«Я думаю, что у меня был пример милого и обаятельного, а потом темного и извращенного».
— Райан Мерфи
МЕЛОДИ
Черт бы его побрал. Это была единственная мысль, которая снова и снова повторялась в моей голове, пока я смотрела на себя в зеркало. По всей моей коже были красные следы, оставшиеся от его хлыста. Моя грудь была покрыта таким количеством пурпурно-красных синяков, что казалось, будто я занималась любовью с гребаным вампиром: синяки были на моих руках, моей шее… черт.
— Если ты не выберешь что-нибудь из одежды, мы опоздаем на мессу. — У него хватило гребаной наглости сказать это мне, прислонившись к дверному косяку моего гардероба, самодовольнее дьявола, одетый в облегающий темно-синий костюм, его красный галстук все еще развязан на шее.
— Скажи мне, Лиам, что мне надеть, когда я выгляжу так, как будто я…
— Трахалась до восхода солнца? — перебил он, с гордостью окидывая взглядом дело своих рук.
— Лиам! Сейчас март! Я не могу пойти в церковь в водолазке, чтобы прикрыть это дерьмо! — Огрызнулась я.
— Тогда не скрывай.
Будь он проклят.
Сделав глубокий вдох, я поборола желание врезать ему, вместо этого схватила кремовую блузку, шарф и синюю плиссированную юбку.
Я чувствовала на себе его взгляд, пока одевалась, и изо всех сил старалась не обращать на него внимания, но поскольку он и часа не мог прожить без попыток соблазнить меня, он подошел прямо ко мне сзади и стянул шарф с моей шеи.
— Я сказал, не скрывай.
— Кому-то становится слишком комфортно мной командовать.
Он не ответил, просто поцеловал меня в затылок. Его глаза встретились с моими в зеркале, когда я на секунду расслабилась на его груди, делая глубокий вдох…
— МАМОЧКА!!
Холодок пробежал по моей спине, когда я взяла туфли в руки и оттолкнула Лиама от себя. Я побежала, мое сердце бешено колотилось в груди, когда я рывком распахнула дверь в их комнату.
— Уайатт? — Я позвала, только чтобы обнаружить, что он стоит перед Доной. Она спряталась за ним, ее каштановые волосы закрыли лицо, когда Уайатт впился взглядом в горничную перед ним.
— Она сделала больно Доне! — закричал он, не отводя взгляда от женщины, застывшей в полнейшем ужасе. Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
Я почувствовала, как Лиам промчался мимо меня, подошел к Доне и мягко откинул ее волосы назад. Ее лицо было опухшим, а зеленые глаза с трудом сдерживали слезы, но хуже всего был болезненный красный ожог уха. Я в шоке смотрела, как она морщилась от боли. Мой шок перерос в ярость.
— Ты обидела мою дочь? — Я оглянулась на женщину, которая выглядела не старше меня, ее каштановые волосы были собраны в пучок на макушке.
— Мэм, это ошибка, я пыталась завить ей волосы, а мисс не переставала…
— Лгунья! — Уайатт сердито огрызнулся. — Она злилась на нас, а мы ничего не сделали. Она нарочно причинила Доне боль!
Она несколько раз покачала головой, когда я подошла к ней.
— Мэм, я клянусь…
Схватив ее за тощую шею, я прижала ее к стене, ее руки вцепились в мое запястье. Я несколько раз ударила ее телом о стену с такой силой, что рамки для фотографий, разбиваясь, упали на землю. Ее голова каждый раз соприкасалась, оставляя кровавое пятно на обоях, а глаза закатывались обратно в череп.
— Моя дочь плачет. У нее обожжено ухо, а мой сын расстроен, и у тебя хватает наглости говорить мне, что это ошибка? Что это их вина?
— Мэм…пожалуйста…
— Никто не причинит вреда моим детям. НИ. БЛЯДЬ. КТО! Ты, должно быть, потеряла свой чертов разум, но не волнуйся, я помогу тебе найти его…
Лиам, который теперь держал Доню на руках, с лицом, лишенным каких-либо эмоций, открыл мне дверь, когда я вышвырнула ее задницу вон.
— ФЕДЕЛЬ! — Я закричала, зная, что он будет где-то за углом. Мгновенно появился он, одетый в черное, с двумя другими охранниками позади него. Его глаза взглянули на женщину, рыдающую у моих ног, затем на меня.
— Должен ли я убрать ее, босс? — спросил он, уже двигаясь, чтобы схватить ее.
