Коллекция детективов газеты «Совершенно СЕКРЕТНО»

Рэй Рассел МАРКИЗА

Дэнни Дейн оставил машину в узком переулке в тени густых деревьев, где она была практически не видна с улицы, и оставшиеся полмили преодолел пешком. Дорога шла наверх, но подъем оказался некрутым. Несмотря на уже не юный возраст (Дэнни шел уже пятый десяток), он поддерживал неплохую физическую форму. Зрители платили хорошие деньги за то, чтобы посмотреть на его хорошо сохранившуюся фигуру. Поэтому он относился к ней с теми же вниманием и заботой, как к другим вложениям денег.

Время было позднее, но Дэнни надел большие черные очки, закрывавшие почти половину лица. После жаркого и сухого дня на город наконец опустилась живительная прохлада. Дейн шагал по улице и с наслаждением вдыхал полной грудью ароматы лимонов, липы, лавра и других деревьев, которыми славился Голливуд-Хиллс.

Через четверть часа энергичной ходьбы Дэнни Дейн подошел к средних размеров дому, очевидно, не очень дорогому, но очень стильному. Все, что он мог разглядеть в слабом свете, говорило об отменном вкусе владельца. Об этом красноречиво свидетельствовала и толстая деревянная дверь, которой наверняка было несколько сотен лет. Ее несомненно привезли откуда-нибудь из Испании, возможно, даже из монастыря. Дэнни не был специалистом по антиквариату, но готов был поспорить на любые деньги, что это была настоящая старина, а не подделка.

Не найдя звонка, он с интервалом в одну-две секунды несколько раз поднял и резко опустил тяжелый медный молоток. Громкий звук спугнул стайку птиц, устроившихся на ночлег в деревьях.

Томительные секунды между звуками ударов и открытием двери были наполнены для него сладким ожиданием. Он пришел в гости, причем будет единственным гостем, к самой соблазнительной и загадочной женщине, которую когда-либо встречал. А встречал их, как без ложной скромности мог признаться сам себе Дэнни Дейн, он на своем веку великое множество.

На эту потрясающую испанку Дэнни обратил внимание, едва переступил порог дома Фрэн Плоткин. Неделю назад Фрэн устроила вечеринку, на которую собрался весь Голливуд. Дейн не мог отвести взгляд от жгучей красавицы в красивом черном платье. Он не без удовольствия отметил про себя, что и она бросает на него тайком взгляды.

Когда новая супруга Дэнни, Жена номер шесть, отошла на безопасное расстояние, он спросил у хозяйки:

— Кто это?

— Успокойся, мой мальчик, — улыбнулась Фрэн Плоткин. — Не забывай, что ты молодожен.

— Фрэн, ты же меня знаешь.

— Я-то знаю, а вот знает ли твоя юная женушка, какой ты ловелас? Или она все еще пребывает в счастливом неведении?

— Понятия не имею! — беспечно пожал плечами Дейн. — Да и какая разница! Рано или поздно ей все равно предстоит это узнать… Ну не томи, Фрэн. Кто она?

— Елена Мендоса, маркиза де Альтамадура.

— Мендоса… — задумчиво повторил Дэнни Дейн. — Откуда я знаю эту фамилию? И еще к тому же маркиза. Она мне определенно нравится. Можешь мне не верить, но у меня еще никогда не было… Она настоящая маркиза?

— Не совсем. Титул у нее от мужа.

— О Господи! Муж… Означает ли это отвратительное слово, что маркиз где-то поблизости?

— Не совсем поблизости. Доктор Мендоса находится на глубине двух метров в земле.

— Отлично! — обрадовался Дэнни Дейн. — Фрэн, ты должна представить меня этой очаровательной вдове.

— Дэнни, ну ты и паршивец! Сколько времени прошло после твоей свадьбы? Две или три недели, не так ли?

— Кто бы говорил! На голове твоего супруга столько рогов, что его скоро никто не сможет отличить от морского ежа.

