Gallia Invicta

Глава 7

(Май: У побережья Галлии, примерно в пяти милях к северу от Корсика)

Брут сжал переносицу, когда свирепый взгляд триерарха впился в него.

"Просто сделай это."

«Как скажете, командир».

Капитан корабля перевел взгляд своих пронзительных голубых глаз со штабного офицера на его заместителя на палубе, периодически объявляя время гребцам.

«Дайте сигнал флоту построиться в строй «бычьи рога», и как только корабли займут позиции, дайте мне скорость атаки».

«Да, сэр»

Триерарх повернулся к Бруту и сердито посмотрел на него. Молодой офицер выбрал « Аврору» своим флагманом лишь потому, что это была первая достроенная трирема и первая, на которой он плавал. Он начинал жалеть, что выбрал корабль с таким упрямым и прямолинейным капитаном, и, хотя он знал, что имеет право заткнуть этому человеку рот, отстранить его от командования или даже подвергнуть дисциплинарному взысканию, у него не хватило духу, поскольку он всем своим существом понимал, что этот человек абсолютно прав.

«Вы понимаете, командир, что это навлекает катастрофу?»

Брут недовольно кивнул.

«К сожалению, капитан, у меня есть приказ, а значит, и у вас тоже. Что бы мы ни делали и каков бы ни был результат, мы должны попытаться».

Замечание не помогло развеять неодобрение во взгляде мужчины, когда остальные корабли флота выстроились в форме сплющенного полумесяца глубиной в три-четыре судна.

«Выполняйте план».

Брут глубоко вздохнул. Это был определённо маловероятный шаг. На самом деле, это был несколько маловероятных шагов, и одна мысль об этом заставляла его нервничать, особенно учитывая, что это был его собственный план. И всё же ни один из опытных морских офицеров не смог придумать лучшего решения.

«Рога» быка на внешних концах полумесяцев были образованы квинкверемами, самыми тяжёлыми боевыми кораблями флота. Их первоначальной задачей было взять флот венетов в клещи и охватить его с краю, фактически заперев его, и, учитывая их размеры и вес, потопить несколько кораблей таранами. В это время остальной флот сближался, а арьергарды растягивались, чтобы окружить противника.

Брут обнаружил, что возносит безмолвную молитву Юноне, покровительнице семьи. Флот венетов, почти вдвое превосходивший его собственный по количеству кораблей, медленно дрейфовал, словно им было всё равно, и это одновременно раздражало и тревожило. Венеты, несомненно, были умным и находчивым народом, и позволить флоту Брута напасть на них было совершенно не в их характере. Может быть, это была ловушка? Он не мог понять, как. Они были слишком далеко от мыса, чтобы венеты могли затаить там сюрпризы, и при этом старались держаться достаточно близко к берегу, чтобы избежать напасти на море, даже в это сырое затишье.

Это было глупо и тревожно.

Во время последней встречи с Цезарем, которая прошла неудачно, ему удалось загнать себя в угол. Когда Фронтон передал приказ выслеживать венетов, он отправился к генералу и указал, что эту задачу можно было бы выполнить столь же эффективно, разведчики на скалах, не подвергая опасности корабли. Цезарь гневно набросился на него, спрашивая, зачем тогда нужны корабли , и к тому времени, как он вышел из шатра, ему уже было приказано начать атаку.

Флотилия приближалась к венетам, и он нервно сглотнул. Если им удастся прижать венетов, у них появится шанс. Команды потратили предыдущий вечер на строительство платформ на носу, чтобы поднять высоту мостика «ворона» и тем самым преодолеть разницу в высоте палубы. Это показалось Бруту крайне ненадёжным, но других решений в голову не приходило.

Поглядывая влево и вправо со своего командного поста, он наблюдал за рогами быка, приближающимися к венетам, и что-то привлекло его внимание. Вражеский флот поредел на периферии. Более того, когда он оглядел галльскую массу, весь флот поредел. Значительная часть кораблей начала отделяться, наполняя свои огромные кожаные паруса порывами ветра и набирая скорость, направляясь к берегу.

Прямо на его глазах всё больше и больше судов начали набирать скорость и удаляться. Это было похоже на то, как льдины откалываются в быстром потоке, и больше всего раздражало то, что, несмотря на то, что римские корабли двигались с атакующей скоростью, суда венетов уходили ещё быстрее.

Он нахмурился.

Почему же тогда они явно оставили часть своего флота на произвол судьбы? По мере того, как всё больше врагов отступало, становилось очевидно, что они оставили шесть… нет… восемь кораблей с обвисшими парусами, ожидая, когда их поймают. Что за странная ловушка? Неужели корабли вот-вот подожгут? Болезнь была намеренно занесена? Что-то было не так.

Он уже собирался крикнуть, отдавая приказ прекратить атаку, как вдруг понял, что у поручней кораблей всё ещё стоят венеты. Зачем им бросать своих?

