К забытым островам

ВЕСТ-ИНДСКИЙ ГИБРАЛТАР

Отъезд с острова Сен-Бартельми •

История колонизации Сент-Кристофера

Синт-Эстатиус •

Борьба между англичанами и французами •

Остров Невис и гостиница «Бэс хауз хотел» •

Гора Мизери • Развитие туризма •

После месячного пребывания на Сен-Бартельми я решил продолжить путешествие вдоль цепи Малых Антил на одной из небольших шхун, служащих основным средством передвижения между островами Вест-Индии. Выбор был большой: шхуны почти ежедневно заходят на этот остров, который по предписанию шведского короля начиная с 1785 года стал свободным портом (ведь еще и сегодня на радость легальным посетителям и контрабандистам всех мастей здесь самые дешевые цены на всем архипелаге)[12]. Правда, судам, груженным на Сен-Бартельми лишь ромом и виски, по прибытии в порт назначения приходится иногда прибегать к «известной осторожности», к тому же не все они заходят на Гренадины. Это, естественно, ограничивало мои возможности. Поэтому мне пришлось предварительно договориться с Эдди Кингом, владельцем шхуны «Раби С»; он часто заходит на Сен-Барт. Сейчас он намеревался дойти до самого острова Сент-Люсия. Путешествовать с ним было бы тем более интересно, что сам он родом с островка Кануан — одного из тех «забытых островов», что представляли основную цель моей поездки.

Жаль только, что вначале Эдди должен был зайти по делам на Пуэрто-Рико. Мне следовало подождать его в Густавии. Но уже вскоре стало ясно, что он запаздывает. Дни превращались в недели, а «Раби С» все не появлялся, хотя Эдди и принес соответствующую жертву духам перед отплытием. Мы просто выпили по рюмке коньяку, а затем он торжественно плеснул его на палубу и залил водой. Тогда он ничего, правда, не объяснил: здесь об этом не говорят. Но для меня этот обычай был не новым.

Ром и другие крепкие напитки островитяне обычно жертвуют — духам, влияющим якобы на судьбу людей. А так как духи подобно людям после «горького глотка» хотят прополоскать горло, то добавляется еще порция воды. Это называется wet the deck или wet the ground, то есть «смочить палубу» или «смочить землю».

Впоследствии на Гренадинах, далеко в стороне от проторенной туристами дороги, я часто наблюдал подобное.

А пока я бродил по Густавии и ждал. Очевидно, планы «владык моря» расходились с моими. Поэтому вскоре, когда в Густавию зашел на своем шлюпе «Чалленор» другой мой знакомый — Гарфилд Мак-Лоуренс с острова Карриаку, — я поинтересовался, куда он держит путь. Оказалось, сначала на Ангилью за солью, потом с заходом в Сент-Кристофер и Доминику к Сент-Люсии и Барбадосу. Если я хочу проделать с ним весь этот путь, то он по пути из Ангильи снова зайдет в Густавию и захватит меня на Сент-Киттс.

На том и порешили. «Чалленор» вернулся с Ангильи раньше, чем «Раби С» из Пуэрто-Рико. И на следующий день после этого мы отправились в путь с солью и пустыми бочками для будущего контрабандного рома с Барбадоса, который скупают оптовики, торгующие спиртными напитками в свободной гавани Густавии. На этот раз контрабандный товар не представлял большой опасности; ведь под капитанской койкой была лишь дюжина ящиков виски, определенно предназначенная для его родного Карриаку, куда никакие напитки, кроме безалкогольных да соков, легальным путем практически не попадают.

Погода стояла прекрасная. Как всегда в этих местах, сияло солнце, и перед нашим взором открывался превосходный вид на окружающие острова. Как только мы отошли от рейда Густавии, один из моряков бросил за борт сачок, прикрепленный к длинной стальной проволоке. Прошло совсем немного времени, и у него «клюнуло»: более чем метровая золотая макрель уже билась о палубу; именно таким способом небольшие суда частенько обеспечивают себя продовольствием.

Вечером к ужину была подана эта рыба с кусочками несладкого кекса и «чаем», к моему удивлению, имевшим некоторый привкус шоколада. Оказалось, что это был шоколадный чай — напиток, в Европе почти неизвестный, приготовляемый из шелухи бобов какао. Но я не раскаивался, что не прислушался к советам своих друзей с Сен-Барта, которые рекомендовали мне захватить с собой мешок с едой. Совет этот я воспринял как шутку. Мне хотелось испробовать в полной мере жизнь моряка на борту маленькой вест-индской шхуны.

