Жена поневоле

41

— Поверь, уж я теперь точно знаю — никакие они не ангелы! Несколько дней пообщалась с капитаном Знаменским и потеряла веру в наши правоохранительные органы — ему нет никакого дела до человеческой судьбы и справедливости — кто заплатил, тот и невиноват! Хватит разговаривать по телефону — завтра с утра поеду с ним ругаться! — Кира шла с Николаем от гаража к дому (неся в руках коробки с пирожными и пакет с подарками девочке-призраку, остальные пакеты нес Николай — хорошо, что сейчас он не телохранитель, а домоправитель и их «телохранительские» правила на него не распространяются) и возмущалась, что опять не смогла добиться свидания с Вячеславом Львовичем. — Ему все равно, что человек на самом деле ни в чем не виноват, но все вокруг его обвиняют, подозревают, а уж если улики против него, то держись — не задумываясь, посадят: зачем тратить время и собственные силы, выясняя правду, когда очевидное плавает на поверхности. Нет, не ангелы они, а обыкновенные люди со своими меркантильными интересами, которым свойственно лениться, а главное, ошибаться. Мы должны исключить эту ошибку, поэтому у нас и работают профессионалы!

— Я вот все думаю, как эта девочка попала в наш дом? Вячеслав Львович ее в машине не мог привезти — он всегда ездит с шофером и телохранителем, но ни Стас, ни Виктор, ни Олег никакой девочки в «Мерседесе» не видели. В тот день с нашего участка выезжали и приезжали на участок только две машины: наши «Мерседес» с Вячеславом Львовичем и джип, на котором Раиса Васильевна и Роза с одним из охранников ездили по магазинам за продуктами — так записано в журнале у наружной охраны. А после двенадцати ночи, вообще, никто в дачный поселок не въезжал.

— Тогда как ребенок попал на участок? Бедные родители… Надо Федину позвонить, может уже выяснили, кто и откуда эта девочка?

Кира позвонила Федину и тот сказал, что расследование — это, не их с Николаем дело, и что они уже давно знают про все машины, въезжавшие в поселок и даже останавливающиеся вблизи, просмотрев все записи с видеокамер.

Кира развела руками — мол, не нужны им наши подсказки и догадки и,

посмотрев в глаза Николая, ставшие еще ярче оттененные голубой тенниской, спросила:

— А ваша сестра влюблена в Вячеслава Львовича или в своего шефа?

От неожиданности Николай вздрогнул и отшатнулся, как от пропущенного прямого удара в челюсть, щеки его вспыхнули, но он тут же взял себя в руки.

— Кто вам сказал, что она моя сестра? Мы с ней совсем не похожи друг на друга — отцы у нас разные. Светка на своего отца похожа, я на своего.

— А глаза? Глаза у вас одинаковые, — улыбнулась Кира — от матери, наверно.

— Ладно, сестра… — невесело признался Николай и почувствовал облегчение — скрывать правду от человека, доверявшему ему, было, по его понятию, недопустимо. Однако, тайна принадлежала не ему, а сестре и это его как-то мирило с обстоятельствами. — Фамилии у нас разные, вот я и устроил ее в банк, но никто не должен знать об этом, особенно Вячеслав Львович.

— Что так?

— Да поймите же, Кира Дмитриевна! Если он узнает, что Светка моя сестра, как мне тогда с ним работать? Ведь она иногда сюда в дом с ним приезжала… — опустив голову, Николай сжал кулаки. — Говорил я ей дуре, что не женится он на ней — а она знай, твердит: «люблю, да люблю — вот рожу от него ребеночка, а уж там, как Бог распорядится». Институт забросила, по десять раз на дню к нему в кабинет бегала, у входа его ждала. Родители меня вопросами замучили.

— Да-а, ситуация сложная…

— А то! Эх! Если вы, Кира Дмитриевна, мне так доверяете, то не могу я больше от вас таиться! Пойдемте в беседку, поговорим.

Они свернули в сторону от дома и пошли по дорожке к беседке.

