Жена поневоле

87

Всю дорогу до Дрездена Кира молчала.

Нет, конечно, она кивала головой, и поддакивала, и даже всплакнула, когда Павел особенно жестко ругал ее и даже не пожалел — он был очень сердит на нее за все ее «безумные выходки», подвергающие ее жизнь опасности… Но душа у Киры молчала. Она словно заледенела в ожидании серьезного, решающего разговора, который Павел все не начинал и не начинал. Кира хотела расставить все точки над «и» и боялась этого… А вдруг все не так как она себе напридумывала? Вдруг нет «их», а есть «он» и «она»? Может, у него совсем другие планы относительно нее, отличные от ее планов на него? Что тогда она будет делать? Опять спрячется от жизни за забором своего узкого мирка? Спрячется, чтобы страдать в одиночестве, пряча от всех свою боль и разочарование? Нет, больше продолжаться так не может: она просто спросит его о планах на будущее, так невзначай, раз он сам не решается заговорить об этом. А может, он специально не говорит ей об этом, не, потому что, не решается, а потому что, никаких планов на будущее с ней вместе не строит…

В такси Павел держал ее за руку, что-то рассказывал о городе, о клинике в которой лечится, о Дмитрии Викторовиче, который обаял всех медсестер и врачей клиники — Кира кивала головой, что-то отвечала невпопад и молчала.

Молчала, когда выходила из такси, когда регистрировалась в отеле, молчала, когда поднималась в лифте, когда заходила в номер, когда села в кресло и закрыла лицо руками.

Приткнув палочку у двери, Павел присел на ручку кресла, прижал ее голову к своей груди и попытался оторвать ее руки от лица.

— Что происходит, черт возьми? — рассердился он, не понимая ее замороженности.

— Ни-че-го! — по слогам произнесла Кира, отстраняясь от него. — В том то все и дело, Паш, что НИ-ЧЕ-ГО между нами не происходит.

— Ты про секс? — как ему показалось, догадался Павел.

— Про какой секс! — вскинулась Кира и, вскочив с кресла, в волнении заходила по комнате. — Шубин, если тебе нужен со мной секс — так и скажи! Я должна знать, что происходит!

— Секс мне с тобой нужен, но не сейчас, — не вставая, Павел поймал ее руку и потянул обратно в кресло. — И я тоже хочу знать, что происходит.

— Как ты не понимаешь! — Кира вырвала руку и вновь заходила по комнате. — Я должна знать, что происходит сейчас между нами! Вот здесь и сейчас!

— Мне кажется, что мы ссоримся.

— Это ты со мной ссоришься, Паша, в самолете, в такси, в отеле — сидишь, смотришь на меня, молчишь и ссоришься.

Павел, вообще, перестал понимать, чего она от него хочет услышать.

— Я с тобой не ссорился. Я перестал тебя понимать, как только мы сели в самолет — ты совсем меня не слушала.

— Да не хочу я слушать твои выговоры! Я хотела, чтобы ты меня обнял, поцеловал, сказал, что любишь, рассказал о своих планах на будущее, поругал бы немножко, пожалел, назвал: дурочкой, кретинкой, сумасшедшей или какими-нибудь другими обидными словами, но мы были бы вместе. Понимаешь, Паш, «вместе»!

— Мы и так вместе! — Павел начинал злиться.

— Да не «вместе» мы с тобой, Паша, не «вместе»! — почти закричала Кира и даже ногой топнула от отчаяния. — «Вместе» — это, когда люди живут вместе, спят вместе, просыпаются вместе, когда у них общие дела и заботы, когда они строят планы на будущее, доверяют друг другу…

— Объясни, почему ты считаешь, что мы не «вместе»? — начиная догадываться, что она говорит о чем-то очень важном для нее, чего он пока не понимает, и от чего, возможно, зависит их дальнейшая жизнь вместе. — Потому, что мы не спим с тобой в одной постели? Если это для тебя так важно, давай спать вместе — утром я буду уезжать в клинику, а вечером возвращаться сюда.

