Глаза Фемиды

Глава седьмая. Побег

На следующий день, по команде: «Няшин, — с вещами на выход», Паша ушел освобождаться. На то, что он прихватил с собой вещмешок Миронова никто не обратил внимания. За своими вещами каждый сам смотреть должен — здесь нянек нет. А дальше все шло обычным чередом: перекличка, чай-хлеб и на работу.

Вечером кормили основательнее — остатками из рыбозаводской столовой.

За кормежкой в столовую каждый раз в сопровождении милиционера ходил, по установленной самими арестантами очереди, кто-нибудь из пятнадцатисуточников. На этот раз сам вызвался Миронов. Никто не запротестовал: за целый день на холоде и без того устали.

Столовая рыбозавода построена так, чтобы можно было кормить и своих рабочих, и посторонних с улицы, если такие объявятся. Поэтому главный фасад выходил окнами, непосредственно, на пыльную и пустынную улицу, в конце которой находились главные присутственные места: суд, прокуратура, отдел милиции и райрыболовпотребсоюз. А дворовой фасад столовой тоскливо смотрел закопченными стеклами на огороженную высоким забором территорию завода, на которой беспорядочно теснились почерневшие от дождя бревенчатые корпуса цехов, тесовые склады, штабеля пустой ящичной тары, ржавые от соли конвееры, провонявшие аммиаком холодильники, пустынные тоскливые эстакады и причалы.

Чтобы обеспечить преимущественный доступ к обедам для работников рыбозавода и не допустить в очередь к раздаче постороннее население, к торцовой стене обеденного зала Т-образно пристроили обычные сени, но с двумя противоположно, по образцу проходной, расположенными дверями: одни на улицу (для посторонних), другие на территорию завода (для рабочих), третьи — непосредственно в зал. Колонтаец и сопровождающий его сержант зашли через уличные двери и повернули направо — в торговый зал. По годами сложившейся традиции, предполагалось, что сначала милиционер со всего снимет пробу, попросту говоря покушает. За это время проворная повариха наскребет в два эмалированных ведра с крышками чего бог послал: каши или рыбы, или рыбы с кашей и квашеной капустой. Обычно у сердобольной набиралось всего много. В другое ведро — чай без сахара. Нести хлеб обычно доверяли сержанту: пусть работает, пока наган не доверили. Когда получит наган, тогда на него другие пахать будут.

Сержант не торопясь покушал, со вкусом закурил, недовольно посмотрел, как Колонтаец согнулся под тяжестью ведер, с видом одолжения принял две булки хлеба и приказал административноарестованному следовать за ним. Колонтаец последовал с покорным видом, но чуток приотстал. И едва сержант оказался на крыльце сеней, ногой захлопнул за ним дверь и задвинул грубую деревянную задвижку. Не успел сержант опомниться и понять происшедшее, как Колонтаец уже выскочил через противоположную дверь на территорию рыбзавода, затворил ее за собой и заткнул в пробой палку. Теперь милиционеру чтобы догнать беглеца, следовало бежать вокруг забора до проходной — метров триста. Но и беглец ждать не будет и успеет спрятаться в лабиринте заводских построек, так, что с собаками не сыщешь. Сержант еще покричал, постучал в закрытые двери, помахал руками и пошел докладывать о побеге.

Вопреки ожиданиям сержанта, Рыбаков на него не очень орал, а даже как бы обрадовался: «Бог шельму метит. Ну вот, Миронов свой первый срок за побег и кражу ведра честно заработал. Пара лет ему теперь обеспечена, если еще чего не натворит. Возьми Еперина, походите по цехам, может, ваш бегун там объявится, тогда волоките его сюда. А не отыщется, так кобыле легче — сам придет. Зимой-то никуда он не денется: как с подводной лодки».

Между тем, Миронов, не выпуская из рук ведра с кашей, добежал до пирса и юркнул под причал, в хитросплетение свай. «Паша, ты где?» — осторожно позвал он. «Я здесь, однако, — отозвался Няшин. — Ступай сюда». Миронов пригляделся и различил в полутьме на бревнышке Няшина и рядом, на воде большой облас с поклажей. Миронов присел рядом с другом и предложил: «Кашу есть будешь? Еще горячая, с рыбой». «Давай поедим, — согласился Няшин. — Дорога впереди дальняя. Однако, если хорошо грести, нас не догонят».

Поели. Москвич отложил ложку и неожиданно предложил: «Ведро, однако, обратно вернуть надо. Если не отнесешь — скажут украл. Статья за это. И мужики наши в камере кашу ждут, голодные. Я, однако, понесу, скажу, что у проходной нашел, если спросят». — «А может — не надо? Ведру рубль цена», — засомневался Колонтаец. «Воровать нельзя, — отрезал Няшин и поднялся с места. — Ты подожди меня, я скоро: отнесу и вернусь».

Ожидание Колонтайцу показалось долгим.