Имитация

36. Новая версия

Брянцев и в этот раз вежливо принял у Савиной и повесил в шкаф ее мутоновую шубку.

— Благодарю, — сухо бросила она через плечо и, поджав губы, прошла к столу.

На Филиппа, который сидел сбоку стола и готовился писать протокол, поглядела как на пустое место. Присев на предложенный Брянцевым стул, открыла сумочку, нервно порылась в ней и, видимо, не найдя того, что искала, сердито защелкнула замочек.

В этот момент в дверь кабинета просунулась голова Игоря Ускова.

— Филя! — воззвал он громким хриплым голосом.

— Ну, чего тебе? — недовольно отозвался Филипп.

— Дай сигарету!

— Ты только чужие, что ли, куришь? — ворчливо спросил Филипп и показал кивком: — Вон на столе пачка.

Игорь, словно только сейчас увидев, что происходит в кабинете, прошел к столу на цыпочках, а по пути извинился перед следователем и Савиной за вторжение, при этом даже приложил руку к груди. Взяв сигарету, все так же на цыпочках подошел к Филиппу, благодарно похлопал его по плечу и шепнул:

— Она самая, голубка!

Филипп, в свою очередь, прикрыв за Игорем дверь, выразительно кивнул Брянцеву из-за спины Савиной, которая все это время не сводила со следователя нетерпеливо ожидающего, напряженного взгляда.

— Садись пиши, — кивнул ему Брянцев и обратился к подследственной: — Ангелина Федоровна, как вы провели вечер пятого февраля?

— Пятого февраля? — Савина подняла взгляд к потолку. — Это у нас какой был день?

— Среда.

— А почему именно этот вечер вас заинтересовал? Обычно следователи требуют алиби на тот день, когда было совершено преступление…

Брянцев посмотрел на нее со значением:

— Хочу знать имя счастливца, которого вы удостоили в этот вечер своим вниманием!

Савина попыталась состроить кокетливую улыбку:

— Неужели ревнуете?

— А что вас удивляет? — Брянцев внимательно вглядывался в ее лицо. — Я еще не так стар. Увидев вас случайно в синем «Форде»…

Улыбка на лице Савиной мгновенно застыла, в глазах промелькнул испуг. Однако она тут же продолжила игру:

— Мне очень жаль, но это, вероятно, была не я.

— Странно… Вы даже не спрашиваете, где я вас видел. Вас или вашего двойника.

— Зачем спрашивать, если в этот вечер, часов с шести, я безвылазно сидела дома. У меня, если хотите, была менструация, и жутко болела голова…

Брянцев покивал, соглашаясь:

— Возможно. Возможно, у вас раскалывалась голова, и было это самое дело… Кстати, вы случайно не знаете молодого человека по фамилии Миронов? Зовут Олегом.

— Первый раз слышу… — Савина покусала губу и, наморщив бровки, все же попыталась вспомнить: — Миронов… Миронов… Вы хоть скажите, кто он такой, где работает. Может, и вспомню.

— Оперуполномоченный уголовного розыска, двадцать шесть лет, весьма недурен собой, — с усмешкой удовлетворил ее просьбу Брянцев. — Теперь вспомним?

Взгляд Савиной неожиданно повеселел:

— Олег? Теперь буду знать, как его зовут! Видите ли, он, должно быть из конспиративных соображений, не представился мне во время нашей мимолетной встречи. Я только успела поблагодарить его, и он уже исчез. Как тот кагебэшник в стихотворении Маршака: ищут пожарные, ищет милиция парня какого-то в красной столице…

— Почему вы решили, что тот парень у Маршака кагебэшник? — спросил Брянцев.

— А кто же еще: совершил подвиг и исчез, чтобы не засвечиваться. Не бандит же: бандит не стал бы кидаться в огонь, чтобы спасти ребенка.

— Может, просто скромный человек? — предположил Брянцев.

— Не встречала таких.

— Или спешил на свидание?

— Ну, и опоздал бы немного, зато предстал бы перед своей возлюбленной героем.

