Кровавый плен 2

Глава 9. Разум и чувства

Изар открыл глаза и с выражением глубокой задумчивости на лице неторопливо отпустил губы девушки. Соскользнувшая вперед прядь белоснежных волос щекотно касалась щеки. Но Кара не двигалась. Она напряженно замерла, превратившись в каменную глыбу и растерянно вытаращившись на него. Смущенная и сердитая одновременно. Порывы ледяного ветра под навесом из нахального бессмертного не доставали до нее.

Кара спокойно выдерживала серьезный взгляд темных глаз, но не ощущала отклика. И сейчас лишний раз убедилась в сугубо дружественном характере своей тяги к нему. А вот отношение древнего правителя к ней до сих пор оставалось загадкой.

– Честно говоря, ваша с Лэйрьеном связь меня не заботит, – юноша опустился обратно на спинку качели, но девушку не отпустил. – Как и твои чувства к нему.

Кара возмущенно поджала губы, но что ответить не нашлась. Каким бы смущающим ни было подобное заявление, если он уже догадался – продолжать отрицать бессмысленно. Да и незачем. То, во что превратилась теперь окружающая действительность, вместит и остальные невероятные вещи, вроде любви к самому неподходящему мужчине и корыстного интереса со стороны бессмертного лорда.

– Что это было? – Кара предприняла попытку встать, но мужская рука крепко удерживала ее подле себя.

– Пробовал свою будущую жену на вкус, – невозмутимо отозвался Изар.

Девушка вспыхнула.

– Я не давала своего согласия!

От попыток освободиться плед съехал вперед, закрывая лицо, но поправить она не могла – руки были плотно зажаты.

– К этому вопросу мы еще вернемся, – бессмертный бережно поднял пушистую ткань, заглядывая внутрь. – Первая меня под венец позовешь, вот увидишь.

– Если будешь так же ужасно целоваться – ни за что, – фыркнула Кара, но глаза при этом отвела, потому как сказала неправду. Поцелуй оказался весьма неплох, но, как и следовало ожидать, ничего не всколыхнул внутри. Разве что неловкость.

– Хммм, – юноша убрал назад свои совсем растрепавшиеся волосы и нахмурился. – А другие вроде не жаловались.

– Просто не хотели тебя расстраивать. Ради твоей смазливой мордашки терпели.

Язвительный тон девушки был встречен прохладной ухмылкой.

– Тогда, может, проведешь мастер-класс? Покажешь, как надо?

Хитро прищурившись, Изар подался вперед припугнуть, что снова поцелует, но остановился, так и не завершив маневра. Девушка осталась неподвижна и будто глядела сквозь него.

Казалось, усталость разом навалилась на нее. Организм требовал отдыха, перезагрузки. А полученные новости – осмысления. Кара устало вздохнула и молча прижалась к груди юноши, отворачивая лицо от ветра, чем ввела его в замешательство.

– Белоснежка… в чем дело?

– Помолчите, ваше бессмертие.

Тишина и покой. Окунуться в безмолвие и ни о чем не думать – вот что хотелось больше всего. Хотя бы на короткое мгновение. Перестать терзаться вопросами без ответов и вхолостую прогонять одинаково неподходящие варианты разрешения сложившейся ситуации. Потом. Все потом.

Его бессмертие усмехнулось и прислонилось щекой к девичьей макушке, притягивая комочек плотнее к себе и накидывая сверху свободную полу своего пледа.

Какое-то время они провели в молчании. Каждый в своих мыслях. Качели уже совсем остановились, только крыша периодически вздрагивала под порывами ветра, а деревья шумели еще громче.

– Ты и правда живешь так долго? – подала голос Кара.

– Да.

– Каким было твое первое лицо?

– Почему ты спрашиваешь? – тон юноши отдавал легким неудовольствием.

– Просто любопытно.

Человек, сменивший сотни обличий и проживший сотни жизней. Каково это? Открывать глаза вновь и вновь, помня о своих прошлых воплощениях, в которых ты – все тот же ты.

– Это было так давно, что я уже и не помню, – холодок в его голосе моментально прервал допрос.