— Мэм, пожалуйста! Это был несчастный случай. Клянусь! Мэм!
— Не убери ее, а сделай примером для всех, кто причинит вред моим детям. — Мои руки дрожали от ярости; я хотела задушить ее до смерти. — СЕЙЧАС ЖЕ! Уведи ее от меня!
Он кивнул одному из мужчин позади него, и они схватили ее за руки, прежде чем потащить брыкающуюся и кричащую по коридору.
Дыши.
Дыши.
— Федель, принеси мне аптечку первой помощи, — сказал Лиам, его голос все еще был суровым и непоколебимым. Он, с Доной на руках, вернулся в спальню.
Уайатт ухватился за мою юбку. Наклонившись, я тоже подняла его, и он обнял меня.
— Она солгала. Она была грубой. — Он нахмурился, и это разбило мне сердце.
— Я знаю и верю тебе, дорогой. Я горжусь тобой. Всегда защищай своих брата и сестер, хорошо? — Прошептала я, приглаживая его волосы. Они были темнее, чем у Итана, более черными, но на солнце в них все еще можно было разглядеть оттенки коричневого.
— Да, мамочка, — пробормотал он, пытаясь вывернуться из моих рук, когда увидел Итана, входящего в комнату. Эвелин была рядом с ним, одетая в темно-зеленое коктейльное платье. Она посмотрела на меня, а затем снова на Дону, широко раскрытыми глазами и в замешательстве.
— Что, ради всего святого, произошло?
— Мелина обидела Дону, — сказал ей Уайатт, и если бы я не была так расстроена, я бы рассмеялась. Он говорил как городской глашатай; он убедился бы, что весь дом знает, и не остановился бы, пока все не разозлились бы так же, как и он.
— Il mio preziosa agnello5, — сказала я ей, села рядом с ней на кровать, взяла ее руки и поцеловала их.
— Мамочка. — Она надулась, и я посадила ее к себе на колени, положив ее голову себе на грудь. — Я скучаю по старой леди Хилди.
— Я тоже, — прошептала я, когда Лиам забрал у Феделя аптечку первой помощи. Старая леди Хилди была горничной, ответственной за уход за Итаном, Уайаттом и Доной с тех пор, как они родились. Эвелин всегда была рядом, чтобы помочь, но ни Лиам, ни я не хотели, чтобы она стала их няней. Я редко — ну, никогда — заботилась о ком-то вне семьи, но я действительно скучала по ней после того, как она скончалась несколько месяцев назад, хотя Доне и Уайатту было тяжелее всего.
— Ой! — Закричала Дона, прижимаясь ко мне.
— Прости, принцесса, но я должен. — Лиам нахмурился, втирая крем ей в ухо, пока я убирала ее волосы назад. После этого он взял маленький кусочек марли и как мог обернул ей ухо. — Вот, готово.
— Никаких прикосновений. — Я убрала ее руку. — Теперь давай приведем в порядок твои волосы.
— Никаких кудрей! — потребовала она, снова находясь на грани слез. Кулак Лиама сжался, его челюсть сжалась при одном взгляде на нее.
— Никаких кудрей, я обещаю. Пойдем, Нана заплетет тебе самую красивую кельтскую косу. — Эвелин протянула руку. Спрыгнув вниз, она схватила ее за руку и подошла к комоду. Итан и Уайатт были рядом с ней, и через несколько секунд они все хихикали.
— Дыши. Она в порядке, — прошептала я Лиаму, положив руку ему на грудь.
— Я никогда не хочу видеть эту женщину в моем доме, Мел. Мне все равно, как это произойдет. Я хочу, чтобы она ушла.
— Она уже ушла.
Кивнув, он обошла Дону, встав прямо за нашими сыновьями, все их внимание было сосредоточено на их принцессе. Я секунду наблюдала за ними, пока все они пытались рассмешить ее, прежде чем выйти из комнаты, закрыв за собой большую деревянную дверь. Федель стоял и ждал.
— Пока она заперта, босс, вы не хотите, чтобы она была наказана немедленно?
— Она может подождать до окончания мессы. Машины?
— Они все у входа. Дети завтракают.
Прежде чем я успела заговорить, я услышала смех, доносившийся из-за двери. Скрестив руки на груди, я почувствовала облегчение, узнав, что с ней все в порядке, но не могла избавиться от беспокойства.
