Гайавата

Глава шестая. Концерн "Медь и серебро". Часть первая

— Трещины закупоривай, обалдуй! Воздух внутрь попадать не должен! — Питер активно корректировал работу своих новых подручных, одновременно продолжая укладывать сухие бревна в новую "пирамиду". — Эй, Черный Бобёр, волочи сюда грязь!

Первым делом, Питер начал заготавливать топливо. Каменный уголь он за эти дни не нашел, да и транспортировка его, найдись он где-нибудь, дело нерациональное. Поэтому он решил подойти к этому по-дедовски, первобытно-каменно. Зачем каменный уголь, если можно получить древесный прямо на месте? Пусть температура в печи от древесного угля будет совсем не та, что от каменного (1900–2100 градусов от каменного, против 1000–1200 древесного, и это примерные цифры, которые сильно колеблются в разных сортах топлива и условиях сжигания), но Питеру не железную руду плавить, а всего лишь медь с добавлением серебра. Оба этих металла не отличаются высокой температурой плавления, так что все идет по плану Питера. К тому же, вопрос с температурой частично купируется высотой печи и кузнечными мехами. Он, конечно же, вряд ли доживет до эпохи доменных и мартеновский печей, но на своём веку твердо решил получить качественную сталь. Тем более, процесс он знал. Попади он сейчас в Европу… Умер бы где-нибудь в тёмном подвале, выдав все секреты цеху кузнецов. Сейчас там преобладает цеховщина, где знания передаются от деда к отцу, от отца к сыну. И там совсем нет места для бедного индейца, который мало того, что выглядит как язычник, так ещё и всякие придумки бесовские предлагает. Религия ещё. Гугеноты, Мартин Лютер, который совсем не Кинг, реформация полным ходом, костры с людьми сейчас вредят атмосфере больше, чем кустарная промышленность обоих материков Америки. Лучше там не быть.

— Всё, достаточно дерева. — решил Питер, утрамбовав последнюю ветку в яму. — Черный Бобёр, грязи мало, бери с собой Черного Соболя и несите ещё. Целую волокушу принесёте, объясню зачем мы это делаем!

Питер не давал этим подросткам лишней информации. Не потому, что боялся раскрытия секрета изготовления, нет. У него этих секретов столько, что может в день по секрету раскрывать, на десятки лет хватит. Вообще, эти дети ему нужны как подручные, которым лишнего знать не надо. Вот если появится у кого из них интерес, тогда и расскажет-покажет-научит. Но главная причина — мотивация. Питеру нечего было им дать, он как был ни с чем в Нью-Йорке двадцать первого века, так и остался ни с чем здесь, в штате Нью-Йорк черт знает какого века. Пусть этих детей определил к нему старейшина, и они его не ослушаются, но мотивацию никто не отменял. Информация в данном случае — единственный его ресурс.

Сейчас Питер доделывал пятую за эти два дня яму для древесного угля. Первая была совсем маленькой, для отработки процесса, но каждая последующая увеличивалась на два фута диаметра. Он хотел установить, когда КПД ям начнет падать, чтобы остановиться на оптимальном варианте. Пока что разницы между четырьмя ямами, помимо выхода продукта, не было. Но что-то подсказывало Питеру, что двухметрового диаметра яма станет последней, так как столько грязи разводить нецелесообразно. В будущем можно будет собрать оптимальную каменную печь для пережога дерева, а пока придется пользоваться одноразовым вариантом. Принцип работы прост, как кремневый топор — в яму укладывается древесина, накрывается сухой травой или листьями, затем обмазывается грязью. На вершине этой пирамиды и в основании оставляют отверстия. Затем это дело поджигается. Когда огонь основательно возьмется за дерево, отверстия заделываются, чтобы не попадал кислород. Кислород не попадает, а вот дерево продолжает гореть, но не прогорает. То, что останется через несколько часов — древесный уголь. Правда достать его получится часов через шесть-семь, так как горячо.

С посильной помощью малолетних аборигенов, Питер соорудил хижину возле поля для ям, куда начал складывать полученный древесный уголь. Для обеспечения безопасности, он вколотил четыре опорных бревна в землю и на высоте полметра построил пол, дабы влага не портила продукт. Прошла неделя с момента начала деятельности углежога, а у него уже есть цикл производства. Прогресс.

Далее, когда была подобрана "идеальная яма", Питер выжег около двухсот фунтов древесного угля. Крохи, но пока много не нужно.

