Герой Эсмерельдена (СИ)

Глава 29: Изъян системы

Весьма сложно контролировать заклинание, если использовал его всего несколько раз за всю свою жизнь. И всё же, Сайбер старательно перекидывал средоточия маны по своему телу, избегая слишком открытых участков. Так, чтобы Рубикон не заметил снующих туда-сюда паучков, продолжающих латать раны героя. Были они знакомы ранее, или не были — не важно. Доверять он ему не собирался. По крайней мере не здесь и сейчас. Не подле бездыханного тела Гарри.

— Иррийцы изначально не собирались истреблять нежить, — призадумавшись на секунду, продолжил рассказ Рубикон, лениво жестикулируя руками. — Мой призыв и сбор войск — всё это носило иную цель.

— Какую же? — задав свой вопрос, Сайбер тут же понял, что ответ на него не был тайной. Точнее, даже не пытался ей быть. Он знал этот ответ изначально, просто старался его не замечать. — Не хочешь же ты сказать…

— Не хочу, — прервал его чародей, опустившись обратно на ступеньку. — Но это так. Они призвали меня для того, чтобы завоевать этот мир. Таков был их план, а мертвецы и защита границ — лишь его малая часть.

Сайберу оставалось лишь принять эту информацию. Ненависть и страх к героям начали приобретать реальные очертания на размытом полотне истории Эвергарда. — Но как же ты сам? Разве не заметил обмана?

— Я? — усмехнувшись, маг легко раскашлялся сухим, практически старческим, кашлем. — А что на счёт тебя? Зачем, по-твоему, ты пришёл сюда?

— Я тут… — Сайбер едва не произнёс первое, что пришло ему на ум, но тут же осёкся.

— Для того, чтобы избавиться от нежити, не так ли? — вновь легко рассмеялся волшебник. — Спасти этот мир?

Герой просто впал в ступор. Другого ответа у него попросту не было. Да и не могло быть.

— Как и я, — маг остановился прямо напротив Сайбера. Так, чтобы их взгляды встретились. — И остальные «герои», призванные в этот лживый мир, во имя его спасения. Но скажи же мне, Сайбер, о многих ли из них ты успел узнать, исключая знакомство со стеной имён? Как много ходит о них легенд? Сколько им стоит памятников? Сколько улиц названо в честь наших предшественников?

— Люди Эвергарда не очень-то разговорчивы, когда дело касается героев, — прямо ответил Сайбер, вспоминая своё путешествие.

— И дело вовсе не в том, что это жёстко преследуется, — подхватил Рубикон. — Это — всего лишь следствие. Причина же кроется совсем в другом.

— В чём же?

— Они… — Рубикон сделал паузу. Специально, словно старательно накаляя атмосферу перед тем, как грянет гром истины. — Не знают! Никто из них не знает ничего о героях, которых призывали в этот мир в прошлом. Никто. Нет ни легенд, ни мифов, ни историй. Ни единого памятника. Нет ни единой зассаной улочки! Как минимум десяток раз Эвергард спасали руками одного из нас, и никто об этом не помнит. И уж поверь мне, я знаю, о чём говорю. Не просто так я провёл тут два века. Но как такое возможно? Почему?

— Я не…

— Не знаешь. Вполне логично, учитывая, что ты был занят погоней за призрачной «угрозой» всему живому, — прервал Сайбера маг. — Я скажу тебе, почему. Потому, что нет никакой угрозы. Нет никакого конца света, и никогда не было. Ни сейчас, ни раньше, когда призывали самого первого игрока Эвергарда. Каждый из призывов имел ту же цель, что и мой. Все они были лишь лживыми попытками одного из королевств людей завоевать остальные.

«Не верь ему!» — внезапно взорвалась мысль в голове ошарашенного Сайбера. Так, словно это была вовсе не его мысль, но некое послание от неизвестного, скрывающегося в тенях. И прозвучав единожды, внутренний голос продолжил её вторить, стараясь заполнить всё сознание именно этой идеей. Заблокировать остальные раздумья, оставив лишь недоверие.

