Жена поневоле

84

В огромном доме Бурмистрова царила праздничная суматоха, и пахло чем-то необычайно вкусным и пряным — еще бы, вернулся настоящий хозяин дома! Все рады! И все теперь пойдет по-старому!

Но «настоящий хозяин дома» возвращаться к старой жизни в собственном доме не хотел!

В часы «одиночного сиденья» в СИЗО он о многом передумал, многое понял, удивляясь своему упрямству в отношении охраны в доме, мягкотелости в отношении прислуги и своих бывших и общей беспечности — столько было потрачено денег на охрану и обслугу и все равно такое несчастье случилось в его доме! Теперь он был полностью согласен с мнением Киры: давно пора навести порядок в собственном доме и поменять правила, заведенные непонятно кем!

Бурмистров встретил Киру у гаража, обнял, взял под руку и провел по дорожке к дому.

— Я ужасно рад, что в тебе не ошибся! Ты меня снова спасла, и я снова твой должник! — сообщил он, щурясь от света — глаза его, привыкшие к тусклому свету камерной лампочки, болезненно реагировали на естественный свет. — Как же хорошо дома!

— Хорошо, — покладисто согласилась Кира. — Только твой дом крепостью не назовешь!

— Ты права, я много думал об этом… Теперь все будет по-другому!

— Без твоего ведома, я ребятам разрешила пользоваться тренажеркой и сауной — лично мне страшно было находиться одной в пустом доме. Ты можешь запретить, но тогда ты снова останешься ночью один в доме…

Кира внимательно посмотрела на своего уже почти бывшего мужа и… осталась довольно его внешним видом: он похудел, побледнел, в нем поубавилось спеси: не было во взгляде надменности, а на губах пренебрежительной улыбки, тонкая «азиатская» бородка потеряла четкость линий и лицо стало мягче и человечнее.

— Похоже диета и заключение пошли тебе на пользу, — привычно иронизировала Кира и сникла — шутить ей не хотелось: вернулся хозяин, и она чувствовала себя теперь в этом доме «не в своей тарелке». — Сдам тебе «дела», соберу вещи…

— Куда спешить? — натянуто улыбнулся Бурмистров, прикидывая, как потактичнее, перейти к главному вопросу. — Но, вообще-то, я не против, если ты задержишься здесь на какое-то время!

— Как это? — услышав такое предложение, опешила Кира, останавливаясь на дорожке.

Сделав несколько шагов, Бурмистров был вынужден тоже остановиться.

— Я тут подумал на досуге, — повернувшись к «жене», все же начал он непростой разговор, — времени у меня для размышлений было предостаточно, и решил, что лучшей жены, чем ты, мне все равно не найти — так может и не стоит нам разводиться…

Неделя срок для брака совсем незначительный, но за это время Кира так устала нести ответственность за чужую собственность и чужие деньги, разгребать чужие проблемы и всегда быть в «парадной форме», что готова была сию же минуту вернуться к себе домой на Цветной бульвар и неделю не выходить из квартиры, сменив «парадную форму» на привычную футболку, бриджи и тапочки.

— Змей Горыныч сделал свое дело — Змею Горынычу пора и отдохнуть!

— Это значит — нет? — нахмурил брови Бурмистров — к отказам он не привык.

Неужели Шубин оказался прав, и Вячеслав не захочет просто так дать ей развод? А как же поездка с Павлом? Она так хотела уехать отсюда, забыть все неприятности и побыть с ним вместе, хоть какое-то время. И Кира, поджав губы, чтобы скрыть эмоции, запаниковала…