— Вот видишь… ты сказал «сюда», а не «к тебе», — горько усмехнулась Кира и, сев в другое кресло напротив, попыталась успокоиться. — Паш, если тебе нужен только секс со мной, так и скажи: «только секс и никаких обязательств», и спальню в вашем доме я выбирала для секса с тобой — лучше знать правду, чем строить воздушные замки на песке — я подумаю и решу: нужен ли мне секс с тобой по выходным или мне лучше посвятить это время своей семье.

— Что-то ты меня совсем запутала. «Секс без обязательств» — я тебе не предлагал. Я предложил тебе спать со мной в одной кровати, как ты хотела.

— Па-аша-а, да не спать я с тобой хотела! — в отчаянии закричала Кира. — Я с тобой жить хотела!

Павел потряс головой, поднялся и пересел на ручку ее кресла.

— Ну, и кто тебе мешает со мной жить? — заглядывая ей в лицо и улыбаясь, спросил он.

— Ты мешаешь! Ты все время молчишь, ничего не говоришь о нас и мешаешь!

— Ага, значит, это я виноват, что ты закатила мне настоящий скандал.

— Конечно ты! — искренне в этом уверенная, Кира сердито посмотрела на Павла и подняла глаза к потолку, чтобы не дать предательским слезинкам вытечь из глаз. — Конечно, ты! Я тебя люблю и хочу с тобой жить вместе, а ты молчишь и не предлагаешь — значит, не хочешь.

— И когда же ты поняла, что ты меня любишь? — Павел взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза. — И что хочешь жить со мной вместе?

— Давно… — Кира откинулась на спинку кресла, и Павлу пришлось выпустить ее из своих рук. — Сегодня, когда Валентин прижал меня к дереву. Я тогда подумала, что только муж может меня так хватать, прижимать, дышать мне в шею и шептать на ухо. И подумала о тебе… А ты не хочешь со мной жить! Ну, и все!

— Значит, в твоем понимании, наши отношения сводятся к тому, что ты меня любишь, а я не хочу с тобой жить! Так?

— Так! — Кира смотрела на Павла и, увидев, что у него задергалось веко, пожалела о начатом разговоре — может, надо было потерпеть до его полного выздоровления, а потом уже выяснять отношения.

— А то, что я за тобой приехал, привез сюда, чтобы ты была со мной рядом. Это, что, ничего не значит?

— А что это значит? — насторожилась Кира, слезы тут же высохли у нее на ресницах.

— Я всего то попросил подождать с сексом пару месяцев, и вот что из этого получилось…

— Да причем здесь секс! — возмутилась Кира и потянула Павла за рукав пиджака. — Паш, если нужно, я согласна подождать до твоего выздоровления…

— Причем здесь выздоровление, — Павел сердито посмотрел на нее и слегка постучал костяшками пальцев по ее лбу. — Должна же ты соображать хоть немного — я таблетки пью, и заводить детей нам с тобой сейчас нельзя, только месяца через два-три, после того как закончу курс.

— Ты собрался заводить детей? — брови Киры полезли вверх. — Со мной?

— Ну, а с кем же еще? — улыбнулся Павел, понимая, что до нее стало доходить его желание не только жить с ней вместе, но и «заводить» детей. Совместных.

— Подожди, Паш, ты собираешься со мной заводить детей, и даже комнаты попросил для них оставить в доме незанятые, — уточняла Кира, — а жить вместе не хочешь?

— Ну, почему же не хочу? Я хочу! Я хочу жить вместе с тобой и твоими… нашими девочками все равно где: в твоей квартире, или в загородном доме отца — мне все равно где! Главное, с тобой!

Кира вскочила с кресла и обняла Павла за шею.