«Чалленор» не был быстроходным судном. И когда в сумерках около семи часов вечера мы стали на рейд у столицы Сент-Кристофера — Бастера, таможенники и паспортные контролеры уже закончили свою деятельность и разошлись по домам. Для меня это было, конечно, не совсем удобно. Но горе тому, кто не принимает обычаев тех мест, куда попадает. Пришлось остаться на борту, распить несколько бутылок виски с капитаном и командой и ждать утра на узкой койке с матрасом, бесспорно, знавшим когда-то лучшие дни.

Поспать как следует не удалось. Всю ночь вокруг меня копошились тараканы, хотя добрый Мак-Лоуренс недавно посыпал все вокруг ядовитым порошком. Эти чертовы бестии не восприимчивы ни к ДДТ, ни к диедрилу.

Рано утром на «Чалленор» прибыл санитар с сильно действующим ядом против насекомых-паразитов. Правда, боролся он не с тараканами, а с москитами, которые могли проникнуть на не зараженный тропической лихорадкой Сент-Кристофер. После того как цистерны для воды и все углы были продизенфицированы, мы смогли наконец сойти на берег, и я вновь увидел остров, где в 1962 году провел около недели по пути домой.

Сент-Киттс, или Сент-Кристофер, как этот остров называется в более торжественных случаях, — красивый уголок Вест-Индии. В центре его современная, хорошо оборудованная сахарная фабрика, заменившая мелкие предприятия, стоявшие ранее на каждой плантации. Остров опоясан железной дорогой; она-то и доставляет к фабрике сахарный тростник. В маленькой столице острова явно преобладает английский дух, хотя название у нее французское: Бастер. Этот город как бы погружен в летаргический сон.

Уже издавна экономическое состояние острова полностью зависит от урожая сахарного тростника, а эта зависимость опасна. Последние годы были намного засушливее, чем предыдущие. Производство сахара падает, и финансовое положение острова ухудшается. И лишь большие роскошные здания напоминают о том, что Бастер знавал лучшие дни. Любители старинной литературы о Вест-Индии найдут в городской Публичной библиотеке настоящий клад. В специальном шкафу одной из комнат хранится множество книг старых французских и английских путешественников.

Там мне удалось пополнить свои знания еще об одном важном моменте из истории Сент-Киттса. А потом вместе с шофером такси, знакомым мне еще по первой поездке, я отправился к самому замечательному историческому памятнику острова — к крепости на горе Бримстон-Хилл, находящейся в пятнадцати километрах от Бастера. В XVIII веке, во время бесконечных войн между Англией и Францией, это укрепление имело очень важное значение и получило название вест-индского Гибралтара. Теперь это название иногда применяется по отношению ко всему Сент-Киттсу.

Колумб открыл этот остров еще в 1493 году, во время своего второго плавания, и дал ему название в честь святого Христофора. Но у испанцев были тогда дела поважнее колонизации Малых Антил. К тому же на этих островах жили куда более воинственные индейцы, чем на Пуэрто-Рико, Эспаньоле (Гаити), Кубе и Ямайке. Целый ряд Малых Антил оставался во владении индейцев карибов до тех пор, пока французы и англичане не начали конкурировать с испанцами в борьбе за господство на Карибском море.

Считается, что первым островом, на который заявила претензии Англия, был Барбадос. Но до февраля 1627 года ни один английский переселенец туда не попал. А за четыре года до этого первые английские и французские переселенцы осели на Сент-Киттсе. Английская колония была основана там неким Томасом Уорнером, а французская — нормандским дворянином Пьером Белэ д’Эснамбюком, с которым приехали многие французские эмигранты. Среди переселенцев были люди самых различных распространенных тогда профессий. Перчаточники и кузнецы, моряки и судостроители, сапожники и портные с первыми же судами прибыли на остров Лиамуига. или на «Плодородный остров» (как индейцы карибы называли Сент-Киттс), в надежде стать землевладельцами.

По всей вероятности, на острове к этому времени уже было много культурных растений. Один из переселенцев, прибывших с экспедицией Уорнера, писал, что на Сент-Киттсе растут «и маис, и ананасы, и бананы, и перец, который острее и лучше привозимого из Ост-Индии». Совершенно определенно, он имел в виду один из видов стручкового перца из семейства пасленовых Capsicum frutescens родом из тропиков Нового Света.