— Дэнни, только хочу сразу тебя предупредить, что она не из тех звездочек, которые падают в обморок только от того, что на них обратил внимание сам великий Дэнни Дейн. Маркиза Альтамадура очень приличная испанская дама. Не знаю, почему она осталась здесь после смерти мужа, а не уехала на родину и не живет сейчас в родовом замке где-нибудь в Гранаде или другой испанской провинции и не носит мантилью. Имей мужество взглянуть правде в глаза, мой мальчик. Она не для тебя.

— Тогда объясни мне, пожалуйста, почему она бросает на меня эти горячие испанские взгляды с той самой минуты, как я приехал? Помоги мне, детка, или я начну буйствовать. Ты же знаешь, каким буйным я могу стать, когда буйствую…

Монастырскую дверь открыла сама Елена Мендоса. Этим вечером она выглядела еще более потрясающе, чем в воспоминаниях Дэнни Дейна.

— Входите, мистер Дейн, — с легкой улыбкой пригласила смуглая красавица. Ее глаза напоминали черные колодцы, в которых так легко было утонуть.

— Маркиза, — ответил он и склонился над ее рукой.

Елена Мендоса закрыла тяжелую дверь.

— Я не слышала вашей машины, — произнесла она.

— Потому что я оставил ее в полумиле отсюда, у подножия холма, — объяснил он. — Видите, я был очень осторожен и постарался защитить вашу репутацию, как вы просили в разговоре по телефону.

— На карте стоит не только моя репутация, но и ваша, — напомнила Елена Мендоса.

— Боюсь, моя репутация так замарана, — рассмеялся Дэнни, — что ее уже не отмыть.

— Может, я слишком старомодна, — сказала маркиза, вводя гостя, — но я решила отослать слуг, чтобы не было никаких сплетен.

Она показала изящной ручкой на серебряный кофейник.

— Или, может, вы предпочитаете что-нибудь покрепче?

— Нет, нет, кофе пока вполне достаточно. Немного позже мне наверняка захочется… — он пристально посмотрел ей прямо в глаза, — чего-нибудь более крепкого.

— Интересно, — слегка улыбнулась Елена Мендоса, наливая кофе в фарфоровые чашечки, — что вы сказали о своем сегодняшнем вечере миссис Дейн?

— Вы говорите об этой безмозглой дурехе? — беспечно хмыкнул Дэнни Дейн. — Она считает, что я играю в покер с друзьями.

— Ваш звонок, — негромко, явно волнуясь, сказала маркиза, — застал меня врасплох. Честно говоря, я не надеялась увидеть вас после того вечера. Не надеялась, но очень хотела этого.

Дейн с удовольствием слушал, не перебивая.

— В вашей стране все это более просто и легко, — продолжила она и быстро исправилась: — Проще и легче. Если ваши женщины хотят встретиться с мужчинами, которые не предпринимают никаких действий, они берут инициативу в свои руки. У нас все иначе. Я рада, что вы позвонили. И я рада, что вы здесь.

— Не больше, чем я, маркиза, — улыбнулся Дэнни.

— Елена.

— В таком случае, я — Дэнни.

— Хорошо, Дэнни.

— Замечательно! Удивительно, какого прогресса мы с вами достигли за какие-то пять минут.

— Не знаю, что вы сейчас думаете обо мне, — заметно волнуясь, произнесла Елена Мендоса. Она смотрела не на гостя, а на ковер у себя под ногами. — Я недавно овдовела, вы только что женились. Мы не должны быть вместе. Когда вы позвонили, мне следовало разговаривать с вами холодно и строго. А я вместо этого пригласила вас к себе в гости и приняла меры, чтобы никто не узнал о нашем свидании и чтобы обмануть вашу жену. Мне должно быть стыдно, но мне так одиноко и печально… Пожалуйста, не думайте обо мне очень плохо.

— Ни в коем случае, моя дорогая Елена, — поспешил успокоить хозяйку Дэнни Дейн. Он излучал знаменитое дейновское обаяние, против которого могла устоять редкая женщина. — Я считаю вас самой доброй и прекрасной женщиной на свете.

