Гайавата

Глава третья. Ни слова по-алгонкински

Питер неспешно шел вперед, привычно переступая через ветки и камни среди травы. Местность была характерной для приречной зоны: средней высоты кустарник, сочная трава длиной дюймов семь-восемь, чуть влажный воздух и изредка встречающиеся валуны.

Из ориентиров, Питер приметил длинный зеленый остров или полуостров посреди реки, точно он сказать не мог, так как тот уходил далеко за горизонт. Ещё в качестве ориентира могло служить скопление из четырех холмов на юго-востоке. С севером и югом он определился довольно быстро. При продвижении вдоль реки, он наблюдал за небесным светилом, которое поднялось за это время на целых полтора пальца, он установил что время сейчас около полудня, а север, если допустить, что сейчас лето, находится как раз по направлению движения. Это давалось ещё в учебке, поэтому, факт того, что летом в полдень солнце всегда на юге, а даже если время года осень-весна, то отклоняется оно от этого утверждения незначительно, было вбито навечно. Но сержант ещё уточнил, что этот способ понадобится только в одном случае: если целый взвод дебилов утеряет казенные компасы, сержанта, который знает всё на свете и конкретно так собьются с пути. Вот, на восьмидесятом году жизни, это знание наконец-то таки пригодилось.

Ещё в начале пути он соображал, что будет есть вечером, поэтому срезал молодой красный дуб, у которого были неплохие шансы вырасти в приличное дерево, но судьба уготовила ему судьбу копья для рыбалки. При наличии острого ножа, соорудить себе копье для рыбалки не составляет труда.

Питер обрезал все сучки, с помощью ножа разрезал острие на четыре части и вставил туда две щепки крест-накрест, затем оторвал кусок внутренней обивки кейса и перевязал острие так, чтобы щепки были зафиксированы давлением от сходящихся частей острия. Далее он обточил эти четыре острия, проверил пальцем и остался доволен результатом. Таким образом у него появилось копье, которое в четыре раза увеличивает шанс попасть в рыбу. Различные эксперты по выживанию рекомендуют изготавливать копья с одним острием, но это обусловлено тем, что среднестатистический горожанин держал нож только с одной целью — нарезать колбасу. С такой сложной конструкцией он, конечно, справится, но при этом потеряет критически важные часы на этот проект и останется без рыбы или наловит недостаточно. Питер не был среднестатистическим горожанином. С ножом он обращаться умел, так как часть работы тоннельной крысы — очень и очень ближний бой, в стесненных условиях, с внезапно появляющимися вьетконгами из самых неожиданных мест. Нож в этом случае, единственно верный выбор. Также, в периоды затишья, он убивал время, вырезая различные фигурки из дерева, так что был с этим трудом на "ты".

Когда с рыболовным копьем было покончено, он пошел дальше, надеясь наконец обнаружить отмель или брод. В этот момент ему вспомнились их с братом и отцом летние вылазки на природу. Они брали с собой мясо, гриль, палатку и удочки. Проводили на дикой природе недели, возвращаясь домой загорелыми и довольными. Веселое было время. Когда они отдалились друг от друга?

Через час пути брод был найден. Перед актом браконьерства, Питер сложил кострище и собрал ближайший валежник. Ещё он нашел плоский валун весом в тридцать пять фунтов и перетащил его поближе к костру. Резать рыбу на весу можно, но неудобно, гораздо лучше для этого подходит плоская поверхность.

Далее он осмотрел окрестности на предмет незваных гостей или егерей, хотя в душе надеялся, что они внезапно появятся и отвезут его к цивилизации. Ночевать в лесу — хорошего мало, тем более для старика, возраст далеко не для активного отдыха на дикой природе. Как бы от такого отдыха не загнуться.

— "Хотя это неплохая смерть, на дикой природе, как предки, охотясь, питаясь обжаренной на костре добычей, которую убил сам…" — размышлял Питер, всматриваясь в воду. — "Если сравнивать со смертью между стенами живой изгороди Центрального парка, от холода и голода… Первый вариант мне больше нравится."

Он снял ботинки и джинсы, оставшись в клетчатой рубашке и трусах. Обувь портить смысла нет, неизвестно, сколько ещё предстоит пройти.

