Гайавата

Глава двадцать третья. Танцы со смертью

Ушастый Бизон полностью отдался пляске вокруг столба войны, в который ещё вчера был вбит стальной томагавк. Вместе с боевым вождем в пляске участвовали все воины-могавки, воины-гуанчи и часть воинов-туарегов. Гуанчи всецело приняли анимистические верования могавков, в то время как туареги предпочли сохранить свою нативную религию. Хотя про нативность религии туарегов Питер мог бы поспорить, если бы кто-то решил вступить с ним в полемику. Он подозревал, что задолго до прихода ислама, они верили в высших духов и покровительство умерших предков, но кто бы спросил Питера.

Сейчас происходил внеплановый обряд ухода на войну. Технически, война началась ещё когда отряд воинов отправился с Питером убивать роанокских колонистов, обряд для них был проведен. Причём войну объявляли всем бледнолицым, чисто на всякий случай. Питер тот ритуал пропустил, так как не хотел тратить утекающее время на что-то ещё помимо подготовки к длительному походу. Непонятно, почему шаман решил устроить шоу именно сейчас, в разгар "осады". Воины плясали вокруг столба, крича какую-то ахинею, полностью вооруженные и бронированные. Впрочем, Питеру плевать, пусть хоть макаронному монстру поклоняются или Ктулху, на боеспособность не влияет.

Этот обряд нацеливался конкретно на испанцев, с которыми теперь не получится дружить. Если на пропажи случайных и самостоятельных авантюристов вице-король мог бы закрыть глаза, хрен с ними, Север забрал их, то целую экспедицию с королевскими кораблями…

Никто такого не спустит. Пусть конкретно эти конкистадоры только сейчас осознали, в какой заднице оказались, но будут следующие. За ними следующие. А потом время экспедиций пройдет. Настоящие регулярные войска — совершенно другие правила войны. В Испании, регулярные войска — синоним слова "много".

В прозябающих под осенним дождём испанцев Питер не верил. Их основные силы были обстреляны из гаубицы, они потеряли порядка трёхсот человек, пока не догадались отступить в лес. Питер сделал запись в своём дневнике, который носил теперь за ним самый сообразительный мальчуган из восьмилетних, что следует вырубить ещё большую площадь леса, дабы потенциальные противники уходили ну совсем уж в несусветные дали, чтобы скрыться от гаубицы.

Правда, последствия бесперебойной стрельбы были не очень хорошие. Орудие было на грани, ещё пара выстрелов и оно бы пришло в негодность. Но Питер вовремя остановил увлёкшихся канониров, поэтому обошлось без вздутий. Таким образом установили естественный лимит в двенадцать безопасных выстрелов, хотя в тот момент отстреляли тринадцать.

Перемешанных с землёй трупов насчитали около трёхсот, плюс минус двадцать, сложно понять точно, в этих-то кучах кишок, конечностей и земли. Снаряды были не простые полости с порохом, нет. Внутри к тонким стенкам были прикреплены свинцовые шарики, которые и были основными поражающими элементами. Также Питер испытал в этой смертоносной серии выстрелов и шесть экземпляров бомб с замедлителями, которые взрывались прямо над головами бегающих в панике испанцев. Пороха в них было меньше, приоритет был отдан шарикам свинца.

— Пэйта, поднимись на пятый бастион! — запыхавшийся воин лет семнадцати забежал на плац. — Корабли!

— Какие, к дьяволу, корабли? — Питер аж вскочил с лавки, с которой наблюдал за народным танцем ирокезов.

— Гудзонская Изабелла… уф… и два неизвестных! Один горит! — воин прислонился рукой к стене, восстанавливая дыхание.

Питер помчался к бастиону, на ходу доставая из чехла подзорную трубу. Кратность у неё слабенькая, где-то ×2-×3, но лучше обычного глаза. Регулировать кратность нельзя, но даже само наличие этих труб существенно облегчало жизнь Питера.