— Идём к глине. — сказал Питер, когда трое помощников отмылись в реке.

Уставшие подростки, братья Черный Соболь и Черный Бобёр и щуплый парень Малый Кондор, нехотя направились вслед за бодро шагающим Питером. Идти было недалеко, где-то полмили, но обратно они будут тащить волокуши с глиной, подростки это понимали.

По дороге Питер объяснил всем желающим, зачем они спалили столько дерева. Подростки не поняли практическую пользу от древесного угля, но то, что гореть он будет горячее чем просто дерево, до них дошло.

На месте Питер распределил работы, подал пример и около тысячи фунтов отборной глины, с нытьём и стонами, было в три ходки переволочено к ямам.

— Ещё несколько дней и приступим к настоящей работе. — пообещал Питер детям, когда они вернулись поздно ночью в длинный дом.

Утром они быстро позавтракали и пошли к рабочему месту. Питер ещё неделю назад соорудил несколько форм для кирпичей, поэтому на берегу реки, куда они приволочили глину, был образован первый в Северной Америке кирпичный завод.

— "Peter Hassun Brick Industries." — провозгласил Питер, утрамбовав первый кусок глины в форму.

— Что это за язык, Пэйта? — заинтересовался Малый Кондор.

— Английский. Язык бледнолицых. — объяснил Питер. — Если будет интерес и достаточном количестве добровольцев, могу научить. Когда они придут, это пригодится.

— Зачем? — спросил Черный Соболь.

— Они будут думать, что ты их не понимаешь, поэтому не таясь тебя, поделятся своими планами на твои шкуры, еду, женщин и детей. — Питер аккуратно положил получившийся протокирпич на вычищенную площадку земли. — Когда ты убедишься, что они пришли за всем, что у тебя есть, ты убьешь их в лесу, а тела закопаешь, чтобы остальные бледнолицые, которые придут потом, не связали тебя с их пропажей.

— Бледнолицые не смогут ходить по территории нашего племени! — яростно не согласился с позицией Питера Черный Бобер. — У нас есть воины!

— Бледнолицых очень много, они вооружены мушкетами, это такие палки, стреляющие огнем и твердыми камнями дальше лука, они хитры как лис, они жестоки как пума, вероломны как… не знаю такого животного, которое может предавать как бледнолицые. — Питер смочил форму водой и втиснул очередной кусок глины. — Могавки не выстоят в битве с бледнолицыми. Нужно стать злее, хитрее, сильнее чем они.

— Но как? — Черный Соболь, по лицу видно, проникся угрозой, про которую так равнодушно рассказал Питер. Для него теперь эти бледнолицые уже за холмом и придут завтра.

— Твердые камни, порох, единство. — перечислил Питер. — Камни мы добудем. Порох — нужная для мушкетов пыль, которую я умею делать, возможно. А вот с единством… Можем договориться с остальными, можем заставить объединиться силой. Но это дела далекого будущего. Бледнолицые появятся не скоро. Но ещё при наших жизнях. У вас, да, у вас троих, будет шанс спасти племя в будущем. Вы сами поймете, когда этот момент настанет.

Для аборигенов не будет лишним знать, чего стоит ждать от англичан. Сначала они будут тихими, с благодарностью принимать помощь от индейцев, пока на ноги не встанут. Затем их число увеличится за счет поставок из метрополии, они станут наглее, злее, станут считать, что индейцы им должны. Тогда-то и начнется двухсотлетняя война могавков против колонистов. Народ из 20000 человек, как мог задерживал колонизацию в течение двухсот лет. Это достойно уважения, но ещё более это достойно помощи. Пусть могавки жестоки. Остальные здесь тоже не ангелы. Англичане в своём циничном двойственном гуманизме, не гнушались передавать индейцам одеяла, зараженные натуральной оспой, чтобы индейцы умерли и освободили свои земли для колонизации. Уже "американцы" расстреливали бизонов, чтобы лишить и так мигрирующих на крайний запад индейцев пропитания, чтобы они поскорее передохли с голоду и освободили богохранимую Америку от своего существования. Нет. Питер решил для себя, один убитый англичанин сейчас — это тысячи выживших могавков потом. А как же психика? Там будут женщины и дети, старики… Питер сделает всё, что должен. Миллионы не рожденных индейских детей — вот какова будет цена его гуманизма. Вьетнам, там он научился глядеть в лицо партизанам, перерезая им глотки в душных и узких тоннелях. Они не были людьми для него, он не являлся для них человеком, здесь будет то же самое.