Брут не ответил, так как квинкверемы на флангах приблизились к двум оставшимся внешним вражеским судам, дрейфующим в одиночку, в то время как остальная часть флота уносилась от них.

Не найдя убедительной причины прекратить атаку, он с недоумением наблюдал, как началось сражение, каким бы оно ни было. Квинкверема на левом фланге, « Целерим» , как он полагал, рванулась вперёд с последним рывком и рёвом гребцов, и врезалась в борт судна, намеченного к атаке.

Брут покачал головой, осознав, что произошло, ещё до того, как сцена полностью развернулась. Триерарх римского судна не сделал ничего плохого, но венеты позволили своему кораблю слегка сместиться, направив его под небольшим углом. Таран римского судна врезался в тяжёлый дубовый корпус, но вместо того, чтобы пробить его и обезвредить противника, корабли остановились с оглушительным грохотом, а люди и грузы разлетелись по палубам. Таран сломал балки, но затем отскочил и безвредно проскользил по корпусу, оставив абордажный мостик направленным в открытое море.

Брут понял, что вражеская команда смеётся над ними, когда галлы подняли паруса и начали собирать ветер, чтобы отойти. Он молча приказал капитану «Целерима» развернуться, и на его глазах квинкверема изменила угол и попыталась подойти к вражескому кораблю достаточно далеко, чтобы сбросить «корвус», на котором уже находился экипаж. Он понял, что у этого нет никаких шансов на успех. Гребцы начали грести, пытаясь маневрировать тяжёлым римским судном, но в сложившихся обстоятельствах ему потребовалось слишком много времени, чтобы набрать скорость, в то время как быстроходный венетский корабль, который был их целью, начал сокращать расстояние между ними, исчезая в сторону берега с надутым парусом и смеющейся командой.

Брут почувствовал, как боль за глазами возвращается, и снова сжал переносицу.

«Дайте флоту сигнал отчалить».

Он снова открыл глаза, уже зная, что увидит, и страшась этого.

И действительно, два других римских корабля приблизились к противнику: один на противоположном фланге, а другой – неподалёку, в центре строя. Пока они рвались вперёд, пытаясь таранить, а «корвус» раскачивался, готовый упасть, корабли венетов подняли паруса, поймали ветер и быстро ушли с пути.

Ловушки не было. Проще говоря, венеты с самого начала знали, что им ничто не угрожает от римского флота, но испытывали не только тактику своих ненавистных угнетателей, но и их боевые способности. Ответ оказался почти постыдным. Без чего-то нового, ничто из арсенала римского военно-морского опыта не смогло бы нанести серьёзный урон флоту венетов. Галлы играли с ними, били по носу и затем ускользали из-под контроля.

Он повернулся и поймал обвиняющий взгляд триерарха.

«Да, знаю. Дай сигнал флоту следовать за ними. Когда они высадятся на берег, нам нужно найти подходящую гавань где-нибудь поблизости и держать там по эскадре, следя за тем, чтобы венеты не двигались. Как только они высадятся на берег и мы возьмём их под наблюдение, я вернусь к генералу с докладом».

Капитан молча кивнул, а Брут стиснул зубы. Цезарь вряд ли отнесся бы к этому сочувственно.

Брут вздохнул, когда генерал медленно отвёл взгляд. Цезарь промолчал, но выражение его лица говорило больше, чем самые резкие слова.

«Хорошо… Мы находимся в том же положении, что и до похода на Корсикум. Единственное наше преимущество на этот раз заключается в том, что мы знаем их вероятную тактику, а флот находится там и сможет хотя бы попытаться сдержать вражеский флот.

«Если позволит погода», — тихо добавил Брут, не желая поднимать глаз, чтобы встретиться с острым взглядом генерала.

«Решения, господа. Теперь нам известно, где находится следующая крепость. Она похожа на предыдущую, но с более узкими бухтами, выходящими в море по обе стороны мыса. Есть ли способ ускорить всю процедуру и не зависеть от милости природы и её проклятых приливов?»

Тетрик прочистил горло рядом с Фронто.

«Мы можем остановить легионы вне поля зрения крепости, генерал; соберите как можно больше артиллерии, чтобы значительно сократить время её размещения и определения дальности стрельбы. Если мы затем, как только начнём движение, отправим разведчиков вперёд, они смогут найти подходящее место для артиллерийской платформы и направить туда инженеров. Если мы всё сделаем правильно, артиллерия сможет обстрелять противника гораздо быстрее обычного. Внезапность может дать нам преимущество и выиграть время».

Генерал медленно и одобрительно кивнул.

«Внезапность, безусловно, важна. Если у них будет слишком много времени на планирование, мы можем столкнуться с повторением Корсика или даже хуже. Мы не позволим легионам появиться на виду, пока не будем готовы. Пусть они гадают и застанут врасплох. Что ещё?»

Бальбус нахмурился.

«Тетрик? Можешь ли ты, когда займёшь позицию, разделить огонь и направить часть снарядов в центр крепости?»

