Жизнь и становление господина мага. Книга II - Юность

Глава 38

29 августа 1938 года — 30 августа 1938 года

— Мы станем Архимагами, друг мой. Первыми за тысячи лет. Единственными, — сверкнув глазами, сказал Министр.

— А ты, Геллерт, даже больше, чем Архимагом, — отец поднялся на ноги, бросив на меня взгляд.

А я что? Занимаю место чуть в сторонке, не мешая говорить важным людям.

— Планы далеко идущих дней. В конце концов, нужно быть готовым к чему угодно, — Гриндевальд взял со стола Куб и махнул нам рукой, отправившись на выход.

— Но мне стоит заняться следующим этапом? — уточнил Эмерик, направляясь следом.

— Безусловно, подготовка должна быть завершена заранее, — знакомым уже движением он подкинул Куб и поймал его, ловко крутанув в руке.

Путь был достаточно долгим и замок, этот Кохельсбрунн, был абсолютно пуст. Это даже немного пугало. Впрочем, я сейчас находился в таком состоянии, что меня с словами «Бу-у!» могла напугать даже Рика в костюме пикачу.

Нервное напряжение, конечно, подавлялось, но легче от этого не становилось. Наверное, так себя ощущает заключённый, которого ведут на казнь. Вот только он хотя бы точно знает, что его ждёт. Понимает, что вот-вот жизнь закончится. Что всё прекратится. Может, кто-то даже рад этому. Мне такой привилегии не дали. Я как гладиатор, идущий на арену. Кто выйдет против меня? Грязный, безоружный крестьянин? Измученный пленник, которого нужно красиво убить на потеху толпе? Группа солдат, с копьями и щитами? Голодные львы? Другие гладиаторы? Что задумал распорядитель этой арены? А он точно что-то задумал, ведь сегодня обещал быть сам император…

Мы спустились в подвал, но здесь почему-то было окно, которое выходило на заходящее солнце. Какие-то игры с пространством? Или иллюзия? Кто бы знал…

— Вольфганг, — покосился на меня Геллерт, — ты сегодня особо молчалив.

— Набираюсь мудрости, герр Гриндевальд, — едва заметно улыбаюсь ему.

— Действительно, — полностью развернулся он ко мне, пристально посмотрев прямо в глаза. Ощущаю, будто бы кто-то провёл рукой по водяной поверхности моего «Озера Страха» — окклюментному барьеру.

Ещё более жёстко подавил в себе все эмоции и непроизвольные движения, но не замер, как олень, увидевший свет фар автомобиля, а продолжал изображать расслабленное положение, не меняя выражения лица.

— Чувствую школу Альбуса, — сделал Геллерт шаг ближе, немного наклоняя голову. Он был выше меня примерно на тридцать сантиметров. Да уж, пока что мой рост едва превышал полтора метра… тринадцать лет, что поделать?

— Я продолжаю заниматься магией Разума уже здесь, с герром Винченбахом, — сдержать себя было не просто. Что-то во взгляде Министра пробирало до мурашек.

— И что ты думаешь по поводу этого всего? — незаинтересованно и как-то даже обыденно спросил он. Будто бы мы обсуждали коллегу по работе, который сегодня, почему-то, нацепил галстук. Вроде бы и хочется узнать, в чём причина, но одновременно так плевать…

— Достойная цель всегда стоит затраченных средств, — делаю улыбку чуть шире. — А то, чему я стал свидетелем, очень достойная цель. Переход на уровень Архимага — это мечта поколений волшебников. Возможно, с вашей помощью, этот незримый барьер будет пробит и тогда всему миру откроются невообразимые перспективы. Разумеется это стоит какого-то количества жертв. Подобного требует прогресс.

По его лицу было решительно непонятно, понравился Тёмному Лорду мой ответ или же нет. Это не Том, который сразу бы начал довольно улыбаться, либо гневно хмурить брови. Передо мной матёрый волчара… политик, который варится в этом котле с дерьмом уже долгие-долгие годы.

Гриндевальд положил руку мне на плечо и встал ещё ближе. Теперь между нашими лицами было порядка двадцати сантиметров. Я мог разглядеть каждую его морщинку, каждую складку кожи, едва заметные бугорки, лёгкую щетину и конечно же, уловил алкогольный дух.

— Скажи, Вольфганг, что ты видишь? — прозвучал удивительно холодный, чистый голос.

На миг мне даже показалось, что это говорит не он. Куб, который Геллерт всё ещё держал в руке, начал пульсировать особенно сильно.

На моё второе плечо легла рука Лин. Её ободранное лицо натянуло мышцы около рта. Смеётся, зараза…

«Скажи, что ты видишь?» — вспомнился мне её вопрос, заданный после затмения, перевернувшего этот мир.

Тогда я так и не смог найти ответ.

— Усталость, — говорю я. — Стресс оставляет следы, в первую очередь на лице. Вам не помешала бы хорошая напитка магией Жизни, герр Гриндевальд. Иначе рискуете выглядеть даже старше профессора Дамблдора.

Он молчал, продолжая смотреть. Ни один мускул не дёрнулся. Секунды летели, одна за одной, а напряжение лишь нарастало, как и пульсация, которая проходила через Куб. Она набирала обороты, всё быстрее и быстрее…

Его левая рука двинулась, а потом протянула Куб в сторону моей груди. Интуитивно задерживаю дыхание, а потом артефакт касается меня, начиная… жечь.

Окклюменция мгновенно блокирует болевые ощущения. Перевожу взгляд на Куб и вижу, как он прожёг мой пиджак и рубашку, начиная вплавляться в кожу. Организм отчётливо сигнализирует о получении вреда. Мерзость взволнованно вскочила на ноги, начав бродить по пустой лаборатории. Кемпински сразу перевела на неё свой взгляд, как и собаки Уоррена, закопошившиеся в клетках. Химеры-насекомые внутри тела тоже встревоженно зашевелились, но все получили приказ оставаться на месте.

Решаю пока не направлять магию Жизни к груди, а подождать, ведь я чувствовал своё тело, понимая, что сознание от такого не потеряю, смогу продержаться ещё…

Кажется, началось… Что-то наполняет меня, сторонняя энергия, это оно?

На миг прикрыв глаза, я оказался совершенно в другом месте. Что происходит..?

Моргнув, ощущаю, как в моё тело впиваются незримые клыки, раскусывая чуть ли не пополам, разрывая на части… К каждой мышце будто бы что-то подключается, пытается мной управлять и двигать…

Осознанно закрываю глаза, перестав полагаться на зрение, отчего незримо ощущаю потерю контроля над телом. Оно действует без участия моего сознания!

Ходит, двигается, странно изгибается…

Через несколько мгновений, решившись открыть глаза, осознаю, что моя рука — не моя рука. Её пальцы стали длиннее, а ногти странно посинели. Мертвец? Я вижу будто бы со стороны…

Из горла вырывается смешок, вокруг мелькают краски, огни, символы и всё это закручивается, хлещет меня, будто кнут, с каждым ударом что-то неуловимо меняя и отпечатывая.

Моя магия, моя сила стала дёргаться, хаотично двигаясь по телу, она самовольно покидает источник, исторгаясь наружу. Её место занимает новая энергия, ядовито-оранжевого оттенка. Меня меняет, уносит, превращает во что-то иное…

Будто бы река, вылившаяся из берегов, словно волна, вырвавшаяся из океана, тайфун, цунами… Окутывает, задевая всё тело — всё без остатка. Мой разум, моя суть, моя магия, моё ядро, мои клятвы, мои привязанности, мои планы и мысли…

В какой-то миг безумная какофония замерла, а я осознал, что стою на том же самом месте, где был только что. Грудь совершенно точно цела, как и одежда. Всё восстановилось? Или происходило лишь в моём воображении?

— Что..? — прикладываю я руку к виску, — что это было?

Диагностика организма показывает, что тело переполняет чужая сила, от которой меня будто бы штормит. При этом сама диагностика тоже работает странно, она словно разбирает меня на мельчайшие детали, чуть ли не до атомов…

Мысленное усилие и на ладони концентрируется магия Жизни, которая… начинает покрывать мою руку плотной чешуёй. Едва заметное желание заставляет кожу вернуться в прежнее состояние… Прежнее? Нет, пальцы стали длиннее, определённо… тоньше и…

Шаг вперёд, взгляд на Эмерика, который с абсолютно спокойным выражением лица наблюдает за моими движениями. Я замечаю от него мельчайшие нити, которые ведут в разные стороны… Такие тонкие, едва уловимые… Какие-то из них серые и незаметные, словно паутинка, какие-то потолще и иного цвета, более яркого. Концентрирую на них взгляд, склонив голову набок.

