Gallia Invicta

Глава 6

(Май: Венецианская крепость Корсикум на западном побережье Галлии)

Тетрик покачал головой.

«Это шутка. Он же не серьёзно?»

Фронто угрюмо кивнул.

«Он настроен очень серьёзно. Вся эта ситуация заводит его сильнее баллисты. Честно говоря, я думаю, что сейчас он готов пожертвовать легионом, чтобы заполучить Корсикум».

Трибун и артиллерийский инженер продолжали недоверчиво качать головой. Как они и ожидали, оставив Брута и его флот, погрязшими в волнах и лишениях, бредущими под проливным дождём и сопровождаемыми регулярными штормами, все поселения, до которых они добирались, были заброшены, а всё полезное и ценное разграблено и увезено. Они прошли несколько миль вглубь острова, изучая обстановку, но на следующий день вернулись на побережье и наконец обнаружили, всего в десяти милях от якорной стоянки Брута, первый крупный оплот племени.

Он просто не мог перестать качать головой.

Крепость Корсикум стояла на огромной скале, выступавшей в море, словно уменьшенная копия одного из Геркулесовых столпов. Единственным подходом по суше была насыпь шириной около двухсот пятидесяти ярдов, которая проходила почти на уровне моря, была болотистой и опасной. Над подступами возвышались мощные стены крепости с башнями, на которых сидели галлы, внимательно наблюдавшие за тем, как могучие римляне начали планомерный спуск по противоположному склону к насыпи.

Фронтон пытался отговорить Цезаря от начала полномасштабной атаки, учитывая, очевидно, сильную оборону венетов. Он не сомневался, учитывая отвагу солдат четырёх сопровождавших их легионов, что в конце концов они возьмут крепость , но потери могли быть ужасающими.

Тетрик обвёл взглядом высокие скалы Корсикума, взирая на бурлящее море за ними, пытаясь найти решение. Скалы образовали платформу прямо под волнами, которая не позволила бы флоту приблизиться, даже если бы он был здесь.

Он провел руками по волосам, откидывая с головы лишнюю воду.

«Мы могли бы сначала хотя бы стены пробить?»

Рядом с ним проворчал Фронто.

У нас мало времени, чтобы переправиться через дамбу, прежде чем прилив отрежет её. Цезарь твёрдо намерен взять крепость, не разбивая лагерь и не проводя длительную осаду. Должен признать, что идея сидеть здесь под проливным дождём несколько дней, обстреливая крепость, не очень привлекательна, но я не думаю, что бросать людей на ветер — разумное решение.

Молодой инженер вздохнул и поежился в холодном, влажном воздухе, кутаясь в плащ, который совершенно не согревал. Он обернулся, чтобы взглянуть на дело рук своих. На мысе, обращенном к крепости, инженеры разобрали «дольмен», как его называли местные жители. Они сомневались, стоит ли это делать, руководствуясь какими-то странными галльскими суевериями, но место было слишком полезным, чтобы оставлять его для мертвецов прошлых тысячелетий, и камни были разобраны и переложены, образовав идеальную артиллерийскую площадку, где инженеры уже начали устанавливать свои орудия. Цезарь не отдавал приказа, но Тетрик посоветовался с Фронтоном, и они решили, что придет время, когда это понадобится.

«Примерно через полчаса артиллерия будет готова открыть огонь», — категорично заявил Тетрик.

«Примерно через полчаса земля там будет усеяна трупами римлян».

Пара стояла и угрюмо наблюдала, как ряды марширующих солдат достигли подножия склона и начали продвигаться по болотистой местности к хорошо защищенной крепости венедов впереди.

«Это будет бойня. Не могу поверить, что генерал отдал такой приказ», — Тетрик повернулся к Фронтону. «И не могу поверить, что ты согласился поставить Десятый в первых рядах атаки. Разве не было бы справедливее двинуть легионы колоннами, чтобы передовая линия была равномерно распределена?»

Фронто слегка повернул голову и подмигнул.

«Думаю наперед, вот и все».

«Что?» — нахмурился Тетрик.

«Когда всё пойдёт наперекосяк и легионы будут остановлены, кому-то придётся отдать приказ армии отступать. Приказ не будет отдан командованием, поскольку Цезарь непреклонен, но там, внизу, найдётся дюжина или больше опытных центурионов, которые решат, что это слишком большая потеря, и сами поставят свою голову на плаху, чтобы спасти людей».

Тетрик медленно кивнул.

«И ты хочешь, чтобы это было Десятым?»

«Карбон знает, что делает, и я могу убедить Цезаря закрыть на это глаза, учитывая абсурдность всей этой ситуации. Пусть лучше уж это достанется мне, чем какому-нибудь другому бедолаге, который этого не ожидал».

