Король уныния

ГЛАВА 46

Следующие четыре месяца прошли в вихре встреч и строительства днем и свиданий или ужинов по вечерам.

За это время мы со Слоан вошли в негласный ритм пребывания друг у друга дома. Одну неделю я ночевал в ее квартире, на следующей она поселялась в моем городском доме. Я подарил ей собственный шкаф, чтобы ей не приходилось таскать свои вещи через весь город, а она добавила мою любимую марку эспрессо в свою кладовую, чтобы я мог получать кофеин, не покидая ее дома. Это были тихие вехи, которые прошли без фанфар, но они поддерживали меня во время самого суматошного, вызывающего седые волосы сезона в моей жизни. Задержки подрядчиков, проблемы с таможней, взрыв паровой трубы неподалеку, который на целую неделю перекрыл нам доступ к хранилищу, — проблем хватало на протяжении всего процесса ремонта и строительства, и это не считая огромного эго, с которым мне приходилось иметь дело на стороне маркетинга.

— «Хранилище» находится под землей, — сказал я второму помощнику одной рок-звезды. — У него нет вертолетной площадки… Нет, к сожалению, мы не можем построить ее до открытия. Да, я позабочусь о том, чтобы у нас была охрана, чтобы его не завалили фанаты в десяти футах между его машиной и входом.

Я бросил предупреждающий взгляд на Слоан, которая ухмылялась, сидя рядом со мной на диване. Она занималась рассылкой приглашений на вечеринку, но я настоял на том, чтобы разделить с ней обязанности по работе с гостями, потому что у меня были личные отношения со многими из них.

Я глубоко сожалел об этом решении.

Однако, если отбросить строительные проблемы и самовлюбленных гостей, подготовка к открытию «Хранилища» прошла в основном по плану. Пожаров, слава Богу, больше не было, как и серьезных аварий и травм. Взрыв паровой трубы нарушил наши и без того сжатые сроки, но моя команда справилась с этим, держась за зубами.

За день до моего тридцатого дня рождения мы все еще клали отделочную плитку в ванных комнатах, но…

Мы все сделали. Все.

На следующий вечер, после десятков бессонных ночей и сокрушительных сомнений в себе, «Хранилище» официально открылось, официально открылось еще до того, как часы пробили полночь, и я перевел дух.

Двести пятьдесят самых богатых и влиятельных людей города заполнили обновленное помещение, потягивая коктейли у оригинальных шестидюймовых стальных стен и любуясь столетней латунной люстрой.

Все до единого человека ответили «да». Здесь были Аяна и модная публика, Изабелла и издательские тяжеловесы, Доминик и бароны Уолл-стрит, и многие другие. Все крупные развлекательные и светские издания были в курсе событий, потому что сегодня в одном месте собралось больше титанов бизнеса, политики, знаменитостей и искусства, чем на последнем Балу Наследия.

Я никогда не испытывал такой гордости.

Ночь еще только начиналась, и было еще сто вещей, которые могли пойти не так, но тот факт, что я зашел так далеко, означал все.

Неважно, как завтра решит комиссия по наследству, я создал свой бизнес и наследие, и никто не мог отнять у меня достижения.

— Вы не видели владельца? У меня есть для него сообщение.

Я повернулся, мой рот изогнулся в улыбке, когда в поле зрения появилась Слоан, выведя меня из задумчивости. Я уединился в задней комнате, прежде чем начать общаться, но гости могли подождать еще немного. Им было чем развлечься. Слоан шла ко мне в переливающемся серебристо-белом платье и туфлях на каблуках, от которых ее ноги казались длиннее. Ее волосы рассыпались волнами по плечам, а в глазах блестели нотки озорства, когда она подошла ко мне.

Неважно, сколько раз я просыпался с ней по утрам и сколько раз засыпал рядом с ней, — от ее вида у меня никогда не перехватывало дыхание.

— Я не знаю, где он, но с радостью передам сообщение, — пробурчал я. Когда она прижала руку к моей груди, моя кровь запылала еще жарче, но я сохранил обманчиво непринужденную позу, пока ждал.

— Хорошо. — Слоан провела пальцами другой руки по моим волосам, поднесла мой рот к своему и мягко прижалась губами к моим.

Секунда. Две секунды. Три.