Замечаю, что одна такая, достаточно тонкая, ведёт ко мне. Мой палец дотрагивается до неё, ощущая, как легко может порвать. Зачем? Лучше изменить… наполнить новой магией, проверить её…

Силой воли заставляю себя отпустить непонятный элемент и перевести взгляд на второго человека в этом помещении. Гриндевальд, стоял у окна, смотря в сторону солнца, от которого осталась лишь далёкая, едва заметная, красная полоса.

Внутри меня постепенно набирает силу буйство энергий. Собственная магия не принимает «вторженца», огрызается, будто бы организм, столкнувшийся с вирусом. Ощущаю, что на грани потери сознания. Что делать? Это нормально? Так и должно быть?!

Паника не получается, вместо этого выходит скорее гнев. Пристальный взгляд в сторону Геллерта, заставляет широко открыться глаза. Второй человек, у которого я замечаю подобную «особенность» окончательно даёт понять, что подобное теперь будет преследовать меня и показываться на глаза, если того пожелаю. Вот только что это? От Министра идут тысячи, если не больше, тонкий нитей и связей, которые направляются куда-то в пространство, ко всем, даже ко мне!

В отличии от Эмерика их очень и очень много!

Клятвы?! — первая же мысль, которая появилась в голове. — Я их вижу?!

Какой-то внутренний шёпот говорит, что это не только они. Ведь… от меня нить идёт не только к Геллерту, но и к Эмерику, которому я клятву как раз-таки не давал.

Ноги подкашиваются, но опора сразу возвращается. И не мудрено, ведь из бедра, прямо сквозь тонкие брюки, будто бы вырвался отросток, который вонзился в камень, в стороне, куда меня повело. Это позволило сохранить равновесие.

Мои глаза тупо рассматривают дополнительную конечность, отливающую тёмным цветом, которая удобно ощущалась и не создавала никакого дискомфорта. Я чувствовал, что мог бы управлять ей на вполне достойном уровне.

— Аха-ха-ха! — начинает пробивать смех. Буйство энергии прорывается прямо через руки и глаза, смешивается с магией Жизни, вступает с ней… в симбиоз. Странный, необычный… Всё меняется, ежесекундно образуя то одну, то другую форму.

Резкая боль в груди. Сердце? Да… Туда стекается вся энергия, вся сила… Оно так стучит… так бьётся… распределяет всё по телу… больно…

Почему я чувствую боль, если должен был заблокировать её?!

Эмерик направляет на меня палочку. Он так медлителен! Одно ленивое движение может выбить его концентратор или даже пронзить насквозь! Мои тонкие пальцы слово предназначены для того, чтобы резко удлиниться, выстрелить…

Приподнимаю руку, но сдерживаю себя, каким-то чудом понимая, что нахожусь в неадекватном состоянии. Мне нужно время… время…

Губы отца двигаются, формируя знакомые слова. Я мог бы увернуться, но… это всего лишь чары сна. Что же, видимо так было суждено.

Замок Кохельсбрунн, взгляд со стороны

Двое мужчин смотрели на бессознательного подростка, тело которого «втянуло» лишнюю конечность, но продолжило испускать едва ли не физически видимые волны магии, имеющую привкус едкости и кислоты. Эта энергия расползалась по комнате, но один взгляд хозяина поместья создаёт барьер, в котором ощущается «привкус» той же самой силы, но более структурированный и мощный. Магия Вольфа упирается в него и начинает окутывать, подчинять себе, изменять, мутировать.

Бровь Гриндевальда удивлённо приподнимается, но проследив пару секунд, он понял, что структура его защиты слишком сильна, чтобы волшебство юного гения смогло достаточно сильно изменить её, даже за ближайшие пару дней.

— Ты… — Эмерик встряхнул руками. — Дал ему слишком много. Это…

— Детский организм, который ещё растёт, — бросил ему Геллерт. — На него сила «бога» повлияет гораздо сильнее, чем на нас, друг мой. Риска почти нет. Любые дефекты внешности, если и появятся, он поправит самостоятельно, но думаю, что подобное его минует. Энергетически же… Сам видишь, какое буйство там творится! Его источник лишь укрепится, усилится, смешает всю энергию в одно целое, столь пластичное и изменчивое, что сможет чуть ли не что угодно.

— Любая магия? — удивлённо переспросил барон.

— Увы, нет, — качнул Министр головой, — тут выше головы не прыгнуть. Но то, что есть, станет проще и естественнее. Как же ощутимо это подстегнёт его потенциал! Ты ведь видел, как он менял тело одной мыслью?! Это словно метаморфизм. Некое… изменение — особенность созданной нами сущности.

— Все метаморфы — психи, — отрезал Шахлендорф, на что Гриндевальд рассмеялся.

— Тогда нам повезло, что Вольфганг и так не был в полной мере «нормальным». Впрочем, буйство его силы объясняется переполненностью, которая даже вытолкала его собственную магию из источника…

— Ты превысил даже свою дозу? — удивлённо покосился на него Эмерик.

— И он справился, — Гриндевальд поднял Куб, — настало твоё время, друг, — и сделал шаг в сторону мужчины.

Барон посмотрел на сына, а потом на Министра, далее качнул головой и улыбнулся.

«Если не верить Геллерту, то кому тогда верить?» — пролетела у него короткая мысль, а потом волшебник смело подошёл к Тёмному Лорду вплотную. В грудь Шахлендорфа упёрся Куб.

— Знаешь, а это даже немного романтично, — несильно, но уверенно потянул Фриду своей правой рукой, а потом резко положив левую на её талию и принял позицию для вальса. — Танец под луной?

— Люди смотрят..! — громко прошипела она, попытавшись вырваться, но я лишь засмеялся и притянул девушку ближе.

В ноздри ударил аромат простеньких духов. Она подготовилась! Это едва не срывало крышу, которая и так успела улететь после ритуала. Уж я-то понимал. Понимал и осознавал в полной мере. Но ничего не мог сделать! Или не хотел? Уж за столько-то времени! Точно не смог, аха-ха-ха!

Пусть Гриндевальд позаботится о случившемся: о газетах; о летающем монстре; о полицейском, который наверняка ещё не отошёл от нашей встречи! Впрочем, наверное, должен был уже прийти в норму. Всё-таки я даже не «изменил» его.

— Пусть смотрят, — шепнул ей на ушко, а потом сделал вместе с девушкой быстрый оборот, отчего она ойкнула, но далее всё-таки позволил вырваться. — Только представь, — мечтательно посмотрел наверх, в затянутое тёмными облаками небо, — взгляни и сразу становится ясно — в этом что-то есть.

Погода более не казалась мне тоскливой, а будто бы наполняла силой. Что может быть приятнее маленькой щепотки холода и мрака?

— Сумасшедший, — буркнула вейла, но сама взяла меня за руку и прислонилась свои плечом к моему, переведя взгляд на небо. — Это же проклятие от поляков, как все говорят. Что тут может быть красивого?

Едва заметно скосил на неё взгляд.

— Красоту нужно искать во всём. В закате и пожираемом стаей волков олене; в огне, разожжённом в камине и этом же огне, сжигающем лес. Говорят, что безумие и гениальность идут рука об руку, но по мне верно выражение и про красоту с уродством. Разве пухлые девичьи губы, это не красиво? — длинный палец едва ощутимо касается уголка её рта, мимолётно, едва заметно, тут же же пропадая. — Но стоит лишь переусердствовать, как создаётся ощущение пропущенного прямо в лицо жалящего заклинания.

Альтенбург усмехнулась.

— Что это на тебя сегодня нашло? — от неё слышался интерес и толика радости. Блондинка была довольна, что я «нашёл время» и вытянул её на улицу, пусть и в их текущем, мрачном виде. Впрочем, долго оставаться на магловской стороне я не планировал, хоть и находил это эстетически приятным.

Отворачиваюсь, лишь чуть сильнее сжав в руке её маленькую ладонь.