Тетрик кивнул, наблюдая, как легионы хлюпают по направлению к нему.

Внизу Сервий Фабриций Карбон окинул взглядом наступающие ряды Десятого полка. Примерно в пятидесяти ярдах позади него он услышал, как его опцион кричит парадным голосом:

«Тай назад свою задницу, Фалько, или я засуну туда ногу так глубоко, что ты почувствуешь вкус сапога!»

Карбон улыбнулся про себя. Первые месяцы с тех пор, как он занял пост примуспила, оптион обращался с ним с заботой, словно ему приходилось защищать нового командира от его собственных людей. Однако со временем он заслужил уважение первой центурии, и оптион вернулся к своей привычной роли, усложняя жизнь своим людям при необходимости.

Обернувшись, чтобы посмотреть вперед, он оценил обстановку.

«Приготовиться к ракетному обстрелу. Щиты готовы».

Двое мужчин, стоявших рядом, обменялись нервными взглядами, и Карбо улыбнулся им.

«Это не Аполлон с луком, ребята, это всего лишь несколько десятков волосатых неудачников с камнями. Не дайте им добраться до вас».

Но правда была совершенно иной, и Карбон это знал. У венетов на стенах наверняка были пращи, копья, возможно, луки, а может, даже и зажжённые стрелы, ведь он был уверен, что видел, как дым рассеивается под непрекращающимся дождём. Следующая минута ознаменовала бы марш в сущий ад, и их единственной надеждой было укрыться как можно лучше и горячо молиться. По крайней мере, пока ему не надоест.

«На подходе! Поднять щиты».

Один из солдат рядом с ним нахмурился.

«Я ничего не вижу, сэр?»

«Подними свой щит».

Когда солдат поднял щит в наиболее защищенное положение, закрыв большую часть своего лица, и его глаза были устремлены поверх него, ядро из пращи ударило по дереву и коже и упало на пол перед ним.

И тут внезапно начался ад.

Венеты бросали всё своё оружие поодиночке, а не строем, и со стен градом сыпались пращные камни, свинцовые пули, стрелы, камни и копья. Карбон стиснул зубы, прислушиваясь к крикам и воплям тех, кто оказался слишком медлительным, слишком незащищённым или просто неудачливым и был сражён натиском.

Земля начала подниматься, пока они сражались под непрерывным градом снарядов. Солдаты выпадали из строя, но их место занимали солдаты из задней шеренги. Несмотря на смену рельефа и трудности с сохранением стройной линии при марше вверх по склону, Карбо всё же обрадовался, когда внизу закончилась мокрая, скользкая земля, когда его сапоги наконец-то ступили на сухую землю.

Сверху раздался глубокий и громкий стон, и примуспил на мгновение нахмурился, склонив голову набок и внимательно прислушиваясь. Стук, и снова стон.

«Первая когорта: Построиться в две колонны на флангах!»

Без комментариев и вопросов почти тысяча человек, составлявших наступающие ряды легионов, разделились на две группы, отступив друг от друга, так что единая линия из двухсот человек превратилась в две колонны, каждая с пятьюдесятью в первом ряду, с широким разрывом в центре. Карбону оставалось лишь надеяться, что другие когорты и легионы поняли, что происходит.

Как только ловушка захлопнулась, Карбон оглянулся и с удовлетворением отметил, что другие старшие центурионы последовали его примеру, а передние ряды Восьмого легиона, стоявшие позади них, копировали маневр.

Со стен раздался крик гневного разочарования, когда огромный ствол дерева ввалился в открытые ворота в стене и помчался вниз по склону в сторону нападающих, аккуратно опустившись в зазор между двумя наступающими колоннами и безобидно покатившись вниз по болотистой земле, не задев ни одного человека.

Карбон удовлетворённо кивнул. Если бы они смазали петли на этих воротах, всё могло бы быть гораздо хуже. В начале своей военной службы он получил прозвище «Авгур» из-за врождённого чувства самосохранения и невероятной способности быть готовым к любым неожиданностям. Сам Карбон знал, что всё сводится к использованию дарованных ему богами чувств, в сочетании с опытом и толикой здравого смысла.

И здравый смысл и острый слух только что спасли первую когорту. Наверху ворота снова поспешно закрылись, и огонь ракет усилился, сопровождаемый дикими криками.

«Однорядные… запирающие щиты!»

Совершая полную противоположность предыдущему манёвру, Десятый легион снова сомкнул ряды, хотя в сложившихся обстоятельствах такой строй не помог бы взять эти стены. Время почти настало.