На бастионе несли службу канониры и дозорные, которые увидели корабли. У испанцев было не два, а три корабля, один из которых уже прогорел основательно, а два просто дымили местами, так как экипажи справились с пожарами. Деревянный Змей сигнализировал об израсходовании боеприпасов.

— Зарядить зажигательные. — дал команду канонирам Питер.

На горизонте появился "Поворот судьбы", который преследовал испанцев. Морской Желудь сигнализировал о наличии восьми снарядов. Спрашивал о дальнейших действиях.

— Сигнализируй Желудю, чтобы открыл огонь по ближайшему потухшему галеону. — приказал Питер сигнальщику. — Змею сигнализируй, чтобы отходил прежним курсом.

Сигнальщик активно замахал флажками, передавая приказы морским ирокезским алфавитом, который знал на отлично.

Желудь начал стрельбу даже не "дослушав" приказ, там и так было понятно. Капитан горящего корабля, который начал терять ход, решился на отчаянный шаг и взял курс на берег. Поделать с этим ничего было нельзя, поэтому Питеру оставалось только наблюдать, как корабль пропарывает себе брюхо об береговые камни. С палубы на берег начали прыгать выжившие моряки. Кто-то падал неудачно, ломая ноги об каменистый берег, кто-то вскакивал и стремглав мчался к выглядывающим из кустов и орущих что-то сухопутных конкистадоров.

Два оставшихся корабля активно "переписывались" флажками с берегом, где на холм выбежал мужик с флагами, экстренно решая, какие действия предпринять. Наконец решение было выработано.

Корабли сменили курс, двигаясь к крепости.

— Да неужели… — Питер неверяще смотрел на действия отчаянных капитанов.

Но они действительно делали это. Они вышли на уровень крепости и бросили якоря.

— Быстро сигнализируй Желудю: Уничтожить "Святую Анну"! — Питер разглядел табличку с именем корабля. — Канониры, огонь по первому кораблю!

Желудь принялся исполнять приказ, как и канониры. Снаряды полетели в направлении корабля, который открыл пушечные порты левого борта. Его сосед, "Святой Фидель", поступил аналогично.

— В укрытие! — приказал Питер, сам следуя своему приказу.

Могучий сдвоенный залп шестидесяти орудий ударил чугунными ядрами по стене с воротами. Стенам это особого ущерба не нанесло, а вот ворота, которые так и не были армированы ни железом, ни бронзой, дали трещину.

— Вот это тупость… — выглянул за стену Питер. — Боевая тревога!

Из леса помчалась в сторону ворот орда испанцев. Никаких порядков, строя, дисциплины, они интуитивно чувствовали, что это их единственный шанс на победу, атаковать, пока никто не ждёт.

Но их ждали. Воины в полном снаряжении уже заняли боевые позиции, к ним начали присоединяться женщины с арбалетами, а некоторые и с нарезными мушкетами[63].

Ворота перегородила заранее подготовленная телега, с одной стороны обшитая толстым щитом, а с другой оборудованная упорами, перевернуть её очень сложно, но можно прорубить. Топористы у испанцев есть.

— Огонь по кораблям зажигательными, замедлители на воздушный подрыв, рассчитать! — бросил им Питер на ходу, выбегая на основную стену. — Тихий Буйвол, сбегай за моим мушкетом и боеприпасами! Стрелой!

Блокнотоносец помчался домой к Питеру. Благо, не придется облачаться в доспехи, он уже в них, а щит стоит прислонённый к стене, в шаговом доступе. Над воротами было самое опасное место, поэтому там сейчас стояли самые безбашенные воины. Кипяченная смола ждёт своего часа в котлах, стационарные арбалеты спешно взводятся, чтобы выпустить летающие копья, которые кто-то ошибочно может принять за болты, в приближающихся врагов.

Наконец прибыл мушкет с боеприпасами. Питер проверил комплектацию, зарядил, вскинул. Средней комплекции испанец в морионе и кирасе, вооруженный большим топором, вырвался вперёд. Небольшое упреждение, расстояние восемьсот футов, попасть можно. Выстрел. Плечо ощутимо толкнуло. Всё таки двенадцать фунтов веса мушкета, есть двенадцать фунтов веса.