Поцелуй затянулся на третьем такте, прежде чем она отстранилась, оставив после себя вкус мяты и клубники.

— Передай это ему, — пробормотала она. — Поздравь его с днем рождения и поздравь с хорошо выполненной работой.

В моей груди затеплилось тепло, но я не смог удержаться от поддразнивания.

— С удовольствием, но не могли бы вы повторить это с самого начала? Я хочу убедиться, что понял все правильно.

Слоан закатила глаза, но улыбнулась.

— Только потому, что это такая важная ночь. — Она снова поцеловала меня, на этот раз глубже. — Ты сделал это, — сказала она, отказавшись от прежнего притворства. — Каково это?

— Довольно невероятно, и мы сделали это, — сказал я. — Я бы не справился без тебя.

Ее вера в меня поддерживала меня на протяжении многих неудач и разочарований последних четырех месяцев.

Она покачала головой.

— Я помогала, но все это стало возможным благодаря тебе. Не преуменьшай свои достижения. «Хранилище» — это твое детище. Ты ответственный за него.

Огонек тепла разгорелся в ревущее пламя.

— Я когда-нибудь говорил тебе, как сильно я тебя люблю?

— Раз или два, но я не против услышать это снова.

— Я люблю тебя, — пробормотал я. — Más que cualquier otra cosa en el mundo (прим. Больше всех на свете).

На этот раз я поцеловал ее, и пусть это будет долго.

Время со Слоан всегда таяло, и мы могли бы остаться в нашем маленьком уголке на заднем дворе навсегда, если бы один из гостей не заметил нас и не прервал, чтобы передать мне свои добрые пожелания.

— Нам, наверное, пора присоединиться к вечеринке, — сказала она после его ухода. Ее щеки раскраснелись от наших объятий, но я видел, что она снова включилась в работу. — Все здесь ради тебя. Мы отпразднуем это наедине позже.

— С нетерпением жду этого, — сказал я с лукавой ухмылкой, от которой ее щеки из розовых превратились в красные.

Но Слоан была права, поэтому после последнего поцелуя — эй, это был мой день рождения, и я мог не торопиться — мы вышли на главный этаж, где вокруг бара с первой безалкогольной водкой от Markovic Holdings уже собралась толпа. Бармены творили волшебство, создавая потрясающие коктейли розового, голубого и зеленого цветов и подавая их в матовых бокалах, украшенных различными гарнирами. В другом конце зала, в алкогольном баре, собралась не менее многочисленная публика.

Вук занял свой столик в пространстве между двумя барами. Он сидел один, и трудно было сказать, доволен ли он, раздражен или безразличен. Он даже не обращал внимания на презентацию своего последнего продукта — он был слишком занят, глядя на что-то.

Я проследил за его взглядом до того места, где стояла Аяна со своим женихом, генеральным директором модного дома, который, по слухам, также был одним из старых друзей Вука по колледжу.

За этим не последует ничего хорошего.

Не успел я спросить Слоан, что ей известно об отношениях Вука и Аяны, как появилась Изабелла с фиолетовым моктейлем в руках.

— Привет, ребята! — буркнула она. — Отличная вечеринка, и с днем рождения, Ксавьер. Это место — настоящий хит.

Я улыбнулся ее энтузиазму.

— Спасибо.

— Итак, я искала тебя, потому что у меня есть идея для вашей серии Tastemaker. — Глаза Изабеллы сверкнули. В сочетании с внезапной ухмылкой Слоан это вызвало у меня тревогу.

— Как ты смотришь на то, чтобы устроить предварительный просмотр книги Вильмы Пебблз «Эротика динозавров»? — спросила Изабелла. — Я познакомилась с ней на одном из недавних мероприятий, и она дала мне предварительную копию книги «Проникновения птеродактиля». Это потрясающе, и у нее огромная аудитория поклонников.

Я моргнул, не понимая, подшучивает она надо мной или говорит совершенно серьезно. С Изабеллой всегда было сложно понять.

— Эм…

— Подумай об этом. — Она посмотрела в сторону, явно отвлеченная появлением другой кинозвезды. — Я пришлю тебе ее бэк-лист, чтобы ты смог прочувствовать ее книги. Я действительно думаю, что это будет веселое мероприятие!

Затем она ушла, оставив меня мотать головой.