Пока легион медленно поднимался по склону, время от времени с криками выпадая из строя, Карбон прищурился и обвел взглядом ряды. В когорте было очень мало мест, где строй был в пять человек, и зачастую он редел до трёх, а не четырёх. Он уже потерял пятую часть своих людей, и они всё ещё находились в двухстах ярдах от стен, поднимаясь всё выше и выше. Первая когорта исчезнет прежде, чем рука римлян коснётся стены.

«Передайте команду. Отбой! Порядком, заметьте…»

Сигнифер, Петросидий, стоявший в трёх рядах от него, ухмыльнулся и помахал знаменем, когда где-то позади, у опциона, букцина отдала приказ об отступлении. Карбон почти почувствовал облегчение, охватившее не только его людей, но и следовавших за ними легионов, которые с впечатляющей быстротой подхватили и передали приказ.

Первая когорта замедлила ход, оставаясь прикрытыми щитами от падающих сверху снарядов, и начала осторожно отступать вниз по склону, сохраняя переднюю оборонительную стену.

«Мы сейчас начнем с ума, сэр».

Карбо улыбнулся говорившему человеку.

«Не думаю, что тебе стоит беспокоиться, парень. Легат о нас позаботится».

Фронтон, стоя на вершине мыса, наблюдал за ними и удовлетворённо кивал. Жаль, что им пришлось потерять столько людей, прежде чем отступить, но, по крайней мере, они могли показать Цезарю, насколько глупа эта затея. Тетрик рассмеялся.

«Ты был прав, Маркус».

«Знаю. Я иду к Цезарю. Приведи в порядок артиллерию. Как только я уговорю старика, я приведу инженеров других легионов присоединиться».

Тетрик кивнул и побежал к импровизированной артиллерийской платформе, а Фронтон повернулся и устремил взгляд на наспех возведённую штабную палатку, откуда открывался прекрасный вид на вражескую крепость. Генерал вышел из палатки, наблюдая за происходящим, и сердито размахивал руками в сторону трёх штабных офицеров, прятавшихся снаружи под проливным дождём.

Генерал с горбоносым носом всё ещё избивал ни в чём не повинных офицеров, когда Фронтон приблизился, и один из солдат покорно поднял палец и указал на Фронтона. Цезарь повернулся к нему, красный от гнева, с опасным блеском в глазах.

«Я хочу, чтобы человека, который отдал этот приказ, раздели догола и бросили на скалы, а музыкант, который это сделал, последует за ним».

Фронто покачал головой.

«Нет, не надо».

« Что ?» Глаз заморгал быстрее.

«При всём уважении, Цезарь, эти двое только что спасли тебе тысячи людей. Помнишь прошлый год? Планк, марширующий на стены Новиодунума? Он бросал людей, как сумасшедший, пока ты не смягчился и не позволил нам сделать всё как положено? Не превращайся в Планка, полководец».

"Я…"

Мерцание в глазах прекратилось, и лицо генерала приняло странное и почти испуганное выражение.

«Фронто… палатка…»

Легат нахмурился и шагнул вперёд, схватив генерала за руку, как раз когда ноги у того начали подкашиваться. Офицеры уставились на них.

«Не придавайте этому значения, ребята. Он просто вымотан».

Не удостоив их более ни взглядом, он повёл генерала к командному шатру и без церемоний вошёл. В шатре не было ничего, кроме стола и скамьи.

"Что случилось?"

Генерал начал слегка дрожать, его лоб побледнел и вспотел.

«Я в порядке… Фронто».

Он наклонился над столом, его лицо было скрыто в темноте.

«Просто… измотан, как ты и сказал».

Фронто прищурился.

«Ты болен ».

«Нет. Я в порядке… Уходи. Разбирайся с этим как… как чувствуешь».

Фронтон нахмурился еще сильнее, увидев, как Цезарь слегка поник.

"Убирайся ! "

Пожав плечами, Фронтон повернулся спиной к полководцу и вышел из шатра. Старик выглядел так, словно смерть настигала его, и выражение его лица лишь усиливало это впечатление. Легата не покидало гнетущее предчувствие, что он справится с отступлением и вернётся, но обнаружит великого Цезаря мёртвым на полу в луже собственной желчи.

Возможно, мир вздохнул бы с облегчением, если бы это произошло.

Фронто стиснул зубы, выйдя под дождь, и взглянул на трех офицеров; их лица были полны беспокойства.

«Как только легионы вернутся, пришлите ко мне офицеров, а инженеров отправьте к Тетрику».

Один из офицеров открыл рот, чтобы возразить против этого ясного приказа человека, который теоретически был в лучшем случае равным ему по званию, если не ниже его по званию, но у него пересохло в горле, когда он увидел лицо Фронтона.

