«Око за око, зуб за зуб. Ожог за ожог. Жизнь за жизнь. Так все это началось. И вот как это закончится».
— Дженни Хан
МЕЛОДИ
Я расправила плечи и глубоко вздохнула, а затем встала за трибуну государственного зала, где пресса снова, как гончие на поводке, ждала, чтобы укусить меня. Все они наклонились ко мне, когда я открыла рот, как будто микрофон передо мной был всего лишь какой-то бутафорией.
— С глубокой скорбью я снова стою здесь перед всеми вами после трагедии в Терни. Прошлой ночью неожиданно из-за неисправных, неправильно установленных печей окись углерода просочилась более чем в дюжину домов, убив находившихся внутри жителей во время сна. Офис губернатора вместе с местной полицией расследуют это дело. На данный момент известно, что эти печи были установлены ныне закрытым отелем «Хит & Кулинг». Как губернатор, я требую, чтобы все граждане штата проверили свои печи. Если вы обнаружите, что ваша была произведена этой компанией, пожалуйста, покиньте свои дома и позвоните в токсикологический контроль. — Неисправные печи? Это была не самая лучшая история, но она была возможной и частично правдивой. — Теперь я передам все дальнейшие вопросы…
— УБИЙЦА! — закричала женщина, схватив фотографию кого-то, кто, как я мог только предположить, был покойным членом ее семьи. Охранники подбежали к ней, когда она указала на меня. — Ты сделала это! Ты монстр! Ты сука! Ты убила их! Я знаю, что это была ты! ТЫ ЗЛАЯ СУКА! — Они начали вытаскивать ее, пока она сопротивлялась, продолжая кричать на меня по-итальянски: — Пусть Бог смилуется над твоей душой, потому что я тебя не прощу!
Кто ты такая, что я должна просить прощение? Я хотела спросить ее, и если бы не эти чертовы камеры, я бы так и сделала. Вместо этого я улыбнулась и помахала рукой. Тем, кто навлекает на себя ад, а потом жалуется на боль, нет оправдания.
— Больше вопросов не будет. Спасибо. — Брюс, мой секретарь, заменял Мину с тех пор, как она уехала с детьми.
— В администрации губернатора знали о неисправных печах?
— Почему о неисправности стало известно только сейчас?
— Губернатор Каллахан, после всех усилий, которые вы приложили, чтобы изменить этот город, эти недавние события помножили на ноль все ваши старания.
— Вы все еще будете баллотироваться в президенты?
— Неужели события последних двух недель снова омрачили Чикаго?
— Дамы и господа, мы переживаем трагедию, пожалуйста, проявите некоторую сдержанность. Как я уже сказала, больше вопросов не будет. — Брюс спокойно ответил им; ни для кого не было секретом, что он хотел получить должность Мины, и хотя он знал, что не сможет ее получить, он все равно делал все возможное, чтобы держаться достойно.
Отойдя от подиума, я направилась к задней двери, входя в зал.
— Гребаное раздражение, — прошипела я, когда мы вышли в коридор.
— Это пройдет. Вы проходили и через худшее, мэм. Все знают, что этот город был на грани хаоса до того, как вы вмешались. — Брюс встал передо мной, доставая из своего уродливого жилета телефон. Не обращая на него внимания, я прошла мимо него в сторону своего кабинета, мои каблуки цокали по мраморному полу. Сейчас я даже думать о них не могла; самым важным было найти Эмилио.
— Ваш муж, мэм. — Брюс протянул мне телефон, когда я зашла в свой кабинет
— Ты ее нашел?
— Она мертва, и я думаю, Эмилио собирается…
— Аааа… — Я ахнула, выронив телефон, когда мое тело дернулось назад, и я упала на пол. Я потянулась к проволоке на шее, которая перекрывала доступ воздуха в мои легкие.
— Вы чертовски хороший губернатор, мэм, и работать с вами было приятно, но я только что получил приказ, а Эмилио не из тех, кого можно подвести. — Брюс ухмыльнулся, изо рта у него потекла слюна. Мои ногти впились в кожу на шее, когда я пыталась оторвать проволоку.
— Уф! — Я потянулась за лампой, но успела ухватиться только за край деревянного стола. Все мое тело расслабилось, а зрение затуманилось.
Пять.
Четыре.
Три.
Два.
Один.
Умереть от рук этого придурка? Нет.
Когда он снял проволоку с моей шеи, я не дышала и не двигалась.
— Дело сделано, — сказал он в трубку. — В каком смысле уверен ли я? Я смотрю на нее…
Схватив его за галстук-бабочку, я потянула его вниз и врезала ему по носу. Крутанувшись на коленях, я схватила лампу и ударила ею его по голове.
