Кровавое королевство

ГЛАВА 9

«Здесь когда-то стояли сражающиеся фермеры,

И произвели выстрел, который услышали по всему миру».

— Ральф Уолдо Эмерсон

ЛИАМ

К тому времени, как мы добрались до школы, там царил абсолютный хаос. Машины скорой помощи, полиция, репортеры, рыдающие родители столпились у ворот Академии Пеннингтона. Машина даже не успела остановиться, как я выскочил из нее. Проталкиваясь мимо других родителей, окружавших меня, я подошел к желтой полицейской ленте, где стояли на страже три офицера.

— О Боже мой! — Женщина средних лет закричала не более чем в футе от моих ушей. Проследив за ее взглядом, я увидел, как крошечное тельце за крошечным тельцем поспешно заталкивали в машины скорой помощи, кровь покрывала их маленькие пиджаки, их руки… Но это зрелище было лучше, чем у тех, кто был накрыт.

Девять.

Девять погибших.

Отвернувшись, я направился к воротам навстречу офицеру, который стоял, высоко подняв голову, выпятив подбородок, торжественный и серьезный. В тот момент, когда его карие глаза встретились с моими, он вытянул руки, как будто действительно мог остановить меня одной парой рук.

— Сэр, вам нужно отойти, пока…

— Проваливай. — Мой голос был тихим, но серьезным, я был готов добавить его к списку погибших, если понадобится. Каждая секунда, которую я был на улице, была секундой, когда я был вдали от своих детей. Мое сердце болезненно заколотилось в груди при одной мысли об этом.

— Сэр, пока…

— Пропустите его. — Это был не кто иной, как главный детектив Бо Брукс, он же любимый полицейский пес Мелоди.

— Но, сэр? — Малыш-офицер повернулся к нему, вызвав свирепый взгляд Бо. Никаких других слов ему не потребовалось, чтобы отойти в сторону.

Никого не дожидаясь, я прошел через боковую дверь с Бруксом в двух шагах позади меня. Первое, что я заметил, войдя в холл, вдоль стен которого стояли темно-синие шкафчики, были коробки для завтрака, дюжинами разбросанные по кафельному полу. Бутерброды, раздавленные от крошечных следов ног, недоеденное яблоко, засунутое в угол… Все двери в классные комнаты были закрыты, а стеклянные панели, которые позволяли вам заглядывать внутрь, были покрыты какой-то серой простыней.

— Мистер Каллахан?

— Где мои дети? — Спросил я его, не в силах отвести глаз.

— Директор отделил их от остальных детей, когда их привели обратно. Они ждут в кабинете с охраной и двумя моими офицерами. Они были во дворе, когда начались выстрелы. Я уверен, что они видели, как погибли несколько их друзей. Мы еще не поймали снайпера. — Он говорил, пока мы поднимались по лестнице; Я бы побежал, но мне нужна была секунда, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я их увижу. Ярость, переполняющая мои вены, заставила мои руки подергиваться. Где бы ни были мои дети, это было запрещено. Кто бы это ни сделал, я бы не просто убил, я бы, блядь, содрал с них кожу заживо. — Сюда.

Я уставился на дверь, сделав глубокий вдох, прежде чем он открыл ее.

— Папочка! — Копна черных волос коснулась моих ног, обхватив руками мои лодыжки.

— Дона! — Сказал я с тем же волнением, наклоняясь, чтобы поднять ее и подбросить в воздух, прежде чем прижал к своей груди. Как обезьянка, она обвила меня руками и ногами, уткнувшись лицом в мою шею, пока я расчесывал ей волосы на затылке. Она шмыгнула носом, и я сглотнул, пытаясь игнорировать теплые слезы, капающие на меня. — Все в порядке, принцесса.

Уайатт и Итан стояли по разные стороны кабинета, Уайатт у окна, а Итан у книжной полки, ни один из них даже не смотрел друг на друга. Единственной особенностью Уайатта было то, что он не скрывал свой гнев на лице. Он был так зол, что его крошечная ручка была сжата в кулак, а лицо покраснело. Итан, с другой стороны, проигнорировал его и подошел ко мне.

— Привет, папа. — Он слегка улыбнулся мне. Вблизи я заметил порез над его бровью и царапины на руках.

Погладив его по макушке, я опустил Дону и повернулся лицом к Уайатту. Он быстро вытер лицо, когда я опустился перед ним на колени. Его верхняя губа была рассечена, засохшая кровь теперь покрывала его лицо.