«Сейчас же, легат».

"Цезарь?"

«Фронто? Входи».

Легат пожал плечами, быстро оглядываясь по сторонам. Дождь перешёл в прерывистую морось, которая была едва ли не хуже ливня, но это облегчило работу сапёров, а видимость значительно улучшилась. Расправив плечи, он нырнул в палатку, откинув полог за собой.

Генерал сидел за столом в огромной, почти пустой палатке, с сосредоточенным выражением лица; никаких признаков недавнего недомогания не наблюдалось.

«Я бы предложил тебе место, Фронто, но у меня пока только одно. Надеюсь, распаковывать вещи не придётся. Какие новости?»

Легат покачал головой.

«О нет. Я дам вам полный отчёт через минуту, но сначала хочу, чтобы вы были со мной откровенны. Что-то не так, и я не хочу прийти однажды утром и обнаружить вас лежащей на столе, истекающей кровью. Я не знаю, что делать дальше».

Цезарь многозначительно улыбнулся.

«Я думаю, вы точно знаете , как действовать. Честно говоря, я буду очень удивлён, если вы ещё не подготовились к такому повороту событий. Но нет… мне не грозит смерть».

«Тогда что не так?»

Цезарь смерил его испытующим взглядом и откинулся на спинку стула.

«Просто болезнь, Фронтон. Я подхватил что-то в Иллирике, и мне приходится трястись дольше обычного».

«При всём уважении, Цезарь, это полная чушь. Я знаю тебя давно и никогда не видел, чтобы ты так делал. Ты как раз собирался затеять со мной настоящую ссору, и я знаю, как нам обоим это нравится … а потом ты выдохся и чуть не рухнул. Что бы это ни было, оно настолько серьёзное, что ты пытаешься это скрыть даже от самых близких».

Генерал пристально посмотрел на него.

«Эта тема не подлежит обсуждению, Маркус. Оставьте её в покое».

Фронто злобно усмехнулся.

«Ну, мы собирались поспорить о нападении, так что давайте лучше поспорим вот о чем».

Он снова проигнорировал предостерегающий взгляд.

«Что бы это ни было, мы находимся в сыром, скучном северо-западе Галлии, вдали от шакалов из сената, которые вечно вынюхивают у вас слабое место. Здесь только вы и ваша армия. Вам нужно быть со мной откровенным, потому что это меня беспокоит. Я вас давно не видел…»

Легат помолчал и задумчиво нахмурился.

«Но это ведь неправда, правда? Я уже видел тебя таким раньше».

Генерал все еще молчал, и Фронтон кивнул, возвращаясь мыслями в прошлое.

«Везонтио в прошлом году… перед тем, как мы выступили против белгов. Ты практически оттолкнул меня и исчез, жалуясь на запах или что-то в этом роде. Это было то же самое, не так ли?»

«Фронто, ты иногда, наверное, слишком умён, что вредит тебе. Как у тебя получается сохранять такую память, если ты так часто маринуешь мозги?»

Фронто, нахмурившись, отмахнулся от комментария.

«Это консервант. Да ладно… ты должен мне поверить. Я знаю, что что-то не так, и лучше бы ты сказал мне правду, чем позволял мне строить догадки».

Цезарь вздохнул и снова обмяк.

У меня есть болезнь, которая время от времени настигает меня. Она не смертельна, просто доставляет неудобства, и я бы предпочёл скрыть её от остальных. Мы с вами знаем, что именно люди, а не какие-то странные силы, контролируют будущее мира, но есть много умных людей, которые цепляются за нелепые суеверия, не говоря уже о рядовых солдатах.

Фронто кивнул.

«Они могли увидеть в этом своего рода проклятие?»

«Именно. Знак божественной немилости или что-то в этом роде.

«Сколько людей об этом знают?»

Цезарь пожал плечами.

«Мой личный раб, несколько избранных членов моей семьи... и торговец на рынке овощей и фруктов, который умрет очень богатым человеком, пока будет держать рот закрытым».

Генерал улыбнулся.

«Но поскольку теперь вы знаете, мне может понадобиться время от времени ваша помощь, чтобы сохранить это в тайне».

«Это часто случается?»

Цезарь нахмурился.

«На самом деле, редко чаще пары раз в год».

Фронто вздохнул и прислонился к кожаной стенке палатки.

«Так в чём дело? Расскажи мне подробности, и я буду знать, что делать в следующий раз, если такое произойдёт. Вместо того, чтобы придумывать неубедительные оправдания перед мужчинами и оставлять тебя одну в палатке, чтобы ты всё пережила».

Генерал молча кивнул.

