Исетская Академия. Дневники мертвеца (СИ)

Глава пятидесятая, рассказывающая о положении между молотом и наковальней

26 февраля 1831 года по Арагонскому календарю

Пока в казахской юрте гадали, кто похитил Гастона, в Академии защитники Исети недоумевали, куда могла пропасть беглая парижанка, а в лагере мертвецов проходила подготовка к грядущей войне. В то же время в тысячах километров от Оренбурга, в кабинете без окон двое мужчин обсуждали ситуацию в отдаленной губернии.

— Я ознакомился с донесением, и, кажется, Сухтелен теряет контроль.

— Граф Сухтелен, — поправил его собеседник.

— Простите, ваша светлость, я оговорился.

Мужчина с невзрачной внешностью поспешно поклонился, прижимая к груди документы, будто они могли его защитить от гнева высокопоставленного начальства, но начальство и не думало злиться.

— Продолжайте. Я хочу знать, что происходит в Оренбурге.

— Двое учеников Исетской Академии перешли на сторону нежити.

— В каком смысле перешли?

Невзрачный нервно сглотнул.

— Их обратили.

— Когда? — вопрос был задан с леденящим спокойствием.

— Оборотня — в последних числах августа, волшебницу — спустя несколько недель.

— И вы докладываете мне об этом только сейчас?

Мужчина не стал оправдываться, чтобы не вызывать презрения у князя. За годы службы он уже хорошо изучил начальство.

— Ведомство, занимавшееся вопросом Оренбурга, пыталось самостоятельно решить проблему. А если быть точнее — скрывало бедственное положение в провинции.

— Понятно, — сказал князь, мысленно подписывая смертные приговоры. — Придется мне озаботиться кадровой перестановкой. Дураки весьма опасны на высоких должностях, не так ли?

Отвечать было опасно, как и игнорировать начальство.

— Вам виднее, ваша светлость. Позволите продолжить?

— Позволяю.

— Граф Сухтелен направил запрос на помощь из столицы, однако ведомство отказало, сославшись на необходимость сокрытия тайны, и посоветовало графу справиться собственными силами.

— Да уж, хороши помощники. Не изменой ли тут попахивает… Но да ладно, с ведомством я сам разберусь. Расскажи, как справлялся губернатор.

— Ученики бежали из Академии, их настоящее местонахождение неизвестно. Мертвецы пока выжидают, а из Министерства народного просвещения пришла записка, что в Академии расформировали два факультета — мордовских ведяв и витряников.

На этой новости глаза князя потемнели.

— Их поэтому и приняли в Академию, чтобы следить за их верностью короне, а не из меценатства, — с яростью произнес он. — А им позволили просто уйти! Где же они сейчас, чем занимаются? Где гарантии, что они не задумывают измену?

— Ведомство не предоставило информации по этому поводу, — кротко ответил помощник, подумав, что на пепелище карьеры других он сможет построить свою собственную судьбу.

— Дальше.

— Губернатор попытался отговорить ведяв и витряников от опрометчивого шага, но они не вняли его доводам. Оборотни же остались, и их усиленно тренируют с магами. Ректор Дмитрий Онежский увеличил количество занятий по боевой магии и защите от темных искусств, и временно убрал менее полезные дисциплины.

— Верный шаг, одобряю. Онежские — древний род, и только их кровь сдерживает мертвецов. Но да это не поможет, когда твари перейдут к действию. А что там касательно нежити?

— Их не обнаружили.

— Они должны быть рядом с Академией, я уверен. Как же их можно было упустить?

— По крайней мере, благодаря действиям графа Сухтелена по губернии была налажена охрана порядка, и мертвецам пока что не удалось добраться до жителей города. Они прячутся в лесах, и представляют опасность только для бродяг и преступников.

— Поверь, когда они будут готовы — выступят единым фронтом, и без жалости обратят всю губернию. А ведомство даже тайно не удосужилось оказать поддержку!

Помощник благоразумно потупился. Сначала он хотел очернить имя губернатора, но, когда гнев князя пал на ведомство, — переменил тактику.

— Ладно, — успокоился князь, — не время жалеть о прошлом. Тем более губернатор Сухтелен действительно проявил себя достойно, а Дмитрий Онежский не позволит мертвецам захватить Академию. Нужно лишь оказать им содействие, но так, чтобы никто не прознал об угрозе и нашем участии во всем этом.

— Я вас понял, ваша светлость. Немедленно подготовлю указ, и принесу вам на подпись.

— Постой, — окликнул князь помощника. — Почему ведомство все-таки направило нам информацию, если изначально решило скрывать?

— Так они ничего и не присылали, — с затаенным злорадством ответил мужчина. — Я узнал о проблемах в губернии после визита туда французского епископа Армана Жиро.

И он поведал князю о предъявлении обвинения в убийстве преподавательнице Академии из Парижа, об ее аресте, о приезде епископа и пытках в остроге.

— Наши попы так перепугались, что едва не челом били перед графом, требуя угомонить залетного церковника! А граф возьми, и прогони Жиро из своей губернии пинками!

Князь расхохотался, представив сию картину, но, оставшись наедине со своим фамильяром — лисицей Релией, — крепко задумался.

— Что-то твой помощник расхорохорился! — сказал фамильяр. — Уж не на место главы ведомства метит?

— Естественно, вон как глаза загорелись! Но да он подождет. Дело куда хуже, чем я мог представить: стоило ненадолго отлучиться, как подчиненные вышли из-под контроля! Если император узнает, что я уже полгода как не в курсе событий в Оренбурге, мне несдобровать.

— А зачем утруждать ум нашего правителя лишними знаниями?

Мужчина иронично хмыкнул.

— Конечно, можно сделать вид, что все идет, как задумано, но тогда у него появится новый вопрос: какого черта я задумал такую сложную игру. Я попал меж двух огней, Релия, опасаюсь и в ошибке признаться, и оставить все на самотек.

Однако на то он и был князем, что в его голове прокрутился целый вихрь планов по спасению Оренбурга.

— Что же ты сделаешь?

— Отправлю туда сильнейших магов, но они будут держаться подальше от Академии, пока время не придет. Главное — чтобы никто не узнал о нежити и нашем участии, руки императора должны быть чисты. Только вот мне не дает покоя эта девушка, мадмуазель Ганьон.

— А что с ней? — лукаво спросила Релия.

— Ее пытали на нашей территории.

— В Оренбурге творится много беззакония, тебе ли не знать.

— Конечно, но… Судя по услышанному рассказу, обвинения против нее сфабрикованы, я не верю в ее виновность. Однако она ускользнула, маленькая парижанка перехитрила всех мужчин губернии, как тебе такое?

— Ты же видел папку с ее биографией.

— Да, поэтому и верю в спасение Оренбурга: эта девушка не отступит даже перед нежитью, а каковы женщины в гневе мы с тобой оба знаем!