Дальше пошла монотонная работа. В отличие от вчерашней, совершенно не утомительная. Изготовив пятьсот кирпичей, по-быстрому соорудили навес, так как начали собираться тучи.

Пронесло. Дождь пошел где-то в стороне, но воздух стал влажнее, что совсем не ускорило высыхание кирпичей. На следующее утро все залило водой. Спешно была вырыта небольшая водосточная траншейка вокруг навеса для кирпичей. Три дня Питер рисовал чертежи на полу длинного дома, рыбачил, вырезал из дерева различные фигурки, но в конце концов погода наладилась, солнце дало жару и кирпичи более или менее хорошо просохли. Питер отбраковал пятьдесят семь кирпичей. Это не значит, что остальные получились идеально, просто эти пятьдесят семь были реально негодными. У остальных были огрехи, трещинки, щербинки и прочее. Питер реально удачными мог бы признать штук сто, что довольно неплохой результат в его условиях и с погодой, которая стояла последние дни. На всякий случай, чтобы время зря не терять, он с помощниками изготовил ещё пятьсот кирпичей, делать всё равно было нечего, а кирпичи зря не пропадут. Ещё Питер разработал и изготовил один прибор у реки, но о нём позже.

На четвертый день Питер расчистил площадку под печь и, при посильной помощи помощников, начал строительство. Укладывая кирпичи, он замазывал стыки глиной. Придется, уже при непосредственной эксплуатации, либо нарастить ещё один слой кирпича, либо обмазать толстым слоем глины, чтобы уменьшить теплопотери печи, а лучше нарастить ещё один слой кирпича и замазать его глиной. Но это потом. Да и вообще, есть у Питера подозрение, что печь долго не продержится, так как этот кирпич и кирпичом можно назвать весьма условно. Нужен шамотный[15] кирпич, а это долгая и геморройная история…

Часов за двенадцать, Питер смог соорудить печь из примитивных материалов, но с применением инженерной мысли двадцатого века. Пробный поджиг для проверки тяги…

— Да, мать твою! — Питер был очень рад, что не ошибся с расчетами и тяга получилась просто обалденная.

Регулировать её предполагается специальной заслонкой из дерева, которую в первую же очередь нужно будет заменить на металл. Температуры будут не детские, дерево будет быстро сгорать.

Теперь следовало досушить печь. Для этого Питер уложил внутрь сухой валежник и поджег его. Слабая температура в течение нескольких часов окончательно вытеснила влагу из кирпичей и высушила глину в стыках. Пришлось повторно замазывать стыки, так как часть глины элементарно потрескалась и раскрошилась.

Когда печь уже была досушена, Питер распорядился притаранить со склада десять корзин меди и одну серебра. Пока помощники несли заранее промаркированные корзинки, Питер приготовил место для следующего ритуала.

Ошалевшие от тяжести помощники приволочили корзины и расселись перед Питером, который начал высыпать руду в специальное кострище с древесным углем. Загорелось хорошо и высокотемпературно. В ожидании прогорания, они провели беседу, в процессе которой Питер объяснил как мог, процессы, происходящие с рудой в костре. Через определенное время, когда руда прогорела и остыла, Питер взял несколько кусков руды на плоский камень перед собой и принялся размельчать их с помощью полукруглого куска яшмы. Яшма, ввиду отсутствия механического измельчителя, оказалась единственным из доступных измельчителей. Имея семь единиц прочности по Моосу, этот камень будет биться об руду и не добавит своих крошек в полученный порошок, ввиду того, что гораздо крепче чем порода и камень, по которому бьет.

Питер так и не понял, почему месторождение зелено-волнистой яшмы в трех милях от поселения никто не пробовал серьезно разрабатывать? Причем не пробовал никогда, нет никаких следов осознанной деятельности. Яшма — идеальный камень для каменного века. Очень прочный, поддается полировке. Пусть топор из него будешь два-три месяца неустанно полировать, но зато этот топор прослужит с честью тебе и твоим детям, а если повезет, то детям твоих детей, такой вот топороворот среди детей детей. Но аборигены даже пальцем не прикоснулись. Непонятно.

За подобными мыслями, касающимися поиска причин использования или неиспользования определенных технологий аборигенами, Питер перемолол достаточное количество медной и серебряной руды. Теперь настала очередь загадочного для местных прибора у реки.