— Ты когда-нибудь слышал это, когда была маленькой? — Я кивнула на дверь позади меня.
— Босс?
— Смех, — ответила я. — Ты когда-нибудь слышал невинный смех в моем доме, когда я была маленькой?
Он покачал головой.
— Нет, я никогда не слышал.
— Смех — это хорошо, не так ли? Мою дочь любят больше, чем меня когда-либо любили, и это хорошо… но она мягкая, Федель. Это беспокоит меня, потому что в глубине души я знаю, что она не может оставаться невинной до конца своей жизни. Она не может вечно стоять за спиной своего отца и братьев. Я не хочу, чтобы она была девушкой в беде. Она порежет руку или обожжет себя, и мир остановится в этом доме. Так не может быть всегда, но я не знаю, как сделать из нее бойца, не сломив ее.
— Она еще юна, босс.
— Точно… Все, что происходит сейчас, формирует ее. — Ущипнув себя за переносицу — привычка, которую я переняла у Лиама, — я попыталась выкинуть из головы образ себя в детстве, умоляющей отца дать мне передышку или зовущей на помощь, но так и не получившей ее. Мой отец заставил меня пройти через ад, и я долгое время ненавидела его за это, но теперь, став взрослой и родителем, я понимала яснее, чем когда-либо прежде. Если бы я не заботилась о себе, никто другой не позаботился бы. Насколько ему было больно делать из меня бойца?
— Босс?
— Она возненавидит меня. — Я вздохнула, выпрямляясь немного. — Но я не могу…Я не позволю ей быть слабой.
— Она вырастет и будет благодарна вам за это, как и вы благодарны Орландо.
Она была не единственным человеком, о котором я беспокоилась. Лиам…
Дверь позади меня распахнулась, и Дона подбежала ко мне, повернувшись так, чтобы я могла увидеть замысловатый узел в ее волосах.
— Мамочка! Мамочка, посмотри, что сделала Нана!
— Ну разве Нана не талантлива. У тебя красивые волосы, милая, но давай, нам нужно идти. Все готовы?
— Да, мам, но у тебя нет обуви. — Итан указал на мои ноги.
Я опустила взгляд, уставившись на свои накрашенные пальцы ног.
— Мамочка прибежала посмотреть, что случилось, и забыла закончить одеваться. — Лиам поднял Дону на руки, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в макушку. — Давайте позавтракаем.
— Я хочу вафли! — Уайатт ухмыльнулся и убежал.
— Дядя Нил снова их все съест! — Итан в панике побежал за ним.
— Подождите меня! — Крикнула Дона, вырываясь из рук Лиама, и тоже убежала.
— Что за одержимость вафлями? Даже когда ты была беременна, ты вдыхала их целыми грузовиками. — Лиам пытался не улыбаться, но я могла видеть, как приподнимаются уголки его губ.
— Кто бы говорил. Я ела так много желе, пока была беременна тобой, что твой отец чуть не купил акции компании. — Эвелин улыбнулась; не имело значения, о чем идет речь, она всегда вовлекала Седрика в разговор. Она все еще носила свое кольцо, и я не думаю, что она когда-нибудь снимет его; она заставляла всех нас никогда не забывать о нем. Я была благодарна, потому что это поддерживало в Лиаме заземленность, но самое главное — уверенность. Я знала, что он ужинал с ней каждое воскресенье вечером, просто чтобы услышать ее мысли. Эвелин сейчас значила для него больше, чем когда-либо прежде, и я думала, что именно это придало ей сил улыбаться, хотя я знала, что внутри она была сломлена. Никакое количество внуков или внимание со стороны ее семьи никогда не смогли бы исправить это.
— Мел? С тобой все в порядке, дорогая? — Она положила руку мне на плечо. — Я лично займусь поиском новой няни для детей.
— Спасибо, Эвелин, извини, — ответила я. Лиам бросил на меня быстрый взгляд, но я кивнула ему, чтобы он следовал за нашими детьми, а затем вернулась в нашу спальню.
В своем гардеробе я увидела на полу забытую пару коричневых туфель от Гуччи. Схватив их, я села на диван и откинулась на подушки.
Я люблю свою семью. Лиама. Моих детей. Эвелин. Всех. Но воскресенья по-прежнему были самыми тяжелыми для меня, пузырь бодрости, который заставлял часть меня хотеть закатить мои чертовы глаза. Что со мной было не так, что я не могу приспособиться? Даже спустя все эти годы я как будто смотрела на сериал «Семейка Брейди»; в них было слишком много сахара и сладости. Меня от этого тошнило.
