Имитация

40. Савина требует адвоката

Утром их ждало разочарование: в стаканах не только химии не обнаружилось, но и следов коньяка.

— Только чай, ребята-демократы, только чай, — пробормотал со вздохом Брянцев и, позвонив Олегу Миронову, спросил у него, из какой посуды они с Савиной пили третьего дня коньяк.

— Из хрустальных стопок, — ответил Миронов. — Гела их с собой приносила.

— Ну, понятно, — вконец расстроился Брянцев. — Принесла, унесла и нет ничего. Спрашивается, на каком основании я распорядился задержать ни в чем неповинную женщину?

— Давай-ка ближе к делу, — и Филипп выложил на стол несколько цветных отпечатков.

На всех отпечатках была изображена Изольда Маковкина в бежевой дубленке и коричневой норковой шапочке. Она шла по тротуару, не глядя в объектив и, судя по безучастному выражению лица, скорее всего не подозревала, что ее фотографируют. Один из отпечатков был сделан с того же негатива, что и фотография, найденная в записной книжке Карташова.

— Итак, логично предположить, что фото в записную книжку было подложено Савиной или с ее помощью, — повел Брянцев кружево умозаключений. — С какой целью? Во-первых, записная книжка должна свидетельствовать о совсем недавнем посещении ее владельцем квартиры Орлинковой, а фотография — о теплых отношениях его с Маковкиной, приметы которой безусловно совпадают с приметами «Дины».

— Но если предположить, что на самом деле под маской «Дины»-Маковкиной скрывалась Савина, то получается, что Савина за считанные часы сумела загримироваться под Маковкину, где-то раздобыть точно такую же как у той дубленку, при этом сделать так, чтобы у Маковкиной не оказалось алиби и придумать повод для того, чтобы Орлинков впустил ее вместе с киллером в свою квартиру… Когда она все это успела бы? Ведь убийство Орлинкова было совершено при случайном стечении обстоятельств: случайно опоздал поезд, случайно задержалась на работе жена Орлинкова…

— Войти в образ можно было заблаговременно, амуницию держать наготове и ждать подходящего момента, — рассудил Брянцев. — К устранению Орлинкова наверняка готовились не один день. Сначала, возможно, предусматривался какой-то другой, но похожий вариант, — Брянцев задумчиво перебирал в руках фотографии. — Фотографировали ее еще осенью, взгляни повнимательнее!

— Да, снега совсем еще мало, только, видать, подморозило. — покивал Филипп. — Где-то самое начало ноября.

— Приблизительно так, — кивнул Брянцев. — Из этого следует, что фотографировали Маковкину не для записной книжки Карташова. С фото Маковкиной перед глазами Савиной проще было подобрать себе грим. Заранее были приготовлены дубленка, формовка, парик. Парик натянула, родинку намалевала, дубленка, формовка — готово, по приметам налицо полное сходство с Маковкиной! Всю амуницию она могла держать под рукой, прямо в приемной, в одном из многочисленных отделений секционного шкафа. Да ведь они не вдвоем с киллером это дело обтяпывали, наверняка еще несколько расторопных ребят у них на подхвате были. Кстати, эти ребята очень даже оперативно могли одним из тысячи ста способов выманить в нужный момент Маковкину на улицу, усадить в машину и увезти на несколько часов в неизвестном направлении, доказывай она потом, где была в момент убийства Орлинкова. Да и дубленку с формовкой они могли у нее на это время «позаимствовать», а потом вернуть в целости и сохранности. Так что не исключено, что дубленка, которую свидетельница видела на «Дине», сейчас находится дома у Маковкиной, если только она не взяла ее с собой на Канары.

Филипп поскреб затылок.

— Что-то я не улавливаю: зачем Савиной это было нужно — гримироваться именно под Маковкину?

— А на тот случай, если не проходит версия о самоубийстве. В нужный момент нам помогли бы выйти на Маковкину, и мы непременно ухватились бы за эту версию. Ой, как ухватились бы… — Брянцев разгладил усы. — Но мы ведь с тобой не лыком шиты, верно? Хотя и случайно, считаю, но все же вышли на Савину прежде, чем на Маковкину, и Савина, должно быть, почувствовала, что мы к ней всерьез подбираемся. Нервишки не выдержали, и она решила дополнительно подстраховаться. Очень удачная складывалась диспозиция: Карташов и так-то засветился возле трупа Орлинкова, алиби под вопросом, да еще судьбе было угодно свести его с «Диной»-Маковкиной. Оставалось позаботиться о том, чтобы у него не оказалось алиби на момент убийства Орлинковой, и подбросить улики. Что и было сделано. И знаешь, что я думаю? Если бы у Савиной не сдали нервы и она не пошла на второе убийство, вряд ли бы нам удалось доказать ее вину.

