Кровавое королевство

ГЛАВА 2

«Мы все еще думаем о сильном мужчине как о прирожденном лидере, а о сильной женщине как об аномалии».

— Маргарет Этвуд

МЕЛОДИЯ

В восемнадцать лет я стала первой женщиной-боссом итальянской мафии и по сей день помню шок, ужас, отвращение на их лицах. Как смеет женщина пытаться руководить ими? Это было невозможно. Это было неправдоподобно, и в их глазах это был грех. Я не знала своего места. Поэтому одного за другим они посылали людей за мной или приводили людей, чтобы заменить меня, и одного за другим я уничтожала их. Я никого не щадила. Никакой пощады. Никакого страха. Только смерть. Не только им или тем, кто их отправил, но и их семьям, их соседям и даже их почтальонам. Я не просто убила их, я стерла их с лица чертовой земли в качестве урока следующему ублюдку, который думал, что может противостоять мне. Это был урок, усвоенный очень быстро.

К двадцати четырем годам я была замужем за следующим Боссом ирландской мафии, Лиамом Алеком Каллаханом, Ceann na Conairte. Итальянцы и ирландцы были как вода и масло. Наши семьи враждовали друг с другом с тех пор, как их сварливые задницы оторвались от лодки в 1850-х годах. Сказать, что наша первая встреча была чем угодно, только не любовью с первого взгляда, было бы непонимающим заявлением. Я подтрелила его. Честно говоря, я стреляла в него пару раз за время нашего брака. У меня были ушибы на ребрах, сломанные пальцы и кровь с губ во время сражений с ним. Он был таким же, как все они. Он увидел мою грудь и по какой-то причине подумал, что это означает, что я не способна управлять. Но он тоже усвоил урок.

Сейчас, в 33 года, я самая влиятельная женщина в этом чертовом штате.

— Дамы и господа, без церемоний, пожалуйста, присоединяйтесь ко мне и поприветствуйте мою близкую подругу и нашего губернатора Мелоди Никки Джованни Каллахан, — произнес мэр в микрофон. Он повернулся ко мне, когда он и остальные гости захлопали.

Лиам встал рядом со мной, быстро поцеловал меня в щеку, прежде чем я подошла к подиуму в центре сцены.

— У меня нет друзей, Бенджамин. Ты должен это помнить, — прошептала я на ухо старику, когда он поздравлял меня, крепче сжимая его руку. Он улыбнулся перед камерами, но в его голубых глазах я увидела смесь страха и ненависти, к чему я не только привыкла, но и гордилась. Бенджамин Уэстон, пятидесятисемилетний долговязый седовласый змей, который пытался перевернуть небо и землю, чтобы убедиться, что меня не переизберут.

Стоя за трибуной, я не могла отделаться от иронии. Наших врагов, полицию, теперь кормили из наших собственных рук. Между тем, мы с Лиамом были теми, кто довел их до белого каления с самого начала.

Похоже, они тоже усвоили свой урок.

— Пять лет назад, — заговорила я в микрофон, — народ этого великого штата избрал меня своим губернатором в надежде, что в будущем их государство станет лучше и безопаснее. Сегодня, с помощью общественных организаций, конгрессменов обеих партий, мэрии и персонала, а также Департамента полиции Чикаго, мы, наконец, видим это будущее. С самого начала я понимала, что ключом к лучшему обществу всегда была безопасность его людей, эта безопасность могла быть обеспечена только поддержкой наших братьев и сестер в военной форме, которые каждый день рискуют своими жизнями не только в Чикаго, но и по всему Иллинойсу. Вот почему я приняла Римский законопроект, который увеличил зарплату не только полицейским, но и всем другим государственным служащим. Вдобавок ко всему, мы предоставили им и их семьям более качественные медицинские пособия. При этом число государственных служащих за последние пять лет удвоилось, но самое главное — уровень преступности по всему Иллинойсу снизился на шестьдесят процентов. Для меня большая честь приветствовать представителей полиции со всего штата здесь сегодня вечером на праздновании. Спасибо вам всем за вашу службу.