Испанец упал на траву, пробитый насквозь, а за ним осел ещё один. Питер пригляделся, две цели одним выстрелом. Всегда бы так.

Быстро перезарядив мушкет, он прицелился в следующего топориста. Испанец с черными растрепанными волосами, ревел что-то яростное, судя по открываемому рту и взмахам топора над головой. Пуля легла не очень удачно, попав в правое плечо, но он теперь, с такой раной, точно не боец, брызг крови обагрил бегущего рядом воина. Попадание оторвало кусок плоти от руки и, возможно, повредило кость. Времени разбираться нет, надо заниматься следующим.

Остальные воины тоже стреляли вразнобой, выцеливая самых дорого одетых и вооруженных топорами испанцев.

Сквозь пальбу Питером был услышан торжествующий воинственный рёв и взрыв. После взрыва рёв стал ещё более торжествующим. Питер повернул голову к реке. Один галеон взорвался, второй дал ещё один залп по бастиону. Отвлекаться нельзя, их всё ещё слишком много.

На бастионе никто не погиб, если верить успокаивающему маханию рукой от старшего расчёта. Через считанные секунды "гаубица" с бастиона дала ответный выстрел. К ней присоединились обычные пушки с соседних бастионов, расчёты которых только прибыли к орудиям.

В корабли с треском врезались ядра, убивая случайных членов экипажа, но ущерб был не такой значительный, как следовало бы ожидать. Даже сам Питер подсознательно ожидал большего, хотя в голове уже давно соотнес калибр орудий, отсутствие мощных взрывчатых веществ в ядрах, которые были сплошным чугуном и размер кораблей.

Откровенно говоря, орудий в крепости было мало. Усугубляло это ещё и их рассредоточенность по бастионам, для обеспечения круговой обороны. Поэтому ядра летели в галеоны, пробивали обшивку, но в общем-то не наносили критического ущерба. Это может продолжаться очень долго, а вот сухопутные испанцы уже очень близко.

Наконец, вражеские солдаты достигли зоны поражения. Питер услышал резкий приказ об открытий огня, залп, и дым закрыл канонирам обзор. Они не увидели результатов огня, а вот Питер увидел. Крупная картечь с рёвом врезалась в разрозненные кучки испанцев, собрав кровавый урожай. Сломанные фигуры в желтых робах и стальных кирасах "украсили" поле. Вывернутые наружу внутренности, переломанные руки, ноги, оторванные головы, вдавленные глубоко в тело кирасы… Питер совсем не скучал по подобным картинам бездушной жестокости оружия, но количество тел принесло ему какое-то спокойное удовлетворение, как подтверждение эффективности выбранной системы обороны.

Взгляд на бастион справа, в уже пробаненный пропитанным уксусной водой банником ствол, был вброшен готовый унитарный снаряд. Унитарность его заключалась в том, что набор "порох-пробка-картечь" были заранее упакованы в тонкой материи мешочек, который помещался в ствол целиком. При выстреле он частично сгорал, а частично вылетал наружу.

Питер не забывал стрелять. Метко пущенная пуля пробила кирасу не самого бедного конкистадора, который упал на колени с удивленным взглядом, чтобы через секунды быть снесенным новым залпом из орудий.

Они всё ближе, стрельба оказалась не такой эффективной как ожидалось. Команда из сожженного корабля присоединилась к штурму, Питер увидел рассредоточенную группу в пёстрой "гражданской" одежде, вооруженную короткими аркебузами и не менее короткими мечами.

Бизон всё понял и без подсказок, за стенами, у ворот, собрались воины с копьями и мечами, чтобы встретить нападающих достойно.

Питер выстрелил раз пятнадцать, до того как начался относительно эффективный ответный огонь. Испанцы стреляли и до этого, но стрельба на ходу сама по себе обладает низкой точностью, а если присовокупить к этому техническую точность их оружия, то попадание по кому-то на стене действительно было в руках Господа, а никак не стрелка.