— "Хотя какой я теперь старик? Рак печени куда-то делся, суставы не ломит, горло не саднит, семнадцать пулевых ранений из Глока не беспокоят, хе-хе." — удар. Мимо. Лосось что-то почувствовал в последний момент. Буквально через секунду Питер понял, что сделал не так. Движение ног перед ударом. Нужно изначально стоять в позиции для удара, чтобы ноги даже не шелохнулись или шелохнулись слишком поздно для рыбы. Движение воды они чувствуют всем телом, надо чтобы вода не двигалась. Через пять минут стояния в воде, удача улыбнулась. Один из лососей решил погреться в, отражающихся от дна лучах солнца, и приблизился на опасную дистанцию. Удар. Есть попадание. Нанизанная на копье рыба перехватывается рукой и надежно убивается двумя пальцами. Бросок. Она падает аккурат на плоский камень. Точность действия рук тоже вернулась. Питер продолжил рыбалку.

Через десяток рыб он решил остановиться. Выйдя на берег, он тут же приступил к разделке. Выпотрошив и почистив рыбу, он выбросил всю требуху и чешую в реку. Дикие животные чувствительны к таким запахам и очень падки на халяву. Даже если эта халява — человек. Пусть он справится со среднего размера хищником, но эти самые хищники в этом не уверены. Поэтому незачем подвергать их соблазну.

Проколов основания хвостов, он нанизал рыбин на веревку из обивки кейса и повесил на ветку дерева, перед этим дав остаткам крови стечь в реку. В реке ничего лишним не бывает, все съедается. Питер был уверен, что на дне сейчас происходит "битва за ресурсы" между хищными рыбешками.

Запалив костер с помощью зажигалки, он нанизал одну из рыбин на прутик, дожидаясь, пока огонь разгорится. Соблазнительные запахи могут также привлечь хищников, но тут уж ничего не поделаешь. Либо риск неприятностей, либо риск заразиться описторхозом[5] или ещё чем-то похуже. Поставив на своеобразный вертел рыбу, он дождался, пока она равномерно обжарится. Лосось здесь жирный, что очень хорошо.

Стемнело. Плотно поужинав, он затушил огонь и забрался на высокое раздвоенное дерево, здоровенный красный дуб. Устроившись поудобнее, он постарался уснуть. Ночью будет холодно, но придется потерпеть пару дней. Если он пройдет ещё километров пятьдесят и не найдет людей, то придется выбрать место и временно, но относительно комфортно обосноваться, чтобы скопить припасы и обзавестись шкурами для одежды. Все это нужно будет для того, чтобы продолжить поиски. Жизнь Робинзона не пугала Питера, но жаль будет так закончить, учитывая новые возможности. Ещё интересно было бы узнать, в каком мире он оказался. Через определенное время он уснул.

Утро было чрезвычайно неприятным. Ноги окоченели, руки впрочем, тоже. Летние ночи при континентальном климате кажутся теплыми только тем, кто никогда не ночевал ночью на улице. Стаи голодных волков не было, хотя он опасался этого. Лето, среднестатистической стае пропитания должно хватать. Да и вообще, кто сказал, что они здесь водятся? Может здесь их заменяют разумные обезьяны, которые считают людей за неразумных животных?

Спустившись, он занялся разминкой, сгоняя остатки этого тревожного сна, одновременно собирая валежник. Разогрев мышцы, он развел костер, пожарил застывшую в ночном холоде рыбу и плотно позавтракал. Убрал отходы в реку, сходил в природный и экологически чистый биотуалет, в иных местах именуемый "кустарник обыкновенный" и собрался в путь.