— П…привет, П…папа. — Он икнул, сделав глубокий вдох.

— Привет, Уайатт, — сказал я в ответ, оглядывая его, чтобы увидеть, не пострадал ли он. Я ничего не увидео. — Ты ранен?

Он покачал головой, пытаясь выдавить улыбку.

— Так почему у тебя такое лицо?

— Потому что он ребенок, — огрызнулся Итан позади меня.

— Нет! Заткнись! — крикнул он в ответ через мое плечо.

— Эй! — Я заорал на них обоих. — Итан, я разговаривал с твоим братом, а не с тобой. Иди сядь.

Он скрестил руки на груди и сел на диван директора, когда я снова сосредоточился на Уайатте. Положив руки на его плечи, я повернул его к себе и посмотрел в его большие карие глаза, в которых были зеленые искорки.

— Уайатт. Расскажи мне, что случилось.

Он сглотнул, сделав быстрый глубокий вдох.

— Мы были во дворе.

— Мы?

— Я и Эбби, — крикнул он, его руки двигались, когда он говорил… Совсем как его мать. — Бах, бах. Пули попадали во все. Я видел, как Итан схватил Дону, и я попытался схватить Эбби, но потом подошел Итан и потащил меня к дверям. Эбби, она сломала ногу в прошлом месяце и не могла бегать, и я пытался взять ее с собой, но Итан убежал слишком быстро. Он не отпустил меня. Я сказал ему, что мы должны помочь ей. Но он не слушал! Она все плакала и плакала. Я пытался вернуться, но Итан не отпускал меня, он ударил меня и толкнул за столы. Он не отпускал…Я пытался бороться. Потом… потом… я… пуля попала… она смотрела на меня. Она…умерла, верно? — Он начал дрожать, когда слезы снова потекли из его глаз. — Она умерла. Я мог бы спасти ее. Но Итан не дал мне.

Я уставился на него. Я не мог отвести взгляд, и впервые за всю свою жизнь я чувствовал себя по-настоящему разорванным, как будто видел, как Лиам, Безумный Шляпник, и Лиам, отец, конфликтуют внутри меня. Босс во мне, монстр во мне, хотел отшлепать собственного сына, сказать ему, чтобы он повзрослел, что Итан поступил правильно. В первую очередь ты защищаешь свою семью. К черту Эбби. К черту любого, кто не был Каллаханом. Хотя отец во мне, человек, которым я был бы, если бы не был боссом, если бы мы были нормальными, эта часть гордилась им. Горжусь тем, что он был готов пожертвовать всем, чтобы спасти своих друзей, что у него была такая храбрость… Но, как всегда, монстр во мне победил.

— Уайатт, — сказал я, на моем лице не было никаких эмоций. — Ты мой сын. Моя кровь. Поэтому я позволю тебе вытереть лицо. Я прощу тебя на этот раз, потому что я знаю, что это тяжело, и ты еще юн. Но если ты когда-нибудь подвергнешь себя или своих брата и сестру опасности, пытаясь спасти кого-то, кто не является членом семьи… ты больше не будешь моим сыном, ты понимаешь меня? Семья — это все, что имеет значение. Сейчас, завтра и всегда.

Он ошеломленно уставился на меня. Выпрямившись, я полез в карман пиджака за телефоном и увидел двадцать семь пропущенных звонков от Мел.

Черт. Она… Не успел я подумать о ней, как мой телефон зазвонил еще раз.

— Итан, твоя мать, — ответил я, передавая телефон, но прежде чем он смог заговорить, Дона схватила трубку, широко улыбаясь.

— Мама, где ты? Итан плачет! — Она хихикнула.

— Дона! Прекрати врать! — Итан попытался схватить телефон, но она убежала от него. Уайатт ничего не сказал и тихо сел на диван.

Нам нужно перестать нянчиться с ними. — Голос Мел зазвенел в моей голове. Дело в том, что Уайатт не был ребенком… у него были моральные принципы.

— Босс. — Федель вошел с папкой в руке, выражение его глаз выбило меня из колеи.

— Что теперь? — Рявкнул я, выхватывая у него папку. Внутри были две фотографии и записка.

Прежде чем причинять вред ребенку другого человека, вспомни, что у тебя есть трое собственных. Ради мира, пусть это будет последний раз, когда наше оружие скрестится.

