Кровавое королевство

ГЛАВА 13

«Высшее искусство войны состоит в том, чтобы подчинить врага без боя».

— Сунь — Цзы

МЕЛОДИ

4:59 УТРА

Я стояла и ждала, наблюдая за каждой секундой на своих часах. Я думала об этом: как бы я это сделала, как бы я начинала все сначала десятки раз и не могла прийти к… ни к чему, кроме моего собственного прошлого. Я бы начала так же, как мой отец начал со мной.

57.

58.

59.

— Дона. — Я потрясла ее за плечо. Она попыталась откатиться, но я сорвала с нее одеяло. — Дона, вставай.

— Мамочка…

— Сейчас.

Она потерла глаза, медленно садясь, явно сбитая с толку. Ее темные волосы были в полном беспорядке вокруг нее, и она усугубила ситуацию, почесав голову сбоку. Я хотела смахнуть, но вместо этого отступил назад.

— Возьми ее, — сказала я Феделю, который бесстрастно поднял ее.

— Мамочка! — Дона запаниковала, когда он схватил ее и перекинул через плечо. Игнорируя ее, я придержала для них дверь открытой, проходя вперед, и собрала волосы в конский хвост.

— Федель? Ты держишь слишком сильно! — Она извивалась, но он не сказал ни слова, просто продолжал идти, и я знала, что его хватка не ослабнет. — Мамочка, что случилось? Мамочка?

Я чувствовала, что она начинает паниковать; вероятно, это было потому, что она была сбита с толку, но также и потому, что она устала. Открыв дверь, Федель пошел быстрее, подхватывая ее на руки, прежде чем бросить в глубокую часть бассейна.

— МАМОЧКА! — Она закричала, и дрожь пробежала у меня по спине, но я проигнорировала ее. Ей все равно было лучше, чем мне. Никто не сравниться с Орландо. Меня схватили во сне и бросили в бездну, никаких объяснений, ничего.

— Плыви, Донателла, — сказала я, когда она бесполезно замахала руками. Она умела плавать; я позаботилась об этом. В тот момент она была просто напугана. Обхватив себя руками, она уставилась на меня, ее мокрые волосы прилипли к лицу. Она не пошевелилась, просто уставилась на меня, когда я села на стул у бассейна.

— Почему ты не плывешь? — Я спросила ее.

Она нахмурилась.

— Холодно.

— Выживешь.

Она подплыла к краю бассейна и вылезла.

— Я не хочу плавать.

Федель с легкостью поднял ее и швырнул обратно, на этот раз более грубо. От звука удара ее лица о воду у меня пересохло в горле. Это заняло секунду, но она выплыла обратно, убирая волосы с лица и хватая ртом воздух.

— Мне все равно, хочешь ты плавать или нет. От одного конца бассейна до другого.

— Мамочка!

— Сейчас же!

Она сделала глубокий вдох, подплывя к краю бассейна, прежде чем поплыть. Я хотела улыбнуться тому, насколько она была хороша, но мое лицо словно застыло. Она плавно передвигалась от одного борта до другого.

— Счастлива? — она сердито огрызнулась на меня, пытаясь снова выйти, но остановилась в тот момент, когда увидела Феделя, нависшего над ней.

— Сделай это снова.

— Что?

— Сделай это снова.

— Почему?

— Потому что я так сказала.

— Мамочка!

— Сейчас, Донателла!

Она шлепнула рукой по воде, но сделала то, что я сказала, на этот раз быстрее, быстрее меня в ее возрасте… Но дело было не в скорости. Она научится этому на собственном горьком опыте.

— Снова, — заявила я, когда она закончила.

— Сколько!

— 100.

— Мама! — У нее отвисла челюсть.

— Ты проплыла два, осталось всего 98, — констатировала я. — Ты проплывешь их, сколько бы времени это ни заняло, Донателла.

Она прикусила губу, ее зеленые глаза впились в меня взглядом, в котором отражалась вода, но она все равно поплыла. У нее пока не было возможности проплыть сотню, но дело было не в этом. Это должно было сломить ее, сделать настолько слабой, что она не могла стоять, настолько слабой, что ее тошнило. Плавать на пустой желудок без предварительной подготовки, в утяжеляющей ее пушистой пижаме — это было больно… очень, и это было только начало.