«Могу, но не будет ли это пустой тратой выстрелов, которые мы могли бы направить по стенам?»

Бальбус улыбнулся и почесал лысую голову.

«Если мы хотим лишить их возможности тратить слишком много времени и сил на планирование, то путаница, создаваемая случайным огнем по всему объекту, может оказаться полезной».

Цезарь снова кивнул.

«Сделай это. Дальше?»

«Плотины».

Генерал повернул голову на голос, доносившийся из ниши штабной палатки. В круг света вошёл Мамурра, инженер, пришедший в штаб весной.

«Мы знаем, насколько глубока вода приливает по этим дамбам. Она неглубокая, как раз достаточная, чтобы предотвратить любые атаки с суши. Если, как вы говорите, проходы в море по обе стороны относительно узкие, мы можем перегородить их плотиной, чтобы сдержать прилив, и это даст вам свободу развивать атаку любым желаемым способом».

Цезарь нахмурился и наклонился над столом, постукивая стилусом по его поверхности.

«А это не займет много времени?»

Мамурра покачал головой.

«Не с четырьмя легионами в нашем распоряжении. При полном контроле, с несколькими хорошими инженерами и, возможно, легионом солдат я смогу установить пригодные к эксплуатации дамбы за час или два. На то, чтобы сровнять стены, уйдёт больше времени, так что у нас должно быть время».

Цезарь нахмурился и некоторое время смотрел на инженера, а затем кивнул и снова повернулся к остальным.

«Внезапность, заранее подготовленная артиллерия, флот на якоре в заливе, море, сдерживаемое дамбами. Что ещё мы можем сделать?»

Повисло неловкое молчание, и после паузы генерал улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

«Тогда, по крайней мере, это улучшение по сравнению с предыдущей атакой. Утром выступим. Передайте приказ офицерам. Восьмая, девятая и десятая когорты от каждого легиона настоящим направляются к Мамурре для строительства плотин. Они могут сейчас же отделиться, освободившись от всех остальных обязанностей, и начать добывать камень и грузить его на повозки, чтобы сэкономить время к нашему прибытию».

"Общий?"

Цезарь снова обернулся и увидел, что префект лагеря смотрит на него с недоумением. Фронтон сердито посмотрел на иллирийского офицера. Тот старательно молчал и не попадался Фронтону на глаза с того дня, как они поговорили в его доме, что было кстати, ведь одного его вида было достаточно, чтобы легат захотел сломать ему нос.

«Да?» — тихо спросил Цезарь.

«Генерал, десятая группа сейчас занята строительством, обслуживанием и демонтажем лагеря. Как я буду демонтировать лагерь и готовиться к переезду?»

Цезарь закатил глаза.

«Боже мой, приятель. Все назначения в лагерь временные. Любой отряд может выполнить эту работу. У тебя есть полномочия, просто привлеки других людей и выполняй работу».

Мужчина отпрянул и скрылся из виду, а Фронтон угрожающе улыбнулся про себя, наблюдая, как генерал встал и потянулся.

«Тогда всё решено. Давайте подготовимся и положим конец этому восстанию».

«При всем уважении, легат, мне придется попросить вас отодвинуть свою задницу назад и взять на себя традиционную роль — хорошо выглядеть и подбадривать людей».

Фронтон моргнул, глядя на Карбо.

"Проваливай."

«Ну-ну, сэр. Я знаю, что Приск позволил вам напасть на врага рядом с собой, и я не умаляю ни ваших способностей, ни вашей храбрости, но вести этих мерзавцев в бой — моя работа, а не ваша».

«Хорошо. Ваш запрос принят к сведению и отклонён. Хотите ослушаться своего командира?»

Розовощекий центурион рядом с ним улыбнулся и подмигнул.

«Тогда не мешайте нам, а, сэр?»

Фронтон открыл рот, чтобы резко ответить, но примуспил отвернулся и крикнул что-то сигниферу, находившемуся примерно в двадцати ярдах от него.

«Как только вы увидите восьмой ход, дайте сигнал к наступлению».

Петросидиус кивнул, не сводя глаз со штандартов Восьмого легиона справа от них. В десяти ярдах позади офицеров Десятый легион нервно переминался с ноги на ногу, горя желанием поскорее уйти. Фронтон снова посмотрел вперёд, на тропу перед ними.

Подготовка, безусловно, была стремительной. Всего два часа назад первый римский разведчик поднялся на холм в виду крепости венетов, и за это короткое время люди Мамурры возвели то, что, по мнению Фронтона, было очень неустойчивой плотиной по обе стороны мыса, сдерживающей море от дамбы. Конечно, у них, похоже, были небольшие течи – ручейки морской воды, стекающие по внутренней стороне. У плана были и дополнительные достоинства, которые пришли им в голову после совещания. С приливом, когда легионы пойдут в атаку, флот Брута сможет приблизиться к суше.