«Я не совсем уверен, Марк. Это началось всего пару лет назад, примерно в то время, когда мы впервые отправились в Галлию. Я исключил возможность какой-либо связи; люди вроде тебя и меня, как я уже говорил, смотрят на факты, а не на суеверия».

Фронто поджал губы.

«И вы не обращались к врачу?»

Цезарь улыбнулся.

«На самом деле, я видел несколько, Марк. Одной из главных причин, по которой я в этом году зимовал в Иллирике, было желание на время уехать подальше от Рима, где я мог бы расследовать это дело, не опасаясь, что мои враги что-то пронюхают. В Иллирике живёт множество врачей, следующих греческим медицинским традициям; очень умные люди. К сожалению, как и их демократии, медицина страдает от разногласий и неспособности прийти к единому мнению».

«И?» — подсказал Фронто.

«Самая распространённая теория заключается в том, что у меня, как говорят, «падучая болезнь». Подозреваю, это худший случай, поскольку клеймо, которое оно несёт, означает, что раскрытие этого может быть политическим самоубийством. Но даже если это так, это не обязательно должно быть настоящей проблемой. В конце концов, я слышал, что у Александра Македонского была та же проблема, а он построил огромную империю».

«И умер очень молодым, если я правильно помню», — безжизненно добавил Фронто.

«Боюсь, от этого я в полной безопасности».

Фронто вздохнул.

«Есть ли другие возможности?»

Цезарь кивнул. «Не буду строить догадки, Марк. Что бы это ни было, похоже, это периодически изматывает, а не угрожает жизни. Но если вы увидите, что я начинаю чувствовать себя неловко и спутанно, или если мне покажется, что я слышу или вижу то, чего нет, найдите предлог и срочно уведите меня в уединённое место».

«И что потом?» — с искренней обеспокоенностью спросил Фронто.

«Я могу потерять сознание. Меня может трясти и биться в спазмах какое-то время. Симптомы, насколько я понимаю, весьма разнообразны и интересны… — улыбнулся генерал, — …хотя в такие моменты я никогда не нахожусь в подходящем состоянии, чтобы записывать, что именно происходит. Возможно, в следующий раз, когда это случится, вам будет очень полезно зафиксировать ход событий, чтобы я мог обратиться к врачам и рассказать подробности, когда вернусь в Салону».

Фронто серьезно кивнул.

«Меня почему-то не удивляет, что у вас с Александром общие черты. Хорошо, генерал. Я буду молчать и держать ухо востро. А пока нам нужно разобраться с текущей ситуацией. Я понимаю, что перешёл границы дозволенного, позволив Десятому отдать приказ об отступлении, но, как вы, уверен, знаете, я всегда считал важнее сделать то, что вам нужно , чем то, что вы хотели ».

Цезарь медленно покачал головой.

«Ты, конечно, был совершенно прав, и я бы и сам это признал. Ты же знаешь меня ещё со времён моих предыдущих командований, Фронтон. Ты же знаешь, я не из тех, кто бросает войска на ветер ради глупых поручений».

Фронто кивнул. «Вот это-то и застало всех врасплох, сэр. Это из-за болезни?»

Цезарь печально покачал головой.

«Нечего винить, кроме недостатка здравого смысла. Последние несколько месяцев были крайне изматывающими и раздражающими, Марк. Те, кто имеет влияние в Риме, начинают ополчаться против меня; сенат и даже народ, которые всегда были моими главными защитниками, начинают сомневаться в моих действиях, поскольку Галлия не принимает орла; старший Красс, похоже, искренне ко мне привязан, в то время как его сын подрывает всё, что я здесь делаю; Помпей продолжает чинить мне мелкие препятствия, и даже Цицерон начинает выступать против меня. Кажется, всё на меня давит, и я вот-вот сломаюсь».

Фронтон сочувственно улыбнулся. Он понимал тяжесть политики. Это способствовало тому, что он сам её избегал.

«Вам нужно закончить кампанию как можно быстрее. Мы все это знаем, генерал, но сглаживание углов в конечном итоге создаст вам только проблемы. Дайте легионам как следует выполнить свою работу, и мы быстро с этим покончим».

«Надеюсь, ты прав, Маркус. Правда. Хорошо, тогда давай послушаем новости».

Фронто отошел от стены шатра и встал перед столом.

«Ладно. Ну, я разобрался с внешними делами. Мы потеряли, может, четыреста человек, но могло быть гораздо хуже. Я разрешаю поставить палатки, но ничего больше. Никаких укреплений и прочего. Мы не хотим ввязываться в затяжную осаду, как вы и сказали, но людям нужно быть сухими вне службы, иначе вся армия что-нибудь спустит».

«Значит, вы все еще надеетесь, что сможете решить эту проблему быстро?»