— Ты уверен, что теперь докажем?

— Особой уверенности нет, но надежда теплится. Как сказал Швейк…

— Погоди со своим Швейком! — вскинулся вдруг Филипп. — Ты что сказал?

— Когда?

— Да только что! Савина пошла на второе убийство? Считаешь, что она сама?.. А киллер…

— Зачем ей киллер? Она же два года занималась биатлоном. Значит, стреляет профессионально.

Савина вошла в следственный кабинет изолятора с гордо вскинутой головой. Демонстративно стараясь не смотреть на следователя, опустилась на табурет, привинченный к полу посреди кабинета.

— Здравствуйте, здравствуйте, Ангелина Федоровна! — как ни в чем не бывало поприветствовал ее Брянцев, встал, подошел к ней: — Позвольте шубку!

— Какая галантность, умереть можно! — Однако раздеваться Савина отказалась — Мне холодно!

— В ваши-то годы думать о смерти! — Брянцев вернулся к столу и, опершись о него руками, посмотрел на подследственную долгим изучающим взглядом.

— Вы что себе позволяете? — Савина гневно сверкнула на следователя своими фиалковыми глазами. — Что за идиотский спектакль? Сейчас же освободите меня!

— Так уж сразу идиотский? — обиделся Брянцев и миролюбиво предложил: — Давайте будем разбираться. Я тоже, признаться, хотел бы прояснить кой-какие моменты.

— Прежде всего вам следует извиниться передо мной, а уж затем что-то прояснять! — выкрикнула Савина, в бешенстве сжимая кулачки. — У вас нет никакого права арестовывать меня!

Брянцев озадаченно поморгал:

— Кто сказал, что вы арестованы?

Аккуратный носик Савиной агрессивно вздернулся:

— Вот именно: ни слова не говоря взяли и посадили в тюрьму! Вы не имеете права так со мной обращаться! Форменное беззаконие!..

— Ну вот, кажется, вам уже и жарко стало! — улыбнулся Брянцев.

Все-таки он убедил ее расстаться с шубкой.

— Повторяю: мы вас не арестовывали, — сказал Брянцев, повесив шубку на гвоздь у двери, рядом со своей дубленкой.

Савина выразительно развела руками:

— И как же это называется?

— Мы задержали вас на три дня для выяснения, как я уже сказал, некоторых неясных моментов.

— А именно?

— Ну, например, хотелось бы знать, в каких отношениях вы находитесь с Олегом Мироновым?

— Я уже сказала, что мы не встречались с тех пор, как он помог мне избавиться от нахала…

— А по словам Миронова, остаток того дня вы провели вместе.

— Разве? Приятно, что он меня помнит. А я, к своему стыду, про него совсем забыла. У меня, знаете, столько поклонников, что имена их просто не умещаются в голове, — для большей убедительности Савина нарисовала указательным пальцем возле виска замысловатую завитушку.

— Однако же позавчера вечером вы о нем вспомнили и даже приходили к нему в общежитие…

— Не понимаю, о чем вы говорите! — сдавленным шепотом воскликнула Савина. — Я приходила к Миронову в общежитие? Зачем?.. Кошмар какой-то!.. Если бы мой жених услышал, что вы говорите…

— В таком случае скажите, где вы находились позавчера вечером между девятнадцатью тридцатью и двадцатью двумя часами.

— Сидела дома, смотрела телевизор.

— Забыли, все забыли!.. — сокрушенно покачал головой Брянцев. — Ну хорошо, я вам напомню в какой последовательности развивались события. Около девятнадцати часов вы вошли в общежитие, что на улице Василия Грозина, и пробыли там в обществе Олега Миронова приблизительно до двадцати одного часа тридцати минут. Один раз вы отлучились приблизи…

— Повторяю: в это время я была у себя дома! — перебила его Савина.

— …приблизительно минут на сорок-пятьдесят и успели побывать еще в одном месте. Но об этом позже, а сейчас хотелось бы вот о чем спросить. У вас прекрасная квартира, и до сих пор, сколько нам известно, вы встречались с Олегом Мироновым у себя дома. Почему же на этот раз вы решили переспать с ним на скрипучей и жесткой общежитской койке? Только не говорите про маму, она тут не при чем!

Савина устремила на Брянцева негодующий взгляд:

— Вы что крутите? Вы что крутите? Собственно говоря, в чем вы меня обвиняете? В том, что я занимаюсь сексом не у себя дома? Но даже если так, и я с кем-то переспала хоть в общежитии, а хоть и на чердаке вашего дома — это что, преступление? Но я снова повторяю вам, что весь этот вечер провела дома, одна, без свидетелей! Перестаньте крутить и скажите прямо: чего вам от меня надо? А я вам сразу говорю: никаких липовых бумажек подписывать не буду!