— Тайян Джу-лонг

Я просмотрел фотографии: Дона кричит из-за синего стола, ее руки сжаты так сильно, что кажутся белыми. Уайатт тянется к какой-то девочке в фиолетовом пальто на дальнем краю кадра, в то время как Итан тащил его туда, где была Дона. Кто бы ни снял их, он сделал это с близкого расстояния.

— Ради мира. — Я прошипел сквозь зубы. — Его сын нарушил мои правила, он стреляет в моих детей, а теперь хочет гребаного мира?

— Они также отправили это в офис губернатора, сэр. Мои люди просматривают все уличные камеры…

— Папа! — Дона подскочила прямо ко мне, протягивая телефон. — Мама сказала, что хочет с тобой поговорить.

— Спасибо, принцесса. — Я улыбнулся, забирая телефон, когда она подбежала к Уайатту и обвила руками его шею. Он был раздражен, но не смог удержаться от смеха, когда она что-то сказала.

— Мел…

— Семья Тайян объявила нам войну, Лиам.

— И они, как и все остальные ублюдки, узнают, что чертова цена войны — кровь.

ИТАН

— Почему мамочка еще не притопала? — Дона скорчила рожицу, дергая за уши своего плюшевого слоника, мистера Мисмора. Папа назвал его в честь нее, потому что она не могла решить. Горничная мягко расчесывала ей волосы, не разговаривая с нами; они никогда не заговаривали с нами, если мы не спрашивали.

— Не притопала, Дона, почему мамочка до сих пор не пришла. — Сказал я, облокотившись на ее туалетный столик.

— Серьезно? — Она выпятила нижнюю губу. — Но некоторые дети в школе всегда говорят притопала.

— Это потому, что они глупые, — ответил я, щелкнув мистера Мисмора по носу.

— А ты просто ооооочень умный.

В зеркале я увидел, как Уайатт заполз на свою кровать, не глядя на меня.

— Если ты собираешься что-то сказать, скажи это мне в лицо! — Я не хотел кричать, но он продолжал действовать мне на нервы.

— Отлично. — Он спрыгнул с кровати и встал прямо передо мной, прежде чем закричал.

— А ты просто ооооочень умный, верно?

— Почему ты так злишься? Я спас тебя!

— Заткнись! — Он топнул ногой. — Ты спас меня только для того, чтобы доказать папе, что ты хороший!

— Нет!

— ДА!

— Нет, Уайатт!

— Неважно. Просто оставь меня в покое. — Он нахмурился и отвернулся, а я схватил его за руку.

— Отпусти.

— Уайатт…

— Мне все равно! Отпусти! Я ненавижу тебя!

Когда он сказал это, я отпустил его руку. Я не знал почему, но моя грудь болела, по-настоящему болела. Было ощущение, что она охвачена огнем. Я не знал, что делать или что сказать, поэтому я солгал.

— Я тоже тебя ненавижу!

— Я тебя ненавижу больше.

— Ой!

Мы оба посмотрели на Дону, которая изо всех сил ударила нас обоих мистером Мисмором.

— Я ненавижу тебя, Итан, и я ненавижу тебя, Уайатт.

— Что? Почему? — Мы с Уайаттом сказали одновременно.

— Прекрати копировать меня! — Уайатт закричал.

— Я старше тебя, ты копируешь меня…ой! — Я подпрыгнул, когда она снова ударила нас, на этот раз руками, уронив мистера Мисмора на пол.

— Прекрати! — Я рявкнул на нее.

— Я ненавижу тебя, Итан, и я ненавижу тебя, Уайатт. — Она выпятила нижнюю губу и скрестила руки на груди.

— Дона? — Уайатт нахмурился, пытаясь дотронуться до нее, когда она шлепнула его по руке.

— Если вы, ребята, ненавидите друг друга, то я буду ненавидеть вас обоих. Вы, ребята, ведете себя глупо. ГЛУПО! Г-Л-У-П-П-О, — завопила она так громко, что нам пришлось отойти.

— Дона. — Я пытаюсь не рассмеяться. — Глупо с одной «П».

Она подняла руку, чтобы ударить меня снова, и я попятился.

— О, потому что ты оооооочень умный, — сказала она, опуская руку, и вернулась к горничной. — Если вы, ребята, ненавидите друг друга, я ненавижу вас, а если я ненавижу вас, я больше не буду с вами разговаривать, ребята! Потому что вы Г-Л-У-П-П-Ы-Е.

