Холпек

Глава 14

— Красавчик, если ты тот Хан, про которого нам с таким воодушевлением и глубоким уважением рассказывал Марик, мы в тебе нисколько не сомневаемся. А все трудности, которые встречаются на пути, только закаляют характер настоящего мужчины, ведь именно через испытания, боль и потери выявляются истинные качества личности. И поверь мне, я, имея богатый опыт наблюдений за людьми, легко могу отличить тюфяка, который и мышку пришибить забоится, от настоящего лидера, чья решимость и смелость заставляют следовать за ним без колебаний. Ты явно из тех редких личностей, кто готов руки по локоть в крови или дерьме испачкать, лишь бы добиться своего, — с глубоким убеждением высказалась Паль.

— Народ, вы, наверное, не до конца понимаете моё положение. У меня есть своя цель, к которой я намерен идти неуклонно, не отвлекаясь на чужие проблемы и амбиции. Я не собираюсь провести здесь всё несправедливо присуждённое мне время, сидя на месте и ожидая перемен. И если кто-то из вас решил, что может слепить из меня нового В. И. Ленина, вождя и революционера, возглавляющего борьбу за идеалы и права, то позвольте заявить, что вы глубоко ошибаетесь. Я здесь ради конкретных целей, и моя миссия куда более личного и прагматичного характера, — грубо, но твёрдо ответил Сергей.

— Хан, поверь мне, одно другому не мешает. Со временем ты сам всё поймёшь. Хотя мы здесь, на Холпеке, не знакомы с такой личностью, как уважаемый Лени́на, ты должен понять, что твой путь неразрывно связан с нашей общей судьбой и историей этого места, — Марик ответил на резкие слова Краса с непоколебимым спокойствием, пытаясь донести до него важность его роли в изменении общественного уклада Холпека.

— Да не Лени́на, а Ленин! Этот мужик разрушил великую и могущественную державу, а теперь его тело лежит в саркофаге как мрачный символ ушедшей эпохи. Просто он, пожалуй, самый известный революционер в новейшей истории моего мира, — Сергей ответил с огорчением в голосе, подчеркнув свою дистанцию от идеалов Ленина и последствий его деятельности для родного государства. — Ладно, поговорим об этом потом, — его голос звучал устало. — Мы топаем уже больше часа. Когда эта ратуша появится наконец? — вопрос звучал скорее риторически, ведь перед ними расстилался бескрайний лабиринт улиц и переулков, где каждый поворот казался предвестником новых испытаний. — И вы, может, всё-таки посвятите меня в свои планы? А то «идём туда, там тебя осудят и по морде надают». И это всё? Адвокаты из вас так себе, — его слова были наполнены иронией и лёгким раздражением, ведь перспектива стать козлом отпущения в чужом мире никого не обрадует.

— Хан, ну рассмешил! Увы, тут тебе не там, и адвокатов, готовых бороться за твои права, как в рассказах о далёких и справедливых мирах, у нас нет. То, как решит староста и его совет, так и будет, и поверь, он далеко не на твоей стороне. Окуляр, с его мрачными замыслами, промышляет мелким разбоем и воровством, но это лишь одна из сторон его многогранной деятельности. В глубине тёмных и забытых улиц Предела он держит свору бездомных, эти тени города, словно призраки, бесшумно проникают в каждый уголок, добывая информацию и сливая её Окуляру. А тот, в свою очередь, не жалея своих тёмных ресурсов, делится всем узнанным со старостой, так что мерзкий старикан, обладающий властью и силой, закрывает глаза на злостные правонарушения Окуляра, делая его неприкосновенным. — Марик на мгновение замолчал, ожидая, пока Хан оценит информацию. Затем продолжил: — Тебе, несомненно, повезло, что Филис стала свидетелем твоей перепалки с беспощадной шайкой шрамомордого. В этом мрачном мире, где каждый шорох может означать опасность, показания подростков обычно игнорируются, ведь они, по мнению взрослых, считаются неспособными к серьёзному восприятию реальности. Но я, — гордо заявил Марик, — встану на сторону Филис, стану гарантом правдивости её слов, внося вес и значимость в её показания. Это, безусловно, немного смягчит обвинительную риторику против тебя, добавив на чашу весов справедливости несколько заслуженных граммов в твою пользу.