— Мелоди, это я. — Мина постучала в дверь гардероба.
— Заходи, — сказала я, застегивая ремешки на ботинках.
— У нас небольшая проблема. — Она вальсировала в белом платье а-силуэта без рукавов с принтом в виде бабочки.
— Насколько небольшая? — Я встала, потянувшись за своими украшениями.
Она протянула мне свой телефон, и там была фотография, на которой мы с Лиамом целуемся на крыше пентхауса отеля, на фотографии ясно видно, как он сжимает мою грудь и задницу… Сильно. Подпись гласила: Губернатор: развлечения важнее работы.
— Они могли бы гораздо лучше поработать с названием, — сказала я, застегивая серьги. — Почему это проблема? Они назовут меня шлюхой за то, что я целовалась с моим мужем?
— Я уже говорил тебе, Мелоди, имидж важен. До объявления твоей заявки на пост президента осталось несколько месяцев; мы не можем позволить, чтобы имидж стал темой дебатов. Ты знаешь, что репортеры будут в церкви, и они будут забрасывать тебя вопросами.
— Неблагодарные, — пробормотала я. — Но вряд ли это проблема. Если кто-нибудь из них спросит, я просто скажу, что не замечала, чтобы мужчины комментировали свою сексуальную жизнь.
— Обычно это сработало бы, но прошлой ночью в Белла-Виста произошла стрельба. Чернокожий мальчик был застрелен членами банды, когда он использовал свое тело в качестве щита, чтобы защитить двух своих маленьких сестер. Этим утром у копов все еще нет никаких зацепок. Они накинутся на тебя не только за то, что ты устроила званый ужин для полиции, но и за то, что у тебя было время «развлечься» с твоим мужем, в то время как насилие снова нарастает.
— Я почистила Саутбенд, и теперь гребаная Белла-Виста хочет извергнуться, — пробормотала я себе под нос. — Ты говорила с Феделем?
— Я отправила ему информацию, но я не переступаю эту черту, Мелоди. Моя работа — уберечь тебя от грязи, а не влезать в нее.
Я усмехнулась на это.
— Мина, я родилась, выросла и вышла замуж в грязи. Все. Кого. Я. Знаю. Грязь. Ты можешь сделать из меня как святую но, в конце концов, я просто грешница. Я думала, ты это знаешь.
— Я думала, ты, по крайней мере, притворяешься, что это не так, — бросила она вызов.
— Я слышала, что в Белла-Виста появилась новая банда. Я не была уверена, но, по-видимому, это правда. Как губернатор, я думаю, я должна приветствовать их, не так ли?
— Мелоди…
Не обращая на нее внимания, я похлопала ее по плечу, выходя. Я была взволнована… Ничто так не радовало меня, как доброе старомодное чикагское приветствие, чтобы я почувствовала вкус сахара во рту.
ЛИАМ
Кто-то должен был умереть или уже умирал; я мог сказать это в тот момент, когда мы добрались до церкви. Она была устрашающе тихой и слишком много улыбалась в камеры, но самым пугающим был тот факт, что она пела. Моя жена пела в церкви. В последний раз она пела в церкви, когда мы только поженились, и все закончилось тем, что она выбила дерьмо из моей бывшей, Наташи, в дамской комнате.
Вишенкой на торте стало то, мы пошли в благотворительную столовую, как всегда делали после церкви. Мы построили «Орландо-Седрик», известный просто как «ОС-Центр», всего в квартале вниз по дороге от церкви, чтобы обеспечить общину. Это также был способ для ирландцев и итальянцев мирно собраться вместе, хотя центр был открыт для всех. Мелоди лично выносила подносы с водой, в то время как Дона следовала за ней тенью и раздавала всем салфетки. Улыбка, приклеенная к ее лицу, выглядела не такой фальшивой, как обычно, но и ненастоящей тоже. Она снова была на автопилоте. Либо кто-то был мертв, либо кто-то умирал.
— Шоколадный. — Маленькая светловолосая девочка уставилась, загипнотизированная пирожными перед ней, и прежде чем я успел потянуться за ним, ее взгляд переместился на другое. — Или, может быть, с лимоном? Нет, со сливками… Их так много!
— Ты так придирчива. — Итан скорчил ей рожицу рядом со мной.