Фронто пожал плечами.

«Многое зависит от факторов, находящихся вне нашего контроля, Цезарь, но мы надеемся на это. Артиллерия четырёх легионов Тетрика сейчас находится в зоне досягаемости. Если прислушаться, можно услышать».

«Я думал, что это только моя голова», — сказал генерал с легкой усмешкой.

Тетрик рассчитывает, что сможет обрушить эти башни и сравнять с землёй ворота примерно за полдня, используя всю мощь артиллерии. К тому же, здесь повсюду валялись камни для боеприпасов, так что не беспокойтесь.

Генерал кивнул.

«Значит, к следующему отливу мы, возможно, справимся?»

Фронто кивнул.

«Мне бы очень не хотелось оказаться там, когда пришёл прилив. Это совсем не похоже на то, чтобы стоять на пляже в Анциуме и смотреть, как линия медленно приближается к тебе. Из-за штормов и неспокойного моря прилив дошёл сюда минут за десять. Это было похоже на прорыв плотины».

Цезарь устало кивнул.

«Возможно, нам придётся восстановить моральный дух, нанесённый той первой атакой. Может быть, мне пойти вместе с солдатами? Когда офицеры идут на риск, боевой дух всегда поднимается».

Фронто кивнул.

«И вам также будет приятно услышать, что наши разведчики доложили о флоте Брута в нескольких милях отсюда. Похоже, он воспользовался затишьем и вышел нам навстречу».

«Очень хорошо. Это может дать нам преимущество».

«Возможно». Фронтон выглядел менее уверенным.

Генерал вздохнул.

Фронтон поднимался по склону во главе армии под лёгким моросящим дождём. Десятый легион, возглавивший первую, неудачную атаку, удостоился чести первым пройти через пролом. Стены быстро рухнули под постоянным смертоносным обстрелом Тетрика, и галлы, окружавшие их, бежали после первых же выстрелов. Несмотря на камень, дерево и утрамбованную землю крепостных валов, артиллерия четырёх легионов быстро с ними расправилась, превратив ворота в руины и обрушив башни более чем за час до того, как прилив отступил достаточно, чтобы позволить войскам пересечь дамбу.

Как только уровень воды спал, генерал отдал приказ, и легионы выступили ещё до того, как прекратился артиллерийский огонь. Генерал, великолепный в своём красном плаще и сверкающей кирасе, присоединился к авангарду, когда они пересекли пролом и начали подниматься по склону к разрушенным стенам.

Разрушенные укрепления тянулись к кипящим облакам, словно пни спиленных деревьев, небольшие участки стены во всю высоту, перемежаемые ярдами обломков, тянулись вниз по склону. Когда легион приближался к стенам, Фронтон взглянул в другую сторону, на Карбона, шедшего во главе Десятого легиона. Тот уже смотрел на него, и, когда взгляды двух воинов встретились, Карбон кивнул, поделившись невысказанной мыслью, и ровным голосом обратился к легиону.

«Будьте готовы, ребята. Здесь нас может поджидать что угодно».

Фронтон тихо кивнул, представляя себе ловушки, которые венеты могли устроить за разрушенными стенами. Прошло много часов с тех пор, как последний человек осмелился подняться на стену, чтобы взглянуть на нападавших, и тишина была зловещей. Он поднял меч.

«Закрепите стены!» – рявкнул Карбон, когда они пересекали завалы, соответственно замедляя шаг. Два центуриона начали выкрикивать приказы, и по центурии отделились от колонны в обоих направлениях, когда они достигли линии обороны, осторожно обходя разрушенную стену, не зная, чего ожидать. Фронтон и Цезарь продолжили движение вместе с Карбоном и передовой линией первой когорты и прошли между остатками ворот в крепость венетов. Пока две центурии мчались вдоль линии обороны и занимали позиции, проверяя оборону на наличие ловушек или затаившихся галлов, основная часть армии двинулась вверх по склону к центру большой крепости на мысе.

Это было далеко не типичным галльским оппидумом или поселением, знакомым Фронтону. В отличие от неразборчивых, беспорядочных улиц галльского города с деревьями, поднимающимися вдоль дороги для летней тени, и садами перед каждым домом, это было утилитарное решение, предназначенное исключительно для защиты людей от беды. В планировке не было ни утончённости, ни изящества: приземистые, тёмные здания, служившие убежищем, теснились вокруг площади на самой высокой точке, с голыми фасадами без окон, выходящими наружу, а один конец центральной площади был отведён под зернохранилища и склады.

«Так где же они, черт возьми?» — спросил Фронто, ни к кому конкретно не обращаясь, когда они поднялись на вершину холма и приблизились к безмолвным, странно заброшенным на вид зданиям.