— Нечестно, Дона! — Уайатт крикнул ей вслед, но она ничего не сказала в ответ, она просто повернулась лицом к своему зеркалу.

— Почему ты добра ко всем, кроме своих братьев? — Я спросил ее, и она заткнула пальцами уши, напевая себе под нос.

— Это твоя вина, — пробормотал Уайатт, нахмурившись. Он больше всех ненавидел, когда Дона злилась на него.

— Это я во всем виноват, верно?

Он не ответил мне, просто вернулся в постель.

Прекрасно.

— Спокойной ночи, Дона!

— Хммммм. — Она завопила еще громче, когда я вошел в свою комнату. В ту секунду, когда я закрыл за собой дверь, я вспомнил выражение лица Уайатта, когда он сказал «Я тебя ненавижу». Это не было похоже на «Я тебя ненавижу» Доны.

— Ах! — Я растрепал волосы, топая ногами. У меня разболелась голова. Прошло несколько часов с тех пор, как мы вернулись домой, и Нана и тетя Кора некоторое время оставались с нами. Я люблю тетю Кору; она всегда рассказывала лучшие истории, вставала, издавала звуки и бегала вокруг. Это было весело. Нана рисовала картины; Дона и Уайатт думали, что это скучно, но мне это нравилось. Я знал, что они только хотели уберечь нас от воспоминаний, но на самом деле мне было все равно, потому что я устал.

Стук.

— Войдите. — Я двинулся к двери, когда Седрик, Хелен и Нари просунули головы внутрь.

— Мы хотели проверить, все ли с тобой в порядке, — заговорила Нари, поскольку ей было тринадцать и она была самой старшей. Она была дочерью дяди Нила и тети Мины, но она совсем не была похожа на дядю. Она была невысокой, как тетя Мина, но ее волосы были очень длинными. Раньше, до того, как она их подстригла, они касались земли, а теперь были на уровне ее попы. Ее кожа была такой бледной, что она никогда не могла слишком долго находиться на солнце, а глаза были такими черными. Это было все равно что смотреть на небо без луны или звезд. Было опасно говорить, что она другая; однажды в воскресенье, когда мы раздавали хлеб в столовой для пожертвований, кто-то назвал ее Бледнолицей. Дядя Нил вышел из себя, хотя мы с Нари не знали, что это значит. Нам тоже никто не сказал. Он чуть не убил парня, но тетя Мина остановила его.

Седрик, с другой стороны, выглядел точь-в-точь как дядя Нил, за исключением того, что у него были карие глаза. Ему было всего шесть, но он уже был одного роста с Уайаттом. Он любил футбол больше всего на свете, поэтому дядя Нил брал его с собой каждые выходные с собой на игру. Я думал, именно поэтому он всегда побеждал нас на соревнованиях по армрестлингу.

— Земля вызывает Итана! — Хелен усмехнулась, махнув рукой прямо передо мной. Ее волосы были собраны на затылке в два больших пучка, похожих на уши Микки Мауса. Они были точно такого же цвета, как у тети Коры… Ну да, она была дочерью тети Коры. Она также была компьютерным гиком; они с дядей Декланом все свое время проводили за компьютерами.

— Нари, я думаю, тебе следует рассказать дяде. — Хелен схватила меня за щеки. — Итан не очень хорошо выглядит.

— Я в порядке, Хелен. — Я улыбнулся в ответ.

Она потрепала меня по щекам.

— Ты уверен?

— Я уверен. Можешь оставить мое лицо в покое?

— Он вернулся, — обрадовалась она, убирая руки с моих щек, и подняла их в воздух, когда развернулась. — Я же говорила вам, что с ним все в порядке.

— Мы должны проверить. Ты уверен, Итан? Все родители в шоке, — ответила Нари, когда Седрик подошел ко мне.

— Сходят с ума? — Мои родители не сходили с ума.

— Ага! — Хелен подпрыгивала, ходя кругами и поправляя очки на носу. — Всем действительно грустно из-за того, что произошло. Я была в классе, когда это случилось. Затем заместитель директора пригласил нас всех в свой кабинет.

— Было скучно! — Седрик подбежал к моей кровати и запрыгал на ней. — Но я ненавижу уроки, поэтому был счастлив.

— Седрик, ты не можешь так говорить, люди пострадали. И прекрати прыгать на кровати! — Нари бросилась к нему, но он просто отскочил на другую сторону.