Она подняла взгляд, наконец заметив нас за стойкой. Когда ее голубые глаза упали на Итана, она показала язык.
— Может быть, ты недостаточно разборчив, коротышка.
Я изо всех сил старался не рассмеяться, прикусив внутреннюю сторону щеки, когда увидел выражение лица Итана. Очевидно, он привык, что все относятся к нему с уважением.
— Я не коротышка! — рявкнул он на нее.
— Для меня да. — Она высоко держала голову. — Поэтому я предпочла бы быть разборчивой, чем коротышкой.
Ну что, сынок? Каков твой ответ? Я ждал, переводя взгляд с нее на него. Итан просто стоял там, не уверенный, что сказать, и поэтому она снова показала ему язык и сосредоточилась на мне, улыбаясь от уха до уха.
— Могу я взять кремовый бандит?
— От всех этих сливок ты растолстеешь, — крикнул Итан так громко, что даже Коралина, стоявшая на дальнем конце стола, повернула к нему голову.
— Ну и что? — спросила она его, протягивая руку за тортом.
— А? — спросил он, сбитый с толку.
— Ну и что, если я растолстею? У меня будет торт. — Она пожала плечами и счастливо ушла.
Я громко рассмеялся; я ничего не мог с собой поделать. Мало того, что она казалась такой гордой собой, но Итан был так сильно смущен и расстроен, что у него покраснели уши.
— Она чудачка! — заорал он на меня.
— Но она помешана на тортах… — Уайатт наконец заговорил, и в этот момент я умер. О Боже. Итан нахмурился на своего брата, но Уайатт, казалось, не возражал, встав на цыпочки, чтобы передать следующему посетителю его кусок.
Остаток дня Итан кипел от ярости, время от времени бросая свирепые взгляды на девочку, сидящую со своей семьей у окна.
— Что это был за смех? — Мел подошла, когда я снимала перчатки.
— Итан проиграл спор девочке из-за торта. — Уайатт мгновенно сдал его, а Итан взял одно из полотенец и бросил ему прямо в голову. — Что? Это правда!
— Какая девочка? — Дона нахмурилась, выглядывая из-за угла стола.
Итан проигнорировал ее.
— Ты болтун, я не все о тебе рассказываю маме!
— У меня нет никаких секретов! — гордо заявил он.
Бровь Итана приподнялась точно так же, как у Мел, когда она идет на убийство.
— Правда? Так вот почему ты не можешь сказать ни слова в присутствии Джу…
Уайатт бросился к нему и зажал рот рукой, затем посмотрел через плечо на нас, лучезарно улыбаясь.
— Уайатт. Итан. Это то, как мы ведем себя на публике? — Мел задала им вопрос. Уайатт отпустил рот своего брата, они оба выпрямились.
— Извини, — проворчали они оба.
— Вы, ребята, идите поиграйте со своими кузенами или, Итан, ты можешь пойти предложить этой девочке еще кусочек торта, — поддразнил я его.
— Зачем мне это делать? — Он схватил своих брата и сестру за руки, потянув их к столу моей матери. Она сидела с группой пожилых женщин, все они играли в карты и пили чай со льдом, в который, я уверен, был со взрослой шипучкой.
— Кто эта девочка? — Мелоди прищурила глаза, оглядывая каждую девочку в центре.
— Зачем, ты ревнуешь? — Мне стало жаль девушку, которую любой из наших сыновей когда-либо осмелится привести домой. — Извини, но тебе придется заставить Уайатта проболтаться.
— Хорошо, я так и сделаю, но позже. Мне нужно ненадолго выйти на работу.
Работа, да? Она никогда не лгала мне, но и не была откровенна.
— Работа губернатора или босса? — Спросил я, вытирая руку.
— Две птицы одним выстрелом.
— Мелоди.
— Лиам. — Она поцеловала меня в щеку, затем прошептала мне на ухо: — Я не спрашиваю, а говорю своему мужу, что иду на работу.
Это начинало действовать мне на нервы.
— Ты берешь Феделя?
— Теперь он твой парень, помни…
— Теперь есть «твои» и «мои» парни? Я думал, у нас все общее, милая.
Она усмехнулась.
— Хороший ответ. Федель знает все; я сказала ему ввести тебя в курс дела.
— Будь осторожна, — сказал я, прежде чем снова поцеловать ее и посмотреть, как Мина уходит с ней. Глаза Нила встретились с моими. Кивнув головой в сторону одного из свободных столиков, я подозвал Феделя. Я взял яблоко и нож. Деклан поцеловал Коралину и свою дочь в макушки, прежде чем подойти.