— Я думал, она попросит меня устроить предварительный просмотр ее новой книги, а не книги Вильмы Пебблз.

— О, любовь Изы к дино-эротике гораздо глубже, чем ее собственные карьерные амбиции, — сказала Слоан, и ее ухмылка стала шире. — Поверь мне.

К своему стыду, я отказался от дальнейших расспросов.

В середине вечера мы со Слоан разошлись, чтобы пообщаться с разными гостями. Я лично поблагодарил всех, кто помог мне запустить «Хранилище», включая Доминика Дэвенпорта, который, казалось, был хирургически привязан к своей жене, и Себастьяна, который помог мне с обслуживанием.

— Ты справился с этим, парень. — Себастьян похлопал меня по плечу. — Теперь я должен Руссо десять тысяч.

— Ты поставил против меня? — спросил я с издевательской обидой.

— Я верил в тебя, но Лука обычно ошибается. — Он рассмеялся. Он взглянул через мое плечо, и его улыбка превратилась в ухмылку. — Раз уж мы заговорили о Руссо, то я оставлю тебя наедине с этим. Удачи.

Он исчез, прежде чем я успел ответить, и Данте занял его место.

Мы не разговаривали со времени его праздничного гала-концерта, но сегодня он выглядел гораздо более непринужденным, чем в Вальгалле. Возможно, он наконец-то вошел в ритм родительской жизни, а возможно, дело было в почти пустом бокале виски в его руке.

— Это впечатляет, — сказал он, минуя стандартные приветствия. — Я сомневался в тебе, но ты справилась.

— Все так говорят, — проворчал я, но было трудно оставаться раздраженным, когда вечер складывался так удачно. — Спасибо.

Данте склонил голову, его взгляд метнулся к бару, где Вивиан разговаривала со Слоан, Изабеллой и Алессандрой. Он на мгновение смотрел на жену, а затем вернул свой твердый взгляд на меня.

— Признаться, я надеялся, что ты провалишься, — сказал Данте с удивительной откровенностью. — Я не забыл ни о Вегасе, ни о Майами, ни о десятках сомнительных ситуаций, в которые ты втянул Луку. Однако… — Его голос стал сухим. — Если мой брат может привести себя в порядок после нескольких лет бесполезных вечеринок, то, полагаю, и ты сможешь.

Данте Руссо, король обратных комплиментов.

— Я бы не сказал, что вечеринки были бесполезными, — проворчал я. — Они дали мне опыт, необходимый для этого. — Я жестом показала вокруг нас.

Глаза Данте немного сузились. Затем, к моему шоку, он искренне рассмеялся.

— Сохрани эту энергию и завтра, — сказал он, проходя мимо меня, чтобы вернуться к Вивиан. — Она тебе понадобится.

Завтра. Моя первая оценка. Судьба восьми миллиардов долларов.

Я совру, если скажу, что мой желудок совсем не сжимается при напоминании об этом, но завтра будет завтра. Я сделал все, что мог, и с сегодняшнего дня до утра я не мог сделать ничего, что могло бы существенно сдвинуть ситуацию с мертвой точки.

Поэтому вместо того, чтобы беспокоиться, я взял стакан с подноса проходящего мимо официанта, опрокинул его внутрь себя и просто наслаждался остатком ночи.

Я заслужил это.

Судный день состоялся на следующее утро в режиме видеоконференции. Учитывая помпезность и торжественность оглашения завещания моего отца, решение судьбы восьми миллиардов долларов через Zoom казалось весьма неуважительным, но все были слишком заняты, чтобы ехать в Боготу на очную встречу, так что пришлось созваниваться онлайн.

Мы со Слоан оба были у меня дома, но чтобы выглядеть более презентабельно, принимали звонок в разных комнатах. Я был в библиотеке, она — в гостиной.

Пять лиц смотрели на меня с экрана, пока я объяснял свой бизнес-план, усилия по восстановлению после пожара и шумный успех открытия. Единственное, о чем я им не рассказал, — это о поджоге при пожаре. Алекс поклялся мне хранить тайну, и это вызвало бы больше вопросов, чем дало ответов, особенно после того, как он сказал мне, что нашел вредителя, но не может раскрыть его личность в данный момент.

Все, что он сказал, — это то, что они связаны с группой наемников, которая нацелилась на некоторых представителей деловых кругов по конфиденциальным причинам.