Он показал ей язык, бегая кругами.

— Ладно, сделай себе больно. Посмотри, волнует ли меня. — Она всплеснула руками. Это было отчасти забавно, потому что дядя Нил тоже так делал.

— Итан. — Хелен подошла ко мне. Было странно видеть ее серьезной, они с Доной были одного возраста, но Хелен всегда вела себя старше, даже когда шутила.

— Что?

— Ничего, я просто хотела произнести твое имя серьезно, как моя мама произносит имя моего папы, — пошутила она.

— Хелен! Ты напугала меня!

— Итан, ты испугался? — Седрик остановился как вкопанный, и Нари поймала его.

Черт.

— Нет, я имел ввиду… Это такое выражение, Седрик.

— Вы… Ра…. Жение? — Он нахмурился, не понимая.

— Я объясню позже. Пошли, нам нужно вернуться до прихода мамы. — Нари взяла его и Хелен за руки, потащив их к двери. — Спокойной ночи, Итан.

— Я хочу остаться, — захныкал Седрик.

Хелен еле волочила ноги.

— Я тоже.

— Нет. — Она потянула сильнее и вышла за дверь.

— Спокойной ночи, Итан.

— Спокойной ночи! — Я крикнул им вслед, и когда они ушли, я почувствовал себя еще более уставшим. Стянув с себя всю одежду, я забрался в кровать и два раза завернулся в простыни. Когда я закрыл глаза, воспоминания вспыхнули… крики, все эти вопли и грохот. Я не мог не помочь, но увидел Донну и Уайатта.

Мне было все равно, что случилось или кто еще пострадал, только не они.

Мамочка бы заплакала, если бы это коснулось их. Я видел маму плачущей только один раз, и это было, когда я был маленький, а Уайатт был болен. Я никогда не хотел видеть это снова.

Правило 56. Никогда не позволяй маме плакать.

МЕЛОДИ

— Граждане Чикаго, я стою перед вами не только как ваш губернатор, но и как мать троих детей из Академии Пеннингтон. Я понимаю ваш страх, ваш гнев, и самое главное, ваше стремление к справедливости, которое никогда не сможет заглушить боль. Мы потеряли девять невинных детей в единственном месте, где они должны быть в наибольшей безопасности. Я… я хочу заверить вас всех, что никто из нас не успокоится, пока стрелок не будет найден. ФБР уже связались с полицией Чикаго. Что касается семей погибших, мы уже встречались, но недолго, поскольку я знаю, что им нужно время, чтобы пережить свое горе. Я не могу предоставить никакой дополнительной информации, поскольку это активное расследование…

— Губернатор! Губернатор!

— Губернатор, что происходит в этом городе? Только сегодня утром мэр Уэстон был вынужден уйти в отставку в свете обвинений в секс-скандале и взяточничестве. Затем, позже, заместитель комиссара Цзёнг был уличен в сотрудничестве с детскими работорговцами, теперь эта стрельба. Такое чувство, что, несмотря на все ваши усилия, Чикаго возвращается к своему прежнему состоянию У вас есть какие-нибудь комментарии?

— Да. Во-первых, как вас зовут?

— Фиби Сэлинджер из «НКБ Ньюз».

— Хорошо. Во-вторых, ты гребаная идиотка, Фиби Сэлинджер из «НКБ Ньюз».

— Госпожа губернатор, не хотели бы вы объяснить…

— Хочу ли я объяснить, почему ты гребаная идиотка? Без проблем. Я не уверена, что у тебя осталось достаточно мозговых клеток, чтобы разобраться в этом самой. Сегодня погибло девять детей. Девять. В школе, которую посещают мои дети. Я провела последние несколько часов, разговаривая с ФБР, местной полицией и семьями жертв, что означает, что я не смоглв пойти домой и увидеть своих собственных детей. Долг мэра — высказываться в подобные моменты, но в настоящее время в этом городе нет мэра, поэтому я вмешалась. Вместо того чтобы сосредоточиться на текущей трагедии, вы хотите, чтобы я нашла время прокомментировать двух мужчин и их сексуальные подвиги? Если вы хотите быть репортером, мисс Сэлинджер, то занимайтесь новостями. Если вы хотите делать шокирующие заголовки, заведите блог и убирайтесь к черту.