— Боже…
Крича, я бросилась на него, когда он отшатнулся от меня. Я впечатал его тело в напольные часы и, схватив осколок стекла, засунул ему в глаза.
— Черт!
Отступив назад, я схватила проволоку, которую он уронил, и накинула ее ему на шею.
— Вот так надо душить людей, сученок!
Он несколько раз толкнул меня локтем, пытаясь перевернуться, но я потянула сильнее, проволока впилась мне в ладони.
— Это позор, ты чертовски хороший подлиза, но я здесь альфа, была ей с самого первого дня, а альфы не водятся с сученками.
Я сильно потянула, и проволока впилась ему в кадык, кровь полилась из его шеи мне на руки. Когда он упал к моим ногам, я сделала несколько глубоких вдохов, закрыла глаза и отошла к своему столу, потерла шею. Я постояла там секунду, затем вытащила свой любимый пистолет, Беретта M9 из нержавеющей стали, проверила патронник…
— Мелоди!
Я направила на него пистолет, когда он вошел. Глаза Лиама расширились, когда он уставился на пистолет в моих руках, синяки на моей шее и мертвого секретаря на правительственном полу и между нами.
— Ублюдок. — Он плюнул в него.
Опустив пистолет, я наклонилась вперед.
— Там ведь никого нет, не так ли? — Я кивнула на дверь позади него.
— Офис пуст, но все еще есть несколько охранников, — ответил он. Я потянулась к нижнему ящику стола, чтобы вытащить бутылку моего любимого красного вина.
— Похоже, мой дорогой старший брат затевает войну со мной. — Я поднесла бутылку ко рту и сделала глоток.
Он подошел ко мне, и я протянула ему бутылку. Он не выпил, просто приподнял мой подбородок, чтобы осмотреть шею.
— Я в порядке.
— Это мне решать.
— С каких это пор?
— С тех пор, как я женился на тебе. Теперь стой спокойно. — Он вытащил салфетку из кармана пиджака и вытер кровь с моей шеи.
— У нас нет на это времени…
БАХ! Первый выстрел, казалось, эхом разнесся по всему зданию, за ним последовали крики и еще больше выстрелов.
— Возьми его! — Я вздохнула и протянула ему один из своих пистолетов.
Вместо этого он вытащил свой любимый пистолет. Усмешка заиграла на его губах, когда он сказал:
— Выпьем и покурим на крыше, когда закончим?
— В связи с моей недавней операцией на сердце, я думаю, нам следует создать новую традицию. — Я улыбнулась.
Он не отступил.
— Тогда смузи? Мы будем как те надоедливые девчонки в торговых центрах и попросим побольше капусты.
Прежде чем я успела ответить, мы оба повернули головы к двери, услышав выстрел. Мы нырнули под стол, когда в нас влетели пули.
— Ты не ходишь в торговые центры, откуда тогда знаешь о таких девчонках? — Я перекрикнула пули.
Он ошеломленно посмотрел на меня.
— Неужели ты собираешься прямо сейчас спорить со мной из-за шутки?
Когда пули прекратились, мы оба вылезли из-за стола и выстрелили. Я ударила одного из них в грудь, а Лиам ударил другого по голове, а затем мы снова вернулись за стол.
— Это был простой вопрос; почему ты так возмущаешься?
Он отвел голову в сторону, собираясь что-то сказать, когда мы услышали, как один из них наступил на битое стекло.
Лиам посмотрел сквозь одно из пулевых отверстий в столе и кивнул мне. Я отвлекла его выстрелом по ногам, а потом поднялась, держа по пистолету в руке, отстреливаясь. Когда они все упали, Лиам бросился к их телам и подобрал винтовки.
— Я слишком стар для этого дерьма! — проворчал он, бросая мне сигарету, когда я бросилась к двери.
— Тогда оставайся, детка, выпьешь с ними чаю.
— Мелоди, детка, сделай одолжение, разберись там — рявкнул он мне, и я облизнула губы, медленно выходя за дверь.
— Как хочешь…
— Мелоди! — закричал он, подбегая ко мне, как раз в тот момент, когда я услышала тихий звуковой сигнал. Это было странно, я ничего не чувствовала добрую секунду, прежде чем наши тела врезались в стену, картина с Авраамом Линкольном разбилась вдребезги и упала Лиаму на спину. Лиам отбросил ее и накрыл меня собой.
— Ты в порядке? — Я спросила его.
— Черт, кажется, у меня сломаны ноги, но жить буду. Нежная задница Деклана не торопится нам помочь.
— Это хорошо.
— Мел? — Он сел, оглядывая меня, его глаза расширились при виде осколка стекла, застрявшего у меня в животе, как модный аксессуар. — Мелоди!
— Я в порядке, — солгала я, обхватив его руками. — Слово скаута…. Я не скаут, извини.