— Мы с тобой, — волшебник ткнул пальцем сначала в себя, а потом и в своего собеседника. — Мы. Не. Герои. Мы — всего лишь оружие, сравнимое по силе с ядерным, из нашего мира. Оружие, призванное уничтожать и завоёвывать, но никак не спасать. В этом наше призвание.

— Но зачем это им самим? Жителям этого мира? Разве не могут они воевать своими силами?

— Да просто потому, что по-другому они не умеют. Игроки решали все их проблемы испокон веков! — уверенно заявил Рубикон, ускоряя жестикуляцию вместе с тем, как его рассказ уходил всё глубже в подробности древней лжи. — Могут ли они воевать самостоятельно? Да, конечно. Но кто станет махать мечом, когда есть чёртова боеголовка?

— Так королевства же не могут призывать нескольких героев подряд, разве нет? В чём смысл?

— Считай это извращённым «балансом» этого мира, — пояснил чародей. — Каждое из королевств может призвать своего героя раз в несколько столетий. И конечно же, оно не будет сдерживаться в своих желаниях кого-нибудь завоевать. Это вполне логично. Обычный порядок вещей. Даже в нашем мире это по-прежнему происходит. Не в контексте «героев» и «призыва», но всё же.

— Тогда почему об этом никто не помнит?

— Как по-твоему, долго ещё люди будут помнить о том, что произошло две сотни лет назад? — с вызовом в голосе, переспросил Рубикон. — Исполни я своё предназначение так, как и все предшественники — и даже тебе не удалось бы ничего выяснить. Человеческая память заканчивается там же, где заканчивается жизнь. Что-то передаётся в поколениях, безусловно, но далеко не всё. В особенности то, о чём никто говорить не хочет.

— А как же книги? — Сайбер продолжал задавать вопросы, в то время как в его собственной голове — повторялись навязчивые слова извне. Кто-то до сих пор уговаривал его не верить рассказу предшественника. Но кто это был?

— Их можно переписать, — легко парировал чародей, продемонстрировав пламя, вспыхнувшее в его ладони. — А всё, что переписать не удаётся — всегда можно сжечь. Как и людей, которые могли бы рассказать правду куда красочнее любых книг. Вроде меня.

— Подожди, — только сейчас Сайбер понял, к чему ведёт Рубикон. И от этой мысли по его спине пробежал холодок. — То есть все герои…

— Мне ведь не нужно объяснять тебе, как работают бомбы? — волшебник легко рассмеялся, жестами имитируя падение, и взрыв боевого снаряда. — Они одноразовые. И мы — одноразовые. Всех их убили, когда они стали более не нужны.

— Но кто захочет лишать себя вооружения? Разве не лучше оставить героя в живых?

— Не знаю, бывало ли такое раньше, — честно признался Рубикон. — В конце концов, никакой информации не сохранилось. Тем не менее, мы оба знаем, что происходит, когда одного из нас не успевают устранить вовремя. — На этих словах чародей поднял вверх руки, указывая на всё окружение целиком. — Все мы — всего лишь бойцовские псы, из числа тех, что не станут послушно возвращаться в конуру, будучи спущенными с цепи.

«Инквизиция!» — тут же ворвалась новая мысль, отразившись от внутренних стенок сознания Сайбера. Он уже мог двигаться, даже сражаться. Но не решался. Ибо цель продолжения этой битвы ему была недоступна. Для чего он здесь на самом деле? Неужели всё это правда? — «Спроси его про инквизицию!»

— А что с Инквизицией? — поддавшись мыслям, тут же спросил герой. — Откуда она взялась, если мертвецами управлял ты, и никакой угрозы для этого мира — нет?

— Почему ты это спросил? — Рубикон внезапно осёкся и обернулся. Так, как если бы почувствовал чужое присутствие у себя за спиной. Но они по-прежнему были вдвоём. Если не считать мёртвого Лингрикана. — Почему?

— Я… — герой этого не знал. Это была просто мысль, навязанная подсознанием. Однако теперь, когда вопрос уже был задан, он начал проникаться им, осознавая всю суть. — Ты пресёк завоевание мира Иррийцами, но он всё равно, по сути своей, был завоёван. Да и война с нежитью продолжается и по сей день. Допустим, я поверил во всё, что ты мне уже рассказал, но кажется, что-то не сходится.

