Исключение

Женевьева

Мы танцевали молча, пока песня не закончилась, когда вошел Рик.

— Могу я вмешаться?

— Ты уже это сделал, — проворчал Джонатан.

Я просто усмехнулся и взял Рика за руку, когда заиграла песня Дотри «September». «Не совсем танцевальная песня».

«Все в порядке», сказал он мне, обнимая меня. «Мы можем просто медленно танцевать».

Наши тела синхронизировались, мы танцевали медленно, как и в студенческие годы. Так много изменилось. Почти два десятилетия времени, потраченного на моего покойного мужа. Но лови двадцать два, потому что, если бы я пожалела о тех годах, у меня не было бы дочерей.

Решив не думать о Джеке, я сосредоточился на словах песни. И черт возьми, если бы это было не так плохо. Слова разрывали мою грудь и хрупкое сердце. «Поскольку песни никогда раньше не заставляли меня плакать» , — задумался я. Это самораскрытие было бы для меня смертью.

Боль расцвела в моей груди, вспоминая моменты с Кристоффом, как снимки идеальных моментов. Чертовы гормоны. Слезы обожгли мои глаза, боль прошла по венам к сердцу и душе.

— Ты в порядке? — тихо спросил Рик.

"М-м-м." Я махнул рукой, как будто ничего не случилось, мое сердце все еще кровоточило.

Что-то мелькнуло в его глазах. «Лжец». Я приподнял бровь. «Ты не в порядке».

Два шага назад; два шага вперед.

«Это просто мои гормоны играют со мной злую шутку». Как только гормоны исчезнут, исчезнут и эти чувства. Продолжай врать себе , издевалось мое сердце.

— Ты уверена, что дело в гормонах, Джем? Рик был единственным, кто меня так называл. Я прижалась лбом к его груди.

Я покачал головой, прижимаясь к его груди. «Я все жду, пока этот комок под ложечкой у меня утихнет. Я чувствую, что умираю изнутри».

Мое признание заполнило пространство между нами в тот момент, когда я признался в этом. Слова выпали. Или, может быть, они этого не сделали. Они застряли у меня в горле и ждали, пока я их выплюну. Прием стал первым шагом к выздоровлению. Верно?

— Наконец-то, — пробормотал он, касаясь губами моих волос. «Наконец признать, что все не так радужно. А теперь скажи мне, чего ты хочешь?»

Я вздохнул. Это не имело значения. Моя грудь творила столько странных вещей, что я серьезно подумывал о том, чтобы пойти к кардиологу. Возможно, они смогут решить эту проблему, и все вернется к тому, что было до Кристоффа.

Я бы взял на себя финансовые проблемы, просто чтобы эта боль ушла.

— Чего ты хочешь, Джем? — повторил Рик твердым голосом.

«Я хочу его». Слова вылетели. В эту ночь виновата была эта атмосфера. Солнце садится за горизонт, оранжевое сияние заставляет поверить в любовь. «Он мне так нужен, что это причиняет мне боль. Мне больше нравилось, когда я ничего не чувствовал. Когда я никого не хотел. Только девочки и я».

Мой пульс участился, адреналин струился по венам. Это было сложнее, чем пробежать марафон, сложнее, чем самая сложная поза йоги, которую могло выдержать мое тело.

Кровь пульсировала в ушах. Мое сердце бешено забилось. Признание того, что тебе нужен кто-то, было слабостью. Они могут использовать это против тебя.

— Я знаю, что это страшно, — прогрохотал Рик. «Девочки вырастут; они не могут быть вашей единственной целью. Вам нечего терять, если вы стремитесь к тому, чего хотите, и получаете все. Ты не хочешь всю оставшуюся жизнь задаваться вопросом, как это могло быть с ним».

— Тебе легко говорить, — проворчал я.

«Это говорит твоя гордость».

Я сглотнул. «Знаешь, мои родители всегда говорили, что потребность в ком-то придает тебе силы. Но все, что я испытал при этом, — это слабость».

«У твоих родителей был хороший брак». Я кивнул. «И я склонен думать, что они, вероятно, знали больше о том, как заставить это работать, чем мы».

У меня вырвался сдавленный смех. "Вероятно." Я встретил его взгляд. «Говорят, ты живешь и учишься. Но что, если процесс обучения может стоить вам жизни? Или его. Он нахмурился. Черт, я боялся, что если дела пойдут плохо, я зарежу другого мужчину. Было так чертовски легко вонзить этот нож в Джека. Я никогда в жизни не причинил вреда ни одному человеку. И все же в тот день мне казалось, что я мог бы убить его.

Потом, решив, что тема слишком тяжела, я сменил тему. — Вы только что процитировали Дотри? Я заметил, а затем продолжил цитировать слова: «Нечего терять, но все приобрести. Как всё могло быть».

Рик смущенно улыбнулся. «Это казалось уместным». Он взял мое лицо обеими руками, и я не могла не сравнить это с тем, как Кристофф обхватил мое лицо ладонями. Когда он это сделал, все мое тело гудело в предвкушении. Прикосновение Кристоффа было настолько глубоким, что у меня затряслись кости. «Ты одна из самых сильных женщин, которых я знаю», — продолжил Рик. «Это не делает тебя слабым, если ты признаешь, что он тебе нужен».

"Может быть." Моя грудь горела от эмоций, ком в горле мешал говорить. «Но Кристоффу я не нужен».

Никаких других слов не требовалось.

На террасе воцарилась тишина, пока мы с Риком танцевали, оба погруженные в свои мысли. Покалывание в затылке заставило меня побороть желание обернуться. Вместо этого я сосредоточился на своем дыхании. Теплый летний ветерок, проносившийся по террасе, прижимал платье к моему телу.

Кристоффу я не нужен. Комок в горле стал еще больше.

Мне всегда было достаточно для себя. Некоторым девушкам нужно много друзей, чтобы чувствовать себя важными. Я этого не сделал. Некоторым девочкам нужны были заверения со стороны мальчиков. Я этого не сделал.

Но мне нужен был Кристофф. Я жаждал его. Я хотела его.

«Я знаю, что ты беспокоишься о том, чтобы доверять кому-то после Джека». Напряженная тишина окутала небольшое пространство между нами, прежде чем он продолжил: — Кристофф совсем не похож на Джека. Да, этот ублюдок меня ударил. Но это было из зависти».

— И это нормально? Я хихикнула, хотя это больше походило на хныканье.

«Джек никогда не преследовал мужчин, которым завидовал», — произнес Рик слова, которые, как я знала, были правдой. «Он вымещал это на тебе. Есть большая разница».

Я поднял на него глаза и обнаружил, что он смотрит поверх моей головы с слегка встревоженным выражением лица. Я последовал за ним. Мои шаги замедлились. Мое сердце содрогнулось, затем остановилось на две секунды, прежде чем возобновило биение.

Темные лесные глаза. Широкие плечи. Сильные руки, способные заставить мое тело гудеть от удовольствия.

Моя кожа вспыхнула, а пульс ускорился до нездоровой скорости. Это должно было быть плохо для малышей. И все же я не мог это остановить.

Моё сердце танцевало. Мои уши гудели

Мужчина, которого я любила, стоял всего в пяти футах от меня в белой рубашке и черных классических брюках. Он выглядел лучше, чем я помнил. Мое дыхание стало поверхностным, когда его взгляд скользнул по моему телу, задерживаясь на мгновение дольше, чем нужно, на моем животе.

— Женевьева, — тихо сказал он, и мое тело инстинктивно наклонилось вперед, жаждая его тепла, не обращаясь к своему мозгу. Или мое сердце.