Он же сообщал о том. что на Сент-Киттсе культивировались два сорта хлопчатника, очевидно, сейчас известных под названиями «Мари Галант» и «Си айленд коттон». Кроме того, индейцы выращивали огурцы, арбузы, салат и даже сахарный тростник. Последнее особенно интересно: ведь сахарный тростник, как известно, был ввезен в Вест-Индию испанцами скорее всего с Канарских островов. Таким образом, можно предположить, что сахарный тростник распространился на карибские острова с островов, находящихся во владении испанцев.

В первые годы отношения между переселенцами, а также между европейцами и индейцами карибами были хорошими. Последние не раз спасали пришельцев от голода. Но эти мирные отношения длились недолго, главным образом по вине европейцев. Уже в 1627 году англичане и французы сговорились «очистить» остров от индейцев.

Ссылаясь на то, что индейцы якобы замышляют «предательство», белые пришельцы начали дикую резню. Оставшиеся в живых индейцы бежали главным образом на юг, на те острова, где их соплеменники были сильнее. Оттуда они предпринимали рейды в самых различных направлениях, в том числе и на принадлежавший им ранее Лиамуига, но вернуть его им так и не удалось.

Испанцев все больше раздражала растущая конкуренция со стороны других европейских стран. В 1629 году испанская армада напала на Сент-Киттс. Шла она из Испании в Бразилию с целью ликвидировать там голландские поселения[13]. В ее составе было 39 судов под командованием дона Фредерико де Толедо. Однако, не дойдя до Бразилии, она направилась на небольшие, близко расположенные друг к другу острова — Сент-Киттс и Невис. Как свидетельствуют источники тех времен, пока испанцы рубили головы французским колонистам, части англичан удалось укрыться в горных лесах. Остальные англичане приняли условия испанцев, потребовавших от них немедленного возвращения в Англию.

Но как только испанский флот покинул остров, англичане и французы вернулись на Сент-Киттс. Они опять «спелись», возделывая табак и хлопчатник, индиго и имбирь и отправляя основную часть урожая в Европу на голландских судах.

Вскоре французы с Сент-Киттса направились дальше и в 1635 году обосновались на таких крупных островах, как Гваделупа и Мартиника, а в 1648 году — на острове Сен-Бартельми. В свою очередь англичане не ограничились захватом острова Невис. Довольно быстро Томаса Уорнера, обосновавшегося на Сент-Киттсе, назначили королевским лейтенантом Сент-Киттса, Невиса, Монтсеррата и Барбадоса. Генерал-губернатор французских Антил также сделал своей резиденцией Сент-Киттс. Таким образом, этот остров превратился в «материнскую колонию» не только английских, но и французских владений в Карибском море.

Сперва англичанами, а потом и французами с Сент-Киттса был колонизован знаменитый остров морских разбойников Тортю, расположенный к северу от Гаити. С этих пор остров Тортю стал надежным убежищем франко-британского союза пиратов «Береговые братья», долгое время досаждавшего испанцам. Одновременно остров служил опорным пунктом французов при захвате ими западной части Гаити, вскоре получившей титул «королевы Антил», носившей его до тех пор, пока во времена французской революции она не отделилась от Франции[14].

Французы и британцы сотрудничали на Сент-Киттсе еще в 1659 году, порой они даже вместе нападали на индейцев карибов других островов, за владение которыми они конкурировали. Но без трений не обходилось, и в 60-х годах XVII века разразился первый открытый конфликт.

К этому времени длинный, узкий Сент-Киттс был разделен таким образом, что середина острова находилась в руках англичан, а оба его конца принадлежали Франции. Когда обе страны начали открытую войну как за колонии в Вест-Индии, так и в Европе, их борьба за Сент-Киттс шла с переменным успехом. Сначала французы захватили английскую территорию и сожгли на ней все плантации. Потом в 1667 году по Бредскому миру они вернули ее англичанам.

Лондонский совет по торговле и плантациям констатировал в это время, что плантации на Сент-Киттсе оказались «настолько разоренными, что те (французы, — Б. Ш.) могли бы и не отдавать их, поскольку теперь целесообразнее и проще было бы начать организацию новой колонии на любом другом необжитом острове».

