Имитация

13. Вторая пуля

После работы Валентин позвонил Иде из телефонной будки:

— Ходила в милицию?

— Ходила, — ответила замогильным голосом, и в трубке воцарилось молчание.

— Алло! — выждав некоторое время, воззвал Валентин.

— Ну, чего?

— А ты чего молчишь?

— Нечего сказать, вот и молчу…

— Совсем нечего?

— Этот твой порядочный…

— Что он сказал?

— Что ничего не может.

— А ты?

— Повернулась и ушла. Катитесь, думаю, все вы к такой-то матери! Ты подъедешь?

— Попозже. Сейчас меня в общаге ждут: объявлен субботник по очистке территории от снега.

Никакого субботника никто не объявлял, просто не было настроения встречаться с Идой. Ничего такого, что она хотела бы услышать, Валентин ей все равно не скажет, а единственный совет, который он мог бы ей дать — это поскорее забрать у следователя заявление и порвать на мелкие кусочки. Он знал, куда после такого совета пошлет его Ида. А еще требовалось выпустить пар, который распирал его изнутри. Для этого нужен был Олег: не терпелось сказать ему пару слов о милиции, которая якобы нас бережет.

Однако Олега в комнате не оказалось. Пришлось внести коррективы в намеченную программу. Первым делом Валентин решил расслабиться, для чего расстелил постель, разделся, выключил свет, улегся на спину и, смежил глаза.

«Я спокоен… Я спокоен… Все треволнения дня не стоят выеденного яйца…. Пальцы моих ног расслаблены и неподвижны… Ступни расслаблены и неподвижны… Икры ног расслаблены и неподвижны…»

Вскоре он уже находился в состоянии невесомости и полного отрешения от земных забот.

«…Чувствую себя превосходно… Дышится легко… Не хочется ни о чем думать… Очень хочется спать…»

А в это самое время Филипп завершал долгий и утомительный разговор с Татьяной Федотовой, сожительницей реализатора Иголкина, труп которого с двумя ножевыми ранами был обнаружен на лестничной площадке у дверей Татьяниной квартиры. Убийце удалось скрыться незамеченным. Татьяна клялась, что даже не догадывается, кто бы это мог быть. Филипп ей не поверил и ему удалось убедить Татьяну, что он и без ее помощи выйдет на убийцу.

Сегодня она, наконец-то, дала правдивые показания.

История донельзя банальная: после года с небольшим совместного проживания Татьяна охладела к Иголкину, а тут подвернулся видный парень. Из тех, кого принято называть крутыми. У этого крутого парня была новенькая иномарка, были баксы, но еще не было собственной жилплощади. А в двухкомнатной Татьяниной квартире продолжал обитать Иголкин, которого Татьяна боялась (он тоже был вроде как крутой) и не могла просто так взять и выставить из квартиры. Новый хахаль взялся решить эту проблему.

История банальная, однако сколько таких историй прошло через Филиппа. Да его собственная жена Вера недалеко ушла от этой Татьяны. Его жена, с которой он прожил десять лет и которая родила ему во всем похожего на него сына, однажды заявила, что решила подать на развод и разменяться жилплощадью.

Филипп сказал, что развода не даст. Надеялся, что, быть может, это у нее не так серьезно и со временем она образумится. Но вот уже пошел пятый месяц какого-то непонятного их сосуществования в одной квартире, но в разных комнатах. Отмежевавшись от мужа, Вера почему-то не спешила подавать на развод.

Возможно, ей пришелся по вкусу независимый образ жизни: домой она теперь приходит когда вздумается, бывает что и навеселе. Валерка предоставлен самому себе, поскольку и Филипп сплошь да рядом является домой поздними вечерами, когда нормальным детям полагается спать.

В глубине души Филипп понимал, что причина случившегося во многом исходила от него самого: из-за своей «ненормированной» службы он слишком мало бывал дома. Надо было либо бросать службу в милиции, либо… Впрочем, до поры до времени он не задумывался о том, что могло последовать за этим вторым «либо», а когда задумался, было поздно.

… Взяв у Татьяны Федотовой признательные показания, Филипп поехал домой. По пути купил пакет пельменей. Было полседьмого вечера, Валерка сидел дома один, голодный.

Частично выполнив отцовский долг, Филипп позвонил Орлинковой. Представился московским знакомым ее покойного мужа и попросил разрешения подъехать в удобное для нее время.

— Подъезжайте сейчас, — ответила Ида.

И была несказанно удивлена, когда он нарисовался в дверях ее квартиры.

— Я подумал: если можешь свершить чудо — почему бы и не попытаться это сделать, — скромно объяснил Филипп свой визит… Вы уж простите меня: конспирация. Нежелательно, чтобы кто-то раньше времени узнал о моей заинтересованности…

— Тогда уж и вы меня простите, — сказала Ида.