Это был деревянный ящик, с довольно точно подогнанными корявыми досками, проконопаченный и имеющий полое дно. В самом ящике находилась ткань и сложный механизм из палок с неким аналогом лопастей. Этот монстр Франкенштейна нужен был для относительно быстрой флотации руды. Качество будет поганым, но хоть что-то в текущих условиях.

Флотация — способ обогащения медной и не только руды, путем взбаламучивания воды с нею в специальной ёмкости. Пузыри воды или пена поднимает пустую породу, тогда как медь уходит на дно, точнее в ткань. В теории.

Первую партию обогащенной меди они потеряли в реке, когда Бобёр отпустил коробку, чтобы почесать лицо, на которое сел шмель. Вторая партия прошла штатно, хотя Питер видел, что далеко не все примеси покинули порошок, но он и не ставил такой цели. Его цель — чтобы руда стала богаче, чем была до этого, а не самой богатой рудой на Восточном Побережье. Дальше началась холодная и мокрая рутина, которая закончилась, когда Питеру показалось достаточно.

Помощников он определил отогреваться у костра, а сам приступил к непосредственно изготовлению бронзы. Уверенности в успехе у него не было, в эти времена никто не знал все моменты, которые могут произойти не так, а Питер знал. Но зато мастера чувствовали эти моменты, а Питер нет.

Но печь собрана по образу и подобию одной печи реконструкторов, которую он видел в кампусе института Нью-Йорка. Там энтузиасты собрали настоящую плавильную печь, из собственноручно слепленных и высушенных кирпичей, но с применением современных инструментов, они же реконструкторы, а не мазохисты. Правда, печь была не для меди, но роли это не играет, Питер кое-что умеет и технологию производства на этой печи видел. Даже участвовал разок, уголь подбрасывал и металл в форму лил. Да, металлургия увлекала его тогда, он стремился взять знания из любого источника…

Уголь загружен, руда на месте, огонь и… процесс пошел. Помощников он отпустил, но велел Черному Соболю с братом принести ему что-то поесть. Ночевать он будет у печи.

С измерением веса была настоящая проблема, ведь нужно добавлять серебро в определенной пропорции… Питер частично купировал эту проблему мерной чашей, да и не сможет он обеспечить содержание серебра 0,030-0,050 % на глаз. Придется пробовать, изучать полученные результаты, постепенно вырабатывая технологию. Ещё нельзя забывать про определение температуры, которое тоже проблема из проблем. Рекомендации те же.

К утру у него было пять четырехфунтовых слитков меди и один четырехфунтовый слиток серебра. Вес у них был примерный, более точно он звучал так: "четырех-по-ощущениям-Питера-фунтовый". Он погасил печь, сунул слитки в рюкзак и пошел в деревню, спать.

В обед его разбудили. Он поел, нашел взглядом отдохнувших помощников и знаком велел идти за ним.

Они вновь зажгли печь. Питер поместил слиток меди в тигель. Отрезав кусок от серебряного слитка. Решил не жадничать и отрезал где-то на 1 %. Лучше сразу задать предел, от которого идти на понижение, если потребуется. Он точно знал, что при содержании менее 0,010 % серебра, на медь никаких влияний не оказывается, помимо другого характера текучести при 200 градусах Цельсия. Преподаватель давал цифры в контексте применения серебряной бронзы в обмотке электродвигателей, а не для изготовления мечей и движущихся деталей арбалета. Может небольшое увеличение процента положительно повлияет на физические характеристики? Да-да, только практика подтвердит или опровергнет, теория не способна на это.

Питер за качество не ручался, он точно знал, что бронза будет дерьмовой. Но даже дерьмовая бронза лучше хорошего камня.

Пошел процесс. Металл затёк и связался. Теперь нужно как-то понизить температуру до 400 градусов, тогда тигель можно вытаскивать и лить в формы из глины. Форсунка сработала, из-за изменения тяги, пыхнуло жаром из горловины печи, Питера обдало, ему совсем не понравилось. Пришлось налить себе на голову кожаное ведро воды. Технику безопасности нужно соблюдать. Температура стала падать, Питер зафиксировал потемнение расплава и с помощью щедро пропитанных смолой деревянных клещей вытащил тигель и аккуратно налил расплав в формы. Планировалось три ножа и два наконечника копья. Один длинный, но узкий, а другой средней длины, но широкий. Следующей плавкой, если характеристики будут достойными, будет лопата и молот.

— Вот оно, рождение металла. — описал процесс Питер. — Главное, в воду раскаленную бронзу помещать не надо, свойства испортит. Теперь ждем.

