Жена поневоле

62

Как всегда, на его долю выпало самое сложное!

После разговора с Константином Александровичем Лаврентий впервые за последние годы не знал, как поступить в сложившихся обстоятельствах.

Как сказать матери, что ее дочь убита?!

Убита с особой жестокостью и ее же собственным отцом!..

Смешно загребая короткими ножками, Лаврентий метался по холлу, не решаясь войти в гостиную и встретиться глазами со своей бывшей одноклассницей.

Одноклассницей! Когда это было?! Больше двадцати лет назад — очень давно, в другой жизни… Их ничего не связывает в этой жизни — только воспоминания! Тогда что он так переживает?!

Наконец, Лаврентий успокоился, открыл дверь гостиной и остановился на пороге.

Катерина сидела в кресле, гладила свернувшуюся у нее на коленях палевую лупоглазую собачку и невидящим взглядом смотрела в противоположную стену.

Не зная, как начать трудный разговор, Лаврентий подошел к креслу и осторожно положил короткую ручку на плечо задумавшейся женщины.

— Майка умерла? — не отрывая глаз от стены, с убийственной покорностью спросила Катерина. Рука ее дрогнула, и, почувствовав перемену настроения, собачка тут же вскочила на тоненькие кривенькие лапки и принялась лизать лицо женщины. — Я еще вчера знала это…

— Как вчера? — искренне удивился Лаврентий — он узнал это несколько минут назад, а во всякие предчувствия и мистификацию он никогда не верил.

— Ложилась вчера спать и уже знала, что с ней что-то случилось… А сегодня утром, когда услышала разговор про зарезанную девочку, окончательно поняла, что Майки уже нет на свете. Это меня Бог наказал, за то, что родила ребенка без брака… дал девочку — единственную радость в жизни и забрал…

Все это она говорила с покорным равнодушием смирившегося со своим горем человека, и этот остановившийся взгляд, и эта унылая покорность напугали Лаврентия.

— Катерина, — потрепал он женщину по плечу, пытаясь пробудить в ней другие эмоции, — ну, что ж теперь делать… раз все так получилось. Но ты же не думаешь, что это Слава мог совершить такое?

— Нет, что ты — он не мог… — женщина погладила собачку и опустила ее на пол. Еврик с громким лаем понесся наверх к своему новому, лохматому другу. — Зачем мне теперь жить на свете? А?

— Как это зачем? — задав вопрос, Лаврентий сразу не смог дать на него ответ — у Катерины не было ни мужа, ни родителей, ни других детей — дочь была единственным, родным человеком для нее. Теперь она ее потеряла и осталась совсем одна. — Ты красивая женщина, Катя, — может, еще выйдешь замуж, если своих детей не будет, воспитаешь детей мужа или усыновите ребеночка. Мы со Славой тебе поможем деньгами…

— Надо бы похоронить Майку поскорее, — не слушая друга детства, со светлой отрешенностью произнесла убитая горем мать и посмотрела в окно, — я за могилкой ее ухаживать стану… цветочки посажу — Майка любила цветочки, собирала букеты и расставляла их по комнатам.

— Да, да, конечно. Я все сделаю, не волнуйся ни о чем!

Она и не волновалась. Сердце ее, наконец-то, перестало болеть — все это время неизвестность о судьбе дочери грызла его изнутри, оставляя лишь тоненькую, трепещущую от нехорошего предчувствия оболочку. Когда стало ясно, что дочери больше нет — сердце перестало болеть. Оно просто окаменело от горя, а каменное сердце не болит и ничего не чувствует…