Прошло десять кругов, прежде чем она остановилась, переводя дыхание. Она снова посмотрела на меня, и, должно быть, что-то отразилось на моем лице, потому что она выглядела обиженной, но ничего не сказала, просто вернулась к плаванию.

— Ее, наверное, хватит еще на десять кругов, прежде чем она отключится. Приготовься к прыжку, — сказала я Феделю, и он просто переступил с ноги на ногу.

Я ошиблась.

Она оказалась слабее, чем я думала. Было не десять, а шесть. Она сделала еще шесть кругов, прежде чем ее ноги свело судорогой, и она вскрикнула.

— Мама… — Она попыталась позвать меня, прежде чем ее голова ушла под воду. Мое сердце упало. Я вцепилась в край своего стула, но не пошевелилась. Федель нырнул, и хотя я знала, что она недолго пробыла под водой и что он легко достанет ее, я все равно затаила дыхание.

Она закашлялась, когда он поднял ее. Она оттолкнула его, пытаясь встать, даже когда едва могла дышать. Она сделала это за секунду до того, как ее ноги подкосились, и она упала на пол. Она вскрикнула, сворачиваясь в клубок.

— Почему ты плачешь? — Я спросила ее, но она не ответила. Опустившись на колени рядом с ней, я толкнула ее на спину. Уставившись на меня, она схватилась за сердце. — Тебе больно? Такое чувство, что твое сердце вот-вот взорвется, а ноги отнимаются? Ты чувствуешь, что вот-вот умрешь?

Она кивнула, ее губы дрожали, но она не могла остановить слезы, которые катились по щекам.

— Что ж, позволь мне открыть тебе секрет, который поведал мне мой отец: когда ты чувствуешь, что умираешь, именно тогда ты понимаешь, что на самом деле ты жива. Ты растешь. Привыкай к этому чувству, Донателла, потому что с этого момента ты будешь сильно расти. Вставай, мы только начали. — Я встала, когда вошли две горничные со сменной одеждой и ее завтраком: хлебом и обогащенным молоком.

8:27 УТРА

— Прекрати! — закричала она на меня, вскидывая руки в воздух. — Я устала! У меня болят ноги! У меня болят руки! Все болит!

— Это грустно, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя и ты почувствовала себя лучше? — Я издевалась, кружа ее. — Наша бедная маленькая принцесса. У нее болят ноги, болят руки… о нет!

Ее лицо сморщилось, и, как бешеный бык, визжащий, она побежала ко мне вслепую. Все, что я сделала, это шагнул в сторону, вытянула кулак и ударила ее прямо в рот. Ее голова мотнулась в сторону, все ее тело тяжело рухнуло, и она больше не поднялась.

— Какого хрена, Мелоди!

Я узнала этот голос. Я даже не потрудилась взглянуть на него, и в мгновение ока он оказался на ринге, опустился на колени рядом с ней, когда я разжала руки.

— Дона? Милая! Дона! — закричал он, тряся ее, но она была без сознания. Поднявшись с пола, он обнял ее и свирепо посмотрел на меня. — Ты что, с ума сошла?!

— Доброе утро, Деклан. — Я улыбнулась.

— Она твоя дочь! Твоя дочь, и ты только что выбила из нее все дерьмо.

— Вот это преувеличение, — ответила я, хватая свою бутылку с водой с края ринга. — Это был первый раз, когда я ударила ее за весь бой. Это вряд ли можно назвать избиением. Кроме того, я замедлилась прямо перед тем, как ударить ее в челюсть. Утром, когда она проснется, будет чертовски больно, но все было не так уж плохо. Она, вероятно, встала бы, если бы не тот факт, что мы тренировались все утро. — Когда я выплюнула воду изо рта, он уставился на меня с открытым ртом, совершенно не находя слов.

— Она же ребенок.

— Все продолжают говорить мне это, как будто это не я ее родила.

— Это может быть потому, что нам трудно сказать, знаешь ты это или нет! — крикнул он в ответ. — Я ничего не говорил, когда ты тренировала Кору, потому что она хотела этого. Но Дона не…

— Если бы я давала Доне все, что она хотела, она бы питалась клубничными пирожными и красила волосы в розовый цвет. Детям нужно давать не то, чего они хотят а то, в чем они нуждаются.

— Ей нужен хук справа?

Я гордо кивнула.