— Весьма проницательно, — Рубикон явно напрягся, да и озираться по сторонам не прекратил. — Не ожидал, что весь мой план будет столь очевиден для человека, который пробыл здесь всего пару недель.

«План?» — сначала Сайбер не понимал мелких деталей. Теперь — не понимал вообще ничего. Оставалось смирно молчать, выслушивая продолжение.

— С другой стороны, я всё равно собрался тебе всё рассказать. В конце концов, мне нужна твоя помощь в осуществлении этого плана, — осмотрев окружение на предмет посторонних ещё раз, волшебник, кажется, расслабился. — Когда я выяснил всё это… Узрел этот порочный круг с войнами, призывами и смертями… Только тогда я понял, для чего на самом деле прибыл сюда. Ведь только я видел этот мир таковым, какой он на самом деле. И только я мог его изменить. Я должен был стать героем этого мира. Настоящим, а не безвольной марионеткой в чужих руках.

Замолчав на мгновение, Рубикон поднял правую руку вверх и привычно щёлкнул пальцами, вложив в них толику магической силы. Её свечение на какое-то время ослепило Сайбера, а когда его зрение вернулось — перед ним стоял совершенно другой человек. Точнее, сам маг не изменился, насколько можно судить о нём, учитывая лицо, до сих пор сокрытое в тени капюшона. Но сам капюшон и одеяния — претерпели разительное преображение. Из чёрных, они стали идеально-белыми, с вышитым на них, красным крестом. Перед героем стоял инквизитор.

— Позвольте представиться, — деланно поклонившись Сайберу, Рубикон выпрямился и усмехнулся. — Епископ неназванной церкви. Глава всей инквизиции, если угодно. Тот, кто защищает королевства людей от нежити.

***

О том, что с Инквизицией что-то не так, Сайбер догадывался изначально. Но чтобы весь окружающий его мир был запутан настолько сильно? К этому невозможно подготовиться. Не выйдет осознать сразу. И всё же, герой не прекращал попыток сформировать общее представление о «Новом Эвергарде» таким образом, чтобы случайно не заблудиться в собственных мыслях. Получалось не очень. — То есть именно ты запретил призыв? И ты же — руководишь обеими сторонами конфликта живых и мёртвых? Я правильно понял?

— В точку, — тут же подтвердил чародей, выпрямив спину и расправив плечи. Он выглядел вполне довольным собой. — Всё это — я.

— Но какого хрена?

— После того, что натворили Иррийцы, люди и сами не хотели говорить о героях. Они ненавидели меня, — немного помешкав, Рубикон медленно поднял ладонь и провёл ей по своим волосам, стягивая капюшон назад. Его лицо наконец предстало перед героем. Это было лицо молодого парня, гораздо моложе самого Сайбера, подходящее скорее студенту, нежели мужчине, уже успевшему влиться во взрослую жизнь. Аккуратное, симметричное и утончённое, оно без сомнений уже успело разбить сердечки нескольких школьниц, падких на слащавых парней. Впечатление изменяло только одно — грубый шрам, пересекающий щёку и глаз, уходя под линию коротких, чёрных волос. На него он и указал. — И они не стеснялись ни в выражениях, ни в методах. Они готовы были меня разорвать. Все они. Люди этого мира.

Сайбер наконец понял, для чего нужна была маска. Рубикон прятал лицо, на котором остался легко опознаваемый шрам. Видимо, какое-то время он скрывался от людей, а после — просто привык к ней, считая частью своей новой личности.

— Но это ничего. Я понимал их. Как понимал и то, что запрет призыва — дело времени. Я уверен, что подобное «табу» уже вводили и ранее, после свершений наших предшественников. Раз за разом. Всегда находился некто, кто давал людям то, чего они жаждут. И на этот раз им оказался я, — повелитель мёртвых легко и аккуратно прикоснулся к своему шраму, витая в омуте собственных мыслей. Должно быть, он не трогал его долгое время, скрываясь от прошлого. — Это было легко. Достаточно было всего лишь облачиться в белое и прилюдно уничтожить несколько десятков мертвецов. И вот, я уже великий «епископ», снизошедший с небес, дабы защитить живых от тирании нечисти. Тогда-то я и начал проповедовать о том, что все беды человечества — от призыва. И тех, кто приходит в этот мир, из мира иного. Никого даже убеждать не пришлось, ведь они и сами героев не жаловали.