Часть меня хотела узнать подробности, чтобы отомстить человеку, который причинил столько бед, но большая часть была рада оставить огонь в прошлом и позволить профессионалам разобраться с ним.

Главное правило жизни: не ищи проблем больше, чем у тебя уже есть.

После того как я закончил свою речь, Мариана заговорила первой.

— Прежде чем мы приступим к оценке, было бы упущением не признать предвзятость некоторых членов комиссии.

Председатель совета директоров Castillo Group была миниатюрной и крепкой, с блестящими черными волосами и властным взглядом. Я ей никогда не нравился; она считала, что мое поведение плохо отражается на компании, и, хотя она не совсем ошибалась, я не собирался позволять ей управлять этим заседанием или клеветать на Слоан.

Очевидно, она говорила именно о ней: Мариана смотрела прямо на квадрат Слоан на экране. К ее чести, Слоан и глазом не моргнула от такого пристального внимания, но я был менее снисходителен.

— Полагаю, вы имеете в виду мои отношения со Слоан. Если так, то это не проблема, — холодно сказал я. — Если бы это было действительно проблемой, вы или другой член комитета должны были бы заранее высказать свои опасения.

Мариана одарила меня тонкой улыбкой.

— Я никого ни в чем не обвиняю, — сказала она, ее тон совпал с моим. — Я просто напоминаю всем присутствующим, что вы двое, по сути, встречаетесь, и все, что скажет мисс Кенсингтон, будет зависеть от этих отношений.

— Вы правы. — Слоан вмешалась прежде, чем кто-либо успел ответить. Ее глаза сверкнули, и я спрятал внезапную улыбку. Мариана вот-вот получит по заднице. — То, что я скажу, будет зависеть от наших отношений. Я работаю с Ксавьером уже три с половиной года и являюсь единственным человеком на этом совещании, который наблюдал за тем, как он строит «Хранилище» с нуля. Я видела, как он вырос из гедонистического дегенерата…

Вау, немного резковато, но ладно.

— До человека со страстью, гордостью, целью. В этого человека я влюбилась, и когда я буду отдавать свой голос, то буду руководствоваться именно этими причинами. Мой голос будет предвзятым не потому, что я встречаюсь с ним; он будет предвзятым, потому что я не понаслышке знаю, как много он работал, чтобы запустить «Хранилище». Если бы он был не из тех, кто способен на такое, мы бы не встречались. — Слоан окинула Мариану пристальным взглядом. — В завещании Альберто сказано, что Ксавьер должен исполнять обязанности генерального директора. На мой взгляд, он сделал это и даже больше. — Она обратилась к остальным членам комитета. — Поэтому не стоит удивляться, что я голосую «за».

Моя скрытая улыбка расцвела в полноценную ухмылку.

За пять минут Слоан сорвала коварную атаку Марианы, перенаправила внимание комитета на цель этого звонка и добавила первую цифру в мою колонку.

Моя девочка.

Мариана выглядела так, будто проглотила галлон сырого лимонного сока, но больше она ничего не могла сказать по этому поводу.

Голосование продолжалось.

— Я согласен с мнением Слоан, — сказал Эдуардо. — То, чего Ксавьер добился за шесть месяцев, — это нечто выдающееся, а освещение было просто великолепным. Я тоже голосую «за».

Мое сердце заколотилось в предвкушении.

Два из пяти. Еще один голос, и я буду в выигрыше.

— Сроки впечатляют, но я не уверена в долговечности «Хранилища», — сказала Мариана. — Ночные клубы приходят и уходят, и, на мой взгляд, это ленивая концепция. Несмотря на наличие молчаливого партнера, ты отвечаешь в основном перед самим собой. Нет ни совета директоров, ни акционеров, ничего, чем бы ты действительно руководил. Выполнение обязанностей генерального директора в меру своих возможностей означает выбор чего-то, что не является легкой победой. Я голосую «против».

Легкая победа? Я отбросил язвительный ответ за стиснутыми зубами. Спорить было бы неразумно, но она голосовала недобросовестно. В своей презентации я также учел ее опасения: в ней были планы по расширению, если нью-йоркский филиал окажется достаточно успешным.

Но я не ожидал, что Мариана в любом случае проголосует «за», поэтому не стал настаивать.

Однако следующий голос поверг меня в шок.