Взгляд Фронтона скользнул по массе артиллерии на мысе, ведущей непрерывный обстрел, хотя теперь она переключилась с разрушенных стен на внутреннюю часть. Эта крепость была меньше и хуже укреплена, чем Корсикум, и пала под натиском на удивление быстро.

Его взгляд проследил за ракетами, взлетающими над онаграми, и снова устремился в мрачное небо. Он лишь молился во имя всех богов, которых мог придумать, чтобы погода продержалась до окончания атаки. Трава под ногами была слегка влажной, но «слегка влажной» была такой же сухой, как и последние недели. Небо же над головой кипело от чёрных, серых и белых облаков, предвещая грозу и проливной дождь, вероятно, с молниями и громом. Неподходящие условия, проворчал он про себя, чтобы идти по склону в бронзовых доспехах.

Из Восьмого оркестра раздался сигнал «бучины», и Петросидиус взмахнул знаменем, вызвав крики музыкантов Десятого оркестра.

Легионы двинулись, и лицо Фронтона расплылось в улыбке. Было приятно снова идти в бой.

Три офицера слегка замедлили шаг, пока первая когорта не достигла их, а затем проскользнули между солдатами, заняв место в первом ряду. Улыбка на лице Фронтона лишь на мгновение стала шире, но тут же грубо исчезла, когда окружающие его люди внезапно начали толкаться, пихаться и цепляться друг за друга. Через несколько секунд они вернулись к военной точности, оставив легата в двух рядах позади.

Фронто издал тихое рычание, глядя вперед, и рядом с ним раздался извиняющийся голос.

«Прошу прощения, сэр. Приказ примуспилуса».

На мгновение легату захотелось возразить, но он понимал, что это бесполезно. Фронтон знал, что Десятый полк уважал своего командира так же сильно, как и сам он их , но легат часто был лишь голосом сверху, в то время как старший центурион был тем человеком, который заставлял тебя месяцами копаться в дерьме, когда был тобой недоволен. У Фронтона не было шансов против такой угрозы.

Заняв позицию в третьей линии, Фронтон продолжил размеренный марш, спускаясь по склону и достигая дамбы внизу. Его взгляд метнулся влево, где он увидел одну из плотин Мамурры, другую, скрывшуюся за мысом. В голове тут же возникли яркие образы взрывающейся плотины, падающих во все стороны камней, высвобождающих внутренние деревянные балки, которые устремляются к паникующему Десятому легиону на гребне смертоносной волны. Фронтон зажмурился и заставил себя отогнать эту картину, но, когда он снова их открыл, он не мог смотреть на плотину слишком пристально, чтобы его колени не начали дрожать, как это не по-мужски.

Легионы двинулись по дамбе. К этому времени земля, по которой они ступали, обычно находилась под водой не менее чем на шесть футов.

В его голове снова крутились картинки.

Блин.

Или, по крайней мере, к черту...

Фронтон улыбнулся про себя. Земля под его ногами неприятно чавкала, и с каждым шагом он погружался на дюйм-два во мрак.

Мгновения проходили под неприятный звук тысяч хлюпающих ног и глухой лязг доспехов и оружия, которые в условиях этого лета становились жертвами ржавчины.

Легат облегчённо вздохнул, убедившись, что его ноги наконец-то достигли подъёма, ведущего к стенам, и почти улыбнулся, пока не понял, что грохот, который он слышал, теперь не был постоянным артиллерийским обстрелом. Стрельба лишила легионы возможности манёвра, и поэтому тихий гул, который он теперь слышал, был раскатами грома.

"Дерьмо."

«Проблема, сэр?»

Фронтон взглянул на человека рядом с собой. Он не хотел говорить это вслух.

«Просто погода».

«Я всегда стараюсь встать рядом с кем-то повыше, если гремит гром, а я в доспехах, сэр», — ответил мужчина с ухмылкой. Фронтон на мгновение рассмеялся и оглядел окружающие его ряды, с иронией отметив, что он на полголовы выше любого из стоящих рядом.

«Отлично. Просто отлично!»

Склон впереди был гораздо пологим, чем у Корсика. Крепость была всего лишь вчетверо меньше и стены её были не столь мощными, поэтому скалы были ниже, а мыс менее выраженным. Усталые солдаты Десятого легиона поднимались по склону к разрушенным стенам, защищавшим саму крепость.

Карбо, шедший впереди и справа от него, выкрикивал команды по мере их продвижения.

«Мы берём левый поворот. Первая сотня отделится, когда доберёмся до стен, и закрепится слева, прежде чем двигаться по краю скал. Как только мы достигнем гребня, я хочу, чтобы остальная часть первой когорты начала рассредоточиваться вниз по склону, а затем развернула на большей скорости, словно закрывающиеся ворота, чтобы убедиться, что мы расчистим всю поверхность. Я не хочу никого пропустить».