Она не знала, как себя вести с Бурмистровым, чтобы не обидеть и не разозлить его — как с мужем или как с другом? Мужем он для нее не был, а друг никогда не заговорил бы о настоящем браке — у них было только деловое соглашение, и этому соглашению пришел конец: она вернула долг, заплатив услугой за дорогой подарок. Может, Бурмистров считает эту услугу недостаточной компенсацией за подаренный ей «Ягуар», но это уже его трудности — она свое дело сделала: сохранила его «богачество» и вызволили его из тюрьмы и большего требовать от нее он не может! К тому же эта «услуга» дорогого стоит — она вынуждена будет продать кое-что из наследства семьи Каплан, даже не видя того, о чем подписывала договор и давала обещание — а вдруг ей будет жизненна необходима именно обещанная коллекция или картина, или гравюра…

— Это значит, — взвешивая каждое слово и стараясь не обидеть человека своим отказом, начала говорить Кира, — что слишком много молодых, беременных женщин, носящих твоего ребенка, претендуют на место законной жены и некоторые даже говорят, что любят тебя — тягаться мне с ними будет трудновато, к тому же я боюсь погрязнуть в их кознях и судебных исках твоих будущих детей. А потом… у меня очень жесткие требования к супругу относительно женского пола — боюсь, они мало кому по плечу.

— Ты такого нелестного мнения обо мне, что даже не хочешь попробовать? — услышав отказ, банкир все еще не мог поверить, что его отвергли — а он то считал себя неотразимым!

— Стоит ли затевать заведомо обреченное на провал дело?! Прости, Вячеслав, но мы с тобой явно не подходим друг другу: ты любвеобильный мужчина, любишь развлекаться с девицами разного поведения и заниматься… всякими играми… Я другая — мне нужен один единственный мужчина! Единственный и на всю жизнь… Зачем тебе себя ломать, если ты даже не любишь меня? То, что я честный сторож твоего богатства и верный друг, совсем не означает, что на мне надо жениться. Кто-то сказал… «жениться надо не на той с которой удобно жить, а на той без которой ты жить не можешь»… Прости, я не твоя половинка! У меня уже есть мужчина, без которого я дышать не могу…

— Да-а… Такой вариант я тоже рассматривал, но честно скажу, рассматривал в последнюю очередь. Мы могли бы продать акции банка и этот дом, уехать заграницу — в Америку или в Европу — все равно куда и жить в свое удовольствие…

— От детей не убежишь! — это Кира знала по собственному опыту: дочери уезжали всего-то на полтора месяца, а она каждый день названивала им и отчаянно скучала. — Когда-нибудь тебе захочется своего собственного ребенка, а у Светланы он уже есть — она молодая, влюбленная, беременная и, в отличие от меня, многое будет прощать своему мужу.

— Ладно, закрыли эту тему, — Бурмистров насупился. — Если хочешь, разведемся через неделю: в брачном контракте записано, что если брак продлится меньше двух месяцев то, стороны возвращаются в первоначальное добрачное состояние, и я выплачиваю тебе компенсацию…

— Никакой компенсации не надо: я взяла зарплату за месяц и на этом остановимся.

— Но колечко с бриллиантом и обручальное кольцо в обмен на мою печатку тебе все же придется принять от меня.

— Не надо, — не согласилась Кира, подумав, что Павлу будет неприятно видеть на ее пальчике подарок другого мужчины… она с радостью приняла бы другое колечко, от другого мужчины, но…. — Наш брак я и так не забуду, а подарки с твоей карточки я себе уже купила. Прости, но пришлось приодеться, чтобы достойно выглядеть на совете директоров банка, и на этом все расчеты, между нами, закончены!

— Договорились!

Бурмистров протянул руку, и Кира пожала ее, скрепляя договор, в душе все же не веря, что так легко вышла из щекотливой ситуации.

— Еще я у тебя свитер стащила, а еще футболку и халат. Ничего?

— Переживу!

— Значит, я иду собирать вещи?

— Ну, сегодня это вряд ли получится — у нас в доме намечается большой праздник по поводу моего возвращения.

— Я, конечно, побуду сколько смогу, но вечером я улетаю…

— С этим счастливчиком с палочкой, с без которого ты дышать не можешь и с которым ты обнималась и целовалась у всех на глазах?