— Вы подозреваетесь в причастности к убийству Орлинковых, — прихмурив брови, жестко проговорил Брянцев. — Пока только подозреваетесь. На этом основании мы и задержали вас.

Савина воздела руки, при этом ее глаза готовы были выкатиться из орбит:

— К убийству Орлинковых?! Меня?! Вы с ума сошли!

— Двадцать первого ноября прошлого года, около семи часов вечера соседи Орлинковых видели, как по лестнице спускалась незнакомая им черноволосая женщина в бежевой дубленке…

— Ну конечно, это была я! — Савина яростно дернула себя за прядку волос: — Поглядите, какие у меня черные волосы! Разве нет? Ну, не знаю!..

— И бежевой дубленки у вас не было, — покивал Брянцев.

— Не было! Да вы поинтересуйтесь на моей прежней работе или у соседей по подъезду, у кого угодно: кто хоть раз видел меня в дубленке? Послушайте, нельзя же так!.. У меня нет слов!.. Савина закусила губу, лицо ее брезгливо сморщилось. После продолжительной паузы со вздохом призналась: — Теперь вижу, какой вы следователь, перехвалила я вас в прошлый раз…

— Бывает, — с сочувствием покивал Брянцев. — Я тогда еще подумал, что вы очень скоро во мне разочаруетесь. Ну, а сейчас расскажите еще раз и возможно подробнее, что вы делали двадцать первого ноября прошлого года, в промежутке между пятью и семью тридцатью вечера.

— Мы уже говорили с вами об этом…

— И выяснили, что у вас на это время нет алиби: вы отлучались со своего рабочего места, и никто не может подтвердить, что вы ходили действительно в кафе, а не домой к Орлинковым.

— А почему я должна что-то доказывать? — запальчиво спросила Савина. — Вам надо — вы и доказывайте! И вообще… Я отказываюсь вам отвечать! Требую адвоката! — и протянула к следователю руку с дрожащими пальцами: — Дайте сигарету!

Брянцев неловко улыбнулся:

— Не курю. А адвокат должен вот-вот подойти, где-то задержался. Давайте подождем, — и, оставив Савину на попечении женщины-конвоира, неспешным шагом отправился в туалет.

Когда он вернулся в следственный кабинет, там уже находился адвокат, который что-то оживленно нашептывал своей подзащитной. Адвокат тоже оказался некурящим.

— Ну так вот, голубушка, — сказал Брянцев. — Пользуясь присутствием адвоката, хочу задать вам весьма щекотливый вопрос: зачем вам понадобилось усыплять своего друга сердечного во время любовного свидания позавчера вечером, в общежитии на улице Грозина?

— Простите, кого усыплять?

— Ну не надо, не надо! — устало отмахнулся Брянцев, — Вы прекрасно знаете, кого: Олега Миронова.

— А, опять этот мент!.. — Савина пренебрежительно поморщилась. — Он что у вас, свидетелем выступает? Ну, понятно, свой человек. Расскажет и подпишет все, что вы ему продиктуете…

— Напрасно вы так плохо о нем думаете, — посожалел Брянцев. — Конечно, у каждого свои недостатки, но у меня сложилось впечатление, что он вас любит и вряд ли станет зря наговаривать.

Савина натянуто усмехнулась:

— Полюбил волк кобылу Он наверняка служит у вас штатным свидетелем.

— Как раз наоборот: это вы решили сделать его своим человеком в милиции, — возразил Брянцев. — На первых порах использовали втемную, а дальше… Ну, не знаю, что бы у вас получилось дальше. Мне кажется, Миронов совсем не подходит для такой роли.

— Значит, он по вашей подсказке утверждает, что позавчера я приходила к нему в общежитие? И пыталась его усыпить? До чего интересно! Я ему что, колыбельные песенки пела? Или как?

— Или как, — улыбнулся Брянцев. — Чувство юмора — это хорошо. Хуже, когда любовнику подсыпают в коньяк снотворное.

— Ну, это уж слишком! — запротестовала Савина и посмотрела на адвоката: — Ну не была, не была я позавчера ни в каком общежитии! Этот их Миронов…

В следственный кабинет вошел Филипп. Пристроившись у окна, стал закуривать, но, заметив голодный блеск в глазах Савиной, подошел к ней и великодушно протянул коробочку с сигаретами:

— Подыми маленько!

Савина запустила в коробочку пальцы и замерла:

— Можно две?

— Бери.

Вторая сигарета мгновенно исчезла в рукаве ее кофточки. Прикурив от поднесенной опером зажигалки, Савина несколько раз жадно затянулась.

— У нас имеются показания вахтера общежития, которая видела как позавчера Савина около семи вечера прошла в общежитие, а без четверти десять покинули его, — заметил, обращаясь к адвокату, Брянцев.