— Ага. Самый первый удар в ее жизни, и теперь она знает, каково это, когда тебя бьют. Она знает, что это больно, но можно пережить. Сегодня она узнала, что ее тело сильнее, чем она думает. В целом, это хороший день. Так ты позволишь ей отоспаться в ее комнате или будешь продолжать ныть мне о том, какая она нежный цветок, которого нужно защищать от ее злой мамочки?

Его челюсть сжалась; я могла видеть, как он стиснул зубы.

— Лиам…

— Что я? — Точно по сигналу вошел Лиам, одетый в черные шорты и черную рубашку без рукавов, Итан справа от него, а Уайатт слева. Они оба были сбиты с толку, пока не увидели Донателлу.

— Дона! — Они оба попытались побежать вперед, но, как и ожидалось, Лиам схватил их за воротники маек, потянув их назад с такой силой, что, когда он отпустил, они упали на задницы.

Итан тут же вскочил, свирепо глядя на него.

— Папа…

— Я сказал тебе стоять рядом со мной; куда ты собрался?

— Дона…

— Ее тренировки на сегодня закончены; а ваши — нет, так что оставайтесь на месте. — Он сердито посмотрел на Уайатта.

— Нет! — Уайатт закричал, отворачиваясь от него, и Лиам снова потянул его назад, на этот раз сильнее. Когда он отпустил, то шлепнул его так сильно, что тот снова оказался на заднице. Глаза Итана расширились, когда он уставился между ними.

Опустившись на колени рядом с ним, он схватил его за майку.

— Когда я отдаю тебе приказ, сынок, ты либо слушаешься, либо получаешь по заднице. Между нами все ясно?

Уайатт ничего не ответил.

— Я спросил, между нами все ясно?

— Да…

— Что «Да»?

— Да, сэр.

— Что?

— Я сказал «ДА», сэр! — заорал Уайатт во всю мощь своих легких.

— Блестяще. Теперь выходите на ринг, вы оба, — заявил он, когда Деклан вышел, все еще держа Дону, как будто она была осколком драгоценного стекла.

— Папочка, — пробормотала она, просыпаясь быстрее, чем я ожидала. Может быть, я ударил ее слишком слабо? — Ой! — Она сплюнула кровь изо рта, и я еще раз заработала холодный взгляд Деклана.

Не бери в голову.

— Папа… — Она потянулась к нему, и на этот раз я уставилась на Лиама. Он бесстрастно посмотрел на нее в ответ, и она медленно опустила руки. — Папочка?

— Деклан, принеси ей лед, — сказал он, и для всех остальных он, должно быть, выглядел как бессердечный сукин сын, но для меня он выглядел так, как будто ему было больше всего больно.

Уходя с ринга, я также проигнорировала Итана и Уайатта. Тот факт, что они так часто обращались к нам за лаской и были шокированы тем, что не получали ее, доказало мне две вещи: во-первых, мы были хорошими родителями, а во-вторых, мы слишком долго нянчились со всеми ними. Когда я забирала Донью утром, Лиам не спал. Он не сказал ни слова, пока я переодевалась и готовилась. Больше нечего было сказать. Стрельба все изменила. Мы не могли защищать их каждую секунду; это было невозможно, как бы сильно мы этого ни желали. Однако мы могли заставить их защищать себя самим… во всяком случае, так, как это могут дети. Я забрала Дону первой и пораньше, просто чтобы Итан и Уайатт могли увидеть ее в таком состоянии. Они сражались друг с другом, но теперь мы с Лиамом были врагами, теми, кто причинял боль им и их сестре. Им придется работать вместе, чтобы победить Лиама, и я почти пожалела их. Лиам ненавидел проигрывать и не собирался сдаваться легко.

Нам понадобится много льда.

ЛИАМ

11:45 УТРА

Родительство открыло во мне три вещи.

Во-первых, можно безоговорочно любить четырех человек одновременно.

Во-вторых, несмотря на любовь к силе моей жены, я все еще был немного сексистом.

И в-третьих, я был гораздо большим садистом, чем думал; мне не должно было доставлять такого удовольствия выбивать дерьмо из своих сыновей.

— Черт возьми! — Итан закричал, когда я ударил его сбоку по ногам, снова отправляя его на мат. Я уже сбился со счета, сколько раз он упал.