— Смена времён года, — отвечаю ей. — Лето меняется на осень. Кажется, я стал от этого зависим. Ха-ха-ха! Как оборотень в полнолуние, но без изменения формы, — вновь встаю перед вейлой, положив руки ей на плечи. — А может, просто соскучился? Всё-таки, заставлять ждать ответа до начала следующего дня было слишком жестоко. Я переживал и хотел быстрее увидеть тебя.

Фрида фыркнула. Она была немного смущена, но при этом очень рада происходящему. Несмотря на слова о стеснении, ей нравились эти «случайные» прикосновения и вообще, наша прогулка. Всё-таки темнота действительно создавала своеобразное ощущение. Мы были будто бы невидимы, что будоражило не только мою, отравленную оранжевой энергией, плоть. И пусть горели фонари, пусть светились окна, а артефактные летающие шары сияли, как маленькие солнышки, но суть оттого не менялась. Город был погружён во тьму. Словно самое натуральное подземелье, с чем я сравнивал Берлин в первый раз, когда только вышел из Министериума после проведения ритуала.

Куб, бог, перемены, сила…

Я ощущал их в себе. В теле появилась какая-то раскованность, лёгкость… Я не мог осознать этого до конца, но… пока что мне нравилось. Иногда у меня даже не получалось собой управлять, если хоть на мгновение терял контроль окклюменции. В какой-то миг поймал себя на том, что обнял Фриду со спины, сложив руки у неё на талии и упираясь лицом в её шею.

Рот уже раскрылся, чтобы… я даже не знаю что! Прокусить кожу, наполнить её собственной энергией «изменения», страстно поцеловать или…

Голова словно ватная. Впрочем, стальная воля позволила легко превратить нестандартное движение с отчётливым и ярким сексуальным контекстом в простой знак близости.

Всё было сделано быстро, плавно и так естественно, что Альтенбург даже не сразу осознала мои действия. А когда осознала, я просто заговорил, отвлекая вейлу и заставляя выбросить из головы только что прошедший поступок.

Скорость… она сыграла свою роль…

Во время прогулки у меня было ощущение, что в любую минуту, применяя магию, я мог «изменить» что угодно. И мне крайне хотелось это сделать! Своё тело, тело Фриды, тела прохожих, пролетающих птиц, бродячих животных…

Химеры-насекомые внутри меня крутились, полноценно преобразовываясь и ежесекундно резали внутренности и плоть собственным хитином, жвалами и шипами. Их острые лапки рвали тело и собственные «мешки», в которых пребывали.

Моя магия не просто взаимодействовала с новым типом энергии, но одновременно и лечила меня, что позволяло найти применение своим навыкам, перешедшим на новый уровень.

Испытание! — грела эта мысль.

Одновременно я управлял собой, жуками, магией, разговором с Фридой, двумя Ангелами, Мерзостью и несколькими химерами-мошками, летающими вокруг. Но было мало. Хотелось чего-то ещё… сложностей, вызова…

Зачем я отпустил ту журналистку? — сладкая истома заставила незаметно облизнуть губы, вновь по особенному посмотрев на Альтенбург.

Интересно, смогу ли я добавить себе несколько лет? Увеличить возраст? Нет, Вольф, в текущем состоянии даже не думай об этом!

Мысленно улыбнувшись, я постарался покрепче сдерживать собственные порывы. Мне хватает и того, что Мерзость периодически «срывается с поводка», делая ощутимые намёки добраться до Тали. Хватает и того, что клон в Шотландии начал разгуливать по улице, подчиняя вообще всех прохожих, которые попадаются на глаза. А в Хогвартсе Ангел начал формировать из роя полноценный единый организм…

Нет, в такой ситуации не хватало ещё сорваться здесь и сейчас! Я ведь не метаморф, в конце-то концов! Просто сила снова стала слишком легка для использования, пропала грань, позволяя пользоваться ей интуитивно… неосознанно.

Несколько ранее использованных заклинаний показали, что даже моя стандартная, нейтральная магия стала более… странной. Сильной, перспективной, интересной… М-м… То есть, возьмём, для примера, стихийного мага с талантом к Огню. Если он будет добавлять стихию в свои чары, то даже простой Экспелиармус или Ступефай будут обжигать. При наполнении достаточной магией, эти простенькие чары объединят в себе эффект обычных заклинаний и Инсендио — вызывающее поток огня.

У меня выходит нечто аналогичное. Странная энергия, при проникновении достаточного количества магии в тело противника позволяла мне начать работать с ним, как с пластилином! Я мог «смазнуть» ему глаза, залепить рот и нос, склеить пальцы, порвать кожу, заставить отлететь ногти или даже попытаться вырастить новую конечность.

Точно также, как метаморфизм, но направленный на врага! То, что ранее я мог провернуть лишь на зафиксированном пациенте, лежащем на кушетке, стало возможным прямо во время боя!

Конечно для этого требовался просто-таки огромный поток наполнения, но… Понемногу эта сила, новая энергия, укоренялась в моём источнике, закреплялась во всём теле, начиная менять мои силы и меня самого!

«Ветер перемен», отец? — вспомнились мне его слова.

Куда он приведёт? К чему выведет? Я отдал свой парусник под чужое управление, став лишь безмолвным наблюдателем! И… пока что мне нравится… всё нравится…

Почему-то периодически нападали странные желания, которые мне совершенно не хотелось подавлять. Так, среди ночи, когда мы вернулись домой из Кохельсбрунна, — благо, что Эмерик привёл меня в сознание всего через пару часов, — я отправился гулять по «Теневому Берлину». Просто захотелось. Отец меня не останавливал. Он сам фонтанировал какими-то странными идеями, открыто сказал мне, что отправится к жёнам, дабы как следует «спустить пар», а потом просто ушёл во тьму поместья, не включая свет. Я тоже не стал его включать, когда уходил из дома. Честно сказать, темнота стала казаться мне весьма интересным местом. Мне даже чудилось, что я стал лучше в ней видеть.

Тогда я прошёл через наш камин, но отправился не к центру столицы, а к окраинам. Мне пришло в голову, что там я ещё ни разу не был и нужно это исправлять. А то в Лондоне сколько лет жил, а не считая Литл-Хэнглтона нигде и не побывал.

Потому я принялся нагонять упущенное. Ночные улицы не представляли опасности, особенно, когда реакция была столь сильно разогнана от фамильяра. Мерзость фонтанировала счастьем, ведь я демонстрировал ей всё происходящее.

«Охота», — пришла мне от неё осознанная мысль, отчего рот наполнился слюной. Хотелось мяса. Живого и извивающегося, кричащего и молящего…

Разве это охота? — задумался я, начиная крутить головой. Бестолку, я знал, что вокруг нет людей. Ощущал это своим чувством Жизни.

Моя энергия внутри тела требовала действий, движений, активности и резкости, а фон магии и темнота буквально шептали на ухо, чтобы я поспешил.

Мне казалось, что мои движения стали мягкими и пружинистыми, нос чуял больше, а глаз видел всё дальше. На краткий миг ногти показались синими, но это была лишь игра света от очередного фонаря.

«Ты видишь?» — слышал я восторженный шёпот Лин.

Да, вижу.

— Офицер! — выкрикнул я, подходя к одинокому, затянутому в тёплую униформу, полицейскому. — Вы не могли бы мне помочь?

Он взглянул на меня, а потом рука мужчины рефлекторно скользнула на пояс, где наткнулась на дубинку, но… остановилась, не взяла. Хорошо развитая интуиция!

— Конечно, что-то случилось? — постарался он улыбнуться, но вышло откровенно криво.

— Именно, — притворно отворачиваюсь, — боюсь, я зашёл куда-то не туда. Подскажите, в какую сторону центр?

Пустая улица, темнота и свет фонарей.

— Далековато, — полицейский отвёл взгляд, начиная поднимать руку, но мне нужно было лишь это. Краткий момент…

Окклюменция останавливает его, растягивая время на бесконечную длину. Всё застывает. Кроме меня. Мои движения медленны и тяжелы, ведь я будто бы нахожусь под толщей воды, но это не мешает двигаться.

Пускаю по телу магию Жизни, а потом и Природную. Их щедро поддерживает новая сила, которая досталась мне от Куба Гриндевальда. Она, словно какая-то странная субстанция, смешивает всё, что во мне есть в единое целое, растворяется в источнике, окрашивая его в тягучий, оранжевый оттенок…

До чего же… интересно!