— Что происходит, Лиам? — Спросил Нил, когда мы стояли в самом дальнем углу комнаты.
— Хороший вопрос. Федель. — Я ждал, чища яблоко.
— В Белла-Виста растет новая банда.
— Все главари банд в городе знают, что их присутствие сведено к минимуму. Мы даем им понять, к каким последствиям привело то, что они не сделали этого много лет назад. Белла-Виста управляется Ройалс, и я лично сообщил ему об этом, — заявил Деклан.
— Человек, с которым вы имели дело, мертв, а у остальных членов банды, очевидно, короткая память, потому что ситуация становится все хуже. Новый лидер пытается создать себе имя. Он хочет, чтобы его боялись, а его последователи лояльны — не говоря уже о том, что он становится намного смелее. Насколько я могу судить, он просто не осведомлен о том, как здесь все устроено.
— Почему мы слышим об этом только сейчас? — Нил накричал на него.
— Успокойся, — пробормотал я, отправляя ломтик в рот. — Мне уже сообщили о том, что происходит в Белла-Виста.
— И ты позволил этому случиться?
Мои глаза сузились.
— По-твоему, я похож на человека, который пустит все на самотек, брат?
— Извини, — проворчал Он. — У нас мир, Лиам. Настоящий мир. Пожалуйста, я не…
— Я понимаю это, и именно поэтому я ждал, как далеко зайдет этот новый идиот. Если бы он успокоился и следовал правилам, мне не пришлось бы вмешиваться, но, очевидно, за последние двадцать четыре часа произошло что-то, о чем я не знал?
— Да, сэр, — ответил Федель. — Прошлой ночью произошло несколько инцидентов, но самым заметным из них, привлекшим внимание СМИ, произошел с семнадцатилетнии футболистом и отличником, который погиб, защищая своих младших сестер, одной из которых девять, другой двенадцать. Стрелявший так и не был пойман.
— Значит, Мел сама наводит порядок? Без поддержки? — Деклан настаивал, как будто я мог рассказать ему больше; даже если бы я знал, я бы ему не сказал, но меня беспокоило, что это не так. — У нее есть свой человек в банде?
— Насколько мне известно, нет, — ответил Федель.
Нил покачал головой.
— Я думал, ты хотел, чтобы она не попадала в передряги, когда будет баллотироваться в президенты. Если кто-нибудь увидит ее…
— Моя жена когда-нибудь допускала ошибки? — Спросил я, отправляя в рот еще один кусочек яблока.
— Нет, но…
— Но как насчет твоей жены? — Я закончил за него. — Я счастлив, что Мина приносит тебе столько радости, Нил, и я понимаю твою потребность защищать ее, но помни, что она вошла в эту семью с широко открытыми глазами. Она решила работать на мою жену. Она верна. Мел защищает тех, кто ей предан. Тебе не стоит беспокоиться. Я говорю это, прекрасно зная, что ты не будешь слушать, но это нужно сказать. Женщины Каллахан — не просто иконы моды и главы благотворительных организаций. Они пачкают руки так же, как и мы. Если это все, вы оба можете идти.
Ни один из них больше ничего не сказал, прежде чем вернуться к своим столам. Я мог сказать, что Нил был раздражен, но ему просто нужно было смириться с этим.
— Федель, когда она сказала тебе, что едет туда?
— Этим утром перед мессой.
— И ты не посвятил меня, потому что…?
— Она велела мне ждать.
Мелоди…Черт возьми, женщина… Я поседею из-за тебя ещё до того, как мне исполнится сорок?
— Босс?
— Что!
Он подошел и встал передо мной.
— Я бы никогда не осмелился признать, что знаю босса лучше, чем вы.
— Но? — Я чувствовал приближение чего-то.
Но… как вы помните, она росла не так, как вы. У вас была семья. Не важно, через что вы все прошли как семья, вы были семьей. Босс была одинока большую часть своей жизни, и когда она была со своим отцом, он делал все, что в его силах, чтобы превратить ее в чертова солдатку. Босс, Мелоди Никки Джованни-Каллахан, солдат, и, как все солдаты, она проявляет себя наилучшим образом, когда сражается. Она не понимает мира. Она старается ради вас и ваших детей, но, в конце концов, она всегда будет чувствовать необходимость бороться. Это не имеет никакого отношения ни к вам, ни к кому-либо еще; это ее собственное личное проклятие.