Генерал, стоявший рядом с ним, озадаченно нахмурился.

«Может быть, они прячутся внутри?»

Фронто покачал головой.

«Не думаю, генерал. Эти люди не из тех, кто трусит, даже не пытаясь сражаться. Но вопрос остаётся: где они?»

Карбон снова отдал приказ своим людям, и две центурии отделились от основной группы, когда те приблизились к площади и начали осматривать окружающие её здания. Позади Десятого, Восьмой поднялся на вершину холма, Бальб быстро повёл своих людей, чтобы догнать передовую линию. Чуть дальше Крисп разделил Одиннадцатый и отправил их двумя группами вдоль нижнего края мыса, над скалами, чтобы встретиться на дальнем конце. Четырнадцатый играл арьергард, оставаясь с артиллерией для их защиты.

Фронтон и генерал с растущим беспокойством наблюдали, как легионеры первой когорты входят и выходят из зданий, пожимая плечами, ошеломленные странным видом безлюдной крепости.

«Неужели мы ошиблись?» — нахмурился Цезарь. «Что это не главная крепость, и на стенах было всего несколько десятков человек, и они где-то прячутся. Отвлекающий манёвр? Приманка?»

Фронтон снова покачал головой.

«Нет. Это крупная крепость, и если присмотреться к грязи, можно увидеть сотни следов. Земля недавно была перекопана множеством людей . Они должны быть где-то здесь. Может быть, внизу, у скал, есть что-то? Система пещер или что-то в этом роде? Я слышал, что они делают это на востоке; занимают пещерные системы. Если так, люди Криспа скоро их найдут».

Внезапно они услышали крики. Прищурившись от мелкой дождевой пыли, Фронтон заметил оптиона, махавшего рукой на краю травянистого склона впереди, в сторону моря; это был один из людей Криспа из Одиннадцатого полка. Мужчина взмахнул обеими руками над головой, а затем указал на море. У Фронтона упало сердце. Каким-то образом он понял, что произошло. Жестом Карбона он подозвал полководца, и все трое быстро зашагали между складами, через травянистый мыс к нему.

Они увидели это прежде, чем догнали оптиона, едва добравшись до места, где земля начала уходить вниз к скалам. Корабли. Десятки тёмных, тяжёлых кораблей, разворачивая на их глазах огромные прямоугольные паруса, направлялись к открытому морю. Сотни насмехающихся галлов выстроились вдоль бортов и жестикулировали в сторону римлян в пустой крепости.

Цезарь, стоявший рядом с Фронто, остановился на месте, стиснув зубы от гнева и разочарования.

"Нет."

Фронтон взглянул на него.

«Брут и его флот могут их достать. Смотри… триремы уже движутся».

Трое мужчин внимательно наблюдали, как другие офицеры присоединились к ним на их наблюдательном пункте. За ними три легиона рассредоточились по крепости, осматривая каждый дюйм.

Фронтон тоже стиснул зубы, глядя на море внизу. Несмотря на то, что шторм утих, перейдя в лёгкий моросящий дождь, море всё ещё опасно поднималось и опускалось, огромные волны разбивались о скалы там, где выходили на поверхность. Венетские галеры двигались медленно, всего в ста ярдах от скал, их паруса только начинали набирать силу, в то время как корабли Брута, движимые веслами, уже на большой скорости неслись к ним.

«Они не смогут уйти», — заметил Фронто, наблюдая. «Времени мало».

Цезарь кивнул, продолжая вглядываться в бурлящие волны в глубоком молчании. Рядом с ними Карбон издал странный грохочущий звук. Фронтон, нахмурившись, обернулся и посмотрел на свой примуспил. Тот покачал головой.

"Как дела?"

Карбо отстегнул шлем и, сняв его, вытер лоб.

«Это не сработает. Если командующий не отведёт свой флот, у них будут проблемы».

"Что?"

Но вместо объяснений Карбон лишь указал на головную триеру, которая, набирая скорость, устремилась на убегающий флот венетов. Фронтон повернулся к ней и посмотрел вниз.

«Я не понимаю…»

Он замолчал, наблюдая, как трирема ударилась о подводный скальный выступ, окружавший мыс. Раздался треск и хруст, когда весла ударились о скалы и разбились, а затем раздался оглушительный грохот, когда корпус судна соприкоснулся с волнистым выступом под зубчатыми башенками.

Он с ужасом наблюдал, как трирема затонула на скалах, и вода хлынула внутрь через проломленный корпус. Команда запаниковала и начала покидать корабль, некоторые слепо бросались на скалы. За ними остальной флот резко изменил курс.

Фронтон уставился на него. «Как это возможно?»