— Короче, у меня нет шансов, как-то это всё не очень убедительно звучит, — с ноткой глубокого разочарования и скепсиса произнёс Крас, словно уже чувствуя на своих плечах тяжёлую ношу неизбежности. — И насколько я понял, Окуляр и шрамомордый — это один и тот же человек, который напал на меня с прихвостнями у северных ворот. — Его голос внезапно набрал силы и негодования: — Да этот одноглазый урод даже драться не стал, а свалил, как последний трус! Если мне придётся начистить его нахальную харю, сделаю это с удовольствием. Возможно, даже спецом второй глаз выбью, пусть ходит в полной темноте. Такой биомусор нужно искоренять. И с чего вы взяли, что именно я получу по лицу? Я эту троицу одной левой уделаю! — это прозвучало с такой решимостью, что в воздухе повеяло духом борьбы.

Глаза Краса налились кровью от злости на троицу шрамомордого. Он до сих пор с омерзением вспоминал тот момент, когда они, уверенные в своей безнаказанности, пытались его раздеть и ограбить, оставив с голой задницей. И теперь, услышав от Марика, что эти бандиты находятся под неофициальной защитой старосты, понимание того, что подобные грабежи и наглость являются обыденностью для местного населения, только усилило ярость в сердце Сергея.

— Нет, Хан, твои планы, к сожалению, обречены на провал, и вот почему. Большинство закоренелых преступников, которым удаётся обрести власть в этом безжалостном мире, редко могут похвастать физической силой или боевыми умениями. Их главное оружие — это изощрённый ум, хитрость и непревзойдённая наглость, которые позволяют им манипулировать законами и окружающими для собственной выгоды. Именно поэтому они умудрились закрепить за собой ряд льгот и привилегий в законодательстве, создавая вокруг себя почти неприступную защиту. В итоге, они обитают в особо выгодных для себя условиях, мастерски избегая наказаний за свои преступления и продолжая укреплять своё влияние и мощь в этой темной империи преступности и коррупции, — попытался охладить его пыл Марик. — По установленным здесь правилам, сторона, оказавшаяся жертвой инцидента, обладает правом выбора наказания для виновника. И нет ни малейшего сомнения, что староста безоговорочно признает в качестве пострадавших именно шайку Окуляра. В их арсенале будет несколько вариантов действий. Без показаний Филис, которая стала свидетелем всего происходящего и способна подтвердить твою невиновность, твоя судьба была бы предрешена: тебя неминуемо приговорили бы к десяти годам принудительного труда в самых бедных на полезные ископаемые шахтах, либо на заготовке леса или в каменоломне. С конфискацией половины заработка в пользу так называемых «пострадавших», а оставшаяся часть пополнила бы казну старосты, точнее, казну Предела, что, по сути, одно и то же.

— Подожди, подожди, — перебил Крас монолог Марика. — Те несчастные бедолаги жаловались, что они уже давно не ели досыта, питаясь только рыбой. Но, судя по твоим словам, те, кто имеют близкие связи со старостой, вроде как не должны страдать от голода, или недоедать, не так ли? — спросил Крас, вглядываясь в лицо Марика с видимым недоумением.

— Ага, так вот в чём дело! Теперь всё встало на свои места. А я всё гадал, каким это образом ты нарвался именно на Окуляра. Это он молодняк выгуливал, учил, так сказать, азам. Как правило, мелкие бандюганы обирают одиноких рыбаков или сильно подвыпивших шахтёров, которые не могут оказать сопротивления, и у них нет свидетелей, способных доказать свою правоту. Короче, тебе просто не повезло, ты оказался не в том месте и не в то время, — Марик говорил с лёгкой горечью. — А по поводу голодания, это у них такой ритуал. Когда мелкие дельцы вливаются в банду Окуляра, он их держит на строгой рыбной диете, таким образом заставляя их не забывать, из какого дерьма они выбрались. И первый приличный кусок пищи они могут заработать лишь после участия в значимом деле. Им сильно повезло, что ты встретился с ними, будучи в одиночестве. А кузнецы, конечно, не удосужились объяснить тебе, как много может стоить твой костюм вылазчика. Всё, что создано мастерами Крогом и Дрогом, на Холпеке пользуется огромным спросом и имеет высокую ценность, даже если это с виду обычный костюм для вылазчиков. Так что ты был настоящим подарком для этой шпаны.