— А почему я об этом не знаю? Ну, о твоих планах на наше совместное будущее…

Павел поднялся, снял ее руки со своей шее, но от Киры так просто не отстранишься: она прижалась к его груди и, просунув руки под пиджак, обняла за талию.

— Я хотел на днях сделать тебе, — охрипшим вдруг голосом, начал Павел, — официальное предложение: пригласить в ресторан, подарить кольцо и букет.

— Не, не, не, — замотала Кира головой, теснее прижимаясь к нему и проводя рукой по его напряженной спине, — не надо мне этого официоза. Просто скажи, что ты меня любишь, и мы будем жить вместе.

— Я тебя люблю и хочу жить с тобой вместе, — прошептал он ей на ухо и снова попытался расцепить ее руки, напомнив ей о запрете. — Кирочка, нам пока нельзя…

— Льзя! — решительно сказала она и, просунув руки под плечики пиджака, стянула его с Павла. — Ты сам первый начал… вчера.

Кира подставила губы для поцелуя, и он не мог не ответить: нежно коснулся ее губ и замер, не в силах ни оторваться, ни продолжить.

Но его сегодняшняя нерешительность ее не устроила, она прижалась к нему всем телом, вбирая в себя его губы, начала посасывать и почувствовав, как крепчают его объятия, как его ненасытные руки скользят по талии вниз, забираются под платье, и никакие преграды не останавливают их… улыбнулась своей «победе» над его осторожностью…

Вытащив рубашку из его брюк, ее руки скользнули под нее, стали гладить напряженную спину, расстегивать пуговицы, стаскивать рубашку с плеч… она прижала его к себе, потерлась, проверяя насколько «крепко его желание» близости с ней… расстегнула ремень, молнию, рука скользнула в брюки, стала наглаживать… его тело тут же откликнулось на ее ласки, круша все барьеры давно сдерживаемого желания. Расстегнул молнию на платье, стянул его с плеч, оголил грудь… начал целовать, вкладывая в эти поцелуи всю свою выстраданную любовь и нерастраченную страсть… А она уже тащила его в спальню, и скидывала с себя одежду, и стаскивала с него брюки, и манила его своим обнаженным телом… И он забыл, что им «нельзя», что обещал себе ждать, что еще несколько минут назад они бурно выясняли отношения — все это стало далеким и неважным, в эту минуту для него существовала только она… главная и единственная женщина его жизни… Но из-за вчерашнего сомнения, что не успеет доставить ей наслаждение от близости с ним, разочарует, он медлил, оттягивал свое страстное желание сделать ее своей женщиной, начал ласкать ее тело, возбуждая ее, проникая внутрь нее и доводя своими действиями до экстаза. Она стонала под его крепкими руками и ненасытными губами, ласкала его тело и приглашала в себя, не ставя никаких барьеров и ограничений, понимая, что близость первый раз после «серьезной болезни» для него очень значима и волнительна, ждала, не торопила, но не выдержала… «Возьми меня… — жарко зашептала она, опрокидывая его на себя и подталкивая его в себя. — Хочу стать твоей… любимый». И он не стал противиться таком призыву, отбросил сомнения, взял ее, рыча от наслаждения и значимости первого раза их близости, и замер в ней на несколько секунд, сознавая, что теперь она — его женщина! его — навсегда! и, не сдерживаясь, отметая свою неуверенность и давая почувствовать ей свою мужскую силу, задвигался в ней, даря ей наслаждения от близости с ним. А она с восторгом принимала его в себя, отдавалась ему и телом и душой, давая понять своими чувственными стонами, что счастлива быть его женщиной… Он шептал ей жаркие слова признаний, покоряя ее, сдаваясь ей, извергаясь в нее и считая это счастьем.

Ночь была долгой и страстной… Их сердца бились вместе, губы сливались в бесконечном поцелуе, руки сомкнулись в желании никогда не отпускать друг друга. Она вновь и вновь занимались любовью, даря друг другу «счастье» обладания и получая «восхитительные доказательства» того, что они, наконец-то, вместе…