Настроение было хорошее. Это точно не его время, он это понял ночью. Перед тем как уснуть, он около часа наблюдал за небом. Звезды были знакомые, во всяком случае, он нашел Большую медведицу и соответственно Полярную звезду. Но заинтересовало его созвездие Волопас. В школе он очень хорошо изучал астрономию, а по созвездию Волопаса делал диораму. Перед тем как соорудить что-то интересное из лампочек разной яркости, черного полотна и тонких лесок, он очень внимательно изучал это созвездие, чтобы в точности, с учетом масштабирования, воспроизвести его на диораме. Созвездие врезалось в память навсегда. А теперь он увидел несоответствие. Он разглядел Эпсилон Волопаса, двойную звезду, которая почему-то была смещена на добрых пять-шесть градусов. Арктур, или Альфа Волопаса, тоже был не на своём месте, чуть-чуть, но расхождение с "предыдущим" местоположением имелось. Это значило только одно — время другое. Собственное движение звезд довольно интересная штука. Через десять тысяч лет созвездия будут существенно отличаться, через сто тысяч лет только настоящий профессионал сможет увидеть общие черты созвездий "тогда" и "сейчас". Звезды движутся. Это процесс не быстрый, но он происходит. Ещё в античности заметили изменение положения Арктура со времен начертания созвездия на астрономическую карту. Они не смогли правильно истолковать этот факт, поэтому дело замяли и забыли. Только в восемнадцатом веке астроном Галлей, известнейший кометооткрыватель, обнаружил собственное движение Арктура и все правильно посчитал. Питер же увидел разницу положений и сделал закономерный вывод. Одно непонятно, прошлое это или будущее? Он совершенно не помнил, в какую сторону движется Арктур и уж тем более Эпсилон Волопаса. То, что он в другом времени — факт, но вот в будущем или в прошлом… То, что он в северном полушарии, он уже установил. Волопаса в южном полушарии не видно. Уточнять о точном местоположении следует у местных. Если они ещё есть, или вообще смогут что-то внятное сказать.

Питеру больше верилось в версию с прошлым. В будущем города растут, мест, где тебя сутками никто не видит, попросту нет. Если это не коробка из-под холодильника, конечно. А тут он идет вдоль реки, не встретил ни мусоринки, ни одной ЛЭП, ни одного человека, а главное, абсолютно не было дорог. Их не спрячешь, не устроишь "пранк" с исчезнувшей дорогой. А дороги везде. Должны быть. Но нет.

Так Питер и шел, размышляя о небосводе, звездах, собственном движении звезд, путешествиях во времени, параллельных вселенных, про которые писалось в руководстве в смартфоне… наблюдателя он заметил три минуты назад. Смазанный силуэт среди кустов, активно использующий маскировку. Но он перестарался. Слишком хорошо — плохо. Слишком старательно мазался он грязью и облеплялся травой.

— "На фоне куста, он выглядит замаскированнее, чем сам куст." — внутренне усмехнулся Питер, медленно и незаметно снимая заклепку с предохранительного ремешка штык-ножа. Простой человек бы пропустил, а Питер заметил. Три года от этого навыка зависела его жизнь, он не мог не развивать его. Теперь вот пригодилось. Но всё же, вьетконги маскировались лучше. Порой, безобидная кочка у тебя за спиной ощеривалась АК или винтовкой Мосина.

Его пасут, причем несколько неизвестных. Кто? Питер не знал. Он просто продолжал нарочито беззаботно идти дальше.

В итоге срисовал весь отряд преследователей. Пятеро, в народной одежде коренных жителей, вооружены луками-копьями, неплохо маскируются и двигаются по лесу. Враждебных действий не предпринимают, просто следят. Питер приготовил нож, совершенно не веря в дружелюбие этих неизвестных и преследование в целях удовлетворения любопытства.

— "Каковы мои шансы выжить в этом лесу, если я положу хотя бы одного из них?" — размышлял Питер, продолжая движение.

Видимо преследователям надоело смотреть на Питера из кустов.

— Дээрш! Кугума дичуа? — произнес, или, возможно, что-то наподобие сказал "внезапно" вышедший из кустов абориген.

Питер молча осмотрел его. Ему не понравилось увиденное. Рожа аборигена была покрашена черной краской в боевой орнамент. Он узнал эти рисунки, даже племя определил. Алгонкины, нью-йоркские нативные жители. Перья на голове, оружие, представляющее собой дубинку, костяной топор, короткое копье и лук со стрелами — все это не смотрелось как реквизит каких-нибудь "Последних могикан". На дубинке были видны следы не очень тщательно стертой крови, которая бордовыми каплями застыла на рукояти. Копье тоже где-то участвовало, хочется верить, что на бизоньей охоте.