— Ух! — Уайатт завопил, как обезьяна, когда побежал ко мне. Он пинался и бил кулаками как сумасшедший, в то время как я просто смеялся, положив руку ему на голову, удерживая их. Итан встал позади меня и попытался ударить меня, но я вытянул ногу и пнул его прямо в нос, прежде чем ударить Уайатта в живот, слабо, конечно — не для него, но для меня слабо.

— Ух… — Они застонали, прижимая ладони к ранам и хватая ртом воздух на полу.

— Простите, что это было? — Я улыбнулся, потягиваясь. — Похоже, моих сыновей подменили на какие-то анютины глазки. Может быть, нам стоит позвать Дону, чтобы она помогла вам?

Мне понравилось, как их глаза остекленели от гнева и разочарования. Даже несмотря на то, что им было больно, даже несмотря на то, что у них не было возможности победить, они все равно поднялись на ноги. Они не могли по-настоящему пошевелиться из-за боли в ногах, но все же были на ногах и все еще были готовы сражаться в любом случае.

— Что теперь? — Я спросил их, ожидая.

Они кричали… снова… ухмылялись мне… снова… только для того, чтобы получить пинок в ответ по задницам.

— Прекратите это! — Я не кричал на них, это сделала Дона. Прижимая пакет со льдом к лицу, она поднялась на ринг. Первое, что я заметил, было то, как подергивались ее ноги; я также увидел, что ее рот распух, и, что хуже всего, ее глаза были красными. Она встала передо мной, глядя на меня с таким гневом, что я не был уверен, что ей сказать. Она была похожа на свою мать.

Вместо того, чтобы накричать на меня, она повернулась лицом к Итану и Уайатту.

— Перестаньте быть тупицами!

— Прекрати называть нас тупицами! Ты даже не знаешь, как пишется это слово! — Уайатт заорал ей в ответ, вытирая кровь с носа. Кулаки Доны сжались, и она отвела ногу назад, чтобы пнуть его, но Итан остановил ее.

— Почему мы сейчас такие тупицы, Дона? — Спросил Итан. Дона остановилась, но прежде чем заговорить, она повернулась ко мне.

— Перерыв, — сказала она.

— Перерыв? Кто сказал, что у них будет перерыв?

— Папа. Перерыв, — решительно заявила она, направляясь в угол, Итан последовал за ней. Уайатт не поднялся с пола, просто лежал.

— Уайатт! — снова закричала она.

— Я иду! Иду! Боже! — проворчал он.

Что за фигня? Это было единственное, что пришло мне в голову, когда я отступил в свой угол, разрываясь между желанием рассмеяться и спросить, что произошло.

— Она маленькая начальница, не так ли? — Я обернулся и увидел Кору, ее волосы были собраны в конский хвост, она улыбалась им. — Она так сильно напоминает мне Мелоди, это замечательно. Сегодня ее мать избила ее до полусмерти; Деклан пришел ко мне взбешенный тем, как сильно Мел давила на нее. И все же здесь Дона прижимает пакет со льдом к челюсти, пытаясь помочь своим братьям. Она намного сильнее, чем кто-либо думает. Однако я шокирована тем, что ты позволил ей тренироваться. Я думала, ты будешь таким же упрямым, как Деклан.

— Спасибо, — ответил я, опираясь на канаты. — Деклан когда-нибудь рассказывал тебе о наших тетушках, Фианне и Эбигейл?

— Нет, ты знаешь, Деклану трудно говорить обо всем этом. Но Эвелин сказала мне, что их убили.

— Их не просто убили. Их пытали. Фианна умерла раньше отца Деклана, так что я ее почти не помню. Я просто знал, что это был первый раз, когда мои отец и дядя работали вместе; в гневе они сравняли город с землей. — Точно так же, как Итан и Уайатт, мои дядя и отец всегда ссорились. Когда мой отец ушел из семейного дела, ситуация на самом деле ухудшилась, но смерть тети Фианны снова свела их вместе.

— Эвелин сказала, что отец Деклана умер вскоре после нее, — тихо сказала она. — Жизнь семьи мафии.

Это правда.