Шаг, ещё один… Из темноты, в сторону груди полицейского, направляется моя рука, чьи пальцы точно стали немного длиннее. Ещё длиннее чем были…

Мерзость протяжно скулит, из её рта свисает нить слюны, прожигая пол в лаборатории.

И наконец… я сдёргиваю с формы мужчины его значок.

— Но если пойти туда… — он резко прерывается, хлопая себя по груди, а потом переводит взгляд на меня.

Подкидываю в руке значок. Жест до странности напоминал тот, который использовал Геллерт, когда подбрасывал в руке Куб.

Мощное дежавю охватывает моё тело. Я делал так. Это я подбрасывал Куб.

— Парень… — нахмурился полицейский, — что ты делаешь?

Ещё раз подбрасываю значок, а потом разворачиваю к себе, начиная осматривать. Может он похож на что-то, что я мог бы..? Нет, не похож. Там был крест с орлами и дубовыми листьями. На окантовке было выбито: «Охранная полиция Рейха». Знакомо… эти люди выполняли обычные полицейские задачи в крупных населённых пунктах.

— Хочу добраться до центра, — улыбаюсь ему. — Так куда, говорите, идти?

— Отдай значок, — делает он шаг вперёд, грозно нахмурив брови, — иначе получишь дубинкой.

— Значок? — смотрю на него, а потом и на полицейского. — Нет, это мой трофей.

Мой тон был уверенным и не оставлял пространства для манёвра. Наоборот, я глядел на мужчину так, будто бы он только что сказал редкостную глупость. Что-то вроде того, что магии не существует.

Полицейский рванул вперёд, но замедление времени работает как положено, так что он застыл в моём восприятии. Моргнув глазами, я наклоняю голову и подхожу чуть ближе. Движения, опять-таки, идут крайне туго, но переполненное магической энергией тело справляется с задачей. Я вижу, как он начал приподнимать правую руку, но очевидно, что мужчина хочет просто отвесить хорошего тумака, а вот дубинку использовать не планирует. Это он зря… наверняка зря…

Подавляю желание наполнить его своей новой магической силой и просто посмотреть, во что он превратится, если не будет контроля с моей стороны. Интуиция подсказывает, что выйдет нечто нелицеприятное. Но чувства и желания так волнительны! Разве есть кому какое-то дело до этого человека? Это ведь простой магл! Разве не закроет Гриндевальд глаза на такую маленькую шалость, если каким-то чудом ситуация дойдёт до него? Очевидно, что я не контролирую себя! Аха-ха-ха!

Приблизившись, я отхожу ему в бок и чуть за спину, снова активируя время.

Полицейский резко рванул вперёд, но почти сразу остановился, ведь перед ним никого не было. Он дёрнулся, оглянувшись назад и встретившись со мной глазами. Теперь я видел испуг. Хорошо… то, что надо.

— Оставь значок себе, — быстро произносит магл и делает шаг в сторону.

Слишком просто.

— Но ведь это совсем неинтересно, — значок отточенным движением снова подбрасывается вверх, пальцы ощущают нагретые грани дешёвого металла, так похожего на исписанную рунами поверхность тяжёлого Куба…

Ощущаю, что моими глазами смотрит… кто-то ещё…

Дыхание вырывается изо рта, окрашивая воздух в оттенок оранжевого. Капли конденсата, упав на землю, начинают шевелиться и преобразовываться, меняя форму. Чувствую, что могу взять их под контроль, наполнить своей энергией и начать изменения, получая… что-то…

Неожиданно для полицейского, глаза которого были расширены на свой максимум, тухнет фонарь, погружая пятачок земли, вокруг которого мы и ходили, во мрак. Он не был абсолютным, но темнота вызывала во мне приток адреналина, отчего хотелось продолжить…

Возбуждённый вздох Лин, капающая с её лица кровь…

«Охота», — новая волна эмоций от Мерзости.

…завершена, — мысленно говорю в ответ, цепляя значок на грудь полицейского, в чём помогаю себе телекинезом, ибо им, во время замедления, работать гораздо проще.

А теперь можно уходить. Всё закончилось и ничего не было. Верно?

Во мне ворочается чужая сила, которая постепенно становится моей. Она безмолвна, хаотична, бездумна…

Оказавшись в десяти шагах от магла, я выхожу из состояния собственного ускорения, отчего сразу слышу вскрик мужчины, оставшегося в полной темноте. Он на миг замирает, отчего наверняка различает мои удаляющиеся шаги.

Фонарь снова загорелся, на что офицер дёрнулся, задирая голову и прищуривая глаза, по инерции прикрывая их левой рукой. Но вот, секундный ступор проходит, он растеряно оглянулся, а потом поправил форму, обнаружив на ней значок.

Истерично хохотнув, мужчина бросился бежать.

Это было забавно. Маленькое приключение, у которого есть шанс стать городской легендой… Если бы люди не знали о существовании магии! Теперь этого не произойдёт. Наверняка подумают на вампира или ещё что. Нечестно, это была именно моя игра!

Я направился дальше. Новый фонарь и новый свет прервал мою тьму. И ещё один… и ещё один… Свет… до чего же бессмысленная вещь… Что будет, когда весь мир погрузится во мрак? Как скоро ядро планеты промёрзнет до холода космоса? Как можно помочь ему в этом? А потом начать изменения… Людям давно пора перейти на другую ступень… Часть бесполезных магических рас пора утилизировать… Превратить во что-то новое… Всё… в моих руках.

Капли влаги, оставшиеся на земле, стали преобразовываться, отращивать крылья, набирать силу и образовывать хитин… Я щедро спонсировал их силой. Буквально десять минут и догонять меня отправились очередные мошки-шпионы. Теперь я не нуждаюсь в чём-то, для создания такой малости!

Как же это было просто! Миг моего торжества, заполнившего всё тело счастьем. Кажется, я могу всё! Так ощущают себя Архимаги?

Впервые за долгое время чувство уверенности поселилось в моём разуме. Осознаю, что мне по плечу что угодно. И где-то в уголке разума бьётся истеричная мысль: спрятаться, переждать, притворяться обычным… Зачем? Быть жалким, ради того, чтобы… Чтобы что? Ещё прибыв сюда, в Германию, я решил, что в этот раз начну свой путь иначе. А раз так, то силу следует демонстрировать. Показывать остальным своё превосходство. Подавлять! Принуждать. Менять…

Если магия — то у меня будет самая сильная и редкая. Самая перспективная! Источник — самый раскаченный. Знания — самые обширные… Карьера, деньги, девушка — только лучшее! Я заберу всё.

Иначе жизнь теряет свои краски. Свои маленькие радости, свои удовольствия. Дайте их мне!

Я ходил по улицам, смотрел на фонари, тёмные закоулки, дворы, покрытые инеем чахлые растения и редких прохожих. У них громко бились сердца, дышали лёгкие… такие доступные и живые! Такие слабые и уязвимые…

Я гулял до самого утра, но более такого сумасбродства уже не вытворял. Не вытворял же?

Утро отличалось от ночи лишь тем, что на улицу выползли люди. Их было много и почти все были хмурыми. Возможно, — да почти наверняка! — дело было во мраке, продолжающим покрывать город, отчего уже несколько дней температура неуклонно падает. Что маглы, что маги, надевали более тёплые вещи либо использовали согревающие чары и амулеты.

К остановкам стал подъезжать общественный транспорт, фарами освещающий тёмные улицы. И именно здесь меня нашла сова, принёсшая ответ от Альтенбург.

— Она согласна, — прочитав короткую записку, произношу я сове. — Встреча в двенадцать, на старом месте. А зачем нужно было так тянуть?

Сова ухнула и взмахнула крыльями. Погладил её по голове и отправил домой. У меня же, кажется, появилось небольшое дело.

Не повышая и не снижая скорости, а просто прикинув по времени, отправился вперёд, лениво передвигая ноги. Ещё один шаг, ещё… Метры дороги скрывались за моей спиной, превращаясь в километры, а я продолжал идти. Хотелось активности, движения, действия!

Вытянув руку, отправляю маленький оранжевый шарик на встречу шагающему, важному мужчине, который почти не смотрел на дорогу, больше поглощённый газетой. Если правильнее будет сказать, он бросал взгляд на тротуар лишь тогда, когда выходил из света фонаря.

Шарик, невидимый в зрении тех, кто не обладал такой полезной способностью, как видение магии, неспешно врезался в магла и легко впитался в его тело.