Но, сомнения в специализации аборигена, развеял его взгляд. Он смотрел на Питера не как на бомжа, на алкаша или поганого индейца, к каким взглядам привык Питер. Нет, он смотрел на него как на жертву. Такое Питер видел в глазах вьетконга, который воткнул ему нож в руку. В тот день вьетконг без сомнений проколол ему поясницу, ещё раз ранил в руку, но Питер перевернулся и сломал ему шею об стену тоннеля.

Этот взгляд алгонкина сказал Питеру, что касательно его судьбы уже все решено. Драки не будет, абориген зарежет его как беззащитную свинью, это читалось в его глазах. Питер тоже не собирался устраивать драку, он собирался зарезать его как беззащитную свинью. Абориген тоже что-то увидел в глазах Питера.

— Алго ирас аот ва… — не отводя взгляд, сказал кому-то этот абориген, причем чем-то обеспокоенно.

Питер не произнес ни слова. Нож был скрыт в рукаве. Кто-то метнулся из кустов в его сторону. Воинственный, но неуверенный вопль, размахивание дубиной, искаженное в оре лицо. Питер присел, уворачиваясь от удара дубиной, в присяде выставил ногу, которая ударила бегущего аборигена в колено. Вопль сменил тональность. Питер перехватил дубину и с усилием приложил её к затылку упавшего аборигена. Хруст, рывок к стоящему лидеру и бросок дубины.

Дубина была отбита ударом руки. Силен.

— Бати кунэ! — провозгласил он.

Из кустов с улюлюканьем выскочило трое. Питер выдернул из некоего аналога ножен, что крепились на поясе теперь мертвого аборигена, кремневый кинжал. Баланса не было, поэтому он бросил нож на удачу. Рукоять с силой врезалась в лоб молодому алгонкину, измазанному грязью и травой, да с такой, что тот отлетел назад. В этот момент Питер развернулся, чтобы перебросить через себя, орущего что-то яростное топориста, который вознамерился ударить его по шее наискосок. Топор был отбит и выбит ударом руки в основание топорища, а сам абориген перелетел через Питера, чтобы неудобно упасть головой в землю.

Дребезг тетивы Питер узнал, поэтому был готов к тому, что левую руку обожгло.

— Аргх! — издал он вскрик, так как это было очень больно, не только осознавать, но ещё и видеть острие стрелы, торчащее из плеча.

Это оказался тот самый ударенный ножом в лоб, который ещё и мастер маскировки. Прицел у него был сбит, что объясняет, почему он с такой детской дистанции не попал в грудь или сердце. Кинжал был кремневый, а значит тяжелый. Если он переживет этот день, то будет страдать сотрясением.

Питер сделал вид, что совершенно ослаб и не может оказывать сопротивление, припав на одно колено. Четвертый абориген расслабился, убрал копье за спину, вытащив кремневый кинжал и стал неспешно подходить к Питеру.

— Хлоколоси! — вдруг закричал главный абориген, но было поздно. Питер уже вытащил из шеи подошедшего парня штык-нож М7.

Кинжал из рук только что убитого, перешел к Питеру и сразу же полетел в череп лучника. Снова неудача, очередной раз попало каменной рукоятью. Хотя, на этот раз отключило всерьез.

— Лефу хо уена! — прорычал последний алгонкин и бросился в бегство. Питер поднял с земли копье с каменным наконечником и погнался за ним. Когда дистанция начала сокращаться, он остановился и бросил копье в спину аборигену. Вопль и фигура падает в траву.

Бросившись к упавшему алгонкину, Питер перерезал ему горло. Вернувшись к основному месту побоища, он добил раненых и почему-то не досчитался одного.

— "Их было пятеро." — Питер заозирался.

— Моеха хла схолеуена! — заорал в панике взметнувшийся из кустов абориген и помчался так быстро, что его не имело смысла преследовать, ввиду стрелы, торчащей в руке Питера.