— Моя тетя Эбби была необузданным ребенком. Она любила жизнь. Она проводила свои дни, путешествуя повсюду; каждый раз, когда она приезжала к нам, она приносила нам что-то новое. На тринадцатый день рождения она подарила Деклану зуб тигренка, и я так ревновал. Она ставила для нас спектакли на заднем дворе и заставляла нас играть в них. Она была потрясающей, и мой отец любил ее до смерти. Моя мама шутила, что он любил Эбби больше, чем ее, поэтому в тот день, когда они убили ее и прислали ему ее голову…он сломался. Это был первый и последний раз, когда я видел, как мой отец плакал… Нет, рыдал. Он сказал мне, что потерпел неудачу как брат, мужчина и глава семьи; он сказал, что не может дождаться того дня, когда я возьму верх. Мне было страшно видеть своего отца таким, побежденным. Теперь, спустя все эти годы, я понимаю. Мир жесток, но особенно он жесток к женщинам. Когда эта женщина тебе не близкая, тебе все равно. Когда она… нет ничего хуже. Вот так. — Я глубоко вздохнул, глядя на свою дочь, которая ухмылялась своим братьям. — Как всегда, моя жена была права. Я хочу, чтобы Дона тоже отчаянно боролась, если ей когда-нибудь понадобится. Я хочу, чтобы она вселяла страх Божий в любого, кто попадется ей на пути. Я просто не хочу видеть, как она спотыкается.

— Время вышло! — Крикнула Дона, прежде чем соскочить с ринга. Кора обошла ее, чтобы поговорить.

Я не был уверен, что она им сказала, но впервые почти за два часа они наконец-то работали вместе. Уайатт попытался привлечь мое внимание слева, в то время как Итан зашел справа. Медленно моя улыбка расплылась по лицу… Мои дети, я мог видеть это в их глазах: это было начало, тьма в их глазах, и их потенциал проявлялся. Они превзошли бы даже мое собственное величие.

Только не сегодня.

— Черт возьми! — Итан зашипел сквозь зубы, когда мой кулак врезался ему в живот.

— Вам всем действительно нужно прекратить, блядь, ругаться.

МЕЛОДИ

11:49 УТРА

Я только вышла из ванной, когда обнаружила Мину, держащую в руках голубые джинсы и простую белую рубашку.

— У нас проблема, — заявила Мина.

— Кроме того факта, что ты залезла в мой гардероб?

— Гораздо больше, чем это.

— Лиам, Итан, Уайатт или Дона в опасности?

Ее брови сошлись вместе, губы нахмурились.

— Нет, почему…

— Тогда нет большей проблемы, чем то, что ты влезла в мой гардероб.

Она вздохнула, закатив глаза.

— Снова была стрельба, на этот раз в другой школе, еще в четырех детей… это достаточно большая проблема для вас?

— Это подражатель? — Зачем снайперу, посланному передать сообщение Лиаму и мне, снова стрелять в другой школе?

— Полиция не уверена.

— Когда они вообще бывают уверены? — Тратишь миллионы на их обучение, а они все равно иногда не могут выполнять свою гребаную работу. Господи Иисусе.

— Что ж, все это очень печально. — Я пожала плечами, отбросила полотенце и надела нижнее белье, прежде чем взять лосьон с комода. — В любом случае, нам следует подождать, прежде чем мы увидимся с родителями.

— Мелоди, тебе нужно объявить чрезвычайное положение…

— Закрыть школы и ввести комендантский час? Что хорошего это действительно дает, Мина? Снайпер стреляет средь бела дня. Я не собираюсь позволять одному человеку держать мой город в заложниках.

Подойдя ко мне, она отдала одежду.

— Публике нужно увидеть, по крайней мере, как ты притворяешься обеспокоенной.

— Дай угадаю, ты выбрала этот наряд, потому что, похоже, у меня не было времени одеться, я просто примчалась на зов людей?

— Каблуков тоже не будет.

— Я могу бегать на каблуках.

— Мелоди.

— Я могу бегать на каблуках, — снова заявила я, натягивая джинсы. По правде говоря, мне было все равно. Дети умирали, но мне было все равно, потому что они не были моими детьми. Они не были семьей. Они были просто четырьмя случайными жертвами. О чем я действительно заботилась, так это моя семья. Тем не менее, я также обещала сохранить покой в этом городе, но Чикаго, по-видимому, пристрастился к насилию.

Одевшись и собрав волосы в неряшливый пучок, я схватила черные туфли на каблуках, и последовала за ней к двери. Она уже говорила по телефону, скорее всего, с офисом, где, несомненно, будет полно прессы.