— Вот и все, леди и джентльмены. Губернатор Каллахан словесно надрала задницу репортеру из…

— Достаточно, спасибо. — Мина кивнула водителю, в то время как я откинулась на кожаное сиденье, не в силах отвести взгляд от планшета в своих руках. Итан, Уайатт и Дона… все они прекрасно спали. Я даже слышала тихое похрапывание Доны. Мой разум был переполнен такой яростью, что я не знала, что с собой делать. Я даже не была уверена, что сказать. Я хотела убить их, сжечь семью Тайян дотла.

— Если ты продолжишь так сжимать его, он сломается, Мел. — Мина потянулась, вырывая планшет из моих рук, когда мы подъехали к особняку.

Я даже не стала ждать, пока машина остановится, прежде чем открыла дверь и помчалась вверх по лестнице.

— Добро пожаловать… — Наш дворецкий начал приветствовать меня, но я пробежала мимо в мгновение ока, перепрыгивая через все ступеньки, пока не добралась до первой комнаты Итана.

— Итан? — Я позвала, не заботясь о том, разбудила я его или нет. Он перевернулся, когда я придвинулась к нему. Я снова заметила, что он предпочел спать голым; это заставило меня улыбнуться, потому что я вспомнила, каким он был, когда впервые понял, как снимать подгузник. Как только у него появлялся шанс, он снимал одежду и подгузник, держал подгузник над головой и бегал по всем коридорам. Это было чертовски весело. Вся семья пыталась поймать его, даже Эвелин, и никто из нас не мог его поймать — поправка, никто из нас не хотел его поймать. Он просто продолжал смеяться, как будто ничто другое не делало его счастливее, чем то, что за ним гонятся.

— Мама? — Он перевернулся на спину, когда я убрала растрепанные волосы с его глаз, проведя пальцем по отметине на брови. Ему было больно?

— Mio bel leoncino.

— Ты дома. — Он обнял меня. — Я скучал по тебе.

Медленно сглотнув, я поцеловала его в макушку и лоб.

— Я тоже скучала по тебе…Прости, что задержалась.

— Все в порядке. Папа всегда говорит, что твоя работа важна. Все тебя знают. Девочки из моего класса тоже считают тебя очень красивой. — Он ухмыльнулся, протирая глаза. Он сел, и в тот момент, когда заметила, что он голый, он натянул простыни и лег обратно.

— От кого ты прячешься? Я помню времена, когда ты бегал по всему дому голышом…

— Мама! — Его приглушенный голос доносился из-под одеяла. Крепко обняв его, я покрыла поцелуями его простынь, прежде чем отпустила его.

— Поспи немного, хорошо? Я не иду завтра на работу.

— Хорошо! Люблю тебя. — Он по-прежнему не поднимал глаз из-под покрывала.

— Люблю тебя больше, — тихо сказала я, направляясь к комнате Доны и Уайатта. Когда я увидела, как она потирает нос одной рукой и крепко держит другой этого глупого слона, я еще раз глубоко вздохнула, поправляя ее одеяло.

— Мамочка?

— Уайатт? — Я обернулась, и он смотрел на меня, улыбаясь, хотя казалось, что он вот-вот заплачет. — Почему ты все еще не спишь?

— Я ждал тебя. — Он похлопал по краю своей кровати.

Я легла рядом с ним и коснулась отметины на его верхней губе.

— Что случилось?

Он не ответил, просто прикрыл рот рукой.

— Уайатт?

— Папа ненавидит меня?

— Что? — Из всех вопросов, которые я представляла, что он когда-либо спросит меня, этот никогда даже не приходило мне в голову. — Уайатт, детка, как ты вообще можешь так думать?

Он пожал плечами.

— Я не такой, как Итан. Все говорят об Итане. В школе, дома, даже когда мы помогаем по воскресеньям. Он умный, и учителя хотят перевести его в класс постарше. Они с папой постоянно проводят время вместе. Каждый раз, когда что-то случается, он всегда делает то, чего хотел бы от него папа. Он просто знает. Все ирландцы говорят, что он такой же, каким был папа в детстве. Даже дядя Нил и дядя Деклан говорят это. Я ничего не могу сделать правильно. Я пытаюсь и пытаюсь, но…Я никуда не гожусь, мамочка.

Я услышала скрип двери и инстинктивно обернулась. Я увидела Лиама; он не вошел, просто со скрипом открыл дверь. Он стоял как вкопанный, опустив голову, и я знала, что он услышал его.

