Исетская Академия. Дневники мертвеца (СИ)

Глава пятьдесят первая, рассказывающая о надежде вернуть честное имя

1 марта 1831 года по Арагонскому календарю

В первый день весны снега выпало больше, чем за предыдущий месяц, но Соланж решительно затянула пояс потуже на широкой шубе, надвинула меховую шапку на лоб, и повернулась к Бунину. Тот надул щеки, сдерживая смех, и заставил ее поменять наряд.

— Ну вот, так ты похожа на щуплого парня, а не на заморского купца.

Ланж скептически осмотрела свой внешний вид, но спорить не стала: хоть она не выглядела сейчас привлекательной девушкой, зато не выделялась, и не привлекала лишнего внимания. Она боролась с собой, и боялась признаться, что ей не хочется предстать перед Буниным в подобном образе, но правда все равно колола ей глаза.

«Ну уж нет, — размышляла она, — влюбилась я в Онежского, и что? Он передал меня в руки мучителей, не поверил, даже оправдаться не дал. Но ведь Иван не отвечает за его ошибки… Ох, как же все сложно с этими чувствами! Был бы мой Гастон сейчас рядом!»

— Готова? — спросил Бунин, и они вышли из юрты.

Данара взволнованно посмотрела им вслед, делая защитный знак рукой.

Спустя несколько часов они прибыли в город, и сразу же направились в веселый трактир. Там было гораздо чище, чем в лесном, где нашли Пантелея, пахло не только выпивкой, но и вкусной едой. Бунин разместился с важным видом, Ланж притворялась его слугой, и они просидели достаточно долго в ожидании нужного человека, наслаждаясь привычными блюдами, такими родными после экзотики казахской кухни!

Но вот в трактир наконец-то ввалился пухлый мужичок, и поспешил заказать горячую кашу. Бунин тут же подсел к нему, сказав, что ищет хороших лошадей, да не знает где купить, и ему посоветовали обратиться к Степану Козельскому.

— Так я Степан и есть! — довольно ответил мужик. — Да только зачем тебе лошади? Сейчас все на магии разъезжают, а в городах заморских — так вообще в специальных повозках, работающих то на пару, то на топливе!

— Ну так это заграница, нам-то что до них. Я хочу по старинке, запрячь кобылок, да тихонько себе ездить.

— Хорошая идея, жаль, не все так думают. Коневодство-то у нас в упадке, губернатор все старается восстановить, да пока не получается.

— И что, редко покупают коней?

— Да, стараются денег не тратить, коли магией обойтись можно. Хотя недавно сразу пять лошадок взяли!

Так они и пробеседовали еще час, пока Степан не засобирался домой.

— Можно мне завтра прийти, посмотреть товар?

— Милости прошу! — обрадовался коневод, и, расплатившись за еду, покинул таверну.

Ланж с Иваном проводили взглядом французские монеты, оставленные Степаном, и довольно переглянулись. Они были на верном пути.

— Надо будет наведаться к нему вечером, — прошептал Бунин.

— Не нужно.

— Так мы сможем все выяснить.

— Мне и так все понятно.

Выразительный взгляд мужчины повеселил Соланж.

— Эти деньги явно из тех, что Жиро заплатил за похищение Гастона!

— Верно, и ответ у нас уже есть, — понизила голос девушка. — Степан сам обмолвился, что губернатор всеми силами пытается возродить коневодство на оренбургских землях, а у Козельского как раз было несколько племенных кобыл. Никто другой во всей губернии не потратил бы на них столько денег. А если Сухтелен, или, скорее, его люди заплатили за лошадей французскими монетами, то и…

— Гастона тогда отбил Сухтелен! — с восторгом выдохнул Бунин.

— Тот преступник, Пантелей, признался же, что напавшие на них мужчины забрали не только фамильяра, но и деньги, выплаченные епископом.

Иван не расстроился, что девушка догадалась раньше его, наоборот, ее ум пленял его не слабее красивой внешности.

— Только почему губернатор вмешался? И где сейчас мой Гастон?

— Ну, в острог его не вернули, значит, либо прячут в Академии, либо граф поселил его у себя дома.

— Второе предположение кажется мне ближе к действительности. Но все же, почему он спас моего фамильяра? Я же преступница, они должны были заковать его обратно в цепи.

— А ты заметила, что, хотя против тебя по-прежнему выдвинуты обвинения, служаки не проявляют рвения в твоей поимке?

Девушка побоялась подумать, но в сердце зажглась надежда: если граф по доброте спас Гастона, то болтливый пес уже должен был прожужжать все уши губернатору, рассказывая, что на самом деле произошло в подземелье.

— Знаешь, — сказала она Бунину, — у нас еще есть шанс обелить наши имена. Мы вернем себе прежнюю жизнь!

— Так и будет, — он хотел взять ее за руку, но не решился это сделать в оживленной таверне. — А пока нам нужно встретиться с нашим информатором.