Но все же англичане возвратили себе Сент-Киттс, правда, лишь для того, чтобы вновь покинуть его в 1689 году. Однако уже годом позже роли снова переменились, и остров оставался во власти англичан в течение семи лет — до Рисвикского мира в 1697 году, когда французы получили свои владения обратно. Правда, в 1702 году они вновь были изгнаны оттуда. На этот раз им уже не удалось вернуть себе остров, а в 1713 году Франция официально уступила Англии свои части Сент-Киттса по Утрехтскому договору[15].

Во время всех этих пертурбаций многие французы предпочли перебраться на Сен-Бартельми и другие французские острова.

Колониальные распри отразились и на фауне Сент-Киттса. В XVII веке французы ввезли сюда из Западной Африки вместе с рабами для своих плантаций множество маленьких зеленых мартышек в надежде приручить их. Так по крайней мере свидетельствуют ранние французские источники. Во время войн часть мартышек сбежала от своих хозяев на волю. В горах Сент-Киттса, покрытых дождевым лесом, они нашли крайне благоприятные условия для жизни. Мартышки быстро расплодились, и со временем их полчища превратились в настоящее национальное бедствие. За их отлов даже стали выплачивать специальные премии. О хитрости зеленых мартышек, истребляющих птиц и пробирающихся в сады и огороды за фруктами и овощами, в народе сложено множество легенд, в которых они отнюдь не объявляются «святыми» в отличие от своих сородичей — обезьян европейского Гибралтара.

Утверждают даже, что эти мартышки появляются в крепости на горе Бримстон-Хилл. Но когда я осматривал этот вест-индский Гибралтар, кроме птиц мне встретилось лишь несколько худосочных коров, мирно пасшихся среди стен и бастионов крепости. Правда, мартышки в здешних местах по опыту знают, как важно подальше держаться от людей. Да и нечего им делать на выжженной солнцем горе Бримстон-Хилл. Там в противоположность европейскому Гибралтару этим животным абсолютно нечем питаться. Несколько лет назад двое плантаторов пригласили меня в горный лесной массив на поиски обезьян. Но нам удалось обнаружить лишь их следы — сломанные обгрызанные побеги капустной пальмы.

Крепость Бримстон-Хилл начала играть важную роль в жизни острова еще на рубеже XVII и XVIII веков. В дальнейшем она стала считаться самым надежным опорным пунктом Англии на Малых Антилах. Но крепость не была неприступной. Это стало очевидным в январе 1782 года, когда на Сент-Киттс высадилось восьмитысячное французское войско под командованием адмирала де Грасса. Флот был высажен с целью нападения на Барбадос.

Высадка войск прошла не без неприятностей. Многие французские суда, груженные тяжелыми орудиями, сели на мель или затонули у берегов. Однако защитники острова были застигнуты врасплох и поспешно отступили на Бримстон-Хилл. Французы обнаружили в крепости восемь бронзовых пушек с 6 тысячами снарядов и две бронзовые мортиры с 15 тысячами гранат — все это гарнизон крепости бросил при поспешном бегстве.

Правда, гарнизон состоял всего из 950 человек, а белое население Сент-Киттса фактически придерживалось «нейтралитета»: белые колонисты Сент-Киттса, несмотря на свое английское происхождение, симпатизировали мятежным колониям, за несколько лет до этого провозгласившим себя Северо-Американскими Соединенными Штатами, где освободительная война еще не закончилась[16].

К тому же население Сент-Киттса было раздражено разбойным нападением британского флота на соседний голландский остров Синт-Эстатиус: ведь многие колонисты вложили свои капиталы в торговлю на этом острове, исключительно важном как открытый порт.

До Синт-Эстатиуса, или Статна, сейчас легче всего добраться местным самолетом, например, с Сент-Киттса или с Сен-Бартель-ми. В 1962 году мне потребовалось лишь четверть часа, чтобы перелететь с Сент-Киттса на маленький Статна. В тот раз меня в основном интересовал дождевой лес на вершине потухшего вулкана Куилл. Но не менее интересной оказалась и прогулка по руинам и кладбищу бывшего торгового центра, в свое время разрушенного Родни[17].

Вдоль побережья здесь виднеются остатки длинных торговых рядов. Море до сих пор приносит к берегам острова бисер с затонувшего грузового судна времен работорговли.