Неизвестную Питеру женщину с арбалетом уже унесли вниз, её оглушила пуля, отрикошетившая от зубца стены. Было много крови, возможно даже череп треснул, но помочь с этим никак нельзя, бой идёт.

Картечь в очередной раз снесла первые ряды, но следующих за ними она не остановила. Ворота были достигнуты, топористы принялись за их разделку.

Раскаленная смола полилась на практически ничем не защищенных испанцев, превратив пятерых самых рьяных в кричащие нечеловеческим голосом и шипящие своей горящей плотью живые трупы. Поражение не менее 70 % площади тела, отсутствие искусственной кожи в саквояжах местных эскулапов, грязь, малоэффективные антисептики — достаточный список причин умереть при серьезных ожогах. Мысли Питера были подтверждены, катающихся по пыльной земле ошпаренных добили свои.

Арбалетные болты от ополчения, пули от воинов, смола, удары копей через прорубаемые в щите отверстия, обеспечивали ошеломительные потери испанцев, но их было ещё достаточно.

И тут Питер увидел нечто, что заставило его грязно выругаться. Пусть один из кораблей был уничтожен бомбой из гарнизонной гаубицы, второй развернулся и шел навстречу "Повороту судьбы". Испанцы придумали более или менее эффективный способ борьбы с падающими на палубу зажигательными снарядами. Группа матросов бегала по палубе с заранее подготовленными вёдрами и хлопушками, сводя на нет даже вполне удачные попадания. У Желудя осталось три-четыре снаряда, надеяться, что один из них попадёт в мачту — глупо. Внезапно корабль стал беззащитен перед испанцами, которые видимо ещё не осознали открывшиеся перспективы.

Самое поганое было в том, что "Святой Фидель" даже не раздумывал об абордаже, лишь дав один бортовой залп, часть ядер которого ушла на дно реки. Питер осознал, что его переиграли лишь тогда, когда испанский галеон начал проходить у берега, закрытого лесом. Из-за крон, закрывающих Питеру обзор, вышел десяток лодок, на которых сидело определенное количество испанцев. Самоубийственный штурм был отвлекающим манёвром, чтобы меньшинство могло уйти на галеоне.

— Сигнализируй Желудю, сблизиться с галеоном и прицельно стрелять в мачту. — приказал он сигнальщику. — Живо!

Сигнальщик передал сообщение. Желудь сделал как велено. Приблизившись на дистанцию двести фунтов, у кораблей это практически впритык, он начал стрельбу. Первый снаряд врезался в мачту, что было неожиданно и давало надежды, но не сдетонировал, упав на палубу. Второй снаряд пролетел мимо, а третий сработал как положено, запалив парусное вооружение бизань-мачты[64]. Питер уже не сомневался в гибели корабля, но огню было нужно дать время. Испанцы времени давать не собирались. Они банально срубили бизань-мачту, сбросив её в реку, спешно разрезав канаты такелажа.

— Дерьмо… — Питер сплюнул, укладывая подзорную трубу в чехол.

Снизу, под воротной надстройкой, происходила ожесточенная схватка. Питер решил, что с остатками нападающих в зоне доступа, разберутся стрелки, поэтому спустился вниз, чтобы занять место в отряде встречающих.

Наконец, томительное ожидание закончилось, испанцы справились с остатками ворот и телегой. Они ворвались внутрь, с нетерпением и остервенением. Воины могавков стояли чуть дальше от ворот, в пятидесяти ярдах. Нападающие обрадовались такой дикарской халатности, поэтому рванули вперёд, чтобы завязать свалку, где пересилит личное мастерство и удача.

Но личная удача ничего не смогла противопоставить двум тяжелым частым и острым рогаткам[65], упавшим с надвратной надстройки. Определенное количество человек было раздавлено насмерть, но Питер не ставил своей целью убить кого-то. Его цель была в том, чтобы отсечь первых прорвавшихся от остальных, которые потратят время на преодоление рогаток, которые завязли среди тел, нанося увечья тем, кого давила напирающая сзади толпа. Случайная давка убивает не хуже спланированного автомобильного наезда, Питер знал это по репортажам с очередных Черных Пятниц в Нью-Йорке.