Савина улыбнулась натянутой дрожащей улыбкой:

— Представляю, как много вы потрудились!..

— Да уж не без этого, — покивал Брянцев.

Савина подумала, пыхнула несколько раз сигаретой и бесшабашно махнула рукой:

— Ладно, признаюсь: была я там! Согрешила с ментом и теперь сама не рада…

— Зачем же было отрицать очевидные вещи? — спросил Брянцев.

— Из-за Юрки, жениха моего. Он ужасно ревнивый, если узнает, что я с Олегом таскалась — будет дело. Ну, да теперь, вижу, бесполезно отпираться.

— Как говорится, не навреди себе сам, — наставительно проговорил Брянцев, погрозив ей пальцем. — Один раз попались на лжи — потом правду скажете, а я уже и правде не поверю…

— Извините, больше не буду, — повинилась Савина. — Да вы еще про женщину, которая где-то там спускалась по лестнице, таким тоном говорили, словно заранее решили, что это была я. Откровенно сказать, я запаниковала Конечно, глупо вышло…

— А это разве не вы были? — как бы между прочим, спросил Брянцев и увидел в глазах Савиной столько ненависти и бессильной злобы, что невольно поежился.

— Я… Я отказываюсь что-либо говорить!

— Ну что ж, — подтянув рукав пиджака, Брянцев взглянул на часы. — На сегодня, наверное, хватит. Прочитайте и подпишите протокол… — Он поднялся из-за стола, подошел к двери, перевесил на соседний гвоздь свою дубленку, подхватил висевшую под нею котиковую шубку и, подойдя к Савиной, замер в двух шагах от нее, всем своим видом говоря, что готов и теперь, несмотря ни на что, поухаживать за ней.

Обернувшись и увидев в руках у следователя шубку, Савина рывком отодвинула недочитанный протокол, рывком вскочила, с помертвевшим, белым как полотно лицом.

— Вы… Вы мою квартиру обыскивали?

— Да, к сожалению, пришлось, — признался Брянцев. — Вот и нашли шубку, в которой вас видели в общежитии на улице Грозина. Надеюсь, вы не станете отрицать, что она принадлежит вам?

Лицо Савиной как-то вдруг ожило, даже слегка порозовело, в глазах вспыхнуло злорадство.

— Та-к!.. Провели обыск! Не предъявив ордера! — и адвокату: — Как вам это нравится, Аркадий Львович?

Адвокат неодобрительно покачал головой и сделал у себя в бумагах пометку и поднял на следователя вопросительный взгляд:

— Представитель жилуправления присутствовал при обыске?

— Да, — сказал Брянцев. — С протоколом обыска вы будете ознакомлены в свое время. — и спросил у Савиной: — Вы признаете, что это ваша шубка?

— Ну, и что? — гневно бросила ему Савина. — Моя! Ну, и что? Я ходила в ней вчера вечером на свидание. Ну, и что? Полагаете, что таскаться по общежитиям в такой шубе неприлично? А по мне так в самый раз! Нет у вас против меня ничего, нет! И не может ничего быть! — в бешенстве она выхватила шубку у Брянцева и швырнула ему под ноги, после чего опустилась на табурет, закрыла лицо согнутой в локте рукой и расплакалась навзрыд.

Брянцев поднял шубку и передал Филиппу:

— Приобщи к вещественным доказательствам.

На улице он подождал опера. Прежде чем расстаться, немного постояли на углу.

— Значит, завтра проведем очную ставку Миронова с его ясноглазой возлюбленной, — сказал Брянцев. — А сегодня вечером я сочиню сценарий и утречком распределим роли, так что попрошу прийти пораньше.

— Себе, уж конечно, выберешь главную роль, а мне «шаги за сценой», так? — шутливо проворчал Филипп.

— Одним умным человеком было сказано: неважно, какая роль, большая или маленькая, важен результат, — ответил Брянцев, пряча в усах усмешку.

— И какого результата ты ждешь, интересно? У меня такое чувство, что наша возлюбленная и не думает раскалываться. А без этого нам ее вины не доказать, и она это знает, а если еще не знает, то адвокат ее просветит. Пока что мы топчемся с тобой на месте…

— Главное, мы с тобой не сомневаемся в ее виновности.

— Осталось всего ничего: убедить в этом суд.

— И найти орудие убийства, — добавил Брянцев.

— Если папаша Иконников уже не превратил его в кучку металлической стружки.

— Вполне возможно, — согласился Брянцев и посмотрел на опера укоризненно: — На что же ты рассчитывал, когда втягивал меня в это бесперспективное дело?

— Ты считаешь его бесперспективным? — спросил Филипп.

— Я? Ни в коем случае! Я считаю, что надо надеяться даже тогда…

— Ну, ты меня успокоил, — сказал Филипп.