Мужчина замер, резко положив руку себе на грудь. На первый взгляд не случилось ничего, но я видел, как внутри его тела органы и кровь будто бы взбесились. Они начали изменяться, бурлить, а пульс повышаться. Магл захрипел и упал на колени. У него изо рта полилась кровавая пена.

— Я могу помочь! — выкрикиваю и подбегаю ближе, — я маг-целитель! — поясняю остальным, начиная откат изменений. Глупость, которую я сотворил… можно было оставить всё как есть, но как же это было тупо!

«Зато ты получил желанные действия, — раздался в голове голос Лин, вставшей за спиной. — Хотел проявить себя? Так приступай!»

Она была права. Тот шар я запустил именно от скуки и не буду разочарован как положительному решению образовавшейся проблемы, так и отрицательной. Впрочем, извлечь магическую энергию оказалось не трудно, как и привести в порядок повреждённое тело. Я даже почистил его магией.

— Спасибо, — ошеломлённо произнёс магл, положив руку себе на грудь. — Что это было?!

— Судя по всему — сердечный приступ, — с умным видом говорю мужчине. — Я подлечил сердце, сосуды, а заодно некоторые мелкие проблемы с печенью да почками. Наверняка ощущаете лёгкость в данный момент?

Прямо как я.

Вокруг собралась небольшая группа людей. Даже полиция и дружинники наблюдали за происходящим на некотором расстоянии.

— Да… так и есть, — закивал он.

Довольно улыбнулся и положил руку ему на плечо.

— Сходите к доктору, уважаемый. Попросите, чтобы назначили вам лечебную диету. В следующий раз знающего волшебника может не оказаться под рукой.

— Спасибо! — аж поклонился он. — Вы так молоды, но столь умелы! Я встречал магов, которые и свет-то с трудом могли наколдовать! Как… скажите, могу ли я вас как-то отблагодарить?!

— Я — Вольфганг фон Шахлендорф, сын барона Эмерика фон Шахлендорфа, — пафосно выдаю окружающим меня людям. — Для меня честь помочь нашей немецкой нации, особенно в такой тяжёлый для всех момент, — указываю рукой на тёмные облака. — Пока мы не справимся с появившейся напастью, пока не одолеем проклятие нашего врага, до тех пор мы, волшебники, будем в долгу у нашего народа, как те, кто не сумел справиться с возложенной на нас задачей!

В это время люди ещё не были избалованы телевизионными выступлениями политиканов, мастерски выворачивающих каждое слово. Не привыкли к пафосу и тому, что им ежедневно врут власть имущие. А потому моё выступление было воспринято на ура.

Краем глаза замечаю, как какая-то миловидная девушка с рыжими волосами, затянутыми в тугой пучок, быстро пишет ручкой в блокноте. Рядом с ней отирался мужчина с громоздкой фотокамерой в руках.

Не стесняясь, сразу направился к ним. Девушка испуганно посмотрела в мои глаза и тут же начала оправдываться:

— Господин маг, прошу вас! Я просто хотела записать ваши слова! Это звучало так воодушевляюще и…

Фотограф сделал робкую попытку загородить её, но наткнулся на невидимую стенку моего телекинеза.

— Я был бы рад ответить на ваши вопросы, касательно как этой ситуации, так и всего политического курса. Вы ведь, как понимаю, журналист?

Демонстративно осматриваю её блокнот, сумку и строгий стиль одежды.

— Д-да… я журналист газеты «Народный обозреватель»! А как вы догадались? — удивлённое выражение лица. Наивное и в чём-то милое. Стало понятно, что формой одежды она надеялась скрыть собственную мягкость. Видимо, ещё только начала работать в этой сфере.

Эмоции требуют вызова! Я сдерживаю своё желание пролегилиментить всю её жизнь. Мне хочется сложности! Хотя бы намёка на неё!

Энергия клубится внутри источника, закручивается, хочет выбраться наружу. Стеклянный объектив фотокамеры показывает, как мои глаза на миг мелькнули оранжевым.

— Я два года возглавлял школьный кружок журналистики и сразу узнал коллегу, — короткий поклон. — Как к вам можно обращаться, прелестная леди?

Девушка аж воздухом подавилась. На вид ей было порядка двадцати лет. Её напарник открыл было рот, но как-то резко потерял интерес к происходящему, вместо этого отправившись фотографировать мужчину, которому я помог. Тот уже полноценно пришёл в себя и обменивался впечатлениями с другими прохожими.

— Лиода Литхаузер, — едва слышно пробормотала она. — Вообще, интервью я ещё никогда не брала, тем более у волшебника. Обозреваю разную мелочь и пока даже не публиковалась… — с каждым словом она говорила всё тише. — Может лучше позвать другого журналиста..?

— Ты видишь здесь других? — в меру громко и немного жёстко произношу ей в ответ. — Ты стала свидетелем страшного происшествия! Ты хоть понимаешь, фройляйн Литхаузер, что мужчина мог погибнуть? — здесь я нагло посмотрел у неё в мыслях, чтобы не ошибиться с обозначением. Дело в том, что замужние дамы зовутся «фрау», а не «фройляйн», которое распространяется лишь на одиноких. — Всё дело в сердце! Сколько ещё таких же людей, в данный момент, даже не думают о том, чтобы проверить состояние своего здоровья?! Наверняка ему стало плохо от стресса в связи с текущей, по настоящему «мрачной», обстановкой! Теперь вы просто обязаны осветить эту тему, чтобы помочь своим согражданам и всем остальным людям. Донести до них истину! Как говорят: надейся на бога, а сам не плошай. Вот и сейчас нашему народу нельзя просто надеяться на чудо или на то, что всё исправится само собой. Нет! Так не будет, пока каждый из нас не внесёт свою лепту в исправление этой несправедливости!

Громкие аплодисменты чуть не оглушили мои обострённые чувства. Толпа вокруг существенно выросла. Полиция наводила порядок, но не прогоняла людей, а следила, чтобы никого не затоптали.

Трансфигурирую себе и Лиоде высокую трибуну, на что девушка взвизгнула, а я лишь расхохотался.

— Интервью! — деланно серьёзно, но с долей юмора, который физически читался в моём теле и словах, выкрикиваю я.

Это вызывает смех собравшейся толпы, а я начинаю мягко и аккуратно осматривать их разум. У большинства были сугубо положительные или нейтральные эмоции, ощущался интерес, но были и те, которые волновались, как за себя и своё здоровье, так и за близких. Ещё присутствовала пара человек с хмурыми лицами, которые стояли дальше всех. У них мысли были откровенно отрицательными. Двое этих мужчин винили волшебников в тех бедах, которые обрушились на страну.

Мягко перенаправляю их ненависть не на всех магов, а на поляков, которые, якобы, сотворили своё проклятие.

Моя же собеседница была очень и очень смущена обрушившимся вниманием, а также абсолютно потеряна. Вдобавок она вспомнила мою фамилию, так что в мыслях царила сплошная паника. Рука с карандашом, что сменил ручку, дрожала, а голос, скажи она хоть слово, заикался бы так сильно, что ничего не понял бы даже профессиональный логопед.

Несмотря на простенький амулет защиты сознания, которые стали носить даже маглы, я читал её мысли, обойдя артефакт так легко, словно профессиональный вор домушник, который вскрывает калитку на заборе деревенского алкаша.

Повторно оказавшись в её разуме, активно добавляю смелости, бойкости, заинтересованности… Пока что всё это были просто наведёнными чувствами, не более, ибо я не хотел создавать журналистке полноценные закладки. Этих эмоций хватит на час-другой, а потом сие просто испарится.

«Поиграй с ней, — шепчет Лин, — тебе давно пора расслабиться с женщиной. Раз уж залез к ней в разум…»

Хмыкнув, проверяю её память не только на наличие мужа, но и более полноценно. Не хотел, но… плевать, ситуация стала этого требовать! Быстро узнаю, что Литхаузер уже три года как перестала быть девственницей. Причём не с этим хмурым и унылым фотографом, а со своим одноклассником, с которым начала встречаться после выпускного, но потом они разошлись.

Что же, не страшно. Всё-таки сейчас у неё никого нет, кроме старательно, но крайне неуклюже подкатывающего Фреда, того самого спутника. Сама Лиода относится к нему вполне нейтрально, просто не замечая столь неумелых комплиментов.