Отступив назад, я поаплодировала вместе со всеми остальными, прежде чем отойти, чтобы сфотографироваться с мэром Уэстоном, его женой и различными комиссарами полиции со всего штата. Как всегда, Лиам стоял рядом со мной, но я могла сказать, что ему не терпелось уйти.

— Твой самый большой поклонник пытается привлечь твое внимание, — прошептал он мне на ухо.

Я не поняла.

— Кто?

Легкая улыбка появилась на его лице, когда он кивнул в сторону семейного стола и, конечно же, там был мой Итан, одетый в галстук-бабочку и атласный пиджак от Ральфа Лорена с отворотами. Он лучезарно улыбнулся мне, показывая поднятый большой палец. Я быстро подмигнула ему и снова повернулась лицом к камерам, когда к нам подошло еще больше людей.

— Ты привел его с собой на встречу с Тайяном? — Я тихо спросила Лиама сквозь улыбку.

— Да, — строго сказал он, нежно сжимая мою талию, — и он хорошо справился. Лучше, чем…

— Ты должен был сказать мне.

— Я только что сказал.

После этих слов я повернулась к нему, однако он не ответил на мой взгляд. Он просто улыбнулся в камеры, сказав:

— Улыбнись, милая, они подумают, что мы спорим.

Похоже, мы поругаемся сегодня вечером.

Я кивнула Мине, которая была одета в длинное лавандово-серое платье в цветочек. Она встала и сказала:

— Большое вам спасибо, леди и джентльмены, губернатор и наша семья искренне надеются, что вам понравится наш вечер.

— Неужели Губернатор…

— Сегодняшний вечер посвящен объединенным усилиям наших мужчин и женщин в военной форме, и ничему другому. Еще раз спасибо. — Она улыбнулась и кивнула мне в ответ.

Убрав руку Лиама, к его большому раздражению, я подошла к Итану, который стоял между Декланом и Нилом. Они с Нилом оба над чем-то смеялись. Разница в росте между ними была забавной, но еще более забавным было то, насколько более взрослым Итан пытался казаться перед своими дядями.

— Mio bel leoncino², — позвала я его, протягивая руки.

— Мааааам. — Он застонал, нахмурившись, услышав мое прозвище, но я подошла, чтобы обнять его.

— Не надо мне мамкать, — сказала я, взяв его за щеки, заставляя посмотреть на меня, — потому что я могу придумать что-нибудь гораздо более смущающее.

Его зеленые глаза расширились.

— Leoncino хорошее.

— Я так и подумала. Итак, над чем вы с дядями смеялись?

Итан и Нил обменялись взглядами, прежде чем оба сказали:

— мужские штучки.

Я почувствовала, как моя бровь приподнялась от их союза, затем повернулась и увидела, как Деклан убирает телефон обратно в карман на лацкане.

— Они смеялись над тем, как Итан имитировал нашего гостя ранее, — признался Деклан, от чего у Итана открылся рот.

— Дядя!

Деклан изо всех сил старался сохранить самодовольное выражение на лице;

— Что? Мой босс потребовал ответа. Я ответил.

Он скрестил руки на груди, нахмурившись.

— Папа — босс.

— Итан. — ;Лиам шагнул вперед, возвышаясь над ним, и Итан снова выпрямился.

Две эмоции пронеслись по моим венам в тот момент, когда он произнес эти два коротких слова..

ярость и боль. Их было немного, но они были. Улыбаясь, я просто погладила его по волосам.

— Верно, папа — босс, — сказала я и увидела, как все они, Лиам, Деклан и Нил, обменялись взглядами в ответ. — Давай, тебе давно пора спать. Федель?

Он шагнул вперед.

— Машина уже готова.

— Нам пора идти. Кора и Эвелин, должно быть, устали возиться со всеми детьми, — сказала я им, прежде чем взяла Итана за руку. Он уставился на меня широко раскрытыми глазами. пытаясь сказать мне не делать этого.

Прекрасно.

Выдавив еще одну чертову улыбку, фальшивую, я отвернулась от них, когда Мина вернулась к нам, ее брови нахмурились, когда она попыталась прочитать выражение моего лица. Покачав ей головой, я взяла из ее рук свой клатч вместе с телефоном.