— Я должна вам кое в чем признаться, — с лукавой улыбкой сказала маркиза. — Сначала я не собиралась приезжать на вечеринку миссис Плоткин. У меня еще не закончился траур, и я не должна ездить по светским приемам. Но когда миссис Плоткин сказала, что вы там будете….

— Я польщен, — искренне сказал он.

— Я так много раз видела вас на большом экране. У меня всегда было… как вы это называете?.. кажется «потерять голову». Мы с маркизом часто шутили по этому поводу. Знаете, мой муж был очень известным врачом. Мы познакомились в одной мадридской больнице, где я работала медсестрой. На первом свидании он пригласил меня в кино. Показывали фильм, в котором вы спасаете блондинку с пиратского корабля. Вы играли потрясающего храбреца! У вас было очень много врагов, но вы всех перебили своей шпагой! Я до сих пор помню, как вы схватились за канат, пролетели над палубой корабля и столкнули в воду главаря пиратов!

— Должен вас разочаровать, Елена, — рассмеялся Дэнни, — но это был не я, а Билл Уоллмэн.

— Билл Уоллмэн?

Он с улыбкой кивнул.

— Обычно, я предпочитаю помалкивать и принимаю все похвалы в храбрости и ловкости на свой адрес, но вы — особый случай. Вы, Елена, не какая-нибудь глупая поклонница из провинциального городишки. Билл Уоллмэн является моим… вернее, был моим дублером по трюкам. Он снимался вместо меня в кадрах, снятых дальним планом. Вблизи, конечно, разница сразу бросается в глаза, но во всех сценах дуэлей, полетов на канатах и прыжков с одной мчащейся машины на другую снимался только Билл. Он — лучший каскадер в Голливуде. Мне его очень не хватает.

— Он умер, этот ваш замечательный мистер Уоллмэн?

— Нет, пару месяцев назад сбил на моей машине маленькую мексиканскую девочку и, боюсь, сейчас сидит в тюрьме, бедолага… Можно еще кофе?

Дэнни не кривил душой. Ему на самом деле не хватало Билла Уоллмэна, причем не только по профессиональным причинам. В прошлом Билл много раз его выручал. Он брал на себя вину в многочисленных пьяных скандалах, которые устраивал Дэнни, и авариях. Для него Билл был дороже золота. Дело в том, что на 8-й странице контракта с киностудией есть пункт, согласно которому Дэнни должен был соблюдать нормы морали и законы. Он не должен совершать никаких поступков, которые вызовут к нему со стороны публики неуважение, насмешки или презрение. Билл Уоллмэн был его палочкой-выручалочкой, его спасателем, которого теперь очень трудно заменить.

— Может, вы хотите вина? — предложила Елена Мендоса.

— Спасибо, с большим удовольствием.

Она открыла бар и разочарованно покачала головой:

— Увы, ничего хорошего не осталось.

— Не страшно. Налейте любое.

— Нет, нет, — торопливо возразила Елена. — Любое вино не для вас. Вы… как вы это сказали? Особый случай, да? Вспомнила! Кажется, осталась еще одна бутылка, последняя. Пожалуйста, пойдемте со мной. Знаю, это звучит глупо, но я боюсь.

— Боитесь? Чего боитесь?

— Нужно спуститься в винный погреб. Я боюсь идти туда одна.

— Винный погреб? — удивился Дэнни, вставая. — Это что-то новое для Южной Калифорнии. Ну что же, ведите.

— Мой муж Энрике, — рассказывала маркиза, спускаясь по узкой крутой лестнице, — купил этот дом после длительных поисков. Он приехал в Лос-Анджелес преподавать в Калифорнийском университете. Маркиз был очень предан своей работе и с удовольствием делился своими знаниями с молодежью, но все равно оставался истинным аристократом, любителем и знатоком вин. По-другому Энрике жить не мог. Его поиски подходящего жилища в конце концов увенчались успехом. Он нашел дом с подвалом, который можно приспособить под винный погреб… Включите, пожалуйста, свет. Выключатель рядом с вами.