Пока не успевшие пересечь рогатки враги толкались в давке, воины напали на отсеченных. Питер плечом к плечу с остальными, нога в ногу врезался в не ожидавших столь слаженного удара испанцев. Часть из них предусмотрительно не разрядили пистолеты и аркебузы, поэтому кое какой ущерб был получен могавками ещё до стадии столкновения. Питера что-то несильно щелкнуло по кирасе, он даже не обратил внимания, а кто-то навсегда лёг с пробитой головой, или с воплями отползал назад. Место выбывших занимали воины из следующих рядов, согласно отработанным строевым приемам.

Абордажников с корабля и обычных солдат с матросами, которые вырвались вперёд, бронированные воины смолотили быстро, слаженный натиск сбивал их с ног, они падали и умирали. Рогатки смело напором, поэтому в остатки отсеченных нападающих влились остальные враги.

Испанцы не могли в это поверить, но на них снова обрушились две рогатки, на которые напоролись враги и опять началась давка в воротах. Рогатки были со свинцовым брусом, поэтому весил очень много, что затрудняло его снос.

Во дворе происходила кровавая сеча, снаружи подтягивались недобитые, которые и не думали отступать. В принципе, на поле никого не осталось, только трупы и раненные. Все кто мог ходить уже был у ворот, ожидая возможности ворваться в город, где его ждали благодать святого города, золото и местные дикарки. Чтобы их получить, нужно лишь преодолеть сопротивление дикарей.

Дикари оказались в чём-то даже продвинутее самых передовых европейцев: тактика у них была убийственно эффективной, оружие и броня не уступали европейским аналогам. Тем не менее, воины погибали, рубка шла безжалостная и ожесточенная, испанцы не жалели ни себя, ни врагов. Больше всего было проблем от абордажников, они были привычны к бою в стесненных обстоятельствах, поэтому вовсю пользовались своими короткими абордажными тесаками, убивая даже бронированных воинов с более длинными мечами, которые больше мешали в тесной свалке.

Через какой-то неполный час с момента прорыва ворот, сопровождавшийся воплями, рёвом, звоном и хрипами, Питер устало уронил заляпанный кровью с потрохами меч и осел у крепостной стены. Многие из участников мясорубки поступили так же, кто-то не озадачивался опорой, банально упав среди трупов. Питер прикрыл глаза, от нервного движения щеки, он ощутил корку крови, которая запеклась на ней. Шлем обагрила кровь из шеи какого-то безусого парня, которого он почти обезглавил. Часть крови попала на лицо, прямо через Т-образный вырез.

Питер не был ранен, броня надёжно защитила от скользящих ударов, прямые принял щит. Он просто устал. Трудно ходить по мощенной улице, если камни залиты кровью. Скользко, равновесие приходится держать, а если на выпущенные кишки наступишь, считай упал. Мало в этом мире вещей, более скользких, чем человеческие кишки в крови на полированных камнях.

Среди лежащих тел ходили санитары, оттаскивая подающих признаки жизни соплеменников и добивая испанцев.

— Быстрый Волк. — подал голос Питер. — Быстрый Волк! Ты живой?

— А? — вяло раздалось откуда-то слева. — Живой. Вроде.

— Скажи санитарам, чтобы вытащили десяток живых испанцев, которые одним куском и не подохнут сразу. — попросил Питер тихо. — Пусть окажут помощь и запрут в клетке.

Вообще, бой помнится отрывками, особенно после того момента, когда его хорошо ударили обухом топора по голове. Слегка мутило, похоже на легкое сотрясение.

— Хорошо… — Быстрый Волк свистнул, привлекая внимание несущих окровавленное тело санитаров. — Приказ Пэйты, после спасения наших раненых, выберите наиболее живых испанцев и в клетку!

Санитары быстро оттаскали раненых по местам назначения. Подошли остальные соплеменники, начался разбор трупов. В поле зрения слегка приоткрытых глаз Питера появились ноги Ушастого Бизона.

