Жена поневоле

47

На ступенях церкви Кирой завладела Наталья Григорьевна, цепко ухватив ее под локоток.

— Мы рады, Кирочка, что вы стали членом нашей семьи — крестная мать это главнее всех остальных родственников: ответственность, забота, подарки и все прочее…

— Наталья Григорьевна, помогите Антонине, — попытался Федин выручить «главную родственницу» из тещиного плена, но у него ничего не получилось.

— Я поеду с вами, Кирочка, в «Мерседесе» — покажу дорогу к нашему дому…

Кира умоляюще взглянула на телохранителя и закатила глаза к небу.

— Кира Дмитриевна, — приблизился Виктор, придерживая одной рукой микрофончик за ухом, — разрешите напомнить: собрание акционеров банка назначено на пять — с учетом пробок нам надо выехать через пять минут.

— Уже уезжать? — притворно огорчилась Кира и повернулась к открывшей в изумлении рот женщине. — Извините, Наталья Григорьевна, но мне пора. В следующий раз я обязательно останусь подольше, а сегодня…

— Дела?

— Принеотложнейшие.

— Наталья Григорьевна! — Федин взял тещу за плечи и отодвинул в сторону, протиснувшись между женщин. — Нам с Кирой Дмитриевной надо поговорить… по работе.

— Да, да, конечно, — засуетилась полненькая женщина, и химические кудряшки на ее голове ожили и запрыгали в разные стороны. — Работа — это святое! Костя у нас такой умный, его так ценят на работе— даже правительственной медалью наградили.

— Наталья Григорьевна! — сквозь зубы процедил Федин и поспешил за Кирой к машине. — Вот так каждую субботу — только сейчас она меня хвалит (цену набивает), а в другое время… Лесопилка на дому! — он тряхнул головой и как-то сразу подобрался, заговорив о работе. — По телефону вы сказали, что есть новости.

— Еще какие! Про наплыв беременных я сообщила, теперь о разводе. Мы с Вячеславом Львовичем разводимся и пока мы будем делить имущество, никто чужой его не получит и акции банка в том числе — все сделки с имуществом автоматически заморожены — это снова Игорь Костиков подсказал — замечательный нотариус.

— Не хотел вас огорчать, Кира, но… Я кое-кого расспросил об этом деле — дело, доложу вам, преотвратное. Нашелся свидетель — сутенер, поставлявший вашему… другу малолетних проституток.

— Не может быть! — от такой шокирующей новости Кира совсем растерялась. — Постойте! Вы думаете, что такие наклонности можно скрыть от постоянно окружающих тебя глаз? Виктор! — позвала она, стоящего в сторонке и внимательно наблюдающего за ними мужчину. — Пожалуйста, ответьте Константину Александровичу на несколько вопросов.

Федин посмотрел на внушительного телохранителя и сразу понял, что правды от него не добьется, но вопросы все-таки задал.

— Часто Вячеслав Львович привозил в дом… посторонних женщин и посещал сомнительные заведения?

— Ну, бывало… — замялся телохранитель, не желая выворачивать наизнанку личную жизнь «объекта» перед законной женой и посторонним человеком.

— Правду — и ничего кроме правды, — встряла в разговор Кира, но мужчины не обратили на ее слова никакого внимания.

Они смотрели друг на друга и не доверяли друг другу.

— Женщин привозил часто, — четко по-военному, наконец, ответил телохранитель, посчитав, что в нынешнем положении «объекта», правда ему больше поможет, чем скрытность, — заведения посещал редко. Но все девицы были совершеннолетние, малолеток в доме не было! Это точно!

— Ладно, проверим еще камеры, узнаем, когда привозил, на какой машине и куда, сверим даты… Если свидетель врет, сразу поймем. Только зачем ему такое про себя говорить? Что он дурак себе срок прибавлять. Спасибо, — поблагодарил Федин телохранителя за ответы и, дождавшись пока тот отойдет, продолжил: — Я понимаю, что вы опять попали в неприятную историю, стараясь помочь человеку, но может быть, на этот раз вы ошиблись — может, не надо помогать этому человеку: пусть ответит за содеянное…

— Я мало знаю Вячеслава Львовича, и, возможно, он заслуживает порицания за свой образ жизни, — Кира посмотрела на Виктора и отвернулась — ей показалось, что он знает, о чем они говорят, читая по губам все произнесенные вслух слова, — но он не мог…

— Не мог что? Заниматься развратными действиями с малолетками?

Услышав такое обвинение, Кира передернула плечами.

— Возможно, и мог… — поворачиваясь спиной к телохранителю, тихо ответила она, разрываясь между дружбой и сомнениями, вызванными свидетельскими показаниями, — но убить, он не мог. Костя, ты забыл — у него гемотофобия, и профессорша сказала, что ударить ножом человека он не мог, а обвиняют его именно в этом. Если бы девочку задушили, утопили, я бы сама засомневалась в его виновности…

— Но все равно помогли бы?

— Не знаю… — Кира сжала руки в замок и поднесла их к губам. — Скорее всего… помогла бы… Но не скрывать убийство, конечно!

— Кира, ты, меня все удивляешь и удивляешь, — Федин чуть улыбнулся и строгие усталые глаза его смягчились. — Ну, нельзя же всем без разбору помогать…

Пожав плечами, Кира улыбнулась.

— «Она всех вечно удивляла — такая уж она была» и боюсь, что меня уже не переделать… Ну, разве случится что-то сверхординарное.

— Не легко тебе приходится, — пожалел ее Федин, видя, как она переживает. — Но, возможно, все не так ужасно, как кажется. Абрам Ааронович занимается освидетельствованием твоего мужа и торопит экспертов — возможно, завтра все прояснится…

Вытянув из сумочки приготовленный конверт с деньгами, Кира отдала его Федину.

— Здесь половина суммы, о которой мы договаривались. Все дополнительные расходы я оплачу отдельно.

Федин убрал конверт и покосился в сторону тещи — та зорко наблюдала за ними — теперь она от него не отстанет, пока не узнает, сколько денег в конверте, но о второй половине он ей уж точно не скажет.

Попрощавшись со всеми, Кира подошла к машине.

— Куда едем? — открывая перед ней заднюю дверь, спросил Виктор.

— Пойду куплю иконки для своих и домой, — Кира посмотрела на Виктора и решила, что и ему надо купить иконку.

За эти несколько дней он стал ей почти родственником: так о ней заботился (хотя умом она понимала, что она для него всего лишь работа) и многому научил: рассчитывать только на свои силы, даже если с тобой рядом мужчина (см. «телохранительские» правила), разговаривать, не шевеля губами, и «разговаривать» молча, одними жестами.

Выходя из церкви через час, Кира сунула в кармин Виктора пакетик с иконкой и поблагодарила:

— Спасибо вам, что вы меня охраняете. Это в знак благодарности и маленькая «взятка», чтобы вы побыстрее разрешили мне уже ездить на своей машинке.

Виктор кивнул головой «в знак благодарности» и, чуть приоткрыв рот, спросил, не шевеля губами:

— Вы хотите, Кира Дмитриевна, чтобы мы готовили с утра еще и вашу машину?

Кира замерла на ступеньке — в таком плане она о своих поездках на Леопольде совсем не думала. Ой-ё-ёй, это значит, они каждый день осматривают машину, чтобы кто-нибудь тормоза не испортил или, упаси Бог, бомбу не подложил…

— Не, не, не… буду ездить на вашей, — тут же согласилась Кира и пошла к машине.