Дэнни щелкнул выключателем. Через пару секунд, когда глаза немного привыкли к свету, он увидел ровные ряды бутылок, терпеливо ждущих своей очереди. Каждая лежала в специально отведенном для нее месте. Дейн подошел к стеллажам и принялся с интересом разглядывать этикетки. Маленький золотистый паучок в панике бросился наутек.

— У вас превосходный погреб, — похвалил он.

Елена Мендоса обошла его и взяла бутылку, которой судя по ее виду было очень много лет.

— Я не ошиблась, вот она! — торжествующе воскликнула она. — Самый старый из всех хересов. Это вино разлито в 1750 году!

— В 1750 году! — в благоговейном ужасе повторил Дэнни Дейн. — Такое вино я обязательно должен попробовать.

Он взял у нее древнюю бутылку и направился к лестнице.

— Подождите, — остановила его маркиза, — кажется, наверху нет штопора. По крайней мере я ни одного не видела. После смерти мужа я ни разу не пила вина.

Такой возможности он упустить не мог.

— После смерти вашего мужа вы не пробовали и много других хороших вещей, — нежно и с легкой грустью заметил Дэнни. — Напрасно, Анна… Извините, конечно, я хотел сказать: «Елена». Бессмысленная трата женской теплоты и жизни.

Ему всегда нравилась эта реплика из «Королевского капитана». Он использовал ее с разными вариациями много раз. Но почему он назвал ее Анной? Ведь он не знал никакой Анны…

— Вот он! — со смехом прервала его Мендоса.

— Что?

— Штопор. Откройте бутылку, пожалуйста.

— Здесь? В подвале?

— Вино очень старое. Бутылку нельзя сильно встряхивать. Мой муж всегда говорил, что старое вино любит покой.

Дэнни не без труда осторожно и очень медленно извлек пробку, которая закрывала бутылку почти два с половиной столетия. От времени она сильно потрескалась и могла рассыпаться в любой момент, но ему кое-как удалось справиться.

— Вот бокал, — показала маркиза на хрустальный фужер и смахнула с него платком пыль.

— Только один?

— Будем пить по очереди.

Он уловил в ее голосе непроизнесенное обещание. Сначала выпьем, скажем, полбутылки, мысленно планировал Дэнни Дейн сценарий вечера. Потом под действием вина, одиночества, горячей испанской крови и любви к нему она возбудится и сама упадет в его объятия.

Дэнни налил в бокал густую жидкость цвета расплавленного янтаря. Маркиза сделала небольшой глоток и протянула бокал. Он осушил его одним огромным глотком.

— Как Тристан и Изольда, — с широкой улыбкой проговорил актер, — когда они поклялись вечно хранить верность друг другу и… Крепкое однако вино! Оно не могло со временем испортиться? Как-никак столько лет простояло закрытым. Знаете, у меня что-то кружится голова. Как вы себя чувствуете? Не кружится голова? Не тошнит?

Елена молча покачала головой.

— Пожалуй, мне… лучше присесть… на минуту, — растерянно пробормотал Дэнни Дейн.

Дэнни судорожно схватил стул и почти упал на него. Затем, словно столбик ртути высотой под метр девяносто, плавно перетек со стула на пол. Сейчас он лежал на полу и, ничего не понимая, ошеломленно смотрел на Елену, которая, казалось, стояла очень далеко от него. Маркиза отвернулась и выплюнула вино, которое держала во рту. Дейн рухнул в черный колодец…

— Вы пришли в себя, мистер Дейн?

Голос маркизы донесся справа. Дейн обнаружил, что может слегка повернуть голову, но этого было недостаточно, чтобы увидеть ее.