Кира открыла рот, не зная, что сказать.

— Ну, ну, не тушуйся, молодая жена, — усмехнулся Бурмистров. — Мне уже обо всем доложили, кого ты по ночам в нашем доме принимаешь.

— Да, я его люблю, но я тебе не изменяла с ним в твоем доме… Мы просто провели ночь в объятьях друг друга и разговаривали о том, как на меня напали и как мне удалось выбраться… да и не всю ночь.

— Я бы так не смог, — усмехнулся Бурмистров, тут же поверив ее словам — не изменяла, а просто обнималась и разговаривала.

— Поэтому, ты и не мой мужчина. Тебе в жены нужна другая… А о том, что меня убить хотели? Тебе тоже доложили? — поинтересовалась Кира.

— Ну, и об этом тоже, — сразу поскучнел Бурмистров. — только об этом говорить не хочется.

— Придется! — Кира не на шутку рассердилась. — Теперь это твои заботы: искать преступников, которые тебя подставили, покушались на мою жизнь и стреляли в Светлану. А ты, похоже, все еще прибываешь в благодушном состоянии — ах, мой дом родной, ах, друзья, ах, праздник! Какой праздник?! В этом доме произошло убийство! И подставил тебя кто-то свой — возможно друг, с которым ты будешь рядом сидеть за столом! И помог ему кто-то из обслуги или охраны! Раскрой глаза, Слава! С кем ты будешь праздновать? С Борисом, который завидует тебе по-черному и даже ручечку твою великолепную прихватизировать мечтает? Или с Лаврушей, который трясется за свое кресло в банке и готов обаять, обмануть и подставить любого и любую, чтобы усидеть на этом месте. Ты уверен, что они тебя снова не подставят и в еду что-нибудь не подсыпят? Хочешь ты отпраздновать свое освобождение — купи бутылку коньяка или вискаря и закуски побольше, приди домой, закройся в комнате и выпей один! И Виктора послушай, наконец, — не мешай ты ему выполнять свою работу! По «телохранительским» правилам «охраняемый объект» нельзя выпускать из поля зрения, даже если он находится дома и даже в туалете! А ты что устроил? Один в целом доме! Чтобы развлекаться с девицами тебе не мешали? Чтобы никто не знал, что ты в игры садо-маза с ними играешь? Вот ты и получил, что заслужил! Ты думаешь, что так просто тебя было вытащить из тюрьмы? Я тебе лучшего следователя и частных детективов наняла, а уж про Абрама Аароновича особый разговор — он согласился взяться за твое дело вовсе не из-за денег! Деньги его не интересуют, и он вначале отказал мне! А когда узнал, что я наследница семьи Каплан, сам позвонил и согласился тебя защищать! Правда, мне пришлось пообещать продать ему кое-что из моего будущего наследства: монеты и картины семьи Каплан, а больше всего Кацусика Хокусай, гравюру которого я получу в наследство через несколько месяцев! Абрам Ааронович денег за твою защиту не взял, так хочет получить этого японца. А ты даже не знаешь кто это и сколько он стоит! Я пообещала продать его ему, но, если не получится, мало ли что в жизни бывает, ты ему заплатишь за защиту — договор наш с ним в твоем сейфе! Очнись, Вячеслав! Если ты преступников не найдешь, то они тебя снова подставят или убьют, чтобы твоими деньгами и имуществом завладеть. Кстати, за тебя я заплатила дважды — осужденные прислали мне записку с предупреждением, что кто-то из своих скрысил деньги, предназначенные охране. Посторонние люди тебя предупреждают, что тебя подставляют свои! А ты праздник для них устраиваешь! Первый раз деньги я передала Борису Яковлевичу — они пропали. Крыса у тебя под боком! Ищи крысу! И не доверяй никому! И не пойду я на твой дурацкий праздник, еще отравят, а мне улетать сегодня с любимым мужчиной…