Я не ответил. Вместо этого я продолжал есть, наблюдая за своими детьми, которые пытались научиться покеру у моей матери. Он не рассказал мне ничего о моей жене, чего я сам еще не знал. Она так долго играла роль губернатора Каллахан, что Кровавая Мелоди начала сходить с ума. Если бы ей понадобилось разбить несколько черепов, чтобы снова сосредоточиться, я бы с радостью подал их ей; это был извращенный способ, которым мы любили друг друга.
МЕЛОДИ
Должно быть, кому-то пришла в голову дурацкая шутка назвать это место Белла-Виста6
На протяжении многих лет я тратила много времени, пытаясь восстановить гетто. Однако Саутбенд и Белла-Виста все еще сопротивлялись всем моим усилиям. Уровень преступности снизился, но было трудно восстановить сообщество, в которое остальная часть штата не хотела инвестировать. Было еще сложнее, когда те, кто принадлежал к тому же сообществу, пытались сделать все, что в их силах, чтобы встать у меня на пути.
— Губернатор, вы уверены насчет этого? — Спросил меня Мерфи, когда я стала перед старой закусочной. Надо преподать ему урок о том, что никогда не надо задавать мне этот вопрос.
— Пожалуйста, сделай это побыстрее, — сказала Мина позади меня, когда другой охранник вышел вперед. В заведении пахло несвежим кофе, блинами и говядиной. Каждый столик был заполнен членами Ройалс. Все они повернулись ко мне, их глаза блуждали по мне: от лица до пяток.
— Леди, вы заблудились или что-то в этом роде?
Всегда было легко определить лидера в группе. Он всегда был тем, кто сидел за самым дальним от двери столом, спиной к стене. За его столиком всегда сидела, по крайней мере, одна женщина с сигаретой или напитком в руке. В данном случае это были две светлокожие женщины и сигара.
Подойдя к его столу, я увидела, что все они напряглись.
— Ты сидишь на моем месте, — сказала я мужчине, сидящему напротив него. Он посмотрел на своего босса, ухмыляясь как дурак, и выпустил изо рта дым.
— Пусть старая добрая белая леди сядет.
Они засмеялись, и когда он пошевелился, я положила сумочку рядом с собой, скрестив ноги, когда садилась.
— Во-первых, я не белая.
— У тебя кожа, как у белой женщины, глаза, как у белой женщины, и нос такой вздернутый, что ты, должно быть, белая женщина. — Девушка справа от него рассмеялась.
Ответила девушка слева:
— Не, может быть, она думает, что она черная, как та леди…еще раз, как ее зовут?
— Рейчел Долежал7, — ответила я.
— Да, она. — Они засмеялись. — Откуда ты, соседка? Потому что прямо сейчас ты кажешься мне чертовски белой.
— Я итальянка, а это значит, что у меня совершенно другой менталитет и я надеру тебе задницу. А теперь возвращайся к столбу или на угол улицы; нам с ним нужно обсудить дело.
Она потянулась за своим стаканом апельсинового сока.
— Давай. Я только что пришла из церкви и, клянусь Богом, я прикончу тебя.
Она заколебалась, ее глаза обратились к Мерфи, который стояла рядом со мной. В следующее мгновение она приняла решение и запустила в меня стаканом с апельсиновым соком. Я даже не пошевелилась; тело Мерфи нависло надо мной, стакан ударился о его плечо, и сок выплеснулся обратно на стол.
Он ничего не сказал, только выпрямился рядом со мной. Потянувшись за несколькими салфетками, я убрала со стола.
— Ты остаешься с ними или будешь говорить со мной? — Я спросила его.
— Вы все идите, это займет всего секунду.
— Я все еще здесь, сука. Когда мой конец? — Она усмехнулась мне, покачивая бедрами, когда уходила. Игнорируя ее, я сосредоточилась на нем.
— Так ты губернатор?
— Так ты знаешь, кто я, — сказала я, не потрудившись поднять на него взгляд.
Этот стол чертовски отвратителен.
— Да, да. Все знают знаменитую Мелоди Каллахан, к тому же я видел твою фотографию в газете. Твой муж выглядит так, будто ему чертовски нравится проводить с тобой время. Интересно, каково это — щупать одну из них. — Он кивнул на мою грудь.