— Хорошо, с этим всё ясно. Но объясни мне, почему я должен стать тренировочным мешком для ударов? Я уверен в своих силах и способен дать отпор этим выродкам даже в неравной схватке, один против троих, — заявил Крас, уже готовый к любым испытаниям.

Марик вздохнул, понимая, что его спутник ещё не осознал всей глубины проблемы, с которой они столкнулись.

— А кто тебе сказал, что бой будет вестись по правилам чести? Если бы ты мне дал договорить, я бы рассказал тебе всё о предусмотренных у нас наказаниях. Поскольку возможность отправить тебя на принудительные работы отпадает, Окуляр, несомненно, потребует компенсацию. И речь идёт не о каких-то мелочах, а минимум о сотне золотых монет.

— И в чем проблема? Заплати им, за мной не заржавеет, я отработаю свой долг! — решительно бросил Крас.

Марик покачал головой, уже не скрывая усталости.

— Хан, ты опять меня перебил. Тебя совсем не учили манерам? Нет, дорогой, так не пойдёт. Ты, кажется, недооцениваешь сложность положения. Я нисколько не сомневаюсь, что ты в состоянии быстро найти такую сумму, ведь талант и умение ценятся везде, даже здесь, на Холпеке. Хотя столько получает шахтёр высшего разряда примерно за полгода. Но платить им мы не будем. Если мы это сделаем, наша община проявит слабость перед старостой. Поверь, тут отстаиваются гораздо более серьёзные интересы. Поддавшись их требованиям, мы ударим в грязь лицом перед всеми остальными. Это станет началом конца для нашей маленькой, но гордой общины. Нам важно держать оборону и не показывать свою уязвимость. — Он сделал паузу, словно взвешивая каждое слово, а затем продолжил: — Поэтому ты скажешь, что такой суммой не располагаешь. Они, естественно, потребуют твой костюм вылазчика, ты откажешь, заявив, что это твой единственный инструмент для заработка и они не в праве его отбирать. Затем заявишь о своём желании сатисфакции. Твой ответ должен быть чётким и решительным. Отказывая им в выплате, ты заявляешь о своём праве на собственное виденье случившегося и не признаёшь вины. А следовательно, желаешь добиться справедливости через боль. Это путь истинного воина, готового защищать свои убеждения и не позволяющего другим манипулировать собой ради наживы.

— Это что ещё такое? Ты меня на дуэль хочешь подписать? Как же у вас всё сложно! Какая-то мышиная возня и игра маргиналов в аристократы, сатисфакцию им подавай, — с иронией продолжил он, не скрывая недовольства таким оборотом событий. — Звучит, как дешёвая драма. Неужели вы так серьёзно относитесь к этой архаичной традиции?

Марик, сохраняя непроницаемое выражение лица, кивнул, подтверждая серьёзность своих слов.

— Всё верно. Победишь ты — с тебя снимут все обвинения, проиграешь — заплатишь штраф в размере десяти золотых в пользу пострадавшей стороны. Это твой шанс встать на сторону правды и показать, что ты не считаешь себя виновным, несмотря на результат боя. Да, сатисфакция — это старая традиция, но она позволяет решать споры относительно честно и открыто.

Слова Марика звучали убедительно, и, несмотря на свой скепсис, Крас начал осознавать важность предстоящего испытания. Он понимал, что победа в дуэли может действительно изменить его положение в Пределе, дать ему шанс на новую жизнь и возможность добиться своих целей, не подчиняясь коррумпированным порядкам этого мира.

— Так в чём проблема? Опять мы возвращаемся к вопросу: что мне мешает намылить им шеи? — с вызовом в голосе спросил Крас. Слова звучали резко, как ледяной ветер, прорывающийся сквозь щели в старинном доме.

— Какое интересное выражение — «намылить шеи», — с неподдельным интересом ответил Марик, его смех звучал как музыка, развеивающая тяжёлую атмосферу. — Это, наверное, не очень приятно, если кто-то будет твою шею мылом натирать. Ладно, пожалуй, я отвечу на твой вопрос. Дело в том, что пострадавшая сторона может определять правила сатисфакции, и они однозначно выберут замену бойца. Так что тебе придётся драться не с Окуляром и его шайкой, а с тремя опытными бойцами из свиты старосты, — Марик говорил весомо, он предвещал непростое испытание. — Ты тоже вправе заменить себя, например, на Кожи, он их размотает одной левой. Но нам этого не нужно, — вполне обыденно закончил он.