— Пэйта, ты как? — спросил он. Всё как в тумане.

— Нор… мально… — ответил Питер. Ощущение как будто засыпаешь.

Бизон расстегнул ремешок шлема и потянул его с головы.

— Мать моя женщина! — воскликнул он. — Санитары, живо сюда! Бегом, мать вашу!

Питер попытался приподнять голову, но потерял сознание в процессе.

*Неопределенное время спустя*

Питер постепенно открыл глаза. Перед глазами потолок, белый. Сайгон? Может вся эта ерунда про могавков, ленапе, испанцев и шестнадцатый век — обычный бред от заражения?

В горле жутко пересохло. Питер повернул голову налево. Застеленные пустые кровати. Окно в конце комнаты закрыто шторами. Шторы белые, кажется домотканные.

— Воды… — попытался произнести Питер. Получилось что-то вроде "фды"

На деревянной тумбочке лежал медный колокольчик. Удобно. Питер поднял руку и, с трудом, но смог дотянуться. Пара неуверенных движений рукой породили падение колокольчика с тумбочки. Неприятно, но своей цели он добился.

В палату вбежала Мэка.

— "Слава всем богам, не бред." — с изрядным облегчением подумал Питер.

— Слава предкам, ты очнулся! Пэйта, я так за тебя переживала! — она подбежала к нему и принялась целовать в щеки, шею и губы. С собой у неё был медный стакан с водой.

— Я тоже рад тебя видеть, Мэка. — улыбнулся он, после того как она напоила его водой. — Сколько я здесь?

— Ты здесь уже две недели лежишь, мы думали тебя забрали духи, но Заклинающий Недуги сказал, что шансы на исцеление есть! — зачастила Мэка. — Мы с Кэнти не оставляли тебя ни на минуту! Ждали пробуждения в соседней комнате!

Питер вспомнил, как-то смутно, как строил это здание. Это крыло общего здания, где располагается госпиталь. Здесь обученные целители и знахари лечат больных и раненных, с очень вариативными шансами на успех или провал. Питер недавно наступил на горло своей песне, соорудив перегонный куб и перегнав пять бочек вина, которые купил в Гаване. Полученный спирт стал использоваться для дезинфекции инструментов, рук и ран. Это существенно повысило выживаемость пациентов и открыло некоторые возможности для целителей. Спирт получился не совсем чистый, но он не для питья. Вряд ли найдётся храбрец, который рискнёт хлебнуть жидкости, которая убивает мощных злых духов на раз-два. Питер потратил три недели, чтобы до последнего лекаря дошла микробная теория возникновения болезней. То есть, для Питера это была не теория, а суровая реальность, но вот лекари и знахари долго дискутировали. Это было сложно, но Питер объяснил, как знал. У Заклинающего Недуги Питер невольно вызвал какую-то микробную фобию, он даже ложку теперь спиртом протирал, когда есть садился. Главное принял правду Питера, а он ещё про отличия бактерий от вирусов не рассказывал…

Мэка ненадолго вышла, чтобы сходить за семьёй. Через считанные минуты всё семейство прибыло. Повторилась процедура поцелуев и объятий от Кэнти, детей он приобнял, принял на руки дочь, а сын сел на кровать рядом. Трогательная сцена, настолько, что вошедший Ушастый Бизон умилился вслух.

— Ой, как трогательно… — широко улыбнувшись на все свои двадцать семь с половиной зубов, он подошел к Питеру и пожал ему руку. — Мы выиграли, ты знаешь?

— Догадался как-то.

— Жены сказали?

— Я ощутил, что не вешу на дереве в петле и в моих кишках не ковыряются стервятники.

— Ты всё помнишь о битве?

— Фрагментами.

— Это как?

— Частично.

— А… — Бизон задумался. — В общем, утекли испанцы на корабле. Их вождь тоже утёк. Тех кого мы рубили, оставили умирать. Короче, потери…

— Мхм… — Питер оглядел семью. — Я постараюсь придти домой через полчаса.

Намёк был понят, жены с детьми направились домой.