— Ощущение такое, будто в позвоночник попали две пули 38-го калибра. — Я улыбнулась… — Или, по крайней мере, так сказал бы мой муж, но я знаю, что ты даже в своих мечтах не подошел бы к ним достаточно близко, так что тебе не стоит утруждать себя расспросами.
— Ты очень дерзкая, губернатор, должно быть, это тот итальянский…
— Я устала тратить на тебя слова, поэтому я перейду к сути. Перестрелки заканчиваются сегодня. Ты также отдашь мне человека, ответственного за происшествие по 42-й улице. А затем ты заползешь обратно в ту дыру, из которой выбрался, и останешься там, пока мой муж или я не прикажем иного.
— Вы верите этой сучке? — Он громко рассмеялся вместе со всей своей командой. — Приходишь в мою закусочную и командуешь мной, милая? Возвращайся в свою долбаную дыру цвета слоновой кости и засунь все свои требования в задницу. Ни за что на свете я, Большой Джон Мэтти, не собираюсь слушать ни одну итальянскую сучку, губернатор она или нет…
Схватив вилку со стола, я воткнула ее ему в руку. Крик, сорвавшийся с его губ, был таким жалким, что я чуть не рассмеялась… почти.
— Ты, должно быть, новичок здесь, — сказала я, беря нож и еще раз протыкая его кожу. — Вот почему я трачу свое время, чтобы просветить тебя… вежливо.
— УБЕЙТЕ ЕЕ!
Все они поднялись со своими пистолетами, но прежде чем они смогли нажать на курок, их телефоны начали звонить один за другим.
— Если бы я был вами всеми, я бы ответила на этот вопрос. Одному Богу известно, когда вы снова получите известие от своих мам, братьев, дочерей, или сыной, или девушек… Черт возьми, у некоторых даже есть парни, которые ждут вас. Я имею в виду, что в одну минуту они есть, а в следующую — БУМ, правительство должно было что-то сделать с этими неисправными проводами раньше, да? — Спокойно сказала я, потянувшись за ложкой.
— Ма! Ма! Что происходит? Что случилось?
— Уиллоу?
— Зои!
— Что?
Один за другим все они ответили на звонки. Я улыбнулась, крутя ложку в руке, пока Большой Джон смотрел в замешательстве.
— Как я уже сказала, ты, должно быть, новичок здесь. Теперь ты можешь убить меня, но подумай о последствиях. Мой муж сожжет Белла-Виста дотла, убьет всех вас одного за другим, и вы все отвернетесь друг от друга, потому что…что ж, это то, что делают такие слабые сучки, как вы, и тогда это просто превратиться в одно кровавое месиво. Между тем, я вежливо попросила тебя. Хочешь, чтобы я повторила свои требования?
— Его зовут Тайрон Уильямс. Он совершил нападение на 42-й.
— И ты его заказал?
Он сглотнул и кивнул.
— Большая ошибка. — Я поднялась из-за стола. — Лучше мне ничего не услышать о Белла-Виста. Хотя бы разбитое окно без одобрения моей семьи, и сегодняшний день покажется тебе раем на земле.
Когда я схватила свою сумочку, они все расступились передо мной, как будто у меня была чума. Я остановилась.
— И еще, о твоей девушке….
Повернувшись лицом к окну, я увидела, как она смеялась возле закусочной, пока в нее не врезался черный «Форд Эскейп». Ее тело взлетело вверх, как кукла, брошенная ребенком, прежде чем рухнуть обратно на землю и скатиться с капота на землю.
— Тебе придется найти другую.
Вся закусочная затихла. Один за другим они прижались к окну.
Мерфи придержал дверь открытой для меня и Мины, храня молчание, как всегда в такие моменты. В машине я подождала, пока Мерфи пристегнет ремень безопасности.
— Ну что, солдат? Ты со мной или против меня и того, как я веду дела?
Его голубые глаза встретились с моими в зеркале.
— Я в деле, губернатор.
— Блестяще.
— Что случилось с твоим воскресным правилом? — Мина спросила меня.
Никаких убийств по воскресеньям… Черт, я забыла.
Достав телефон, я набрала номер, и потребовался всего один гудок, прежде чем мне ответили:
— Босс?
— Не забудь вызвать скорую, — сказала я ему, прежде чем повесить трубку и снова повернуться к ней лицом. — Счастлива?
— Просто присматриваю за тобой. — Она улыбнулась.
Женщины в этой семье сумасшедшие, и я та, кто сделала их такими, так кем же это делает меня?