— Мелоди, дыши. Детка, все в порядке. Это пустяк, телесная рана. — Он тоже лгал.
— Я знаю. — Я выдавила улыбку. — Вот почему хорошо, что ты не слишком пострадал… о… потому что… потому что…
— Мелоди! — Он встряхнул меня. — Мелоди, держи глаза открытыми, ладно?
— Лиам, я в порядке, просто мне больно. — Лгунья. Лгунья. Лгунья. — Мне… нужно… чтобы ты надрал задницу моему брату, хорошо? Я подожду тебя здесь.
— Мелоди….
— Он убьет нас, и я правда хочу, чтобы мой коктейль был на крыше.
Он замер. Он просто продолжал смотреть на меня, даже не моргая, и я уверена, что именно поэтому из его левого глаза выкатилась слеза. Должно быть, они горели от того, как долго он держал их открытыми.
— Лиам, ты так на меня смотришь, что я схожу с ума. — По-прежнему ничего. — ИДИ…
Он поцеловал меня, и мне это совсем не понравилось, но я ответила на его поцелуй.
— Если ты умрешь, я никогда не прощу тебя, жена. Никогда, — сказал он, когда отодвинулся от меня, снял пиджак и накрыл им меня.
Я не ответила, просто кивнула… Но я молила Бога, чтобы он простил меня. Я подождала, пока он уйдет, и разразилась слезами, впервые за долгое время всхлипнув.
— Уф…Мне очень жаль. Мне так жаль, — шептала я снова и снова, думая об Итане, Доне и Уайатте.
ЛИАМ
9:17 утра
Я горел… Или, по крайней мере, так мне казалось. Все мое тело болело, но не так сильно, как нога. Теперь я был на сто процентов уверен, что сломал ее, но это было ничто по сравнению с мучительной болью в груди при каждом шаге. Хромая вперед, я увидел Мелоди, увидел осколок стекла и увидел расслабленное выражение ее лица, как будто она знала… Нет. Нет. Она не могла…
БАХ
— Ах! — Я зашипел, падая на спину, когда пуля прошла через мое плечо. Черт! Я снял пиджак, который одновременно служил мне пуленепробиваемым жилетом.
— Знаешь, Каллахан, на мой взгляд, все это было слишком просто, — сказал он, нависая надо мной. — Но опять же, все, с кем вы сталкивались до сих пор, хотели власти, они хотели того, что было у вас; мне, с другой стороны, наплевать. Я здесь, чтобы посмотреть, как все это сгорит.
Каждое мгновение, которое я проводил с этим членососом, было мгновением вдали от нее.
— Мой отец потратил свою жизнь, строя это. Мелоди потратила свою жизнь, строя это, и ради чего? Этот город будет жить дальше, когда вы умрете. Люди, которых вы защищали, найдут новых боссов. Какой в этом смысл?
— Ах! — Я зашипел, стиснув зубы, когда он надавил на мою ногу.
— Это лишь несколько вопросов, которые я хотел задать своему отцу, но старик решил умереть. Все эти разговоры о том, что я сильный, а он стареет, проклятый лицемер…
— Мне насрать! — Я вытащил нож, висевший у меня на боку, и вонзил его в плечо, а потом откатился, поднял пистолет и выстрелил ему в грудь.
Он отлетел назад, и я понял, что попал в его жилет. Приподнявшись на локтях, я оттолкнулся от земли.
— У тебя проблемы с папой? Становитесь в очередь!
Он рассмеялся, поднимаясь с пола, вытащил нож из плеча и бросил его. Повернувшись ко мне, он также уронил пистолет, который держал в руках.
— Давай поборемся, как мужчина с мужчиной. Я вижу это по твоим глазам: ты хочешь выбить из меня все дерьмо, верно? Давай посмотрим, сможешь ли ты на самом деле, с этой золотой ложечкой, торчащей у тебя изо рта — папин любимчик когда-нибудь участвовал в настоящей драке? ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ… Нет, гребаная беспечная семейка Каллаханов…
— Мы сейчас в той части фильма, где злодей произносит свою грандиозную речь о том, какого черта он такой негодяй и совершает плохие поступки? — Я вмешиваюсь, прежде чем поднять пистолет. — Я ненавижу эту часть больше всего.
БАХ.
Пуля попала ему в шею, и он упал на колени.
Отвернувшись от него, я попытался подойти к ней, но не смог. Все смешалось, и прежде чем я успел остановиться или приготовиться к удару, я оказался на животе.
— ПОЛИЦИЯ ЧИКАГО!
Конечно… В самый подходящий момент они приехали. В этом Чикаго было очень мало вещей, на которые можно было рассчитывать; «Кабс» всегда выигрывали первые матчи, в городе всегда было ветрено, и полиция никогда не могла никуда добраться вовремя.