Сейчас на острове Статна, площадь которого около восемнадцати квадратных километров, не более тысячи жителей. Но величина разрушенных кварталов и кладбища явно свидетельствуют о справедливости утверждений голландских источников, согласно которым численность населения этого острова в XVIII веке доходила до 30 тысяч.

Остров, по-видимому, оправдывал тогда данное ему прозвище «Золотая скала». Но это отнюдь не было связано с его природными богатствами. Правда, в те времена на землях Статна выращивали сахарный тростник, а сейчас, как и на Сен-Бартельми, здесь растут лишь кактусы и терновник. В кратере вулкана в дождевых лесах можно увидеть деревья какао, свидетельствующие о том, что и он некогда возделывался.

Статна в XVII–XVIII веках превратился в богатейшую голландскую колонию Вест-Индии только по той причине, что был свободной гаванью. Благодаря североамериканской освободительной войне ораньестадские купцы заключали блестящие торговые сделки. Блокада англичан против только еще становившихся тогда на ноги Соединенных Штатов не встречала поддержки на Статна. Говорят, что в те времена на рейде Ораньестада стояло иногда до 200 судов. Многие из них отправлялись затем к берегам Северной Америки с военными грузами и другими товарами.

Естественно, британское адмиралтейство выступало с протестами, обвиняя голландских судовладельцев в нарушении международного этикета. Голландия вынуждена была запретить военную контрабанду, однако фактически не прекратила торговли с США. Когда же англичанам стало известно, что голландский губернатор на Статна первым в мире признал новый флаг Соединенных Штатов, поприветствовав с форта Оранье американский военный бриг, чаша их терпения переполнилась. Во всяком случае голландские источники считают, что именно это было причиной репрессивных мер, предпринятых впоследствии Англией в отношении острова.

В 1780 году разразилась война между Англией и Голландией, и, прежде чем сообщение об этом достигло голландских вест-индских колоний, английский флот, возглавляемый Родни, внезапно появился у Синт-Эстатиуса. Голландская флотилия, которой надлежало защищать остров, в это время сопровождала торговые суда. На рейде стояли лишь фрегат и шлюп. Родни предъявил ультиматум, и голландцам пришлось капитулировать.

Возможно, что и в случае активного сопротивления результаты были бы те же. Родни был жестоким человеком. Оказавшись на острове, его люди начали грабить и поджигать дома. Сохранилось место, где еще и сегодня можно увидеть остатки огромного очага, на котором сподвижники Родни уничтожили много ценных пород деревьев (в том числе и розовое дерево) на 400 тысяч гульденов. В общей сложности было разграблено и уничтожено ценностей на много миллионов. Но и это еще не все.

Больше месяца после капитуляции Синт-Эстатиуса Родни продолжал поднимать над фортом Оранье голландский флаг. И многие голландские и другие суда спокойно входили в гавань и бросали якорь. Так обманным путем англичанам удалось захватить не менее 250 судов, груженных ценными товарами.

Среди старинных построек, которых на острове сохранилось очень мало, — резиденция самого британского адмирала. А в целом осмотр Статна — это прогулка среди руин. Вновь выросшие дома — это либо настоящие бараки, либо нарядные деревянные постройки, украшенные резьбой, либо современные частные дома обычной для многих стран архитектуры.

Пожалуй, наибольший интерес среди старинных сооружений острова представляют остатки синагоги. Она напоминает о евреях-сефардах, некогда бежавших с испанских и португальских земель от католического террора и находивших убежище на протестантских островах Вест-Индии. Но сейчас евреев здесь нет. Родни выселил их на Сент-Киттс и Невис, и, кажется, они никогда уже не возвращались на Синт-Эстатиус, хотя французский флот, придя с Мартиники в 1782 году, и освободил этот остров. Это были французские корабли, продолжившие затем свой путь на Сент-Киттс к Бримстон-Хиллу. Во время осады крепости флот де Грасса, состоявший из 29 больших судов, стоял на рейде у Бастера. И вдруг со стороны Антигуа появился английский флот (22 судна и 1000 матросов) под командованием адмирала Сэмуэла Худа. Худ незаметно приблизился к Невису и, обогнув этот остров, пошел прямо на французскую флотилию. Последняя снялась с якоря, и после тридцатиминутного боя англичане, обманув французов, заняли рейд.