— А ну-ка, поясни, почему же? Раскрой мне все карты? — взорвался Крас. Теперь ситуация заиграла новыми красками. Его голос звучал вызывающе, когда он продолжил: — Мало того, что меня собираются избить трое жестоких отморозков, так ты ещё и лишаешь меня возможности замены. Ты что-то темнишь, дружище. И что за недоверие к моим возможностям? Может, я способен одолеть этих грозных мордоворотов? — Крас обрушил на Марика волну вопросов, его глаза горели вызовом и упрямством.

Марик, в свою очередь, выслушивал напористые реплики Хана с видимым спокойствием, его лицо было непроницаемо, а глаза смотрели холодно. Он казался статуей.

— Потому что и это нам не нужно, — его голос звучал так же холодно и весьма весомо. — Если за тебя выступит Кожи, это вызовет множество вопросов и подозрений. Как мы сможем объяснить, с какого перепугу наш небольшой, но сплочённый отряд так рьяно за тебя впрягается? — Он сделал паузу, взглянул на Краса проницательным взглядом. — Мало того, даже твоя победа над этими бойцами вызовет лишние вопросы. Откуда в нашем скромном Пределе появился такой мастер боевых искусств? — Голос Марика зазвучал мягче: — Малец, тебе сейчас необходимо оставаться в тени, не привлекать к себе лишнего внимания, сидеть тише воды, ниже травы и не отсвечивать. В противном случае, завтра на нашем пороге окажется целая армия из «Круга», готовая к схватке и требующая выдать им такую уникальную личность, ибо они очень старательно разыскивают одного разумного. — Он тяжело вздохнул, явно обеспокоенный всей серьёзностью ситуации. — Так что, мой дорогой Хан, тебе придётся немного помахать кулаками, чтобы показать им свою силу, а затем уступить. Подчиниться и принять удары.

— Стоять! Чего это вы здесь прохлаждаетесь? — прервал монолог Марика гулкий, как эхо в горной пещере, голос мужчины. Его глубоко посаженые глаза настороженно сверкали.

В тот момент, когда до ратуши оставалось пройти несколько десятков шагов, путь отряду преградили двое мужчин внушительного роста. Одетые в плотные обтягивающие кожаные доспехи, они словно вышли из легенд постапокалиптической саги. Доспехи дополняли высокие сапоги, узкие обтягивающие штаны, заправленные в них. Руки защищали металлические нарукавники, а головы венчали головные уборы, напоминающие шлемы римских легионеров, надёжно закрывающие лоб и щеки, но оставляющие достаточно простора для взгляда, острого и проницательного, как у охотника, выслеживающего добычу. К широкому поясу каждого великана пристёгивались ножны с полуторными мечами. Из голенищ сапог скромно выглядывали рукоятки кинжалов, готовых в любой момент пронзить сердце недруга.

С первого взгляда было ясно, что это местная стража, но их внешний вид словно сошёл со страниц фантастического романа, оживляя вселенную стимпанка с её уникальной эстетикой и невероятными изобретениями. Эти два бравых защитника порядка выглядели, как нечто среднее между бандитами и экстравагантными представителями сексуальных меньшинств. Их блестящие кожаные костюмы, словно вторая кожа, облегали рельефные мускулы, подчёркивая впечатляющую физическую форму стражей. Их лица были непроницаемо спокойны, но в том, как они держались, было что-то вызывающе игривое и даже слегка театральное. Крас не мог удержаться от улыбки, вспомнив комический эпизод из любимого фильма детства, где курсанты полицейской академии попали в бар с похожими персонажами. Эта встреча стала для него своего рода мостиком между прошлым и настоящим, где даже в таком мрачном месте, как Холпек, находится место для иронии.

— Начальник Ман, рад вас видеть! — приветливо произнёс Марик, добавив голосу уважения, и протянул свою руку для рукопожатия. В ответ стражник, мужчина с властным обликом, ответил на приветствие, крепко пожав его ладонь. В нём было что-то от древних рыцарей, даже в этом простом жесте можно было рассмотреть исключительную силу. — Вот ведём подозреваемого на разбирательство. Этот молодой человек вчера остановился в нашем заведении и попросил защиты до справедливого суда. Вечером у него чуть не получилось победить Кожи в борьбе на руках, так что мы не могли пройти мимо его просьбы. Знакомьтесь, Хан Кви Су. — Потом Марик повернулся к Красу: — А это командир стражи Предела. Покажи начальнику, какое у тебя крепкое рукопожатие, — с этими словами Марик лукаво подмигнул Сергею.