Действительно не помнил или просто не хотел об этом говорить – Кара не стала допытываться. Грусть от невозможности разделить с другом ужасное и несправедливое бремя давила. Однако, она могла помочь по-другому, именно так, как от нее и требовалось, но все в девушке сопротивлялось этим мыслям. Ведь ради такого нужно переступить через чувства к другому человеку и сдать себя на милость предопределенной судьбе. Но она не могла теперь просто жить, зная о прошлом. Не отдав долга. Не отплатив миру за загубленную душу. За две.

Водоворот противоречивых чувств превратился в одну большую кашу, и Кара уже начала проваливаться в сон, когда теплая рука Ноэля нащупала ее остывшие пальцы.

– Пойдем-ка в дом, пока совсем не окочурились, - сказал он, поднимаясь с качелей.

Стоило им вернуться, ожидающая в зале Вилейн подскочила с места и немедленно распорядилась приготовить горячие ванны – согреться и расслабиться перед сном. На ее деликатный вопрос, вместе они желают уединиться или по отдельности, Изар ехидно приподнял бровь, ожидая ответа от девушки, а Кара залилась краской и пулей улетела наверх, ничего не ответив. Женщина явно осталась довольна, что дочь провела с лордом столько времени наедине и вернулась вполне себе спокойная. Обоих хозяйка особняка проводила удовлетворенным блеском в глазах.

Прежде чем направиться отмокать, Кара заглянула в спальню за книгой. Единственное, что осталось у нее от прежней жизни, не считая той одежды, чтобы была на ней в момент перемещения, – потрепанный философский том малоизвестного мыслителя, который невероятным образом был способен упорядочить даже самые разрозненные мысли.

Девушка зашла в ванную комнату и с удовольствием скинула тесный наряд. Она ужасно скучала по своей простой и удобной одежде, которая осталась в доме директора. А больше всего по незаменимому белому платью с коротким рукавом – легкому, свободному и немнущемуся.

Большая квадратная ванна в центре, больше похожая на маленький бассейн, обрамлялась черным кафелем, как и все вокруг. Космически-темный с белыми разводами фасад, гармонировал с белой сантехникой и теплой подсветкой по всему периметру серого пола. Две широкие вертикальные полосы живых папоротников, располагающиеся по центру боковых стен, разбавляли мрачность помещения сочностью зелени и привносили неожиданный уют.

Кара не разделяла любви матери к темным тонам, но должна была признать, что все вокруг, хоть и весьма вычурное, но отличалось стилем. Правда весьма странным – современный дизайн соседствовал с винтажным интерьером. Большой телевизор, висевший напротив ванной, на минимальной громкости крутил современные музыкальные клипы, хотя бы немного погружая в прежнюю привычную атмосферу. Противоположная стена, та, где располагался выход, оказалась полностью зеркальная, от пола до потолка.

Девушка положила книгу на край ванны и подошла к зеркальной стене вплотную, вглядываясь в свое лицо, бледное и утомленное. Неторопливо, словно сомневаясь в том, что делает, убрала волосы вперед, освобождая спину, и медленно развернулась. Увечье, что она так ненавидела всю свою жизнь, виделось теперь в ином свете. Метка справедливости. Кара более не испытывала отвращения к безобразному шраму, тянущемуся через всю спину. Лишь тревогу и горечь. Ведь она его заслужила.

Стук в дверь заставил вздрогнуть.

– Госпожа, я принесла для вас полотенца.

Девушка поспешно накинула белый халат, висящий на крючке у двери, и позволила горничной войти. Служанка, тоненькая и миловидная, склонила голову в приветствии и проплыла к ванне, бережно укладывая белоснежную стопку на широкий мраморный бортик. Кара отметила, что фигура горничной весьма походит на ее собственную.

– Майя, ты могла бы одолжить мне что-нибудь из своей одежды? – спросила она, продолжая разглядывать служанку и прикидывая, насколько вещь может ей подойти, учитывая некоторую разницу в объеме груди и бедрах.

Горничная опешила, не понимая, зачем хозяйской дочери понадобилась подобная услуга, и бросая рассеянный взгляд в сторону элегантного серого платья.