— Сделай меня лучше, мамочка, — прошептал Уайатт, касаясь моей щеки, совсем не замечая своего отца.

— Что?

— Тетя Кора и дядя Деклан всегда говорят, что ты суперсильная. Я видел, как ты дралась с Феделем, и ты победила…

— И что ты будешь делать, когда научишься драться, Уайатт? — Он нахмурился, не уверенный, что я имела в виду, поэтому я спросила снова. — С кем ты хочешь драться, Уайатт? Со своим братом?

— Нет… я не знаю, — честно ответил он; он всегда был честен со мной.

Погладив его по щеке, я наклонилась и поцеловала его в макушку.

— Конечно, мы будем тренироваться вместе, но помни, ты идеален для меня. Ты не просто папин сынок, ты мой, и я безумно люблю тебя.

— Я знаю. Я тоже люблю тебя, мамочка. — Он улыбнулся, прикоснувшись к моей верхней губе.

— Хорошо. Я, ты и Дона потренируемся, а потом ты узнаешь, против кого мы сражаемся, хорошо?

Он кивнул.

— Хорошо, а теперь иди спать.

Встав с кровати, я подоткнула одеяло и поцеловала его в лоб, прежде чем пойти в нашу комнату.

Лиам сел на край нашей кровати, пытаясь расстегнуть запонки, но он был так раздражен, что не мог этого сделать, не подергав рукава.

— Я купила тебе эту рубашку, — сказала я, встав перед ним и схватив его за волосы. — Я бы предпочла, чтобы ты ее не уничтожал.

— Как он мог такое подумать?! — заорал он, глядя на меня снизу вверх. Его брови были напряжены, и, что хуже всего, ему было больно. — Я люблю его так же сильно, как люблю Итана. Я ни разу их не сравнивал. Никогда. Я беру Итана куда-нибудь, потому что он старше, а не потому, что я люблю его больше. Я с нетерпением жду того времени, когда они станут достаточно взрослыми, чтобы идти куда-то вместе…

— Лиам. — Я снова потянула его за волосы, заставляя его замереть. — Дыши.

Дернув челюстью, он сделал то, что я просила, упершись лбом мне в живот, когда я ослабила хватку.

— История всегда не благосклонно относится к братьям. В Османской империи в тот момент, когда один сын занимал трон, он был вынужден убить всех своих братьев. Шекспир, греческие пьесы, гребаная Библия полны историй о братьях, которые ополчились друг против друга. Черт возьми, мне даже не нужно углубляться так далеко в историю. Мой отец и его брат поссорились. Мы с Нилом поссорились. Я не хочу, чтобы у моих сыновей было такое будущее, Мел. Я хочу, чтобы они поддерживали друг друга, а не стреляли друг в друга. Да, Итан однажды станет главой семьи, но я хочу, чтобы Уайатт стоял рядом с ним, — сердито отрезал он, его голос снова повышался с каждым предложением. — Я не знаю, что делать. Я даже не думал, что он так себя чувствует!

— Продолжай дышать…

— Я рожаю? Почему я должен продолжать так дышать?

Шлепнув его по руке так сильно, как только могла, я попыталась отстраниться от него, пробормотав:

— Задница.

Он ухмыльнулся, хватая меня за задницу, чтобы притянуть ближе, и крепко сжал.

— У тебя она действительно классная.

— Как ты переходишь от беспокойства о наших сыновьях к моей заднице ровно за ноль секунд? — Я попыталась оттолкнуть его, но он крепко держал меня.

— Я расстроен, твоя задница заставляет меня чувствовать себя лучше, это не такой уж большой скачок, — объяснил он, и я почувствовала, что он снова становится серьезным.

— Я не знаю.

— Что?

— Итан и Уайатт. Я не знаю, что сказать или сделать в этой ситуации. У меня никогда не было братьев и сестер. Я не понимаю, что значит вот так ревновать. Однако у тебя есть братья. Почему бы не спросить своего брата? Я уверена, что он лучше, чем кто-либо другой, понимает, что чувствует Уайатт.

Он надулся.

— Я не хочу.

— Прекрасно, ты, большой ребенок, но прежде чем ты будешь беспокоиться об этом, нам нужно побеспокоиться о ублюдках, которые стреляли в них сегодня.

Как раз вовремя раздался одинокий стук в дверь.

— Войдите. — Я обернулась.