Крас моментально смекнул, что перед ним открывается уникальная возможность незаметно воздействовать на начальника стражи, чтобы потом извлечь пользу из этой ситуации. Марик сделал всё, чтобы у них состоялся тактильный контакт, что дало бы возможность Сергею закинуть паразитиков в энергокаркас Мана. Крас не стал сканировать стражника и оценивать его энергоструктуру, для этого требовалось достаточно много времени, он сразу направил своих паразитиков к энергетической оболочке стражника. Это было сделано так тонко и аккуратно, что даже сам Ман не мог почувствовать вторжения. Паразитики, словно тени, скользнули в энергетический каркас стражника, подчиняя его воле Краса без малейшего сопротивления. Этот акт не требовал от Краса ни особых усилий, ни времени на подготовку, всё произошло настолько естественно, как будто был активирован давно заложенный навык, ждавший своего часа.

Крас, ощущая прилив уверенности от успешно выполненной операции, не сдержал лёгкой, почти незаметной улыбки, когда его рука крепко сжала пальцы Мана. В этот краткий миг, казалось, время замедлило свой бег, позволяя паразитикам без спешки выполнить свои обязанности. Стражник, не подозревая о тонкой энергетической манипуляции, ответил взглядом, наполненным внезапным доверием и симпатией, словно между ним и Красом установилась невидимая связь. А потом в глазах Мана мелькнуло даже нечто большее, чем просто дружелюбие — безоговорочная преданность и готовность следовать за Красом, несмотря на все обстоятельства.

Стараясь не выдать своего удовлетворения происходящим, Крас отдал паразитикам приказ оставаться незаметными, не давая стражнику ни малейшего шанса обнаружить их присутствие. Это был грандиозный трофей для отряда: скрытый союзник в сердце вражеского лагеря, готовый в любой момент прийти на помощь или передать ценную информацию.

— Да не может быть! Кожи ещё никому не проигрывал. Судя по тому, что у парня целы руки, гигант, скорее всего, вчера знатно нажрался грогом и был не в лучшей форме, — стражник не скрывал своего изумления. — Да, наверное, так и было, Кожи, непобедимый гигант, мог уступить в схватке, если только не рассчитал с количеством выпитого зелья. Но тот, кто просто осмелился бросить вызов Кожи, уже достоин уважения, — задумчиво продолжил он. — Ладно, — спохватился стражник, — давайте быстрее проходите, вас уже заждались. А нам ещё пару пьянчуг нужно выпороть за прилюдное справление нужды. — И стражники расступились, освобождая дорогу отряду, а Ман проговорил вдогонку: — Хан, ты, видимо, не местный. Добро пожаловать в Предел!

И Марик широко улыбнулся, поняв, что его план начинает воплощаться в жизнь. Сергей ещё не знал, что без участия Мана его ждала бы незавидная участь.

В самом сердце Предела возвышалась ратуша — свидетельство величия и могущества городской администрации. Это трёхэтажное здание чем-то напомнило Красу американский Конгресс: фасад из белоснежного мрамора, главное здание под мощным куполом с центральным входом, украшенным портиком, который поддерживали резные мраморные колонны, два прямоугольных крыла справа и слева от центрального здания. Отличие было в тёмных, грубо обработанных блоках, в шахматном порядке вставленных в цоколь здания, что придавало всему комплексу своеобразие и величие.

Великолепная архитектура ратуши заставила Сергея поневоле восхититься. Он не мог себе представить, что в этом, казалось бы, скромном населённом пункте скрывается такое величественное сооружение. Особенно поразил его тот факт, что обширная площадь вокруг ратуши была идеально чистой, без малейшего следа грязи. Аккуратно выложенная брусчатка желтоватого оттенка, тротуары, отделённые от площади аккуратными бордюрами, вдоль тротуаров расставлены уютные лавочки, а кованые уличные фонари добавляли особого шарма этой удивительной площади, добавляя общей картине гармонии и утончённого вкуса.