— Мел?

— Я в туалет. Встретимся у машины, — сказала я, не потрудившись оглянуться, прекрасно зная, что моя охрана уже незаметно следует за мной.

Путь от нашего столика до туалета занял гораздо больше времени, чем нужно было. На каждом втором шаге люди продолжали возникать перед моим лицом, доводя мою сдержанность до максимума. Я думала, что наконец-то сбежала от них, толкнув деревянную дверь и ступив на мраморную плитку туалета, но прямо там у раковины, одетая в свою гостиничную униформу, стояла какая-то блондинка в слезах.

Из любви к Богу.

Вздохнув, я проигнорировала ее и положила сумочку на стойку, снимая кольца, чтобы вымыть руки.

Не разговаривай со мной.

Не разговаривай со мной.

Даже не думай, блядь, разговаривать со мной.

— Простите за все эти слезы…

Чтоб меня.

— Все в порядке, мне в любом случае все равно, — заявила я и схватила свою помаду.

— Этот город! — Она резко вдохнула, ее кулаки сжимались по бокам, пока она, наконец, не ударила по черной стойке. — Почему все здесь такие холодные? Я этого не понимаю. Я здесь уже месяц, и все просто ужасны и несчастны! Как будто самые негативные люди на планете решили переехать в Чикаго и жить туь!

— Тогда уезжай, — спокойно сказала я, наконец-то повернувшись к ней лицом.

— Что?

— Собирай свое барахло. Садись на следующий автобус до своего Незнаюгдевилля и оставайся там вместо того, чтобы скулить людям, которые тебя не знают и не хотели бы знать, в туалетах пятизвездочных отелей, — ответила я. Я снова надела кольца, бросила помаду в клатч и повернулась, чтобы уйти, пока она еще больше не испортила мне настроение.

Я направилась обратно к двери, прежде чем кое-что вспомнила.

— Если самые негативные люди на планете переехали в Чикаго, что это говорит о тебе? Если ты не можешь здесь жить, в этом нет ничьей вины, кроме твоей собственной.

Она стояла там, как статуя, застывшая в собственном лицемерии.

— Мэм? — Хьюстон Мерфи, мой начальник службы безопасности, подошел ко мне сбоку, оглядываясь через мое плечо на дверь. — Мы слышали крики…

— Я в порядке. Что я тебе говорила, Мерфи? Я не похожа на бывших губернаторов, и тебе не нужно вмешиваться, особенно в ситуациях один на один, — сказала я. В такие моменты, как этот, я жалела, что рядом со мной по-прежнему нет Феделя и Монте. С тех пор как я стала губернатором, все в моем штате должны были быть безупречно чистыми до раздражения.

Как и все истинные американцы, Хьюстон Мерфи, 31 год, почетный морской пехотинец, награжденный Медалью Почета, родился и вырос в Чикаго, черные волосы, голубые глаза и рост 6 футов 1 дюйм. Он также был признан самым популярным в старшей школе. Никаких арестов, никаких штрафов, всего несколько невыплаченных студенческих кредитов. Когда его досье попало ко мне на стол два месяца назад, я хотела его уничтожить. У любого с таким чистым послужным списком был какой-то секрет. Я не доверяла ему свою обувь, не говоря уже о своей жизни. Однако Мина настояла.

— Мэм, ваша семья ждет у машин, — сказал он мне.

Мэм.

Мэм.

Мэм.

Чем больше он это говорил, тем больше я слышала голос Итана в своей голове, говорящий «Папа — босс». Я потратила двенадцать часов, выталкивая его волосатую голову наружу, а он идет и вонзает мне нож в гребаное сердце.

— Мэм…

— Губернатор. Просто называйте меня губернатором!

ЛИАМ

Когда она ушла, и Нил, и Деклан съежились от перспективы того, что сегодня вечером будет еще одна адская сварка. Я был отчасти взволнован, но потом вспомнил выражение ее глаз, когда Итан говорил.

Схватив его за галстук-бабочку, я присел на корточки прямо перед ним.