— В общем, дело обстоит так, — усаживаясь у стола на лавку и ставя пакеты рядом, решительно без предисловий начал свои откровения Николай, — Светка беременна!

Удивленно похлопав длинными ресницами, Кира тоже присела на краешек лавки, но с другой стороны и поставила коробки с пирожными на стол, а пакет с подарками рядом на скамейку.

Как ей вести себя в такой ситуации?

С одной стороны она законная супруга Бурмистрова и выслушивать такое откровенное признание брата бывшей любовницы ее мужа для нее личное оскорбление, а с другой… если говорить честно, то с другой стороны она чужая, посторонняя женщина, случайно оказавшаяся в поле зрения банкира, который почему-то доверяет ей намного больше, чем всем остальным в своем окружении. Чем вызвано это доверие она не знает, но оправдать доверие Бурмистрова она просто обязана: другого выхода у нее нет — «долг платежом красен» — а она его должница.

— Вот это новость! А Вячеслав Львович знает об этом?

— В том то и дело, что знает! — телохранитель тяжело вздохнул, и Кира поняла, что Николай уже давно мучается чужой тайной, не находя выхода из ситуации и обманывая всех вокруг. — Светка, как узнала, что беременна, сразу же ему все выложила, а он только посмеялся над ней, сказал: «Нет, милая, ищи другого дурака!». Светка клясться стала, что любит его и только с ним была — вот дурища — а он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и сказал Лаврентию Павловичу, чтоб тот ее уволил.

— О, как! Значит, не поверил?

— Нет, не поверил.

— А почему?

— Ну… — Николай замялся — обсуждать с женщиной такие интимные подробности было для него не очень удобно. — Как бы это… Ну, в общем, шеф всегда пользовался… презервативом, и всегда был уверен, что… ну, никаких последствий не будет. Так он Лаврентию Павловичу и сказал, когда на Светку жаловался — я около двери стоял и все слышал. Ну, не врет же Светка?!

Кире стало жалко Николая — видеть, как твоя сестра спит с шефом и молчать! Молчать даже тогда, когда сестру обижают, выставляют с работы и обвиняют во лжи!

Это ли не повод к мщению?!

Что она будет делать, если Николай замешан в этом преступлении?

Ведь она доверилась только ему! Его выбрала из всех! И ошиблась?..

Пойди, разберись в человеческих страстях! Но злости на Вячеслава Львовича ни в глазах, ни в словах телохранителя она не заметила и немного успокоилась. Нет, Николай не мог так поступить с Вячеславом — в крайнем случае, набил бы ему морду…

— Я думаю, твоя сестра не врет — сейчас это легко проверить: экспертиза на ДНК дает точный ответ. Так какой смысл ей обманывать?

— Не знаю! Если родители узнают — убьют и ее, и меня заодно! — Николай рубанул воздух рукой и силой стукнул кулаком по столу. Доски под отчаянным ударом затрещали, коробки с пирожными подпрыгнули, и Кира схватилась за них двумя руками. — Что теперь делать?

— Во-первых, не крушить мебель и не портить мои пироженки!

— Извините.

— Во-вторых, не вешать нос. Да не переживай ты так, Николаша! Ничего родители ни тебе, ни твоей сестре не сделают — не то время! Ну, поругают немного, — Кира распустила шнурок на кроссовке и слегка покрутила ступней — опухоль почти спала, но долго ходить было все еще больно. — А потом, из любой ситуации всегда есть выход! Если Лаврентий Павлович ее все-таки уволит, найдем ей легкую работу подальше от твоих родителей, а когда родит ребенка, видно будет.

Николай поднял голову и радостно уставился на Киру — такого быстрого решения их с сестрой проблемы он не ожидал.

— А сколько лет твоей сестре?

— Двадцать один.

— А я думала ей почти пятнадцать, как моей Виктории, — Кира поморщилась, представив свою почти пятнадцатилетнюю дочь в такой ситуации, трижды поплевала через левое плечо и трижды постучала по дереву. — Ваша Светлана взрослая женщина и перестаньте с родителями решать за нее ее проблемы — она получила именно то, что хотела: ребенка от любимого человека — и как дальше сложится их с ребенком жизнь не тебе решать! Ты и родители можете только помогать ей, да и то, если она сама об этом попросит.