– Конечно, госпожа. Но… эээ…

– Мне нужно удобное и повседневное платье. Выручишь?

– Да… конечно… – служанка принялась нервно теребить пальцы.

– А это можешь забрать себе, – Кара кивнула в сторону дорогого наряда и глаза горничной округлились от ужаса.

– Что вы. Госпожа Вельфор будет в ярости. Я не смею.

– Я дарю его тебе.

– Не смею принять такой подарок, госпожа, – повторила девушка, не поднимая глаз. – Я подберу для вас подходящую одежду, но взамен мне ничего не нужно.

Не дожидаясь, пока хозяйская дочь возразит, горничная в спешке выскочила из ванной.

Неужели мама и правда так разгневается из-за какого-то платья?

Уже не раз Кара замечала железную дисциплину прислуги вокруг. Персонал ходил по струнке, лишний раз не отсвечивая, однако в присутствии гостей, более доброжелательных, чем хозяйка, несколько расслабился. Но, видимо, не настолько, чтобы принять в дар дорогую вещь. Мать продала ее бессмертному правителю, а сама она не могла по своей воле подарить даже платье.

Вода оказалась горячей ровно настолько, чтобы без промедления погрузиться в нее не привыкая. Девушка с наслаждением привалилась спиной к бортику и прикрыла глаза. Охлажденное тело наливалось теплом и расслаблялось.

Рука нащупала потрепанную книгу с тисненым на шероховатой обложке названием и именем автора. Целительные строки, глубокомысленные и непонятные одновременно, умиротворяли и гармонизировали. Хотелось бы ей знать, о чем думал мистер Дарси, сочиняя все это. Какой смысл скрыт за витиеватыми строками? И кем был прежний владелец книги, исписавший страницы разноцветными пометками, такими же странными и загадочными, как и сам текст?

Автор вопрошал: «Как далеко я зайду в своих скитаниях?» А читатель отвечал: «Туда, где ни разу не был», да еще и подчеркнув свой комментарий двойной линией. Какой во всем этом смысл? «Бренный дух» Орнела Дарси был для Кары чем-то волшебным, неким сокровищем, секретов которого никогда не удастся узнать. Книга будоражила воображение и каждый раз разжигала неподдельный интерес в том числе и благодаря необычным надписям чьей-то таинственной руки.

Из умиротворения Кару вывел послышавшийся за дверью мягкий голос матери. Женщина просила позволить войти. Как бы ни хотелось общаться, Кара понимала, что это сделать необходимо. Минимальный контакт все же нужно установить. Она отложила книгу, села, подтягивая колени к груди, и обернулась. Неуютно было обнажаться перед незнакомым человеком, пусть даже и матерью.

Вилейн, облаченная в длинный бордовый пеньюар из тонкой бархатной ткани с черными резными кружевами по краям пол и широких рукавов, остановилась у двери, окидывая дочь нежным взглядом. Подпоясанный черной атласной лентой, завязанной аккуратным бантом, пеньюар обнимал ее стройный стан и элегантно ниспадал на пол. Распущенные длинные волосы, королевская осанка и грациозная походка – весь облик матери отдавал некой величественностью. И Кара как две капли воды была похожа на нее. Похожа, и в то же время совершенно иная. На лице матери лежала печать зрелости и высокомерия, а движения отличались особым изяществом, чего нельзя было сказать о неуклюжей дочери, выросшей в приемной семье археологов.

– Знаю, что в стычке с Моларой ты лишилась телефона, – женщина приподняла руку и тепло улыбнулась.

Кара скользнула взглядом по коробке с новым смартфоном и отвернулась.

– Спасибо.

– Это конечно, мелочь, но я бы хотела, чтобы ты приняла его как подарок на день рождения. Может, тебе хочется что-то еще, дорогая? Скажи, и я достану все, что пожелаешь, – Вилейн отложила телефон на полку и подошла к ванне, присаживаясь на мраморный бортик рядом с дочерью.

– Ничего не нужно, спасибо. Да и день рождения уже давно прошел.