Тщательно раскрывая слова собеседника, Сайбер начинал понимать, что стоит вовсе не возле повелителя нежити. Он разговаривает с королём всех пяти королевств. Именно он управляет инквизицией и он же — подкидывает им работёнку, создавая полностью автономную систему правления. Пока есть нечисть, людям нужен епископ, а пока существует он сам — та самая нечисть никуда не денется и продолжит атаковать людей.

— Так я заполучил власть над всем человечеством, — продолжил тем временем Рубикон. — Так я его спас.

— От чего?

— От него самого, — уверенно заявил собеседник героя. — Я лишил его возможности продолжать войны. Лишил королевства армий и возможности призвать очередного супермена, способного склонить часу весов в сторону кого бы то ни было. Я стал средоточием мира этого мира, что звучит куда лучше, если отбросить в сторону тавтологию.

— Звучит-то неплохо, — отчасти согласился с ним Сайбер. Всё же, план Рубикона был поистине гениальным с любой стороны. Разве что, не работал как с одной стороны, так и с другой. — Люди продолжают умирать. И теперь их убивают не только мертвецы, но и инквизиция. И всё это не беря в расчёт того, что даже сами служители церкви — всё те же люди.

— Ну а что ты хотел? — парень, стоящий напротив героя, удивился далеко не наигранно. — Невозможно сделать омлет, не разбив пары яиц. Люди и без того гибли штабелями, ещё до того, как меня призвали сюда. Я же — уменьшил количество жертв. Снизил их до самого минимума. Выбрал меньшее из двух зол, если угодно. Из полного хаоса, уносящего тысячи тысяч жизней, я создал упорядоченную систему, в которой единственной необходимостью осталось лишь иногда подпитывать местную смерть парой-тройкой сотен жертв.

— Сотен? — Сайбер тут же вспомнил о людях, которых встречал на протяжении всего своего путешествия. Вспомнил Гернарда Грина, отдавшего свою жизнь во имя спасения Аники. Вспомнил Данте и его историю. Все они в системе Рубикона — были лишь цифрами. Одними из тех, кого вполне можно принести в жертву во имя поддержания мира. Мира, в котором нападения гоблинов, орков, инквизиторов и разбойников — всего лишь обыденность, за которой скрываются настоящие ужасы, вроде подвалов Танвира. — Ты хоть в курсе, сколько твоих бравых парней в белом полегло у границы Эсмерельдена в последней битве?

— А вот это, друг мой — полностью твоя заслуга, — ответил Рубикон, сохраняя тон, каким разговаривают не о смертях людей, но о погоде. — Твоё появление полностью разрушило мой первоначальный план. Он стал несущественным. Нестабильным.

— Первоначальный?

— Ну конечно! — взорвался волшебник, вскинув руки. — Не думаешь же ты, что за двести лет, проведённых здесь, я не смог придумать запасной план действий? Кто я по-твоему?

— Пока не знаю, — прямо ответил Сайбер, продолжая складывать новые паззлы воедино, намереваясь наконец воссоздать всю реальную картину этого мира.

— Конечно же я был готов к этому, — равнодушно приняв ответ героя, Рубикон поспешил продолжить. — Мой план был идеален, правда, имел весомый недостаток — он не был вечным. Рано или поздно что-то должно было пойти не так. Включая и то, что найдётся идиот, который призовёт очередного героя. Изъяном, разрушившим мою систему, стал ты.

— И в чём же твой новый план?

— В глобальной перестановке сил и мнений, — тут же ответил чародей. Кажется, ему и самому было приятно наконец рассказать кому-то обо всём, что вертелось у него в голове. Впрочем, Сайбер этому не удивлялся. Пожалуй, он тоже захотел бы этого, проведя здесь так много времени. — Я собираюсь покончить со всем этим. С нежитью, инквизицией и королевствами. Я уничтожу всё, создав новую, более работоспособную систему, в которой не будет изъянов.