— Но я же старший брат и несу за нее ответственность!

— Что ж ты тогда не удержал ее от столь опрометчивого шага? Почему честно не признался Вячеславу Львовичу, что она твоя сестра? Раньше надо было думать, а теперь поздно — что случилось, то случилось и с этим придется жить. И тебе, и родителям, и Светлане. И еще мне и Вячеславу Львовичу!

— Конечно, я зря тогда промолчал, но думал, может у них все сложится, поженятся — ведь она то его любит. Если бы я вмешался, то Светка мне бы это до конца жизни не простила…

— Тогда не считайте себя виноватым — это ее жизнь, ее выбор. — Кстати, уволить беременную женщину с занимаемой должности без веских причин не так-то просто. Учти это.

— Спасибо, Кира Дмитриевна, за науку, — Николай верил, что эта женщина приносит ему удачу — вон как быстро расправилась с их проблемой и успокоила его совесть. — Вы правы: Светка сама сделала свой выбор и нам с родителями остается только поддерживать ее решение. Если Вячеслав Львович ребенка не признает, не беда — что мы его, не вырастим что ли? Вырастим! Я работаю, родители работают, Светка работать будет — няньку наймем или в садик устроим…

— Вот и разобрались…

И Кира, морщась от боли в лодыжке, стала осторожно зашнуровывать кроссовок — когда же кончится этот нескончаемый день!

Ларион никак не мог привыкнуть к такому огромному, чужому дому.

Он походил по кабинету, понюхал кожаное кресло на колесиках и поплелся в спальню: там пахло хозяйкой и домом (домом пахло от хозяйской сумки, привезенной из настоящего дома).

По дому он ужасно соскучился. Хотя этот дом был огромный, да еще и участок, на котором можно вволю побегать, но дома Лариону было привычнее и уж точно спокойнее. Там он все время отдыхал, а здесь все время «работал»: охранял непонятно что, от непонятно кого. Охранял и не получал никакой награды: по любимой гречневой каше с сарделькой он скучал больше всего.

Походив по спальне, где резко пахло чужим человеком, Ларион лег у открытой балконной двери, глядя сквозь железное кружево балконного ограждения и решетки тоскливыми, янтарными глазами на зеленый, подстриженный газон, на беседку и на разговаривающих в беседке людей…

Когда же вернется хозяйка и отменит свой строгий приказ охранять эти две комнаты и позволит ему побегать за воронами и поваляться на травке?

Распахнув дверь второй хозяйской спальни, Кира остановилась на пороге, не решаясь войти в эту трагичную комнату.

Ларион сидел рядом у двери, подбадривая хозяйку, но хозяйка медлила — топталась в коридоре, перекладывала из руки в руку полиэтиленовый пакет и вздыхала. Пес подсунул длинную узкую морду с белой проточиной под руку хозяйки, но рука осталась равнодушной к его вниманию.

Эта спальня была меньше хозяйской, более традиционной и менее агрессивной. Изысканная мебель теплого шоколадного цвета хорошо сочеталась с легкими пышными полосатыми занавесями и покрывалом шоколадно-сливочных тонов. На прикроватных тумбочках стояли причудливые разноцветные стеклянные вазы для цветов. У кровати и кресел примостились небольшие овальные коврики с длинным ворсом. Все говорило о том, что эта спальня должна нравиться именно женщине — по крайней мере, Кире эта спальня нравилась куда больше хозяйской.

Но войти в нее она все-таки не решилась, хотя все следы преступления были тщательно уничтожены.

Теперь, стоя на пороге спальни, идея положить подарки на ту самую кровать, где совершилось преступление, казалась абсурдной и даже кощунственной.

Кира закрыла дверь спальни и, погладив собаку по голове, пошла в кабинет — пакет с подарками она положила на письменном столе в кабинете.