Стоит ей воспользоваться? Раз рыбка сама плывёт в руки… Да! Да! А ещё можно будет изменить ей внешность, начать дорабатывать плоть, добавлять нужный мне функционал, убирать бесполезное… Во что она превратиться по итогу? Смогу ли я отведать её, во всех смыслах..?

Кроме вышеозвученных эмоций, прибавляю ей откровенное сексуальное желание, направленное в мою сторону. Но не простое и тупое, а чуть более тонкое: она замечает моё красивое лицо; яркие глаза; уверенную речь; позу; стройное, сухое тело… Вспоминает мой статус и возможные перспективы, находит поддержку в сказанных ранее словах…

Во-о! Отлично! Вижу пробуждающийся интерес! И плевать, что я малолетка — третьекурсник тринадцати лет. Всё это просто затирается из её сознания.

— Тогда ещё раз, — спрашивает Лиода, перелистывая страницу в своём блокноте. — Как тебя зовут?

Подкидываю в воздух десяток люмосов, чтобы давали дополнительного освещения, но не ослепляли продолжавших подтягиваться людей.

— Вольфганг фон Шахлендорф. Сын барона Эмерика фон Шахлендорфа, главы Первого научного отдела Рейха, — гордо произношу в ответ.

Девушка приметила эту эмоцию и я увидел, как её карандаш поставил соответствующую пометку.

— Начнём с простого, — улыбается Литхаузер. — Что ты делал на улице в столь ранее время?

— Гулял после напряжённого и достаточно тяжёлого дня, — отрыто говорю ей. — Узнал слишком много трудной для восприятия информации.

— Неужели о том, что сегодня последний день каникул и завтра нужно в школу? — притворно округляет она глаза.

Лиода никогда не решилась бы на такие слова, но сейчас её эмоции надёжно держались в моих руках. Я управлял ей, но не напрямую, а словно марионеткой на ниточках.

— Именно! — позволяю пройти шутке, ведь это немного снижает напряжение собирающейся толпы. Большинство магов создают себе образ таинственности и серьёзности, особенно при работе с простецами. Я захотел немного разбавить это.

От людей послышался смех, на что я также растягиваю губы в улыбке.

— Если же говорить честно, — своей силой немного меняю интонацию, делая её более проникновенной. — Мы с отцом посещали поместье Министра Магии.

Смех замолк, лица людей резко приобрели серьёзность. Даже Литхаузер едва уловимо нахмурилась.

— Разумеется, мы были там не одни, — даже не вру, домовые эльфы ведь тоже считаются. — Речь, само собой, шла про тьму, облако и проклятие.

Послышались едва уловимые шепотки, карандаш журналистки лихо выписывал строки в блокноте. Фред поставил свой громоздкий фотоаппарат и пытался поймать меня в кадр.

Энергия внутри хлещет и требует… Чего? Действовать. Активно и постоянно!

Кладу руку на стол трибуны и замечаю посиневшие ногти. Это было слаборазличимо, словно чрезмерно далеко зашедшая бледность. Я меняюсь. К чему это придёт? Я всё ещё человек? А какая разница?!

— Были найдены доказательства преступной деятельности врагов Рейха! — резко поднимаюсь я, оглушительно ударяя по столу. Кажется тело и физически стало крепче… — Их задумка предельно проста — изжить немецкий народ! Мой народ, который не может ответить, прижатый со всех сторон! Люди не готовы к столь сильной агрессии!

Эмоции бьют через край. Мерзость скребёт лапой по сожжённому полу, который, несмотря на защиту от магии, был поеден кислотой от её слюны почти на три сантиметра. Кемпински изо всех сил старается хоть как-то освободиться, но зачарованная кушетка и руны не позволяют чрезмерно активничать. Химера смотрит на её сочную грудь, плоский живот, милое личико, отчего уже мой язык мимолётно проходит по губам, смачивая их и сглатывая слюну.

«Но я лучше!» — различаю крик Лин, дёргающей меня за плечи, но не в силах сдвинуть тело, наполненное чудовищной энергией «бога».

— Я настаивал, я требовал у Министра адекватного ответа на мольбы моих сограждан! Но герр Гриндевальд поведал такому неразумному школьнику, как я, следующее: «В-первую очередь правительство позаботится о своём народе, а лишь во-вторую будет искать способы наказать врагов»!

Восторженный гул поднялся на улице. Людей собиралось всё больше и больше. Я замечаю мысли других журналистов и даже магов, — чьи амулеты взламываются практически на ходу, — которые трансгрессировали сюда и уже кому-то что-то надиктовывали через Патронусы.

— Вольфганг! — с непонятной интонацией воскликнула Литхаузер, прижав блокнот к своей объёмной груди. — Это..! Ты..!

— Но они не знают, что ещё никогда в истории, — по-прежнему стоя на ногах, озвучиваю я, — Германия не была столь сильна, как сейчас! О Рейхе будут слагать легенды! Противники уже исходят завистью к нашим успехам, ведь видят результаты взаимодействия волшебников и простых людей! Никто не может достичь такого уровня! Никто!

Толпа радостно вопила.

— И мы! — говорю отрывисто, на выходе, продолжая играть интонацией, откуда-то интуитивно понимая, как сказать, как вызвать и удержать эту толпу. Её эмоции, её стимул!

Словно с подбрасыванием Куба, — мелькает мимолётная мысль, — чужие навыки, откуда они во мне?

— Станем примером! Для всего мира! Воспитаем поколение новых людей! Каждый немец вознесётся на недосягаемую величину! Никто не останется голодным! Никто из нас, мои сограждане, не почувствует более разочарования в своей стране. Все и каждый, с гордостью будет говорить: «Я — гражданин Рейха!»

У Лиоды в глазах стояли слёзы. Люди неистовствовали, а я резко спрыгнул с импровизированной трибуны. В груди чувствовался поток недосказанных слов. Хотелось продолжать, заводить и заводить толпу, пока она не взорвётся. Повести её к врагам, уничтожить их! Обратить гнев на других!

Но что-то шептало глубоко в дебрях разума: «Пока что хватит».

Мазнув взглядом по рыжей журналистке, которая с трудом и чужой помощью слезла с высокой трибуны, я отвернулся и направился прочь. Желание доступного женского тела испарилось, словно его никогда и не было.

Лёгкое движение пальцем и хотевший подойти ближе волшебник, в ступоре встаёт на месте. Его потерянный взгляд не помешал мне пройти мимо, свернув в тёмный переулок. Глаза различали каждую деталь, каждую вещь, каждый кусок не выброшенного мусора. Кажется, местные жители решили, что раз ничего не видно, то можно гадить. Наивно…

Оранжевый поток силы проникает в обрывки коробок, порванные сетки, куски дерева, рваные тряпки, осколки стекла и остальной хлам. Проклятие настигает этих людей — бывших владельцев этого имущества. Теперь потусторонний голос будет шептать им ежеминутно, чтобы они… почистили этот переулок.

Когда наведут порядок, голос исчезнет. Простенько и со вкусом.

Негромко хохотнув, прохожу дальше и оказываюсь в почти полностью чёрном дворе. В некоторых окнах, покрытых инеем по краям, горит свет, всего пара фонарей освещали место вокруг себя, а на дереве сидела замёрзшая кошка. Волна магии подхватывает её, мгновенно поднося ближе.

Не думая и не останавливаясь, наполняю её тело «изменением», которое начало выращивать новые лапы, вторую голову, крылья, клыки, щупальца, шипы, глаза… Не сдерживаю силу, отчего животное с каждым мигом теряет свои естественные признаки. Буквально через минуту в моём телекинетическом захвате мирно — что самое странное! — ожидает… чудовище.

Рост «кошки» вырос до полутора метров, сравнявшись со мной. Разум ушёл из её глаз, зато там появилась «жажда»… То странное ощущение, что наполняло меня, полностью передалось и ей.

— В Министериум, — приказываю я, — и быстро.

Вместе с моими словами, в её голову проникают элементы этой странной, «оранжевой» энергии. Чудовище заковыляло по улице, интуитивно предпочитая тёмные углы. Это правильно, ибо при встрече с подобным, нормальный человек точно схлопочет инфаркт. Но через мгновение оно остановилось и расправило крылья. В небо взлетело нечто, что скоро встанет у порога Министериума и будет дожидаться, пока её не впустят или не уничтожат. Что произойдёт быстрее?