— Папа?

— Придвинь ухо, — серьезно сказал я и стал ждать. Нахмурившись, он сделал то, что я просил. — Для всех, с кем ты знакомишься, я босс, Генеральный директор, Дон. На свете есть только один человек, который является исключением из этого правила, и это твоя мать. Причина в том, что она босс, Ceann na Conairte, Дон. Она — все, чем являюсь я. Сказать что-либо меньшее, чем это, — оскорбление. Между нами все ясно?

Я мог видеть, что он выглядел обиженным и смущенным, но кивнул. Его голова опустилась. Я встал и положил руку ему на голову, потирая, когда он опустил руки.

— Итан, ты пройдешься со мной и подождешь свою маму? — Спросила Мина с улыбкой. Он кивнул и шагнул влево к ней, и, как всегда, Нил встал чуть впереди нее, как будто собирался защитить ее своим телом. Он делал это так долго, что я даже не думаю, что он осознавал это.

— Если бы только Мел была рядом, чтобы услышать эту маленькую речь, — сказал Деклан рядом со мной.

— Даже это мне не помогло бы. Сначала ей нужно нанести мне несколько ударов. — Как только Итан это сказал, пути назад не было. Плюс, вдобавок к тому, что я взял его на «работу»… сегодняшний вечер должен был пройти совсем не так, как планировалось. Я чувствовал это. Черт бы меня побрал.

— Посмотри на это с другой стороны, — сказал он, когда мы вошли в лифт.

— Что здесь хорошего?

Он хихикнул и прислонился к панели.

— После всех лет она из кожи вон лезет, чтобы не пристрелить тебя со смертельным исходом.

Нил громко рассмеялся, отчего Мина ткнула его локтем в ребра, но это его не остановило.

— Да пошли вы оба, — пробормотал я себе под нос. Двери снова открылись, и мы оказались в кремово-золотом вестибюле отеля. Напротив нас открылась еще пара лифтов, и, хотя я знал, что она разозлилась на меня, я не смог сдержать легкой ухмылки, появившейся на моих губах, когда она вышла — армия черных костюмов позади нее.

Она была такой ошеломляющей; никто не мог отвести от нее взгляд, их глаза были полны похоти, ревности, уважения и страха. Она вошла в комнату и осмотрела всех одним взглядом. Ее место было рядом со мной, но вместо того, чтобы подойти ко мне, она подошла и положила руки на плечи нашего сына, даже не удостоив меня взглядом.

— Похоже, сегодня вечером мы поругаемся, — пробормотал я себе под нос, моя челюсть напряглась. Два клоуна рядом со мной ухмыльнулись.

— Итак…

— Не заставляй меня причинять тебе боль, — сказал я Деклану. Подойдя прямо к ней, я обнял ее за талию.

Ее карие глаза сфокусировались на мне, бровь приподнялась. Мы были женаты так долго, что я мог сказать, о чем она думала:

— Ты действительно прикоснулся ко мне, когда знаешь, что я злюсь на тебя?

Я улыбнулся и подмигнул ей. Ее носик раздулся, потому что она поняла, что я имел в виду.

— Да, я знаю, что делаю. Смирись с этим, милая.

— Ты не устал? — Она проигнорировала меня и сосредоточилась на Итане, пока мы шли к машине.

— Неа. — Он зевнул и наклонился ближе к ней.

— Ага, большой мальчик, — ответил я.

— Я действительно не устал.

— Я верю тебе, — сказала она, дрожа от мгновенной смены температуры. Был всего лишь март, но сегодня вечером казалось, что это ноябрь.

— Босс, — Федель кивнул ей и открыл перед нами дверь. Итан сел первым, за ним Мел, а затем я.

В тот момент, когда двери закрылись, Итан склонил голову набок.

— Я не устал, — тихо пробормотал он.

— Я верю тебе, — тихо сказала она, снова целуя его в лоб, когда его глаза закрылись. — Mio bel leoncino Significhi tutto per me³.

— А его отец? — Я спросил ее. — Если он значит для тебя все, что будет со мной?