— О'Фелан, скажи Лиаму, что меня не будет до ужина, — заявила я, когда дверь открылась. Он слегка поклонился.

— Конечно, мэм.

— Доброе утро, босс. — Мерфи придержал для меня дверь.

— Вряд ли оно доброе, — пробормотала я себе под нос, когда Мина скользнула рядом со мной. Вытащив свой планшет, она протянула его мне. Во всех новостях, как и накануне, были полиция и плачущие родители.

— Я получаю обновления по ходу дела, однако, как и вчера, они использовали несколько пуль «Норма»?

Я кивнула.

— «Норма» калибра 6,5, но стреляют из снайперской винтовки «Трувело»; тот, кто стреляет, профессионал дальнего боя. Он легкий, конечно, в зависимости от длины ствола. Он достаточно компактен, чтобы носить его с собой, а точность составляет….

Я остановилась, когда поняла, что она понятия не имеет, о чем я говорю, хотя я еще даже не вникала в фактические детали этого дела.

— Забавно, ты ни о чем другом, кроме оружия, не бредишь.

— Я не бредила, ты просто не знаешь, о чем я говорю, — ответила я, откидываясь на спинку своего сиденья. Взглянув в окно, я заметила, что мы направляемся не к офису.

— Мерфи…

— Да, мэм, босс.

— Куда мы едем?

— В больницу, — ответила за него Мина.

Я чертовски ненавидела больницы.

— Я думала, мы не увидим жертв…

— И не увидим, — заявила она, не поднимая глаз, когда быстро набирала сообщение. — Мы увидем семьи детей, которые выжили. Просто делай то, что ты делаешь всегда: улыбайся, притворяйся, что плачешь, и переживай.

Я уставилась на нее.

— Ты знаешь, что с каждым днем ты становишься все более властной. Мне это не нравится.

Она сделала паузу, отрывая взгляд от телефона. Я не увидела страха; вместо этого она улыбнулась.

— Я просто присматриваю за тобой. В конце концов, мы семья.

Они с Корой обе делали это, притворялись, что мы достаточно близкие… друзья? Но у меня не было друзей. Они были необходимы, потому что они делали Деклана и Нила счастливыми, что, в свою очередь, делало счастливым Лиама. Его семья была счастлива; все просто изображали единорогов и радуги счастья, в то время как я сидела в углу, пытаясь не сойти с ума.

— Улыбайся… нет, не улыбайся, — быстро проговорила она, когда машина остановилась у больницы и, конечно же, там были представители прессы. — Будь серьезна и не отклоняйся от темы. Просто скажи, что мы сожалеем о гибели невинных жертв. Полиция занимается этим… бла-бла-бла… Прямо сейчас ты хочешь выразить уважение семьям. Поняла?

Я снова впилась в нее взглядом.

— Поняла, босс? — снова спросила она, ее голос понизился на октаву.

Кивнув, она постучала в окно, и Мерфи открыл дверь. Выйдя, я услышала те же вопросы, что и накануне.

— Губернатор Каллахан, у вас есть какие-либо комментарии?

— Губернатор, у вас есть минутка?

— Разве вы не ходите по более безопасным улицам?

— Что вы хотите сказать родителям?

— Есть ли какие-нибудь зацепки по Песочному Снайперу?

Вы, должно быть, издеваетесь надо мной. Они уже дали этому ублюдку имя?

Остановившись, я наклонилась, их отвратительные микрофоны были так близко к моему лицу, что можно было подумать, будто они пытаются засунуть их мне в чертово горло.

— Песочный снайпер? — Спросила я.

Одна женщина вышла вперед, ее рыжие волосы были коротко подстрижены до плеч. Ее глаза были зелеными, испуганными и взволнованными, как у неоперившейся птички, только начинающей летать.

— Да. — Она выпрямилась. — Из-за природы этих преступлений люди вынуждены…

12:17 дня

Бах.

Выстрел был таким громким, что эхом отдался у меня в ушах. Как муравьи, они все бросились бежать, спотыкаясь друг о друга, когда я упала навзничь. Мерфи и другие охранники схватили меня, все они потащили меня в безопасное место больницы. Я знала, что они кричали, я могла видеть, как шевелятся их рты, но я ничего не могла услышать. Взглянув на свою белую рубашку от Valentino, я увидела кровь, пропитавшую ткань, и только одна мысль пришла мне в голову.

Лиам… я уйду первой.