Выбросив лишние мысли из головы, наконец направился в нужную мне сторону. Фрида писала, что будет ждать в двенадцать. Сейчас почти восемь утра. До места идти порядка двух часов. Значит, ещё пару часиков поброжу по окрестностям…

Переношу внимание на Ангелов, направляя своего шотландского клона в сторону дома. За это время он подчинил несколько сотен прохожих, что мне было попросту ненужно. Благо, что действовал Ангел незаметно, да и для населения столицы это количество было — капля в море. Зато теперь у меня есть запас «мяса», на случай… чего-то. Более того, теперь я вижу тонкие нити, которые идут к каждому из них от моего клона. Замечательно…

Клон в Хогвартсе соорудил нечто… странное. Но вместе с тем вызывающее интерес. Я даже зафиксировал процесс на бумаге, чтобы создать полноценную схему и прикинуть будущие наработки. Бессмысленно, ведь окклюменция гораздо лучше, но… опять эти необычные, будто бы чужие желания!

Саранча собиралась в человека, точнее — его форму. Клон старательно фиксировал результат, но мне казалось, что сложить насекомых воедино будет чересчур трудно. Нужны подопытные! Люди, части тел которых будут постепенно заменяться на новые, состоящие из иных живых существ. Если я смогу удержать их в подобной форме, чтобы при этом сохранился единый разум… Или продолжать взаимодействовать с тем, что есть сейчас?

Хех, за неимением под рукой человека пробуем работать с разумом саранчи, вот только уверен — это тупиковый путь. Но… не попробуем не узнаем. Сегодня был небольшой шаг вперёд. А рано или поздно, вместо насекомых будут мелкие животные, типа крыс, а дальше… что мешает сделать «стаю» людей?

Нужно будет дать задачу Макфи притащить в Хогвартс Исчезательный шкаф. Как можно быстрее. А второй его экземпляр будет у меня под боком. Будет смешно скрываться у всех на виду! Если же война настигнет меня и не даст сбежать, то я просто зайду в шкаф, оказавшись в Англии. Второй экземпляр шкафа, оставшийся в Берлине, уничтожит моя химера или магическая бомба. Может, отложенный ритуал вызова Адского пламени? Тогда не останется ничего!

Шаг за шагом я шёл к нужной цели, пока в голове крутились не всегда связные мысли. Наверное, меня не нужно было выпускать на улицу вообще. Геллерт, собака, что же ты сотворил..?

— Скажи, Фрида, — улыбаюсь ей, — что будет ждать нас завтра? В Дурмстранге?

— Ну-у… — её пальцы хватают светлую прядь волос. — Мы прибудем с самого утра, через порталы, которые высылают с письмами об оценках, — будто бы спохватившись, вейла переводит взгляд на меня. — У тебя же есть такой?!

В голосе различаю нотку волнения.

— Ты такая милая, — отвечаю ей и смеюсь от выражения лица блондинки. — Нет-нет, меня не пробил твой шарм! У меня даже… — рука охватывает грудь, прямо в том месте, которое прожигал Куб, — где-то был амулет от вейл… Ага, вот он, — демонстрирую ей отключенный кулон. — Толку в нём нет, но как нацепил с момента покупки, так и…

— Вот и продолжай носить, — тыкает Альтенбург в него пальцем. — На всякий случай. И вообще, не переводи тему!

— Но ведь это замечательная тема, — едва уловимо толкаю её плечом, — гулять с тобой. Любоваться тем, как твой свет прогоняет нависшую над нами тьму.

— Н-ну, — на миг отводит взгляд. — Да ты смеёшься надо мной, Шахлендорф!

Её рука делает попытку вырваться из моего захвата, но не получается. Притянув блондинку ближе, мягко падаю спиной прямо на кирпичную стену ближайшего дома. Конечно же она, притянутая мной, падает сверху. Расстояние до дома было небольшим, так что положение сохраняем вертикально-наклонное, но вот наши лица из-за столь необычной позы были слишком близки друг к другу.

— Упс, — комментирую ситуацию, перекладывая руки на её талию, — какой я неуклюжий.

Холодная стена была неприятна промёрзшей, но моя магия нивелировала весь дискомфорт, а вейле я и вовсе не позволял касаться этого грубого и шершавого ледяного камня.

Сохраняя выражение недовольства, но изнутри буквально пылая каким-то робким восторгом, Фрида попыталась выбраться. Неудачно.

— У меня есть портал до Дурмстранга, — отвечаю ей, «не замечая» её попыток. — Что будет после прибытия?

— Мы… — ответив, она понимает, что судя по моему настрою, как минимум часть разговора будет проходить в таком положении. — Ты не мог бы…

— Нет, — медленно мотаю головой. — Когда ещё выдастся такая возможность? Сейчас для этого самое время. Тут темно, ничего не видно, мы молоды, так что… время творить глупости. Как думаешь?

Меня так тянет на подобное! Но вообще, я ощущаю, что понемногу эмоциональный шторм начинает отпускать. По чуть-чуть, но разум приходит в себя, по мере того, как энергия «бога» изменяет мой источник и мои магические силы. Я адаптируюсь? Наверное…

Жаловаться было глупо. Я не только сохранил свои силы, но и приумножил. А проблемы с головой… они не у меня, а у всех остальных! Это не я сошёл с ума, а весь мир оказался гнилым. Глупым. Бесполезным. Сразу вспоминается некогда слышанная притча:

«Однажды к человеку во сне пришел Бог и сказал, что на следующий день вся вода на земле станет отравленной, и каждый, кто выпьет её, сойдёт с ума. Бог советовал набрать побольше чистой воды и пить только её, пока остальная не очистится… Проснувшись, человек выскочил из дома и попытался предупредить всех кого мог о наступившей беде. Но люди не поверили ему.

Они смеялись, пили воду… И сходили с ума. Он пытался спасти хоть кого-нибудь. Но все отворачивались, не желая слушать его. С ужасом человек смотрел на то, как мир вокруг него рушится. Но выпившие отравленной воды не замечали этого, ведь все вокруг были такими же, как они. Только лишь какой-то безумец бегал по улицам, кричал про отравленную воду и про то, каким мир был до сегодняшнего дня.

Делать нечего… Человек сделал так, как сказал ему Бог и пил чистую воду. Все продолжали считать его сумасшедшим, а он ждал, когда вода очистится. Шло время… Человек устал жить один — в непонимании и насмешках. Его воля оказалась подточена, отчего он решился и испил воду из местного колодца. С тех пол стала ходить молва о святом источнике, вода из которого исцелила безумца».

В отличии от человека из истории, я имею способности и навыки, позволяющие изменить мир. Более того, первый шаг по плану его исправления уже был завершён. Осталось сделать ещё тысячу. Тысячу тысяч! Но это число уже меньше того, которое стояло предо мной изначально.

— Вот именно что глупости, — ответила Фрида, совершая ещё одну неуверенную попытку выбраться, на что я лишь чуть-чуть сильнее сжимаю объятия. — Тц, — проворчала она. — После прибытия, все студенты собираются в общем зале. Первокурсниками занимается дежурный преподаватель, помогая добраться. Проходит распределение для второкурсников и завтрак. Потом новичкам показывают их башню, выдают комнаты и собирают на экскурсию по школе. Скорее всего у тебя будет также, ведь формально ты новичок. Но я точно не знаю… могут и со всеми на занятия отправить.

Киваю вейле, во время чего кончик моего носа задевает её. Фрида вздрагивает, но не испуганно, а… по особенному.

Провожу ладонью по её спине. Неторопливо, медленно, уверенно…

— Мы, на втором курсе, едва не опоздали на уроки. Времени после завтрака было совсем мало, но успели, — шепчет она, расслабляясь и даже устраиваясь поудобнее. — Пришлось дёргать старосту, так как умудрились заблудиться в коридорах, когда искали новую башню для Боевого направления. Но это было у нас, второкурсников. У первого года своё расписание, так что они освобождаются позже, часам к десяти. Экскурсия короткая, часа на два. Показывают лишь основное, всё остальное студент отыщет сам.

Вторая моя рука делает неспешное движение вперёд, в сторону лица вейлы, и поправляет локон её волос. И без того раскрасневшаяся блондинка становится совсем пунцовой, но делает вид, что всё хорошо.

— В следующие дни уроки у первокурсников начинаются с того же времени, как у всех остальных, — полушёпотом произносит девушка. — Расписание предоставляется сразу же, висит на первом этаже, возле общего зала. Кому надо — переписывает себе отдельно или запоминает. Там сразу и пояснения есть, где какой кабинет находится, включая карту. Расписание меняют редко, но если такое происходит, то оповещают старост или озвучивают на завтраке. Обязательно посмотри его, как только выдастся возможность.