Им удалось высадить войска на сушу и овладеть побережьем у залива Фригит. Французским судам пришлось очень туго: даже во флагманский корабль самого де Грасса попало более восьмидесяти снарядов. Считается, что именно этот морской бой предрешил победу англичан в решающей битве у группы островов Ле-Сент. И все же судьба Бримстон-Хилла была предрешена.

После тяжелых артиллерийских боев ее гарнизон капитулировал перед превосходящими сухопутными силами французов. Правда, капитуляция происходила весьма по-джентльменски: когда англичане покидали остров, французы их заверяли в своем уважении к ним. Впрочем, французы подтвердили это заверение на деле, вернув Англии по Версальскому миру[18] Бримстон-Хилл и Сент-Киттс.

Так окончательно утвердились на Сент-Киттсе его владельцы-англичане, хотя французские войска впоследствии, в 1805 году, незадолго до Трафальгарской битвы, пытались совершить еще одно нападение на остров. Правда, с тех пор на Сент-Киттсе многое изменилось.

Уже в XVII веке здесь выросли сахарные плантации и начался ввоз рабов из Африки. Вскоре производство сахара стало важнейшим источником доходов местного населения. Пятьдесят из находившихся здесь плантаций были настолько крупными, что их владельцы могли позволить себе использовать ветряные мельницы для вытяжки сладкого сока из сахарного тростника. На более мелких плантациях это делали с помощью лошадей и быков. Примечательно, что большинство развалин ветряных мельниц находится на наветренной стороне острова, где дуют северо-восточные пассаты.

К концу XVIII века население Сент-Киттса уже составляло четыре тысячи белых и двадцать шесть тысяч негров. Тогда же на соседнем острове Невис у горячего серного источника была построена огромная, напоминающая замок гостиница с бассейном «Бэс хауз хотел». Говорят, что ее строительство обошлось в 40 тысяч фунтов и что она была излюбленным местом отдыха вест-индской плутократии периода ее великодержавия. Это удивительное по прочности сооружение не разрушили даже ураганы, и оно сохранилось до наших дней как свидетельство вест-индской роскоши тех времен.

Но когда в 1833–1834 годах в Британской Вест-Индии было отменено рабство[19] и это совпало со все усиливающейся конкуренцией на мировом рынке свекловичного сахара с тростниковым, здесь наступила депрессия. Во многом ей способствовало и то обстоятельство, что английское государство заплатило рабовладельцам за всех, кто отныне получил свободу[20]. В моем распоряжении находится официальный список всех «получивших компенсацию за освобожденных рабов» по всем островам Вест-Индии, острову Маврикий в Индийском океане и колонии мыса Доброй Надежды в Южной Африке (за 1838 год).

В нем подчас фигурируют фамилии, встречающиеся в Вест-Индии и поныне. Их носят как потомки рабовладельцев, так и потомки их рабов, получившие по заведенному в Вест-Индии порядку фамилии своих хозяев. Многие хозяева получили ничтожную компенсацию, что свидетельствует о том, что в их распоряжении находилось не более одного раба. Но рабовладельцы Сент-Киттса, например, получили компенсацию в несколько тысяч фунтов, следовательно, им принадлежало до трехсот и более рабов. Подобные крупные суммы выкупа редко встретишь в документах даже по таким интенсивно эксплуатировавшимся островам, как, например, Ямайка[21].

Теперь, когда плантаторы были вынуждены оплачивать труд своих бывших рабов, «компенсации» им хватило ненадолго. И содержание плантации, особенно на засушливых и неплодородных островах, стало экономически невыгодным. А освобожденные рабы редко располагали средствами на приобретение собственного кусочка земли. Правда, из некоторых мест крупные плантаторы попросту бежали, и бывшие рабы обосновались на покинутых территориях в качестве мелких землевладельцев. Для класса эксплуататоров наступили трудные времена. В Лондоне тогда появилось даже ходячее выражение: «беден, как вест-индский плантатор». Об этом же свидетельствует и дальнейшая судьба «Бэс хауз хотел». Гигантское каменное здание с балконами и галереями совсем захирело, а в 1870 году гостиница была закрыта. Впоследствии, уже после второй мировой войны, какой-то оптимист попытался открыть ее вновь. Но когда в 1962 году мне довелось побывать в тех местах, она опять была закрыта, и, хотя на некоторых ее этажах жили люди, здание навевало мысли о привидениях. В саду истошно кричал осел, а в старом бассейне у горячего источника среди валявшихся старых американских еженедельников копошились ящерицы и насекомые.