9:24 утра
Я слышал их над собой, но не мог открыть глаза, они были такими тяжелыми.
— Он теряет много крови, Джерри!
— Прибудем через четыре минуты!
— Что с его ногой?
Моя жена… что с Мелоди?
МИНА
11:57 утра
— Поговори со мной, пожалуйста, — прошептала я, потянувшись к его руке, но он отстранился от меня, отвернув голову. С тех пор как он проснулся, он не произнес ни слова и даже не открыл глаза. Он просто сидел там в безмолвной, мучительной ярости, и я не знаю, что ему сказать. Я не знала, как это исправить.
— Нил… — Я снова протянула руку, чтобы коснуться его бедра, но он схватил меня за руку, крепко сжав.
— Просто уйди. — Его голос был суровым и натянутым, совсем не похожим на голос человека, за которого я вышла замуж. — Забери детей и уйди.
— Нет. — я отдернула руку.
— Черт возьми, Мина! УЙДИ! УЙДИ! — Он кричал, его грудь вздымалась вверх-вниз, как у быка. — Я едва могу смотреть на себя, и я не вынесу, если ты тоже будешь смотреть на меня.
— Почему я не могу смотреть на тебя, Нил? Ты мой муж, разве нет?
Он не ответил, просто отвернулся от меня.
— Мина… пожалуйста.
Я хотела возразить. Я хотела умолять его… но вместо этого я встала, поцеловала его в макушку и вышла. Закрыв за собой дверь, я перевела дыхание и прислонилась к двери. Как раз в тот момент, когда я собиралась соскользнуть вниз, я почувствовала, как крошечная ручка Седрика потянула меня за рубашку.
— Мамочка?
— Привет, приятель. — Я наклонилась, обхватив ладонями его щеки.
— Теперь мы можем увидеть папу? — спросил он. Я посмотрела на Нари, которая продолжала смотреть на дверь. Протянув руку, я заключила их обоих в объятия.
— Пока нет, приятель. Он очень… устал.
— Но он сказал, что я могу поговорить с ним в любое время. — Он попытался оттолкнуть меня.
— Седрик!
Мы все подпрыгнули, когда увидели Хелен, широко улыбающуюся и бегущую к нам. Позади нее была Кора с малышом Дарси.
— Седрик, я скучала по тебе! — Хелен обняла его, но Седрик попытался вырваться.
— Почему? Ты собираешься снова накрасить меня? — Он нахмурился.
— Нет, мы собираемся накрасить твои ногти. Пойдем, Нари! — Она взяла их обоих за руки и потянула прочь.
Нари еле волочила ноги.
— Но мой папа…
— Бабушка говорит, что девушка всегда должна красить ногти, это говорит о том, что она ухаживает за собой. Ты же не хочешь, чтобы дядя Нил подумал, что ты не ухаживаешь за собой, не так ли? — ответила она, полностью разгромив Нари.
— Твоя дочь умна, — устало сказала я Коре, которая гордо улыбнулась.
— Я знаю, и вся заслуга принадлежит мне.
Мы обе рассмеялись, но смех был недолгим. Она посмотрела через мое плечо.
— Как он?
— В шоке. — Как был бы любой, кто потерял конечность.
— Дай ему время… Он может оттолкнуть тебя, но, честно говоря, это последнее, чего он хочет. Поверь мне. Чем больше мы говорим «оставь меня в покое», тем больше подразумеваем «не отпускай». — Ее образ, проходящей курс лечения от рака, заполонил мой разум. Тогда я не была частью семьи, но я видела, как сильно они с Декланом страдали.
— Кора. Мина. — Эвелин подошла к нам, ее глаза были красными. Одному Богу известно, насколько болезненной, должно быть, была для нее эта ситуация.
— Эвелин, он… — начала я, но она прервала меня, сделала шаг назад, пытаясь сохранить самообладание.
— Я подготовил самолет. Нам нужно, чтобы все вернулись в Чикаго как можно скорее. Я уже поговорила с больницей о Ниле.
— Все кончено? — Спросила Кора.
Эвелин открыла и закрыла рот, и сказала:
— Приготовьтесь, дамы…Я не… просто…
— Эвелин, ты начинаешь меня пугать. Что происходит?
— Пожалуйста, просто будьте готовы уйти и убедись, что дети не увидят и не услышат никаких новостей. Я заберу Итана, Уайатта и Донателлу.
Наши инстинкты были одинаковы… Мы достали наши мобильные телефоны. В тот момент, когда мы это сделали, то пожалели, что сделали этого, потому что земля как будто ушла у нас под ногами.
Этого не могло быть правдой.
Я бы ни за что в это не поверила.
Никогда.