Раздались крики одобрения от соответствующих центурионов, и Фронтон ухмыльнулся. Именно это давало командные способности. Конечно, отчасти это был природный талант, как, например, у полководца, но слишком много легатов и трибунов стояли позади, похлопывая друг друга по плечу и радостно наблюдая, как их люди сражаются. Только понимая самих солдат, способности и обязанности центуриона и то, как всё взаимодействует в реальном бою, можно было надеяться на эффективное командование легионом. Именно понимание ситуации, в которой находились его люди, дало Фронтону весь его опыт. Он и Десятый легион вместе сделали себе имя.

Его внимание вернулось к происходящему, когда впереди раздался крик.

Он вздрогнул, когда очередь остановилась, и среди людей не стало одной фигуры.

«Лилия?»

И действительно, когда легион снова двинулся вперед, на этот раз более осторожно, Фронтон с сочувствием посмотрел на человека, который, стоя на два ряда впереди него, обнаружил первую скрытую яму с заостренным колом.

Человек корчился в яме, остриё кола пронзило ему бедро, кость была раздроблена. Как только легионы отошли бы вперёд и ушли с дороги, капсарии, идущие следом, найдут его и отведут обратно во временный лагерь, но нога человека была бы загублена, как и его карьера. Фронтон печально сглотнул и снова поднял глаза.

К счастью, они прошли, и человек скрылся из виду, хотя изредка доносившиеся крики слева и справа возвещали о местоположении ещё одной смертельной ловушки. Фронтон поморщился, не отрывая взгляда от стен. На мгновение он задумался, как племя, с которым они никогда не сражались, переняло римские методы обороны, но вскоре понял, что Красс прошлым летом подавлял этих людей. Они переняли его трюки.

Минуту спустя передовые ряды достигли линии рухнувших стен, снова замедлив шаг, спотыкаясь о завалы и попадая в саму крепость. Первая центурия двинулась вдоль ряда острых камней и обнаружила, что высокая трава здесь намеренно оставлена высокой, чтобы скрыть колючки и ежевику, спутавшиеся в кучу.

Спустя несколько мгновений остальные атакующие столкнулись с теми же условиями. Обороняющиеся венеты, очевидно, покидая стены, пробирались по узким проходам сквозь ежевику, прежде чем исчезнуть в глубине крепости.

Фронтон невольно вскрикнул, когда шип пронзил его голень, оставив длинный рваный порез, без труда прорвав штаны. К счастью, весь наступающий римский отряд, замедлившийся практически до черепахи, в основном ворчал или кричал, реагируя на рвущиеся и колющие колючие кусты.

Казалось, прошли часы, прежде чем легионеры, еле волоча ноги, продираясь сквозь ломоту подлеска, добрались до короткой травы и с облегчением вздохнули, осматривая свои руки, ноги и ступни. Восьмой и Десятый легионы были все до единого изранены и ободраны, кровь текла в десятках мест. Вряд ли это было бы эффективным средством защиты по меркам римской армии, но, как признал Фронтон, новаторским и простым. Колючки раздражали и причиняли боль легионерам, значительно замедляя их продвижение.

Устремив свой взор на площадь на вершине пологого склона, Десятый легион двинулся дальше, рассредоточившись вниз по склону в поисках укрытий. Жутковатая тишина была слишком хорошо знакома Фронтону, и он упал духом.

Десятый добрался до вершины холма и, как и ожидал, обнаружил безлюдную площадь, окружённую, казалось бы, пустыми зданиями. Он раздражённо схватился за подбородочный ремешок и снял шлем, который с глухим стуком бесцеремонно упал на пол.

«Эти люди начинают меня серьезно бесить».

Он заметил тяжёлую фигуру Бальбуса, легата Восьмого легиона, направлявшегося к нему справа через площадь. Старший офицер, лысый и усталый, тоже снял шлем и нёс его под мышкой.

Раскат грома возвестил о надвигающейся буре как раз в тот момент, когда хлынули первые потоки дождя, ударяя по голове Фронтона и еще больше омрачая его настроение.

«Вести предвыборную кампанию в этом проклятом месте — всё равно что тонуть в депрессии. Я начинаю испытывать сильную неприязнь к венетам».

Бальбус пожал плечами.

«Это раздражает , признаю, но вряд ли их можно за это винить. Что бы вы сделали?»

«Для начала я бы переехал в страну с чертовски лучшей погодой».

Старик рассмеялся и потуже затянул свой малиновый шарф вокруг шеи.

«Пошли. Пойдём посмотрим, что происходит».

Прекрасно зная, что его ждёт, Фронтон раздражённо кивнул, оставив брошенный шлем там, где он упал, и зашагал вместе со своим спутником к морю. Склон был пологим, чем на Корсике, а скалы ниже, и они были всего в нескольких секундах от вершины, когда Фронтон моргнул, оценивая ситуацию.

«Чёрт возьми, Квинтус! У нас всё ещё есть шанс!»

Внизу, в заливе, флот Брута, словно грозная стена из леса, высился широким полумесяцем, на безопасном расстоянии от скалистого выступа, но достаточно близко, чтобы отрезать любой путь в открытое море, и достаточно близко, чтобы в кратчайшие сроки укрыться в своей безопасной гавани, когда шторм начинал слишком сильно бурлить на море.