Все это, правда, не мешает на маленьком Невисе развиваться туризму, хотя здесь он еще не достиг такого огромного значения, как на Ямайке, Антигуа, Барбадосе и ряде других островов, где оставляют бешеные деньги многие отдыхающие североамериканцы, которые теперь перестали посещать Кубу. Сейчас на Невисе, образующем вместе с Сент-Киттсом и Ангильей одно из малых «ассоциированных государств» Британской Вест-Индии, много небольших туристских гостиниц. Часто они располагаются в старинных резиденциях бывших плантаторов, но цены в них вполне современные.

А вот на Сент-Киттсе специализированных туристских гостиниц мало, там есть лишь гостиницы обычного типа в Бастере. Это тем более удивительно, что Сент-Киттс не менее интересен для приезжающих, чем крупные туристские центры Вест-Индии. На Сент-Киттсе немало исторических памятников: здесь и индейские наскальные рисунки, и крепость Бримстон-Хилл, и развалины старого замка, воздвигнутого французским губернатором Пуанси в 1640 году. Одна из наиболее ярких достопримечательностей природы Сент-Киттса — вулкан Мизери высотой более 1100 метров. Кратер вулкана заполнен водой, а у самой его кромки растут сказочно красивые дождевые леса.

Я позволю себе привести несколько строчек из небольшой брошюрки, выпущенной в Бастере в 1902 году, когда была опасность, что Мизери вновь пробудится к жизни и подобно Мон-Пеле на Мартинике и Суфриеру на Сент-Винсенте опустошит окрестности:

«Когда мы достигли цели, солнце пробилось сквозь тучи над нашими головами и осветило ландшафт золотыми лучами. Перед нами открылась величественная панорама: у наших ног простирался весь остров с четко очерченной линией побережья и горными вершинами. Необозримые просторы возделываемых полей напоминали гигантскую шахматную доску, а сверкающие в солнечном свете постройки, которые их окружали, были похожи на шахматные фигуры. Это было щедрое вознаграждение за усталость после тяжелого подъема. Прямо под нами дремал доисторический кратер глубиной примерно в 1000 или более футов — единственное мрачное пятно на этой прекрасной доске».

Могу лишь сожалеть, что мне так и не представился случай подняться туда ни сейчас, ни в 1962 году, когда я располагал временем, но не сумел найти проводника, который показал бы мне дорогу через дождевой лес. Восхождение на Мизери остается пока одним из моих невыполненных желаний. Но я бывал на краю кратера Куилла на Синт-Эстатиусе и добирался до смотровых площадок на других островах, поэтому хорошо могу себе представить, какое прекрасное зрелище открывается с вершины Мизери. Оттуда видна вся равнина западного побережья Сент-Киттса, а со стороны моря открывается панорама Синт-Эстатиуса.

Для меня совершенно ясно, что Сент-Киттс нуждается в поступлении туристской валюты. Стоимость его импорта в настоящее время на 50 % превышает стоимость экспорта (вывозятся сахар и другие продукты). Дефицит островов Сент-Киттс — Невис — Ангилья, население которых составляет 65 тысяч человек, соответствует примерно 10 миллионам шведских крон[22]. Правда, частично он компенсируется так называемым невидимым экспортом — тем, что киттсианцы получают в качестве денежных переводов от родственников, эмигрировавших в Англию, США или Канаду. Кроме того, значительные суммы здесь поступают из английских официальных источников — в основном на покрытие административных расходов территориального правительства острова; для этой цели Англия выплачивает около четырех миллионов крон в год. Однако местные власти стараются кое-что предпринимать для улучшения экономического положения острова[23].

«Быть шофером такси — плохой бизнес, — жаловался мне шофер, везший меня в Бримстон-Хилл. — Сейчас с сахаром туго, денег в обращении почти нет, а правительство слишком лениво, чтобы заманивать сюда туристов»[24].

Не знаю, так ли уж он неправ. Когда счастливый случай и шлюп «Чалленор» забросили меня на этот остров — «материнскую колонию» французских Антил и Британской Вест-Индии, — туристский сезон далеко еще не закончился. Но, расписываясь в гостевой книге самого вест-индского Гибралтара, я обнаружил, что за много-много дней был первым человеком, посетившим важнейший исторический памятник этого острова…