— Мне жаль, Ксавьер, — сказал дядя Мартин. В моей груди зародилось чувство ужаса. — Как бы я ни был горд, Мариана привела несколько веских аргументов. Я тоже голосую «против». — Он не стал уточнять или встречать мой взгляд, и я с внезапной уверенностью понял, что, несмотря на всю свою справедливость, он не застрахован от манипуляций внутри страны. Очевидно, он проголосовал «против», чтобы задобрить тетю Лупе. Двое против двоих. Голоса были равны, и оставался один голос. Все взгляды обратились к Данте.

Он провел большим пальцем по нижней губе, выражение его лица было задумчивым. Наш короткий разговор прошлой ночью вселил в меня некоторую надежду, но я не знал, хватит ли этого, чтобы преодолеть его давнюю неприязнь ко мне.

Минуты шли.

Дядя Мартин ерзал в своем кресле.

Эдуардо озабоченно морщил брови.

Рот Марианы сжался так, что стал похож на сливу.

Мы со Слоан были единственными, кто ничем не выдавал себя, хотя по моей спине струились бисеринки пота, несмотря на работу кондиционера в комнате.

Данте опустил руку и сказал так непринужденно, словно обсуждал погоду, а не состояние в семь целых девять миллиардов долларов:

— За.

Вот и все.

Никаких объяснений, никаких пышных торжеств после того, как мы так долго держали себя в напряжении. Простое, громкое «за».

Это было все, что мне нужно.

Облегчение взорвалось у меня в груди, и я почувствовал головокружение. Ухмыляющийся Эдуардо начал что-то говорить о последующем оформлении документов, но его слова расплывались под тяжестью моего восторга.

Я сделал это. Я, блять, сделал это.

Мне не нужно было их одобрение, но, честно говоря? Мне было приятно получить его.

Звонок закончился через несколько минут, и я получил огромное удовольствие, увидев, как нахмурилась Мариана, прежде чем отключиться.

— Я сделала скриншот с изображением лица Марианы, чтобы ты мог посмотреть на него, если вдруг почувствуешь себя подавленным.

Я повернулся, и улыбка вновь заиграла на моем лице, когда в комнату вошла Слоан. На ней была идеально отглаженная шелковая блузка и пижамные шорты.

Самый большой плюс в том, чтобы звонить по работе из дома? Никто не мог видеть тебя ниже пояса.

— Ты так хорошо обо мне заботишься, — поддразнил я, притянув ее к себе на колени. — Кстати, спасибо, что проголосовала первой. То, что ты сказала…

— Это была правда. Я не сказала ничего такого, чего бы не хотела. — Лицо Слоан на мгновение смягчилось, а затем в нем промелькнуло озорство. — Только не забывай об этом, когда будешь составлять свое завещание. Я делаю это только ради твоих денег.

— Да?

— Да-а-а! — она неожиданно вскрикнула, когда я резко встал и переместил нас так, что она оказалась на полу.

— Что ты там говорила о моих деньгах? — пригрозил я, одной рукой сжимая ее запястья над головой. Ухмылка превратилась в суровый хмурый взгляд.

Ее глаза игриво блеснули, она засмеялась.

— Что это делает тебя в семь целых девять миллиардов раз сексуальнее… о Боже. — Оставшаяся часть ее фразы превратилась во вздох, когда я просунул руку под ее рубашку и нащупал ее грудь.

Это были выходные, я только что провел самую грандиозную ночь в своей жизни, и впереди у меня был длинный свободный день.

Если Слоан захочет подразнить меня, я смогу отплатить ей тем же, помноженное на сто.

— Не Бог, Луна. — Я наклонил голову, и мой рот коснулся ее рта при каждом слове. На вкус она была сладкой, теплой, идеальной. — Бог не причастен к тому, что я собираюсь с тобой сделать.

Это было к лучшему, учитывая, что наши действия в библиотеке, моей спальне и на крыше до конца того дня были явно не святыми.

Мы со Слоан не говорили ни о работе, ни о деньгах, ни о чем другом, даже когда солнце село и мы, потные и измученные, лежали в моей постели.

Это была самая лучшая часть отношений с правильным человеком.

В некоторые дни мы могли говорить всю ночь, а в другие дни нам вообще не нужны были слова. Достаточно было просто быть друг с другом.