— Босс. — Федель вошел внутрь. — Все ждут в кабинете.

Сняв пальто, я бросила его на кровать. Лиам встал, и мы вышли вслед за ним. У нас было не так много времени, чтобы поговорить об этом, но семейная встреча была необходима. В коридорах стояла тишина ожидания, когда мои каблуки застучали по мраморному полу. Ни Лиам, ни я не остановились, пока я не оказалась перед картиной в стиле постмодерн с изображением обнаженной женщины, выполненной не кем иным, как знаменитым художником Лео Лемье. Оно было покрыто красными и розовыми тонами, с оттенком темно-синего вокруг ее сердца.

— Босс? — Позвал Федель, придерживая для меня дверь. Лиам уже был внутри. Отвернувшись от картины, я вошла в кабинет, в очередной раз испытывая раздражение при виде этого места. Поскольку в душе Лиам был таким занудой, он смоделировал его как некий сложный гибрид пещеры / логова из комиксов и старого офиса своего отца. У окна была даже стеклянная витрина, заполненная всеми его любимыми комиксами. Каждый раз, когда я заходила туда, мне хотелось так чертовски сильно закатить глаза, что они выскочили бы у меня из головы. Это выглядело так, как будто переросший мужчина-ребенок со слишком большим количеством денег решил устроить день памяти. С годами Лиам стал гораздо серьезнее относиться к роли главы семьи, но были некоторые вещи, от которых он не мог отказаться, например, его неугасимая любовь к комиксам и супергероям.

— Я чувствую, что чем чаще я прихожу сюда, тем меньше во мне остается достоинства. — Я застонала, закрыв рот руками. Дверь за мной закрылась.

— Женщина, я добавил стол из красного дерева и шкафы, чего еще ты хочешь? — Он также застонал, закидывая ногу на упомянутый письменный стол из красного дерева 1930-х годов, который я купила для него.

— Мужчина… Я хочу входить сюда и не видеть этого. — Я указал на Штурмовика в углу. — Ты глава гребаной мафии, а не гребаный Стэн Ли.

— Какое отношение Стэн Ли имеет к «Звездным войнам»? Ты имеешь в виду Джорджа Лукаса? — спросил он так серьезно, что мне захотелось его ударить.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной прямо сейчас?

— Это то, что я хочу знать. Стэн Ли или Джордж Лукас? Как ты можешь не знать разницы…

Он остановился при звуке смеха Коралины. Это было так странно и неповторимо, что ты не мог не остановиться. Она удобно устроилась на коленях Деклана в противоположном угле комнаты, одетая в джинсы и белую блузку.

— Прости. — Она вытерла глаза. — Но на самом деле? Я пришла сюда, ожидая речи Лиама и Мелоди «давайте сожжем их всех», а вместо этого вы ссоритесь из-за штурмовиков и Стэна Ли? Спасибо вам, что действительно подняли настроение.

— Она закончила? — Спросил Лиам Деклана, который просто откинулся назад, прикусив уголок губ, чтобы удержаться от улыбки. Он взглянул на Кору, которая лучезарно улыбнулась и кивнула, сказав с идеальным акцентом:

— Я все. Продолжайте, прошу вас.

Деклан потерял самообладание, как и Нил, и даже Мина выглядела так, будто изо всех сил старалась сохранить самообладание. Я посмотрела на Лиама, но он ухмыльнулся, качая головой.

Дети. Они все чертовы дети… Я подумала, что, несмотря на то, что почувствовала, что расслабляюсь при виде них, все они — наша семья, здоровые и улыбающиеся друг другу, как будто ничто в мире не могло этому помешать.

— Я очень рада, что вы все еще находите возможным смеяться. — Вошла Эвелин, одетая в черные брюки и черную блузку с бантом, завязанным на шее. — Это то, что всегда отличало нас от тех, кто хочет причинить нам боль. Мы смеемся вместе. Мы плачем вместе. Мы боремся вместе. Я уверена, Седрик смеется вместе со всеми вами.

— Эвелин, что ты здесь делаешь? Я думала, ты пошла отдохнуть. — Коралина встала, потянувшись к ее руке.

— Кто-то сегодня стрелял в моих внуков. Как я могу отдыхать? — Она села перед столом Лиама. — Кто эти неблагодарные?

Я присела на подлокотник кресла Лиама, пока Федель прошел перед нами.

— Это китайская мафия… или триада, как они ее называют.