— Теперь вы догадываетесь, где я. А сейчас я хочу, чтобы вы меня внимательно выслушали. Очень важно, чтобы вы поняли, что с вами происходит и почему. Наверное, вы уже догадались, что в вине что-то было. Добавить в него сильнодействующее лекарство оказалось совсем нетрудно. Я только впрыснула его через пробку шприцем с длинной иглой. Никаких проблем, у меня неограниченный доступ к шприцам, лекарствам и всему остальному, что связано с медициной. Не забывайте, что покойный маркиз был врачом, а я — неплохой медсестрой… Вы лежите сейчас на кровати, вернее на койке, какие стоят в больницах. Вы не можете пошевелиться, потому что крепко к ней привязаны. Во рту у вас кляп, глаза завязаны. Эту кровать поставили для моего мужа в последние месяцы его болезни. После его смерти ее отнесли в подвал… Для начала, мистер Дейн, вам следует понять, что вы сейчас считаетесь пропавшим без вести человеком и останетесь таковым до конца своих дней. Никто не знает, где вы находитесь. Вы сами позаботились об этом, не правда ли? Своей бедной болтливой женушке вы соврали, что отправились играть в карты с приятелями. Машину оставили в полумиле от дома у подножия холма и прошли остаток пути пешком.

Когда вы похвалили мой подвал, я мысленно рассмеялась иронии ваших слов. Это действительно превосходный подвал. Его построил прежний владелец дома, чтобы в случае необходимости воспользоваться им как бомбоубежищем. За стеллажами с винными бутылками находится тайная комната, о которой не знают даже слуги. В ней очень толстые и прочные стены. Она вентилируется, обогревается, имеет санитарные удобства и даже не лишена уюта. При необходимости в ней можно очень долго жить. Да, мистер Дейн, вы, конечно, уже догадались, что сейчас находитесь как раз в этой тайной комнате и никогда ее не покинете.

Дэнни попытался встать, но ремни крепко держали его за шею, грудь, живот, запястья, колени и лодыжки. Едва слышно застонав от разочарования, он прекратил бороться.

— Эти ремни сделаны из самой крепкой кожи, мистер Дейн. Они в полдюйма толщиной, усилены стальными волокнами и заперты на замки, ключи от которых находятся у меня. Все ваши усилия освободиться тщетны. Так что лучше поберегите силы, они вам еще понадобятся.

Сейчас ее голос раздался слева от него.

— В самом начале этого вечера вы упомянули «маленькую мексиканскую девочку», которую сбил ваш мистер Уоллмэн. Но при этом вы намеренно допустили две неточности, а если быть точнее — солгали. Во-первых, это была маленькая испанка, моя шестилетняя дочь Анна. И во-вторых, не мне говорить вам, что за рулем машины сидел не мистер Уоллмэн. За рулем в тот день сидели вы, не так ли, мистер Дейн?

Она ходила по комнате, постукивая каблучками по бетонному полу. Ее голос то стихал, то становился громче.

— Вам удалось обмануть полицию и газетчиков, но вам никогда не обмануть меня. Я обратилась к частному детективу и попросила навести о вас справки. Результат его работы — досье на вас толщиной с телефонный справочник Лос-Анджелеса. Я много знаю о вас, мистер Дейн. Помимо прочих грязных подробностей вашей жизни мне, к примеру, известны и ваши прежние трюки с мистером Уоллмэном, который становился козлом отпущения и брал на себя вину за ваши ошибки, неприличное поведение, мелочные скандалы и преступления. Он много раз спасал вас от справедливого наказания, но от этого возмездия ему вас не спасти. На этот раз вам придется за все заплатить сполна. Сначала свидетели того наезда в один голос утверждали, что моего ребенка сбила знаменитая кинозвезда Дэнни Дейн. Потом ваш мистер Уоллмэн «признался» в наезде, и вы убедили их в том, что они ошибаются. Так что сейчас вы можете продолжать вести такой же образ жизни, как раньше: и дальше безнаказанно топтать людей и оставлять после себя только горе и страдания. Но сегодня вечером всему этому беспределу пришел конец.

Неожиданно Дэнни весь напрягся и попытался перевернуть кровать, произвести хоть какой-то шум, порвать ремни или сломать замки, но кровать даже не шелохнулась.