Он огляделся и прослушал лес на предмет посторонних. Вроде никого, не считая удаляющегося куда-то на северо-запад воителя алгонкинов.

Присев на валун, Питер принялся резать древко стрелы. Больно, но терпимо. Благо, нож был достаточно острым, чтобы перерезать тонкое древко. Будь в его распоряжении только кремневый нож, он бы даже не взялся за такое.

Думая о чём-то другом, например, о дальнейших планах, Питер как-то между делом резко рванул стрелу из руки. Острая боль, но останавливаться нельзя. Он сорвал кожаный пояс с трупа и перетянул им руку. Пороха нет, алкоголь испарился, совершенно нечем обеззаразить рану. Хотя почему это?

Питер собрал хворост и соорудил некое подобие кострища, разжег пламя. Кейс был освобожден от содержимого, из реки в него была набрана вода и поставлена на огонь. В воду поместил носовой платок, из каких-то древних времен, так как он вообще не помнил, как он оказался в его кармане. Пусть кейс закоптился, но функцию свою выполнил. Прокипяченная вода была использована для очищения раны, а не менее прокипяченный платочек был использован для её перевязки. Пришлось использовать ещё один кожаный ремень, но Питер с этим справился.

Далее он принялся за сбор трофеев. С луком он обращаться не умел от слов "вообще" и "никогда". Также он знал, что времени на их освоение у него нет, точнее, не дадут. При условии, что встречают незнакомцев здесь именно так, как встретили его. Метание ножей? Есть такой навык. Только где взять ножи? Кремневые кинжалы бросать? Он два раза метнул это орудие в человека, так после первого попадания, противник взялся за лук, а после второго метнулся кабанчиком сквозь кусты, скорее всего за подмогой.

— "Нужно поторопиться." — Питер собрал пеммикан и сушеное мясо в одну кожаную котомку. Бурдюки с водой тоже будут полезны, правда воду пить из них он не будет, пока не удостоверится, что она прокипячена. Описторхоз, холера, сальмонеллез, даже туберкулез так можно подхватить. Правда, достоверная информация есть только про реки 21 века, но гарантий, что по рекам предшествующих веков текла экологически чистая, стерильная вода, никто почему-то не давал.

Может у местных жителей и чугунные котлы вместо желудков, но дристать дальше чем видишь с непривычки, Питер не желал, поэтому безжалостно вылил всю воду, которая, кстати, уже немного гниловато пахла. А может это естественный запах бурдюка. Нужно было уходить, пока его не стали ловить всем племенем.

— "Если это алгонкины, то мы где-то в районе Нью-Йорка. А значит остров посреди реки, которая Гудзон — Манхэттен, который эти придурки, возможно даже дети тех, кого я только что убил, продадут голландцам за шестьдесят гульденов. Это где-то две коровы по тем временам. Их можно понять, земли-то казалось очень много, но на деле, им очень скоро стало некуда бежать." — размышлял Питер, быстро шагая вдоль реки на север. — "Если хочу прорываться к "своим", то надо идти на север. Могавки живут на севере, значит, если пойду по Гудзону не сворачивая, то наткнусь на их поселения. Нужно что-то делать с одеждой, иначе воспримут враждебно. Синие джинсы выглядят необычно, может эти ребята умерли из-за них."

Он не стал брать одежду мертвецов. Есть тонкости, которые позволяют отличать соплеменников от чужаков, и проявляются они в особом сшивании кожи, заплетании веревок и кожаных шнурков, цвете использованной кожи и так далее. Алгонкины никогда не были друзьями могавков, с которыми граничат уже тысячи лет. Как друга, человека одетого как алгонкины, могавки не встретят. Скорее просто стрелы полетят. Питер тонкостей не знал. Поэтому лучшее решение — добыть себе шкур местных диких животных. Лучше сшить самодельную одежду, чтобы местные вообще ничего не поняли, чем поняли неверно. А для этого нужно найти себе место для временного обитания, устроиться и жить тихо, не привлекая внимания. Может даже взять себе языка, чтобы обучиться говорить. Время покажет. А пока нужно скинуть с хвоста преследователей, которые с вероятностью сто процентов не простят такого унижения на их территории.

Питер побежал.