Флотилия венедов шла совсем близко от скалы внизу, почти так близко, что можно было сбрасывать туда камни.

«Они, должно быть, еще идут на посадку».

Бальбус кивнул, нахмурив брови.

«Но как они туда попали? Скалы слишком крутые. Тропы там быть не может!»

Фронтон повернул голову из стороны в сторону и увидел примуспилуса, командующего некоторыми из своих людей.

«Карбо! Распредели людей. Начинай искать скрытые тропы, входы в туннели или что-то в этом роде. Есть секретный путь к воде».

Карбон с ухмылкой обернулся и отдал честь, уходя со своими людьми, в то время как Фронтон тоже ухмыльнулся Бальбу.

«Мы можем просто взять их короткими и кудрявыми, Квинтус».

Старший легат кивнул и повернулся к собравшимся на гребне сооружениям.

«Я попрошу Бальвентиуса тщательно обыскать здания. Может быть, там».

Фронтон кивнул и с глубоким удовлетворением ударил одной рукой по ладони другой.

«Попались, сволочи».

«Вот, сэр!»

Голова Фронтона дернулась от крика. Легионер жестикулировал на скале у травянистого края обрыва. Похлопав Бальба по плечу, чтобы привлечь его внимание, он побежал вниз по склону.

«У тебя что-то есть?»

«Думаю, да, сэр. Похоже на туннель».

Фронто поспешил к скале, моргая, чтобы смыть с глаз воду. Гладкий валун возвышался над травой примерно в трёх метрах от края обрыва, а дальняя сторона скрывала нечто, похожее на вход в проход высотой около пяти футов и шириной, достаточной для человека.

«Если они ушли таким образом, они не могли взять с собой все свое снаряжение».

Бальбус, стоявший позади него, кивнул.

«Но если бы они были готовы и имели достаточно времени, они могли бы спустить всё со скалы до того, как уйти. Бальвентиус уже дал сигнал. Восьмой полк уже на пути».

Фронто кивнул, но уже пробирался в проем.

«Тогда они могут последовать за нами. Нельзя терять времени».

Бальбус усмехнулся.

«Ты как всегда безумен, Маркус».

Войдя в туннель и выпрямившись, насколько это было возможно, Фронтон обнажил меч и жестом указал на легионера.

«Ты не один из моих?»

"Нет, сэр. Легионер Капитон, сэр, из Одиннадцатого легиона, третьей когорты, век Пиктора".

«Ну что ж, легионер Капитон, — ухмыльнулся Фронтон, — пора идти в атаку. Пошли, но тебе придётся оставить свой щит; не думаю, что там есть место».

Бальбус задумчиво осмотрел вход.

«Я тоже не уверен, что пролезу туда. Могу лишь предположить, что толстых венедов там нет!»

Фронто рассмеялся.

«Оставайся там, Квинт, и отправь своих людей за нами, как только они будут готовы».

Уже войдя в проход, Фронтон услышал, как люди идут к ним через холм. Он осмотрел проход впереди, круто спускающийся в темноту. Когда легионер вскарабкался в туннель следом за ним, Фронтон раздражённо цокнул языком.

«Нет времени раздобыть факелы и зажечь их. Придётся спускаться в темноте».

Легионер содрогнулся.

«Береги голову, сэр».

Фронто кивнул и повернулся обратно к туннелю.

Первые полдюжины шагов дались довольно легко, несмотря на мокрый и скользкий камень под ногами, поскольку сзади всё ещё пробивался слабый дневной свет. Однако по мере спуска свет померк, оставив после себя гнетущую тьму. Как ни щурился Фронтон, он едва различал проход впереди и двигался невероятно медленно, на ощупь.

Ещё десять шагов. Цепь кирасы о стену и ободранный локоть. Да, спуститься сюда в шлеме и щите было бы почти невозможно.

Еще восемь шагов…

Стук.

Фронтон чуть не взмахнул мечом, прежде чем понял, что наткнулся на сплошной камень. Капитон врезался ему в спину и рассыпался в извинениях.

«Тсс».

Ощупывая пространство, Фронтон пытался определить, куда отсюда ведёт проход. Это ведь не тупик, правда? Может, это просто склад? Он…

Его рука исчезла в тёмном пространстве. Проход повернул налево. Фронтон кивнул. Конечно, ему придётся развернуться, иначе он выйдет на две трети высоты скалы. Глубоко вздохнув, он шагнул в пространство, нащупывая что-то ещё. Да. Проход прошёл всего несколько футов, а затем снова повернул налево. Удовлетворённо кивнув, убеждённый теперь, что это тот самый путь, по которому пошёл враг, Фронтон исследовал его руками. В этом месте проход, казалось, расширялся, становясь гораздо шире и просторнее. Возможно, теперь они находились в естественном проходе? В этой кромешной тьме было так сложно сказать наверняка.