— Я хочу, чтобы вы поняли, если сможете, — продолжила Елена Мендоса, — что, забрав мою Анну, вы отняли у меня самое дорогое. Боюсь, вы не в состоянии понять мои чувства из-за многочисленных разводов. После смерти мужа Анна стала всем, что у меня было в этом мире. Она мой первый и последний ребенок. Я не смогу больше иметь детей. В Анне заключена моя жизнь, вся моя вселенная. И когда вы сбили ее своей машиной…

Дэнни Дейн попытался вложить всю душу в голосовые связки, чтобы заговорить, но единственным звуком, который ему удалось произнести, было жалкое хныканье.

— Вы сбили ее, этого беззащитного ребенка. У нее страшная травма черепа. Анна должна была умереть, но благодаря злому чуду, явно вызванному вмешательством Сатаны, она осталась жить. Сейчас она жива. Анна лежит на больничной кровати. Она полностью парализована, не может пошевелить даже пальцем. Она ничего не видит и не говорит. Бедный шестилетний ребенок! Моя маленькая сладкоголосая птичка была рождена для детских игр и веселья, а благодаря вам она теперь обречена на невыносимые страдания полной неподвижности и бездействия, обречена на мрак, то есть на жизнь, которая мало чем отличается от смерти.

Елена замолчала на несколько минут. Он слышал ее дыхание и был уверен, что она не плачет, а просто о чем-то задумалась.

— Вы разделите ее судьбу, мистер Дейн. Кажется, я уже вам говорила, что я опытная медицинская сестра. Мне будет нетрудно очень хорошо заботиться о вас. Готова поспорить, вам нигде не найти такого хорошего ухода. Я буду ухаживать за вами так же хорошо, как ухаживают за моей дочерью в больнице. Буду ухаживать весь остаток вашей жизни, мистер Дейн. Все время, что вам осталось прожить на этом свете.

Дэнни снова попытался заговорить с ней, и опять у него ничего не получилось.

— Доктора сказали мне, что предсказать, сколько еще проживет Анна, невозможно. Она может жить и месяц, и год, и два года, и пять лет. Но сколько бы она ни прожила, мистер Дейн, столько же отведено жить на этом свете и вам. Вместе с моей дочерью умрете и вы. Ни днем раньше и ни днем позже. Я бы на вашем месте молила Бога, чтобы она умерла поскорее. Такой жизни не пожелаешь и злейшему врагу.

До Дейна донесся какой-то царапающий звук. Он догадался, что она придвинула к его кровати деревянный стул. Маркиза села, слегка зашуршав платьем.

— Несмотря ни на что мне хочется быть справедливой. Я не хочу лишать вас в отношении удобств того, что есть у моей дочери. Я навещаю ее каждый день, поэтому и к вам буду спускаться ежедневно. Я читаю ей сказки. И вам буду читать те же книжки. Вам повезло, мистер Дейн. Это не испанские сказки, эти сказки на вашем языке, на английском. Полагаю, вначале вам это маленькое утешение придется не по вкусу. Но я с нетерпением буду ждать того дня, может он наступит через месяц, а может, и через год, когда я спущусь сюда к вам после того, как побываю у Анны в больнице, близко придвину к кровати стул и скажу, что этим вечером сказки не будет. Вы, наверное, попытаетесь что-нибудь сказать, но кляп вам не позволит этого сделать. Вы будете молить меня читать, вы захотите услышать любые слова, любой человеческий голос вне зависимости от того, кому он принадлежит; хоть какой-то звук, который отличал бы жизнь от смерти; все что угодно, лишь бы не сойти окончательно с ума… Поэтому надеюсь, вам понравятся эти сказки, мистер Дейн. Я буду читать любимые сказки моей Анны. Вы уж постарайтесь, пожалуйста, чтобы они вам понравились, мистер Дейн. Хотя бы потому, что это единственное, чему вы сможете радоваться.

Дэнни Дейн услышал шелест страницы. Он закричал, но испуганный голос звучал только в его голове: «О Господи, скажи ей… Пусть кто-нибудь ей скажет… О милостивый Боже, пожалуйста объясни ей, что в тот раз за рулем машины действительно был не я, а Билл Уоллмэн!»

— «Глава первая, — громко прочитала Елена Мендоса. — Медвежонок Эдвард спускается по лестнице вслед за Кристофером Робином. Бум, бум, бум…»