— Так что за встреча у вас была с Мироновым? — вернулся Брянцев к прерванному разговору.

— Это было еще в декабре прошлого года. Я отправила с почты посылку маме, вышла на улицу, стала усаживаться в машину, как вдруг открывается дверца с правой стороны, и какой-то наглый парень, ничего не спрашивая, заваливается на переднее сиденье. Попросил подбросить его до хозяйственного магазина, что на улице Шаумяна. Я сказала, что совсем не туда еду, а он ухватил меня лапой вот так за бедро, — Савина наглядно показала, как он это сделал, — и сказал: «Цыц!» Пришлось везти. По дороге он совсем обнаглел, не буду вдаваться в подробности… Короче говоря, увидела на тротуаре приличного на вид мужчину, остановила машину и позвала на помощь. Он вышвырнул наглеца из машины, махнул мне и исчез. Больше мы не виделись, честно!..

— Ну, хорошо… — Брянцев пригладил усы. — Теперь давайте на минуточку заглянем в приемную вашего покойного шефа, где вы до недавнего времени были полновластной хозяйкой. Мимо вас проходили люди, с которыми Андрей Никитич повседневно общался. Скажите, кто из них — о вас пока не будем говорить — мог запросто прийти по каким-то делам к Орлинкову домой?

Савина прихмурила брови, резким движением откинула волосы со лба.

— Может быть на мне и остановитесь? Чего уж… И драгоценное свое время сбережете.

Брянцев сделал огорченное лицо и выдержал многозначительную паузу.

— О вас мы еще поговорим, — пообещал он.

— Почему бы вам еще раз не поговорить с Ираидой Леонидовной? — спросила Савина. — И об этом, и кое о чем другом. Мне кажется, она знает больше того, что рассказала вам.

— Откуда вам известно, что она мне рассказывала?

Савина передернула плечами:

— Разумеется, от нее самой. Мы ведь с ней последнее время как подруги были. Сразу после того, как вы ее допросили, она позвонила мне и попросила срочно подъехать. Мы проговорили чуть не целую ночь. Много чего она мне рассказала и, поверьте, я этому совсем не рада, потому что хожу теперь и оглядываюсь, а уж о самой Иде… Об Ираиде Леонидовне и говорить нечего, в любой момент ее могут… — Савина махнула рукой: — Извините, нервы… Может, конечно, я преувеличиваю…

— Не многовато ли намеков, Ангелина Федоровна? Даже для женщины, у которой исключительно красивые глаза. Вы не могли бы выражаться яснее?

— Ну хорошо… — Савина собралась с духом. — Ираида Леонидовна со мной тоже намеками изъяснялась, а не прямым текстом… Но мне кажется, что я ее поняла. Я так поняла, что когда она в тот роковой вечер пришла с работы домой, Карташов уже находился в квартире и ждал ее… — Савина перевела дух и теперь, глядя на следователя лихорадочно блестевшими глазами, внимательно следила за его реакцией.

Брянцев молчал, и лицо его было непроницаемо. Когда молчание слишком затянулось, он спросил:

— В день своего приезда Карташов мог знать код квартирного замка?

— Этого я не могу сказать, но ведь ему тогда и не нужен был код: Андрей Никитич ждал его.

— Если я вас правильно понял, то Орлинкова и Карташов с самого начала были в сговоре?

— Скорее всего, Ида была поставлена перед свершившимся фактом.

— А письмо «Дины»? При такой раскладке только сама Орлинкова его и могла написать?

— Оно за несколько дней до того пришло по почте, Ираида Леонидовна случайно обнаружила его в ящике стола… у Андрея Никитича.

— А платок?

— Платок, должно быть, ее собственный: я раньше видела у нее точно такой же.

— Вот как… — Брянцев с озадаченным видом вскинул брови. — Совсем плохо выходит: по вашей раскладке, Орлинкова активно помогала убийце заметать следы преступления!

— Извините, но так можно Бог знает чего накрутить! — попыталась Савина вступиться за «подругу». — Я убеждена, что для Иды это было… Простите, для Ираиды Леонидовны это было полной неожиданностью. Она растерялась…

— Пусть даже так: укрывательство преступления и лжесвидетельство тоже не сахар! — Брянцев был неумолим.