Ещё несколько шагов – и он оказался у следующего поворота, и, осторожно пробираясь по нему, он удивился жёлтому свечению. Примерно в пятидесяти футах от него, в длинном прямом проходе, на выступе мерцала лампа, освещая туннель. Свет был слабым и тусклым, но после тьмы за спиной ощущался как сияние солнца. Фронто улыбнулся, осознав, что эта часть туннеля на большей части своей длины довольно широкая и высокая.

Он замер, моргая. Свет, конечно же, испортил ему ночное зрение, и в глазах у него плясали фиолетовые и жёлтые пятна, сколько бы он ни моргал и ни зажмуривал глаза. Зачем им оставлять свет, чтобы помочь…

Только эта внезапная мысль спасла ему жизнь.

Венетский воин, прятавшийся в темноте за выступом стены, спиной к источнику света и полностью настроенный на темноту, сделал выпад вперёд, решительно нацелив клинок в шею Фронтона. Легат уже отклонился в сторону, когда тот прыгнул, но клинок вонзился в наплечник кирасы, разрубив застёжки. Наплечник отлетел, когда меч пронзил его, лишив цели, и остриё вонзилось в стену туннеля.

С облегчением вздохнув, Фронтон дважды шагнул влево, чтобы уйти от удара, пытаясь убрать мерцание лампы и лучше видеть. Раздался лязг, и вес переместился, когда передняя и задняя части кирасы разошлись на плече, что сразу же стало раздражающим и неудобным.

Галл заносил клинок назад для второго удара, хотя длинное кельтское оружие было громоздким в ограниченном пространстве. Однако хорошо сконструированный гладиус в руке Фронтона не был подвержен подобным ограничениям. Не желая давать противнику времени на ещё один аккуратный удар, Фронтон несколько раз ударил мечом по грубому телу галла. Дрожащие пятна в его глазах затрудняли прицеливание. Тем не менее, учитывая близость противника, по крайней мере три из шести его резких выпадов достигли цели, и он услышал хрип и бульканье.

Отступив назад, он попытался сосредоточиться. Постепенно зрение прояснилось, и он увидел, как тело воина-венета рухнуло на пол. Повезло… очень повезло.

Фронтон повернулся к легионеру позади него.

«Постарайся не смотреть на свет. Опусти глаза».

Остановившись на мгновение, чтобы попытаться поправить плечо, он раздражённо повозился и с отвращением сдался. Наплечник был испорчен. Это дело оружейников, когда у них появится свободная минутка. Сейчас у них нет времени…

Сзади и выше он слышал, как легионеры вливаются в туннель, производя шум, словно сотня железных пластин падает в колодец. Вот вам и подлые…

Жестом указывая на Капитона, он двинулся вниз. Путь был легче, но они двигались осторожно, высматривая ещё больше скрытых фигур слева и справа. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались до лампы, и Фронтон с благодарностью повернулся налево, чтобы заглянуть в следующий коридор, повернувшись спиной к танцующему свету.

Во второй раз за столько же минут он обманул смерть, почувствовав, как чья-то рука схватила его за сломанную заднюю пластину кирасы и оттащила от угла. Он упал назад, застигнутый врасплох и потерявший равновесие, и приземлился на Капитона, чья рука крепко обхватывала бронзовую пластину.

Стрела, которая должна была поразить Фронтона прямо в голову, несомненно, смертельно, пролетела мимо и с треском ударилась о стену прохода. Фронтон моргнул.

«Простите, сэр», — выдохнул Капито. «Я услышал, как натянулась тетива».

«Чёрт, у тебя хороший слух. Спасибо!»

«Что теперь, сэр?»

Фронто улыбнулся.

«Если они там и стреляют в нас, значит, они ещё не ушли. Подождите».

Встав, легат осторожно шагнул к углу и, прищурившись, выглянул за самый край. Следующий отрезок прохода, примерно футов сорок длиной, был освещён тусклым отражённым дневным светом. Конец туннеля был заперт чем-то вроде ворот, через которые проникал свет. Снаружи на уровне моря находилось что-то вроде широкого пещерообразного отверстия. Запах рассола и далёкий шум волн подтверждали это. Это был конец.

Он увидел две фигуры, двигающиеся за воротами, в каком-то подлеске. Снова послышался характерный звук натянутой тетивы, и он отступил назад.

«Может быть, будет немного проблематично спуститься туда и не попасть под обстрел».

Легионер кивнул.

«Мы мало что можем сделать, сэр».

Фронтон проворчал. Он отказывался подходить так близко и быть остановленным чёртовыми воротами. Позади, из-за угла показались первые бойцы Восьмого легиона и двинулись к ним. Раздался голос.

«Легат Фронтон?»

"Да."

«Центурион Госидий из Восьмого полка. Чем мы можем помочь?»

«Кто-нибудь там принес щит?»

Госидий на мгновение замолчал, а затем передал вопрос своим людям. Где-то позади послышался шёпот спорящих, а затем раздался голос.