— А вас за что?

— Пару часов назад я сгоряча наградила вас кое-какими э… не слишком лестными эпитетами…

— Ну, вот мы и квиты! — сказал Филипп.

Затем он признался, что его визит носит пока сугубо неофициальный характер:

— Официально я занимаюсь делом Ионина, и потому в свое время мне приходилось встречаться с вашим мужем.

— А, это вы и есть тот… — Ида поскучнела, однако Филипп не посчитал нужным заметить перемену в выражении ее лица и голоса.

— Он самый, он самый…

Они прошли в гостиную, Ида вознамерилась пойти на кухню варить кофе, но Филипп попросил ее присесть и внимательно выслушать его.

— Прежде всего я должен понять, что же на самом деле произошло двадцать первого ноября прошлого года.

— Андрюшу убили! — сказала Ида.

— Я должен осмотреть место, где это случилось.

— Ради Бога! Но сначала — по глоточку? — в ее руке волшебным образом появилась бутылка коньяка.

— Во время работы не пью, — сказал Филипп.

— Понимаю, — вздохнула Ида. — А мне так просто необходимо…

— Уберите коньяк, — Филипп сказал это спокойным тоном, однако Ида безропотно повиновалась.

Войдя в кабинет, он спросил, в какой позе находился ее муж, когда она впервые увидела его мертвым, и попросил возможно точнее показать место, где лежал оброненный пистолет. Затем осмотрел отверстия, проделанные пулей в оконных стеклах. После этого медленно двинулся вдоль стен, всматриваясь в обои, полировку мебели и развешенные на стенах доски с резьбой.

— А этот скрипач… Он, кажется, раньше не тут висел? — Филипп коснулся пальцем темной полоски на обоях., которая тянулась вдоль боковой кромки доски.

Такая же полоска, шириною в полсантиметра, тянулась и вдоль другой боковой кромки.

— Странно… — пробормотала Ида. — Почему он тут висит? Я как-то не обращала внимания…

«А это что такое?» — Филипп уперся взглядом в гриф скрипки.

Там, куда он смотрел, чернела небольшая дырочка.

Сняв с гвоздя доску, Филипп внимательно осмотрел ее с той и другой стороны, а также не выцветший прямоугольник на обоях, размеры которого не совсем совпадали с размерами доски с портретом Паганини. Отверстие в доске было сквозное. На стене же — ни единой царапины.

— Кажется, скрипач вон там был, — Филипп обошел вокруг письменного стола и задержал взгляд на висевшей у окна доски, изображавшей лося, который отбивался от волчьей стаи.

— Да, верно… — согласилась Ида. — Надо вернуть на место. Не знаю, кто его убрал отсюда. Но вряд ли Андрюша: этим портретом он очень дорожил и около дверей да еще рядом с «Горгоной» никак бы не повесил.

На том месте, где висела доска с лосем, в стене оказалось углубление с красноватыми от кирпичной пыли краями. Филипп достал из кармана ключи, выбрал который потоньше и подлиннее… Ключ вошел в отверстие почти на всю длину и уткнулся в металл. Пуля.

Филипп попросил Иду пока оставить доску с Паганини там, где она только что висела, а сам водворил на прежнее место лося с волками.

— Что-то нашел? — неожиданно перейдя на «ты», спросила Ида.

— Так, самую малость, — пробормотал Филипп.

— Ну и как, убедился в том, что Андрюшу убили?

— Можно допустить такую версию, — сказал Филипп.

— Только допустить? — в тоне ее голоса сквозило разочарование.

Филипп не ответил. Он стоял у окна, спиной к Иде, и разглядывал отверстия, проделанные пулей в стекле.

— Что ты решил? — спросила Ида, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.

Филипп отошел от окна.

— Хочу попросить вас… — он сделал небольшую паузу. — О двух вещах… Даже о трех….

— Слушаю вас внимательно!

— Прежде всего, вам нужно забрать свое заявление из прокуратуры.

У Иды вытянулось лицо.

— Ты так считаешь? Но я не хочу, чтобы Андрюша…

— Я тоже не хочу, — жестко проговорил Филипп. — Поэтому и прошу забрать заявление.

— Хорошо… — согласилась Ида. — Разумеется, ты лучше меня знаешь, что надо делать.

— Вы все правильно поняли, — одобрительно кивнул опер. — Теперь второе. О том, что я к вам приходил — никому ни слова.

— Но.

— Никаких «но».

— Но у меня есть друг, от него я не смогу скрыть…

— Вместе с которым вы обнаружили труп?