В самом начале монументальной лестницы команду Марика встречала группа разумных, среди которых Сергей узнал трёх своих злосчастных знакомых. Кое-кто в этой небольшой толпе был одет в бордовые мантии, но особо выделялся один, стоявший в центре группы. Высокий полноватый мужчина, с круглым лицом и пухлыми щеками, чей почтенный возраст выдавали глубокие залысины.

В руках он держал толстую пачку документов, которые перебирал с видимым интересом, периодически обмениваясь замечаниями с окружающими его людьми. Наряд, выбранный этим представителем власти, напоминал одежду знатного аристократа эпохи Просвещения на Земле: одежда была изысканной, предпочтение было отдано редкому и ценному на этой планете хлопку, окрашенному в яркие, насыщенные цвета, придающие его образу особенную выразительность и помпезность. Этот внушительный чиновник, несмотря на свой почтенный возраст, излучал ауру непреклонной уверенности и властности, которая подавляла волю всех присутствующих. Это и был староста Йен.

— Марик, почему вы опаздываете? У нас сегодня ещё куча дел. Окуля… простите, Олаф уже пролил свет на ситуацию, всё предельно ясно: десять лет исправительных работ без альтернативы, — голос старосты Йена звучал решительно, словно он уже предвкушал завершение этой формальности.

— Прошу прощения, уважаемый староста Йен, но до назначенного времени ещё осталась пара минут, так что мы вполне укладываемся в график, — Марик возразил вежливо, но твёрдо. — И не стоит столь поспешно выносить приговор Хану. Вы же в курсе, что у нас есть свидетель, опровергающий заявления Олафа и его соратников? По её словам, эта группа неоднократно занималась разбоем у северных врат. Таким образом, похоже, мы судим совсем не ту сторону в этом деле, — ответил бармен щёголю, который пытался строить из себя аристократа. Голос Марика звучал уверенно, он не позволял эмоциям взять верх, демонстрируя свою готовность защищать справедливость до последнего.

— Марик, ты же в курсе, что показания Филис не принимаются во внимание? Единственное, что он может получить взамен, это не закрытый суд, а голосование совета. И как я понял, ты его уже взял под своё крыло, наверняка завербовав в рабство в обмен на помощь. Но не забывай, в совете ещё два члена, кроме тебя. И если ты даже проголосуешь за признание невиновности, это лишь скостит ему срок на пять лет. Так что не будем тянуть, голосуем. Мой вердикт: виновен.

Марик с пониманием взглянув на старосту, с лёгкой улыбкой ответил:

— Я, безусловно, осведомлён о нюансах нашей юридической системы, уважаемый Йен. Однако я уверен в том, что обстоятельства этого дела требуют более внимательного рассмотрения. Да, я предложил Хану помощь, но не в обмен на рабство. Мы здесь все стремимся к справедливости, не так ли? Что касается голосования, я готов уважать процедуру, но также настаиваю на том, чтобы каждый голос был подан с полным пониманием всех фактов. Мой вердикт: не виновен.

— Ну, Ман, а ты что скажешь? От твоего голоса зависит судьба этого Хана, — с нажимом в голосе обратился староста к начальнику стражи.

После чего на лице Сергея моментально появилась улыбка. Йен это заметил, и подозрительно сдвинул брови, сделав более грозный и устрашающий вид.

Наконец-то картина сложилась, и Крас понял всю красоту проведённой Мариком операции. Он только теперь вспомнил, что, уже на подходе к ратуше, их отряд примерно десять минут стоял и болтал от том о сём. Марик с самого начала предвидел, чем всё закончится. Он просто ждал, когда время начнёт поджимать и к ним навстречу отправят Мана. Бармен наверняка знал, что у того минимальная ментальная защита, поэтому и разыграл тот спектакль с рукопожатием, чтобы Крас смог запаразитить стражника.

Когда Ман готовился отдать свой голос, его лицо отражало не только внешнюю уверенность, но и внутреннее спокойствие, словно он уже знал исход ситуации. Его голос звучал ровно и уверенно, без колебаний выбирая слова, которые могли бы определить будущее Хана.

— А знаешь, староста Йен, на Окуляра и правда что-то в последнее время много жалоб поступает. А Хан с виду вроде честный и нормальный мужик. Так что я склонен верить Филис. Я говорю: невиновен. И пусть сатисфакция всё расставит на свои места!