«У меня есть щит сигнифера, сэр. Правда, довольно маленький и круглый».

Фронто раздраженно покачал головой.

«Этого хватит. Передай дальше».

Наступил момент ворчания и недовольного бормотания, пока громоздкий щит с трудом проносили по проходу. Наконец невидимая рука передала его Фронтону, он взял предмет и осмотрел его. Круг из красного дерева и кожи, примерно два с половиной фута в поперечнике, украшенный золотым быком. Вряд ли это то, что ему действительно было нужно, но, видимо, лучшее, что можно было предложить. Фронтон повернулся к Капитону.

«Как только я побегу, придите за мной. Держитесь рядом. Если упаду, возьмите щит и бегите дальше. Нам нужно добраться до этих ворот и захватить их, чтобы мы могли добраться до их кораблей».

Капитон нервно кивнул, а Фронтон усмехнулся.

«Не волнуйся. Фортуна — мой личный друг».

Не теряя времени, легат глубоко вздохнул, поднял щит и, свернув за угол, тут же побежал. Он чувствовал, как бронзовая полоса на краю щита скрежещет по каменным стенам туннеля, пока бежал, но его больше беспокоила мысль о том, что, хотя большая часть его тела сгорбилась за щитом, меткий выстрел всё равно может пронзить ему бедро.

И всё же не было ни натяжения, ни звона. Он побежал, но начал спотыкаться. Что-то было не так. Почему они хотя бы не попытались в него выстрелить?

Дым.

Волосы у него в ноздрях завились, он остановился, Капито снова на него налетел, и он рискнул на мгновение опустить щит.

Когда он впервые взглянул сюда, ему показалось странным, что у ворот морской пещеры должен быть подлесок. Подлесок, конечно… но тщательно подготовленные и высушенные вязанки хвороста и связки идеально горючей листвы, сложенные у ворот? Теперь это имело смысл. На его глазах среди хвороста вспыхнули новые языки пламени, и вход в туннель начал заполняться густым дымом.

"Дерьмо!"

Обернувшись, он толкнул Капито и крикнул в проход.

«Отступайте! Они нас выкуривают!»

Тишина, наступившая дальше по туннелю, прервалась паническим движением: полвека человек развернулись и со всей возможной скоростью начали пробираться обратно по проходу к крепости наверху.

Туннель действовал, как, очевидно, и планировали венеты, подобно отверстию в крыше хижины, направляя дым в проход и вытягивая его к входу в виде валуна на вершине скалы.

Фронто закашлялся, когда мимо него пронеслось первое облако серого, клубящегося дыма.

Со всех ног они побежали обратно к углу с фонарём. Госидий уже перевёл своих людей к следующему повороту.

Не обращая внимания на острые каменные стены, рвущие им руки на бегу, Фронтон и Капитон бросились вверх по склону, проход с каждой секундой становился все гуще от тяжелых черных паров.

Ещё один поворот; и ещё один. И вдруг они оказались позади колонны легионеров, отчаянно пробиравшихся через проём наружу.

Фронтон хрипло закашлялся, а рядом с ним Капитон захлебнулся. Вокруг них дым заполнил проход, затмив всё и затмив свет. Всё погрузилось во тьму, люди кашляли и боролись.

И вдруг чья-то рука схватила его за запястье. Фронтон прищурился в дыму и увидел нагрудник центуриона, украшенный фалерами и другими украшениями. Тыльная сторона ладони, обхватывавшей его руку, была испещрена шрамами.

«Пошли, сэр. Уходим оттуда».

Фронтон вздохнул с облегчением, когда Бальвентиус вытащил его из входа и чуть не бросил обратно на траву, прежде чем протянуть руку и вытащить Капито.

Фронтон с неизмеримым облегчением откинулся назад, на мгновение наслаждаясь сильным дождём, хлещущим его по коже и смывающим чёрную пыль с лица. Он вытер лоб и глаза и сел. Из входа в туннель вырвался огромный столб дыма, устремляясь в небо, словно сигнал. Его эйфория от внезапного вдоха свежего воздуха и тусклого света снова улетучилась, когда он начал спускаться, захлебываясь мучительным кашлем, которому вторил раскат грома сверху.

Когда припадок утих, он заметил, что рядом с ним на корточках сидит ещё одна фигура. Он прищурился от дождя и увидел сияющее лицо Карбона, своего примуспила, хмуро глядящего на него сверху вниз.

«Опасно, сэр. Именно для таких моментов у вас и есть подчинённые».

Фронто вздохнул.

«Не было времени. Что происходит?»

Карбо недовольно пожал плечами.

«Они уходят, сэр. Они просто мелькают по скальному уступу, словно на колёсах. Наш флот не может их преследовать, потому что они просто не могут подобраться достаточно близко. Мы можем наблюдать, куда они направляются, но не можем следовать за ними».

Фронто зарычал.

«Эти люди начинают меня раздражать, Карбо».