— А чего ждем?

— Как подостынет чуть, на камень и обработать куском яшмы. — сказал Питер.

Через несколько минут он сковырнул деревянным щупом одну из заготовок ножа и столкнул её из формы на плоский камень. Далее захватив деревянным аналогом малых клещей, принялся обрабатывать куском яшмы, который служил кузнечным молотом. Нож получился корявым, но получился. Второй вышел получше. Копье вообще на загляденье.

— Б%ядь… Это кажется связанно со временем остывания до обработки… Сука! — с досадой выругался Питер. — Ладно, не знал.

Закончив с последним наконечником для копья, который уже передержал, он дал помощникам вдоволь насмотреться на них, хорошо хоть телефонов у этих подростков нет, а то селфи-сессия затянулась бы до вечера. Но нет, эти не такие.

В длинном доме Питер посетил отдыхающего после охоты Ушастого Бизона и взял у него точило. Ножи поточились хорошо, не слишком податливо, но без фанатизма. Первое копье поточилось с трудом, но поточилось. А вот последнее копье при попытке заточить начало крошиться.

— Передержать будет хуже, чем недодержать… — философски заметил Питер, а затем развернулся к помощникам. — Хорошо поработали, малолетние. Теперь сообразите мне дерева для кинжалов и немного кости.

Соболь метнулся быстрее всех и принес, сразу видно, что заранее заготовленные материалы. Соображает. Есть потенциал.

Затем пошла кропотливая работа с мультитулом, заклепками из серебра, которые он надавил из фрагмента слитка, деревом и костью. В итоге он изготовил две простые рукояти к двум простым бронзовым ножам. Заточка получилась хорошая, а как хорошо она будет держаться, покажет практика.

— Пэйта, это те самые ножи из твердого камня? — спросил подошедший старейшина. Он уже давно наблюдал за Питером со своего места, но подошел только по завершению работы.

— Они самые. — кивнул Питер, довольный работой. Копья — хрен с ними, не в приоритете. А вот ножи… Это меняет быт аборигенов.

Если получаешь нож, на порядок более лучший, чем каменный, невольно задаешься вопросом: "А какого хрена я использую каменный топор?"

— Распорядись притащить какое-нибудь мясо. — попросил Питер.

— Эй, Желтая Канарейка! Принеси мяса нам! Сырого! — потребовал старейшина у проходившей мимо молодой могавки.

Она бросила пустую корзину и помчалась выполнять поручение. Юная, активная.

— Вот ваше мясо, старейшина.

Питер принял мясо из рук вопросительно глядящего Тихого Орлана и сразу же сделал надрез.

— О, как я и ожидал. Острый камень. — удовлетворенно кивнул старейшина.

— Этот тебе. — дал ему самый лучший из двух, Питер. — А второй сам кому-нибудь отдашь, я отношения ни с кем портить не хочу, сами разбирайтесь.

— А это что за камни? — увидел лежащие на земле наконечники копий.

— Это для копий. — поднял одну из них Питер. — Вот эти крылья надо согнуть и вдеть в отверстие древко, затем забить пару гвоздей, которых ещё нет и всё, копьё готово.

— Я хочу себе его. — требовательно произнес старейшина.

— Ты когда на охоту последний раз ходил? — спросил Питер.

— Это не твоё дело, Пэйта. — отрезал старейшина. — Я хочу это копьё.

— Ладно, мне плевать. — махнул рукой Питер. — Хоть два забери. Но лучше бы охотникам отдал.

— Я сам решу. Я старейшина, а ты чужой могавк. — старейшина нахмурился.

— Плохо на тебя алчность влияет. — покачал головой Питер. — Некоторые от жадности добрее становятся, ластятся, аж приятно, а ты вот злиться начал, властью давить… Нехорошо. Но так и быть, будут тебе копья. Ты старейшина, я чужой могавк.

Питер взял у старейшины два древка для копий и за два часа приладил наконечники. Подгонка была долгой и кропотливой, но на несуществующие пока гвозди Питер забил, обойдется деревянной затычкой.

Завтра будет новый день, новые заготовки.

Здесь, в это неизвестное точно время, Питер получил то, чего был лишен в оригинальном своём времени. Он любил металлургию и до сих пор её любит. Именно в этом месте ему никто не мешает ею заниматься, а это очень хорошо. Именно здесь металлургия имеет душу. Эту душу Питер постарается раскрыть. У него должно получиться.

Нет. У него точно получится.