Ида кивнула:

— Между прочим, он раньше меня сообразил, что Андрюша не мог выстрелить в себя правой рукой…

— Хорошо, я сам поговорю с ним, — пообещал Филипп. — А вы пока воздержитесь вводить его в курс.

— Хорошо. И третья просьба?

— Скорее, поручение. Вам не трудно будет поспрашивать соседей по подъезду — может, кто-нибудь в тот вечер, когда погиб ваш муж, слышал выстрелы или видел незнакомых людей?..

— Когда это надо?

— Еще полтора месяца назад, — сказал Филипп.

Ида быстро глянула на часы:

— Могу хоть сейчас. Еще десяти нет, часа мне вот так хватит, чтобы обежать все квартиры! А ты пока поскучай тут…

— Боюсь, так вы только испортите все дело, — сказал Филипп.

— Как — так?

— Бегом по этажам, да? Я на этих поквартирных опросах зубы проел, можете поверить: в подобных ситуациях, когда людям надо помочь припомнить события полуторамесячной давности, мне ни разу не удавалось обойти за один час больше трех квартир. А в вашем подъезде их тридцать шесть, да? Вошли в квартиру и что, сразу вопросами сыпать начнете? С кем-то и чайку, может, стоит попить? Со старичком каким-нибудь или старушкой о здоровье поговорить… Вы меня поняли?

— Я так поняла, что сегодня и начинать не стоит, — сказала Ида. — А потому у нас есть время наверстать упущенное. Я боюсь сглаза, и если мы не опрокинем по рюмашке за успех нашего дела… — с этими словами она вернула из бара на стол давешнюю бутылку коньяка.

— Но только по рюмашке! — сдался Филипп.

Ида бросила на него осуждающий взгляд и наполнила стограммовые хрустальные бокальчики.

— Чтобы твой сегодняшний визит в этот дом не оказался последним! Пей до дна! — и показала пример да еще с размаху швырнула свой бокальчик на пол, однако ожидаемого эффекта не получилось: у посудины были толстые стенки, и она не разбилась.

Филипп, выпил половину своего коньяка.

Ида озадаченно поморгала:

— Как это надо понимать?

Филипп улыбнулся, встал и, подняв с полу второй бокальчик, поставил его перед Идой.

— Все в порядке.

— Да?.. — Ида повертела бокальчик в руках и снова с силой и зверским выражением лица метнула в портьеру, за которой, видимо, находилась батарея отопления. Разбойно улыбнулась, когда хрустальные осколки засверкали на паркетном полу — Всегда надо доводить дело до конца, не останавливаясь на полпути, как некоторые! — и вдруг сникла, взгляд потух, на раскрасневшемся от возбуждения лице отразилась детская беззащитность. — Фил… Можно, я буду тебя так называть? Фил, скажи честно: ты возьмешься?

Филипп поднес ко рту свой коньяк и, сделав небольшой глоток, сказал:

— Мне надо кое с кем посоветоваться.

— Я к чему: если ты не возьмешься, то, может, порекомендуешь кого-нибудь. В конце концов… — она подумала. — В конце концов, я могу нанять частного сыщика. Только не знаю, где его искать…

— Я тоже не знаю, — признался Филипп.

Она взглянула на него с нескрываемым презрением.

— Если бы я сейчас находилась у вас в кабинете, мне осталось бы только встать и уйти, — с горечью проговорила она — Ей-Богу, я не сдержалась бы и хлопнула дверью! — порывисто вскочив на ноги, Ида подбежала к двери И широко распахнула ее. — Вот так! — с этими словами она с размаху захлопнула дверь.

Однако шумового эффекта не получилось: дверь почти неслышно вошла в проем и замерла.

— Вот это качество! — восхитился Филипп. — Моя дверь от такого толчка выстрелила бы как из пушки.

— Издеваешься?

— Что вы! Всего лишь пытаюсь понять, чем я вас так рассердил. Я ведь и правда не знаю ни одного частного сыщика. Такого, какой вам нужен. Подозреваю, что их и в природе сейчас нет.

— Тогда на чем мы с вами остановимся?

— Наберитесь терпения. Если завтра мне удастся поговорить с одним человеком, к вечеру я вас уведомлю о своем решении.

— Что за человек?

— Хороший следователь.

— Хочешь вместо себя мне его подсунуть?

— Пока только хочу с ним встретиться, — Филипп поднялся.

— Он что, вместе с тобой в милиции работает?

Филипп строго посмотрел ей в глаза:

— Вы знаете, у меня есть начальство, которое имеет право задавать мне любые вопросы. Но даже оно так не напрягает меня, как вы сейчас. Не забудьте о моем поручении, — с тем и ушел.