— Посмотрю, — негромко, но проникновенно отвечаю ей, продолжая лёгкие поглаживая.

Звучит разумнее, чем в Хогвартсе, когда весь первый день полностью выпадает из жизни ученика. Имею в виду то, что поездка на поезде длится порядка восьми часов, а потом ещё и распределение с пиром. На второй день большинство студентов хвастаются красными от недосыпания глазами.

— Отпусти меня, пожалуйста, — тихо говорит Фрида, на что я разжимаю объятия и мы вновь занимаем стандартное положение.

— Прости, — покаянно улыбаюсь ей. — Думаю, пришло время повторить мои ранее произнесённые слова: ты нравишься мне. Не только внешне, но и как человек. Ты серьёзная и вдумчивая, старательная и ответственная. Несмотря на свою суть вейлы, искренне надеешься достичь успеха, как волшебница. Мне импонирует твой настрой.

Беру её руку и слегка приподнимаю.

— Не буду спорить, что изначально обратил на тебя внимание из-за внешности. Глупо будет отрицать очевидное. Но с каждым днём, что мы виделись, я всё больше осознаю, что желаю нашего общения…

Слова лились, точно также, как на ранее проведённом интервью. Я говорил это, будто бы отрабатывал такое десятки, сотни раз. Ощущал, даже без применения легилименции, как сделать, чтобы она отдалась мне прямо тут. Такой тонкий контроль! Каждая её эмоция, каждый натянутый нерв… всё это было в моих руках. Господи, как же просто!

Большой палец моей руки нежно поглаживает тыльную сторону её ладони.

— Когда мы вынужденно не общались какое-то время… Эти несколько дней… Я мог найти возможность, чтобы встретиться с тобой. Несмотря на загрузку и множество дел, мне реально было организовать окно, чтобы встретить тебя, отвести в кафе, посмотреть на твою улыбку… Просто я был напуган этими чувствами. Я проверял себя на предмет вейловской магии, но даже наш личный колдомедик ничего не нашёл. Я был чист, ведь имел сопротивление и ещё амулет. Это были мои собственные чувства. Ты нравишься мне, — снова повторяю я эту фразу. Так было нужно, акцентировать все эмоции в одном месте.

— И ты мне… — едва уловимо и еле слышно произносит Альтенбург.

Не даю появиться на лице самодовольной улыбке. Я знал, что она так ответит. Иначе и быть не могло! Теперь она моя. Ещё один человек, который послужит будущему возвышению. Я ведь не во всех словах ей врал. Потенциал у вейлы действительно хорош. Думаю, его можно будет использовать. Ну и самому, конечно же, пользоваться. Теперь, когда Макфи и магловские «куклы» недоступны, необходима альтернатива. Не химеру же для этой роли создавать?!

А подчинять кого-то из простецов чревато… Заметят, проверят, получу по рукам. Думаю не сильно, но получу. Зачем делать то, за что тебя накажут? Хех, конечно можно просто напрячь окклюменцию и превозмогать всё, что на меня упадёт. Но зачем? Мне ничего не стоит тратить какое-то количество времени и сил, зато закрывать собственные потребности, как физического, так и, чего уж греха таить, психологического характера.

Глаза замечают слабую, едва уловимую нить, которая появляется между нами. Хо? Какой чудный эффект! Только что я узнал про своё новое зрение немного больше. Значит, оно показывает не клятвы или нечто похожее, а связи.

Зрачки внимательно изучают нить, находя её слабенькой и едва заметной. Робкой, как первый поцелуй. Кста-ати…

Уверенность сейчас — плохой помощник. Необходимо сыграть от обратного, но в меру.

Моя правая рука продолжает удерживать нежные девичьи пальчики, а левая плавно обхватывает её за талию, мягко фиксируя. Делаю мимолётный шаг вперёд и немного склоняюсь, ведь по росту я уже был выше неё почти на пять сантиметров.

Мои губы едва уловимо касаются губ блондинки. Нежно, коротко, осторожно…

Делаю шаг назад.

Она смотрит на меня и в этом взгляде было столько эмоций! Растерянность, стыд, желание, любопытство, гнев…

— Пошли, покажу кое-что, — вот теперь можно добавить уверенности.

Веду вейлочку по длинным, тёмным и холодным улицам. Дорогу освещают окна разных заведений, но большинство встреченных всё ещё не работают. Временно или на постоянке мне неизвестно.

Путь не был долог, но был молчалив. Никто не проронил ни слова.

— Вот, — указываю я на большую кормушку для птиц. Точнее, их здесь было несколько. Двор этих домов не так давно обрёл новое украшение. — С наступлением ночи и холодов, птицы стали голодать: ягода и насекомые исчезли, экология переживает страшный удар, который сейчас искусственно исправляется магами. Вот только им нужно время. Но люди не желают смиряться с тем, что происходит в мире. Здесь они подкармливают этих птиц, спасая от смерти.

Совершенно случайно узнал об этом месте, когда легилиментил толпу во время интервью. Чутьё подсказывало, что девушку нужно было отвести сюда.

На деревьях вокруг сидели дрозды, жаворонки, синицы…

— Это… замечательно! — восторженно произносит она. — Нужно будет обязательно им помочь!

Моя рука ложится на её плечи, приобняв блондинку.

— Верно, — киваю я. — Потому и решил показать тебе это место.

Теперь я ощущаю, как её растерянность пропадает, гнев и вовсе давно ушёл. Эмоции очищаются, становясь теми, которые и нужны. Светлыми.

Даже удивительно, как мне нравятся светлые эмоции. Они приятнее, чем ненависть, которая ощущается мною почти от каждого подопытного. Впрочем, признаюсь честно, купаться во тьме бывает не менее приятно. Нужно просто правильно с ней работать.

— Пойдём в библиотеку? — улыбаюсь я. — Покажу тебе пару новых приёмов.

— Угу, — с широкой улыбкой кивает она. — Пошли!

Выходной — это день, который нужно посвящать самому себе и собственным слабостям. Нельзя отказываться от слабостей, ибо нужно как-то поощрять себя. А любая привязанность — не важно, к вкусной еде, красивой женщине, или алкогольным напиткам — это слабость. Если у нас их не будет, то ради чего жить? Чем радовать себя на пути к назначенной цели? А потом новой цели и новой…

А ещё, выходной — это день, когда я потакаю себе. Полноценный такой день у меня всего один, ведь по субботам проходят занятия с герром Винченбахом. Хоть и всего два часа, но домашнее задание предпочитаю делать сразу же, что отнимает время. Его остаток тратится на разные мелочи, которые не могут не накопиться.

А потому мои новые чувства, этот оранжевый поток бесконечно мощной энергии бога, несущий «перемены», помог мне кое с чем определиться.

Во всяком случае, перемен я провёл сегодня изрядно. У кого-то в жизни, как у того полицейского; у кого-то в карьере, как у той журналистки… Слухи о моём спонтанном выступлении, скорее всего, скоро дойдут до отца. Интересно, как он среагирует?! Аха-ха-ха! Я ведь всё ещё не был дома после этого «ритуала»! Что я там найду? Затраханных женщин? Разрушенный котлован? Начерченный вокруг дома круг призыва сатаны?

Неважно. Мне нравится то, что происходит со мной. Я стал сильнее и магия продолжает смешиваться, укрепляться, наполнять меня. Теперь даже мой плевок способен создать новую жизнь. Хорошо ещё, что свежеполученная сила не распространилась на жуков, внедрённых в тело. Нет, только на самого меня. Хорошо…

Эмоции понемногу тоже становятся спокойнее и тише. Судя по всему, завтра я проснусь и стану прежним. Или максимально приближенным к тому, чтобы быть прежним. Но останется ли этот человек тем, кто был раньше? Насколько сильно изменилось моё сознание? Внешность получила незначительные отклонения, которые ещё нужно проанализировать и зафиксировать, либо откатить. Источник магии приобрёл изменения… Всё, что у меня есть, стало иным. Где-то на самую каплю, где-то достаточно сильно, а где-то кардинально. Так кто подтвердит, что моя голова осталась прежней? И нужно ли это мне, чтобы она осталась прежней?

Не знаю. Время покажет.