— Ты ревнуешь к своему сыну? — спросила она, не потрудившись взглянуть на меня, ее глаза были устремлены только на него.

— Да.

Она резко повернула ко мне голову, как будто не ожидала, что я это признаю. Протянув руку, я заправил ее волосы за ухо, наклоняясь ближе, чтобы прошептать:

— Мне нравится мама Мелоди, ты потрясающая. Но Sei il grande amore della mia vita. Il mio cuore è solo tuo Senza di te la vita non ha più senso⁴ Так что никогда не отводи от меня взгляд.

Я поцеловал ее в щеку. Она сердито посмотрела на меня, но ничего не сказала и откинулась на спинку сиденья.

Я закрыл глаза и попытался расслабиться, но всего через несколько секунд машина остановилась, и мы оказались у ворот особняка.

На протяжении многих лет мы расширяли его, чтобы обеспечить место для новых членов нашей семьи. Правило пятое: одна семья. Одна крыша. Да, несмотря на то, что сейчас мы в основном жили во дворце, иногда там все еще было тесно.

— Я возьму его, — сказал я ей. Я вышел из машины и обошел ее с другой стороны, чтобы поднять его с сиденья.

Он обвились руки вокруг моей шеи. Я не могу поверить, каким большим он становится.

— Добрый вечер, сэр, мэм, — сказал нам наш дворецкий, когда мы вошли внутрь. — Мадам Коралина уже уложила Уайатта и Донателлу спать, но они хотели подождать вас.

— Я зайду к ним сейчас, — сказала Мелоди и поцеловала Итана в щеку, прежде чем подняться по ступенькам.

— О'Фелан, что-нибудь заслуживающее внимания произошло в наше отсутствие? — Спросил я.

— Нет, сэр. У вашей матерью и мадам Коралиной был обычный вечер. Они испекли кексы, провели некоторое время на улице, прежде чем посмотрели фильм в кинотеатре с попкорном. После этого пошли спать.

— Хорошая работа. На сегодня все.

— Конечно, сэр. Спокойной ночи.

Комната Итана была всего через две двери от нашей, в западном крыле, с дверью, которая соединяла с комнатой его брата и сестры. Она была большой, по заказу Мелоди, пол покрыт мягкими кремовыми коврами, стены обшиты панелями из вишневого дерева, а из окон открывался лучший вид на задний двор и горизонт Чикаго вдалеке. Его кровать была намного больше, чем нужно, и когда я уложил его, он перекатился на середину. Я стянул с него галстук и ботинки, и он зашевелился, когда я усадил его и снял пиджак и брюки.

— Итан, тебе нужно переодеться, — сказал я ему, когда его глаза приоткрылись.

Он скорчил гримасу, прежде чем поднял одеяло и залез под него в одних трусах. Он тут же снова уснул.

— Из-за тебя моя ночь испорчена, и все же ты спишь как младенец, — пробормотал я, целуя его в макушку. — Приятных снов.

Подойдя к двери, которая вела в комнату Уайатта и Донателлы, я выключил свет в его комнате, оставив дверь лишь частично закрытой.

— Папочка?

Донателла села, протирая глаза.

— Тсс, — прошептал я и подошел к ее розовой кровати. Ее каштановые волосы были в полном беспорядке вокруг ее милого лица.

— Кто у нас здесь неспящая красавица?

Она не ответила, а просто обхватила меня своими крошечными ручками, когда я был достаточно близко. Закрыв на секунду глаза, я обнял ее в ответ и пригладил ее волосы.

— Давай спатки, — прошептал я ей. — Красивым девочкам нужен сон, чтобы оставаться красивыми.

— Люблю тебя очень сильно, — сказала она, зевая.

— Люблю тебя больше, — сказал я и поцеловал ее между бровей. — Приятных снов.

Я подошел к Уайатту, который тихо похрапывал и сбросил с себя одеяло, когда перевернулся. Из всех моих детей он всегда был самым выразительным, когда спал, корча рожицы. Иногда он даже разговаривал во сне. Если Дона когда-нибудь слышала его, она дразнила его на следующий день. Он ненавидел, когда она это делала, но он никогда не просил отдельную комнату, и она тоже.