— Так вот, потеряли мы триста сорок четыре воина. Многие полегли во время рубки у ворот, а кто-то от стрельбы. Раненых не считали. — продолжил Бизон. — Страшные потери, причём самых обученных, сильных, смелых… А испанцы драться умеют, да…

— Вы захватили десяток испанцев, как я просил?

— Ах да… — Бизон натянуто улыбнулся. — Короче, только четверо остались в живых. Двоих мы освежевали, они почему-то не хотели сотрудничать. Шкуры над воротами висят, сушатся. Двое зарезались в клетке, где-то деревяшку нашли, заточили и проткнули глотки друг другу. Вот бешеные, Пэйта…

— А ещё двое где?

— Сдохли от ран, такое бывает. — пожал плечами Бизон. — А тебе они зачем?

— Опросить.

— Так не надо уже! Мы опросили. — Бизон уселся на тревожно скрипнувшую табуретку. — Вел их какой-то знатный вождь испанцев, чей-то там сын и внук, важный. Их полторы тысячи было, не считая команды, но большая часть кораблей утопла, поэтому воевали мы с командой двух кораблей. Не, всё-таки хорошие они бойцы! Мы, потеряй столько, сбежали бы. А они прут и прут. У тебя башка не болит? Нет? Хорошо. Тогда давай посчитаем, когда нам ждать следующей осады.

— Да может через полгода-год. — пожал плечами Питер. — Может позже, но я на это деньги бы не поставил. Теперь у них целый корабль свидетелей существования города. Нужно что-то делать…

— Тут среди ребят разговор ходит, что неплохо бы было с ответным визитом… — начал Бизон.

— Пусть тише говорят. Нам раны нужно зализать. Да и как ты это себе представляешь? У нас два корабля, даже если у нас что-то получится, не факт, что много увезём. В спешке грабить придется, неэффективно. — не стал поддерживать идею Питер. — Через пару месяцев подумаем, может что-то поближе сожжем.

Ответная реакция нужна не для испанцев, она нужна для соплеменников и других родов, которые всё видят и ждут. Это было вторжение чужого племени на земли Высоких Людей, пусть и на кораблях. Если оставить такое без ответного хода, плакала репутация влиятельного рода. Никто и слова не скажет, но всё же, симпатии к ним будет меньше. А это плохо скажется на их статусе на зимнем Совете Лиги. Поэтому придется устроить небольшой, но громкий налёт на какую-нибудь испанскую колонию. Небольшую колонию. Флорида сойдет. Да, Флорида.

— Бизон, отведи меня домой. Я вряд ли сейчас даже ногу подниму. — попросил Питер.

— Без лишних разговоров, брат. — Бизон подал ему руку.

*Гавана. Через неделю.*

Луис Давила, с треском проигравший битву против дикарей, зло печатая шаг, шел в направлении церкви. Настроение было ни к чёрту, сердце бешено колотилось каждый раз, когда он вспоминал своё бегство. Позор ему, его предкам. Нужна реабилитация. Срочно.

Он месяц зализывал раны в Сан-Августине, тратя остатки своих сбережений. Теперь, когда появилась возможность, он отправился в Гавану.

— Да осенит тебя свет Господа нашего, Иисуса Христа и матери его, Пресвятой Богородицы… — приветствовал Луиса неизвестный священник. — Я отец Педро.

— Луис Давилла, святой отец… — поклонился конкистадор, целуя золотой перстень на руке священника. — Где я могу увидеть Прелата Гавриила?

— К сожалению, в ближайшие годы его невозможно будет здесь увидеть… — с грустью произнес священник.

— Это почему? — насторожился Луис.

— Он отправился в Старый Свет, по велению Его Святейшества, Папы Сикста V. - степенно поведал священник.

— Святой отец, простите меня за нескромный вопрос, не подумайте, что я лезу в дела Церкви-матери, но… — Луис решил подстраховаться, чтобы не попасть под епитимью за излишнее любопытство. — …зачем он туда отправился?

— Ты где пропадал последние две недели, сын мой? — удивился священник. — Папа созывает крестовый поход!