молча поблагодарив Минерву за помощь и безымянного легионера за совет, Руска сошел с насыпи и вложил все свои силы в удар, который он с чувством нанес в обнаженную промежность мертвого галла.

Руска и его старший центурион выпрямились, держа шлемы под мышкой, и двинулись через центр вражеского лагеря к легату. Бой закончился менее чем через двадцать минут после падения южной стены, и с каждой минутой положение противника становилось всё более безнадёжным.

Как только римские войска вошли внутрь, выстроившись в стены из щитов и каре, форт фактически пал, и многие враги, перебравшись через собственные укрепления, бежали вниз по склонам в лес, оставляя товарищей позади и спасаясь бегством. Те, кто остался и сдался, были на удивление немногочисленны.

Красс стоял в центре площади перед шатром вражеского полководца, за ним – знаменосцы, корницен и другие трибуны, вокруг – старшие центурионы, а легионеры выстроились вдоль площади. Перед ним, под охраной, стояли на коленях, склонив головы, около двух десятков богато одетых и украшенных кельтов. Римские копья висели у их шей.

Легат поднял взгляд и одарил Руску редкой и нехарактерной для него улыбкой.

«А, трибун. Поздравляю и благодарю за весьма успешный бой. Разве командир кавалерии не присутствует?»

Руска улыбнулась ему в ответ.

Галронус давно ушёл. Сомневаюсь, что он вернётся до наступления ночи. Он и его люди отправились преследовать убегающего врага. Собирается ли он вернуться с ними в цепях или просто «наказать» их, я не уверен.

Красс удовлетворенно кивнул.

«Его следует похвалить».

Легат снова обратил внимание на съежившихся перед ним людей.

«Кто ваш лидер?»

Последовала тяжелая пауза, и наконец одна из коленопреклоненных фигур заговорила глубоким, надтреснутым голосом.

«Я — Бельтас из Кантабри. Я возглавляю этот лагерь».

Красс покачал головой.

Вы возглавили этот лагерь. Я впечатлён масштабом вашего принятия наших обычаев, хотя и несколько обескуражен тем, что вы используете их против нас, особенно ради защиты другого народа.

Мужчина молчал.

«Хорошо. По крайней мере, ты знаешь, когда не стоит болтать. Не все кантабри перешли горы, чтобы сражаться с нами?»

«Нет, генерал».

Красс кивнул.

«Хорошо. Я не хочу, чтобы меня запомнили как человека, уничтожившего целый народ . Ты понимаешь, что мне не дано много места для милосердия?»

Снова тишина.

«Ты должен умереть, Бельтас; ты и твои последователи. Я не могу позволить народам Аквитании и Испании верить, что они могут бунтовать сколько угодно безнаказанно. Ты вынудил меня к этому, но можешь быть спокоен, зная, что я не поведу поход против твоего народа через горы. Ты пострадаешь за то, что сделал, но твои жёны и дети будут жить в безопасности в своих домах, пока они там».

Легат повернулся к стоявшим позади него трибунам.

Соберите всех выживших, которых сможете найти в этом районе, соберите их здесь, в форте, а затем разделите на племенные группы. Здесь участвует по меньшей мере дюжина разных народов, некоторые из которых аквитанцы, а другие испанцы. Соберите их в эти группы и распните на всех возвышенностях, чтобы их было видно издалека.

У нескольких стоявших на коленях мужчин вырвался стон отчаяния.

«Убедитесь, что все испанские племена поднялись на свои посты на перевалах, ведущих с гор, чтобы приветствовать любое подкрепление, которое может попытаться продолжить наступление на нас».

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился, постукивая себя по губам, словно задумавшись о чем-то.

Но я всё же проявлю то немногое милосердие, которое смогу. Если кто-то попросит пощады, можете рубить и кромсать его, чтобы ускорить смерть. Более того, любого выжившего, которого вы сочтёте слишком молодым или слишком старым, чтобы взять в руки оружие, отправьте домой и скажите, чтобы он оставался здесь и выращивал урожай.

Когда легат удалился, Руска подошел к нему.

«Милосердие? Мудро ли это?»

Красс пожал плечами.

«По воле богов, это будет наша последняя битва в Галлии, и я не хочу провоцировать новые мятежи. Надеюсь, это сломит сопротивление, но не побудит уцелевшие племена продолжить беспорядки. Мы подождем три дня, чтобы посмотреть, появятся ли другие силы, а затем я передам Цезарю свои поздравления и сообщу, что Аквитания наша. Не думаю, что за эти три дня мы столкнемся с какими-либо трудностями».

Руска кивнул.

«Но мы пока останемся здесь гарнизоном, сэр? Для уверенности?»

Легат кивнул.

«Пока. По крайней мере, пока Цезарь не даст разрешения на моё возвращение в Рим. Лето быстро пролетает, трибун, и у меня нет желания зимовать с войсками ещё год».

Руска кивнул в знак искреннего согласия. Чем больше он думал о Риме и его приятных развлечениях, тем сильнее тосковал по нему. Возможно, все они скоро вернутся, если полководцу удалось подавить венетов.