— Приятных снов, — сказал я ему и поцеловал в макушку.

Когда я открыл дверь, которая вела в нашу спальню, я подготовился, заперев дверь с их стороны. Все стены в наших комнатах были звуконепроницаемыми, мы бы никогда не услышали их, если не откроем дверь.

— Молния, — сказала Мел и повернулась ко мне спиной. Она казалась относительно спокойной…

Это хорошо или плохо? Она смирилась с этим? Или она не хотела портить свое платье? Я не мог не задаться этими вопросами, когда потянул молнию вниз, обнажая ее красивую спину оливкового цвета.

Она позволила ему упасть на пол, обнажив черный кружевной лифчик и… и все.

Чтоб меня.

Мои глаза прошлись по всей длине ее тела. На протяжении многих лет я наблюдал, как оно менялось, она была такой же подтянутой, как всегда, и она удалила большую часть растяжек на теле, за исключением нескольких на левой стороне живота. Она сказала, что подарить мне моих детей было одной из битв, после которой она хотела оставить шрамы.

— Что с тобой не так? — Она остановилась в центре нашей комнаты, снимая серьги. Моя бровь приподнялась при этих словах.

Без оружия? Без ругани? Даже без свирепого взгляда? Все было неправильно.

— Ничего, — ответил я и снял галстук. Когда она вошла в свой гардероб, я подошел к ее дамскому столику и быстро вынул пули из ее пистолета. Затем я перешел к тому, что было у нее под подушкой, и к тому, что был привязан к изголовью кровати, и к тому, что был за комодом, и к тому, что был под кроватью.

— Завтра ты пойдешь с нами на раздачу еды после церкви? — она спросила из ванной.

Бросив пистолет обратно под кровать, я выпрямился.

— Да, а почему бы и нет?

Ответа нет. Что она там делала?

Черт возьми. Это было более напряженно, чем то, что она натуралка, которая отказывает мне в сексе.

К черту это. Скинув туфли, я подошел к своему гардеробу. Я разделся и переоделся в пару черных пижамных штанов, провел рукой по волосам и присоединился к ней в ванной.

Ее глаза встретились с моими в зеркале ванной, в ее руке была зубная щетка, а на ней теперь был шелковый халат.

— Сегодня без оружия? — Спросил я ее, хватая зубную пасту.

Приоткрыв рот, она покачала головой.

— У нас завтра напряженный день, и мой муж не может появиться с подбитым глазом. Кроме того, я думаю, ты знаешь, как я зла. Этого достаточно.

— Посмотри, какая ты мудрая, — ухмыльнулся я, чистя зубы.

— Не дави на меня! — рявкнула она и вышла.

Откинувшись назад, я наблюдал за ее задницей, когда она уходила.

— А как насчет других наших планов на ночь?

— Я положила лосьон рядом с твоей раковиной… развлекайся.

Я посмотрел вниз и, конечно же, увидел его вместе с коробкой салфеток.

После того, как я прополоскал рот ее ополаскивателем для рта, я последовал за ней. Когда я вернулся в комнату, она уже была в постели.

— Мел, мы не ложимся спать сердитыми друг на друга, — напомнил я ей, переходя на свою сторону кровати.

Она не ответила.

— Хорошо. Я подожду, — сказал я. Я взбил подушку позади себя и сел, прислонившись к изголовью кровати.

Она снова ничего не сказала и выключила свет. Теперь единственным источником света был серовато-голубой лунный свет, льющийся из окна.

Это было нелепо.

— Я взял его сегодня, потому что он был готов. Ему ничего не угрожало, и я бы…

Я замер, когда почувствовал жар у себя на шее. Протянув руку, я коснулся своей кожи, когда капля пота скатилась по моему лицу.

Она не могла.

— Ааа… — Я зашипел от жжения. Когда я посмотрел на нее, она смотрела прямо на меня, подперев голову рукой, со злобной улыбкой, игравшей на ее губах.

— Тебе уже следовало бы запомнить, что лучше не перечить мне, милый.

— Ты…иди…в…суку…Ааа.