— Она буквально была поставлена перед фактом и…

— И простила убийцу своего мужа?

— Потому что любила. Она любила его без памяти, если уж на то пошло! Она так его ждала… А он… Понимаете, он рассчитывал… Ну, не знаю, на что уж он мог рассчитывать: конечно, нечего было и думать, чтобы Ида… чтобы Ираида Леонидовна в скором времени согласилась на регистрацию брака. Договорились, что он полгода поживет в общежитии, а к ней будет наведываться по ночам, чтобы не мозолить людям глаза. Еще сорока дней не прошло, как Иде… Ничего, что я так ее называю? Ведь мы были с ней как подруги… И вот, значит, ей становится известно, что у этого негодника появилась… Ну, не знаю, как назвать… Эскортница, девушка по вызову. Но привилегированная, обслуживает только избранную публику. В основном, богатых старичков, у которых песок из одного места сыплется. Но я ее понимаю: повозись с этими старыми песочницами — одуреешь, и почему бы в свободное время не поразвлечься с молодым мужчиной, у которого все на месте? Но он-то должен был понимать! Если нет ни капли совести, то хотя бы из чувства самосохранения, хотя бы на какое-то время воздержался от плотских соблазнов…

— И что же предприняла Орлинкова, когда ей стало известно, что ко всему прочему Карташов ей еще и изменяет? — спросил Брянцев.

— Пошла в прокуратуру и заявила, что ее мужа застрелили. Не могла больше терпеть. И совесть ее к тому времени совсем замучила. Вы это, пожалуйста, примите во внимание!

— Непременно, — пообещал Брянцев. — Любое смягчающее обстоятельство будет принято во внимание. Только вот… И при подаче заявления, и на допросе она ведь опять скрыла правду и не назвала убийцу, хотя, как я вас понял, прекрасно знала, кто застрелил ее мужа.

Савина согласно покивала:

— Ну да, прямо на Карташова она не указала, потому что продолжала его любить. Несмотря ни на что… Даже сказала следователю, будто Карташов помогал ей составить заявление. Как бы не так!

— А разве не помогал??

— О заявлении Карташов узнал после того, как Ида отнесла его следователю. Такую сцену ей устроил! Потребовал, чтобы она немедленно забрала заявление назад. Но тут вы подключились… Последнее время он стал совсем редко у нее бывать, наверное Изольда поставила ему условие. Хотя сама не теряется, улетела вот на Канары. На целых две недели. Делает там своему старичку эротический массаж…

— Вы с ней знакомы?

— Заведующая физкабинетом, где она работает медсестрой, — моя приятельница.

— Орлинкова от вас узнала о существовании соперницы?

— Хотя бы и от меня. Кто-то должен был открыть ей глаза.

— Но не помогло?

— Почему? Ведь дело раскручивается, так? Вы, мне кажется, работаете не покладая рук и, в конце концов, выведете убийцу на чистую воду, у меня на этот счет даже нет сомнений… И у Ираиды Леонидовны тоже.

Брянцев хмыкнул:

— Вы так хорошо меня знаете?

— Да уж знаю! Вы для Иды были… Она о вас очень высокого мнения. И люди много хорошего о вас говорят.

— Люди, люди… — Брянцев с озабоченным видом пододвинул Савиной листы протокола: — Распишитесь, пожалуйста.

Однако расписавшись, Савина не спешила уходить:

— Вы меня заинтриговали, Сергей Алексеевич! Вот уж никак не думала, что какой-то милиционер…

— Чего только не случается в жизни, Ангелина Федоровна! — философски изрек Брянцев и стал перекладывать в сейф папки со стола. — Вы меня извините, но мне необходимо бежать на совещание к начальству, — с этими словами он вышел из-за стола, чтобы подать Савиной шубку, и пока она не вышла из кабинета, продолжал ворчать на свое начальство, которое чуть не каждый день устраивает по разным поводам совещания и буквально не дает работать.