Карбо пожал плечами.

«Всё дело в осадке, сэр. Корпуса трирем слишком глубоко под водой, чтобы пересечь эти скалы, а вёсла там бесполезны».

«Но как же тогда венеды это делают?»

«Их корабли, должно быть, спроектированы по-другому. Уменьшить осадку, чтобы они могли безопасно пересекать скалы. И если присмотреться, сэр, ширина у них гораздо шире».

«Луч?» — у Фронтона появилось ощущение, будто с ним играют.

«Да, сэр. Ширина — это ширина корабля. Наши находятся глубже под водой и уже в ширине. У них небольшая осадка, что позволяет им легко приближаться к берегу, но это снижает их устойчивость в море, поэтому они компенсировали это широкой шириной, чтобы оставаться в правильном положении даже на сильном волнении. Довольно умно, на самом деле. Они адаптировали свой стиль судостроения к условиям, в которых живут».

Пока они смотрели, флот венетов уже покидал скалистую местность за утесами и направлялся в открытое море, их паруса развевались.

«Это еще не конец», — заметил Цезарь, наблюдая, как римский флот, теперь осторожно огибая скалы, начал выходить в море.

Карбо снова печально покачал головой.

«Сейчас они движутся быстрее наших кораблей. Как только они попадут в такие сильные волны, наши триремы окажутся в крайней опасности. В таких условиях они перевернутся и развалятся. Если командир Брут не повернёт их назад, прежде чем они отойдут на полмили, мы потеряем флот».

Фронтон нахмурился, глядя на своего старшего центуриона.

«Кажется, вы много об этом знаете?»

«Я не всегда был солдатом, сэр. Я вырос в Анконе. Мой отец был кораблестроителем, сэр».

Фронтон приподнял бровь. Этот человек всегда умел его удивлять.

«Тогда какой же ответ, Карбо? Как нам их остановить?»

Примуспил вздохнул, его плечи поникли.

«Я не совсем уверен, что мы сможем это сделать, сэр. Поймать их возможно, но нужно застать их врасплох и заманить в ловушку в гавани с достаточно глубокой водой, чтобы мы могли доставить к ним свои корабли, а они не смогут уйти от нас».

Фронтон кивнул и вдруг осознал, что генерал стоит рядом с ним и внимательно слушает.

«Давай, сотник, — сказал генерал. — Ты говоришь, что мы можем их поймать, но этого мало?»

Карбон почесал затылок. «Не уверен, сэр. Дело в том, что даже с такого расстояния видна разница в размерах и конструкции кораблей. Их корпуса гораздо выше и толще наших; это необходимо, чтобы выдерживать здешние морские условия».

«Ну и что?» — подтолкнул Фронто.

«Ну, сэр… если их корабли, скажем, на шесть футов выше наших на палубе, как мы проведём к ним абордажный трап? Реального способа сделать это не существует, что делает абордаж невозможным. Это, в свою очередь, означает, что морпехи бесполезны и не могут попасть на борт противника».

«Затем мы их топим и вытаскиваем из воды».

Карбо снова покачал головой.

«Прочный дуб. Очень толстый корпус. Сомневаюсь, что наши тараны его пробьют. Если бы кто-то из наших кораблей на таранной скорости врезался в их корабли, я бы поставил на то, что затонет наша трирема, а не они».

Зубы Цезаря снова заскрежетали.

«Вы хотите сказать, что флот вряд ли сможет поймать противника и фактически бессилен справиться с ним, даже если это произойдет?»

Карбо кивнул.

«Если только командир не придумает что-то, что поможет повернуть ситуацию в свою пользу».

Трое мужчин снова подняли глаза вдаль. Флотилия венетов уже была среди бурных волн, а флот Брута, начав взбрыкивать и качаться на волнах, замедлил погоню.

Цезарь обратил гневный взор на Фронтона.

«Отправьте легионы на материк, разберите артиллерию и, когда появится Брут, скажите ему, чтобы он отправился туда и выследил их. Мне всё равно, как он это сделает, но я хочу знать, куда направляется флот венетов, чтобы, когда они высадятся, мы могли с ними как следует разобраться».

Фронтон кивнул и повернулся к Карбону.

«Вы слышали генерала. Выдвигайте Десятый полк».

«Да, сэр».

Фронтон снова взглянул на далекие, удаляющиеся паруса венетов. Он уже сталкивался с непокорными людьми, которые сражались до последнего солдата, и с племенами, которые сдавались, чтобы сохранить свою культуру. Он никогда не имел дела с племенем, которое отказывалось сражаться и просто ускользало через заднюю дверь, когда к нему стучалась мощь Рима. Это обещало быть проблематичным.