– Не так уж и давно, милая. В минувшую субботу, – женщина принялась с любовью гладить дочь по волосам. – Тебе исполнилось двадцать, и сила перестала тебя беречь. Ты должна была почувствовать. Мы условно называем это совершеннолетием. День, когда наша полная неуязвимость иссякает.

В минувшую субботу?

Кара припомнила день, что провела с Коннелами на природе, слабость и острую боль в спине.

Поэтому Молли и сказала, что десять лет ждала этого дня?

– Господин Изар отметил, что защитные барьеры принялись спадать весьма преждевременно, ведь на свет ты появилась только к шести вечера. Он считает, это последствие насильственно забранной у тебя силы, – на последней фразе голос матери ожесточился.

Она потянулась отодвинуть волосы со спины дочери, но Кара панически перехватила ее руку. Женщина удивленно застыла, но настаивать на своем желании увидеть воочию след преступления не стала.

– А когда по твоему мнению у тебя был день рождения? – мягко осведомилась она.

– Четвертого июля.

Кара почувствовала ледяное напряжение и подняла голову. Поджав губы, Вилейн сердито нахмурилась.

– Что такое?

– Не бери в голову, милая

Женщина натянуто улыбнулась, но дочь не сводила с нее требовательного взгляда.

Вилейн вздохнула.

– Мария родилась в этот день.

Кара прикрыла веки, пытаясь справиться с эмоциями.

Он приписал эту дату мне, чтобы не забывать? Чтобы не забывать, что я сделала?

– А мое второе имя… какое оно? – голос девушки дрогнул.

– Эмелия, – улыбнулась мать, проведя тыльной стороной кисти по щеке дочери.

Не Алана.

– А у… Лэя?

– Дорогая…

Глаза дочери сверкнули огнем нетерпения, а руки сильнее вцепились в ноги.

– Риар.

Не Алан.

Каждому из нас он оставил что-то от нее.

– А что такое, дорогая?

Кара мотнула головой, намекая, что ее мысли на этот счет не стоят внимания.

Вилейн дотянулась до круглой мочалки, лежащей на бортике, и выдавила на нее лужицу кокосового геля для душа. Вспенила. Бережно подняла из воды руку своего ребенка и принялась заботливо проходиться по гладкой шелковистой коже.

Кара молча наблюдала за ней. Она чувствовала материнскую ласку, но не чувствовала с ней эмоциональной связи. Мать желала сблизиться и всеми силами старалась, насколько могла.

– Как ты могла решиться отдать мою судьбу в руки постороннего? – слово «мама» застряло где-то в груди. Пока еще Кара была не в силах назвать женщину перед собой матерью. Слишком велика пропасть между ними.

– Милая, судьбу невозможно кому-то отдать. Она творит себя сама, – не встретив энтузиазма со стороны дочери, женщина вздохнула и отбросила философствование в сторону. – Я была вынуждена так поступить. Своими силами найти тебя не получалось. Что мне оставалось делать? – Вилейн отпустила намыленную руку девушки в воду и пересела на другую сторону. – За другую плату Изар не согласился бы помочь. А уповать на то, что Лэйрьен откажется от мести и сохранит тебе жизнь, я не могла. Пойми меня, дорогая.

Кара замолчала. Ей нечего было возразить. Насчет сложившейся ситуации она высказалась ранее и более не желала погружаться в рассуждения на эту тему. Никто ни в чем не виноват. Просто так вышло. Так сложилась. Она это понимала. Но гнева от понимания меньше не становилось.

Мать принялась намыливать вторую руку дочери. Она постаралась перевести тему в более безопасное русло, но чего ни коснись – все оказалось для девушки болезненным.

– Мне в общих чертах рассказали, как ты жила, дитя мое.

– И что именно? – Кара замерла, гадая, как много она знает.

– Лэйрьен отдал тебя в приемную семью. Дочери человека, с которым породнился, чтобы лучше укрыться от нас. Он держит частную академию и буквально перед совершеннолетием ты приехала туда учиться. В качестве его племянницы.

– Только это?

Ноэль умолчал о том, что мы с директором жили вместе?

– Да, милая. Хочешь что-то добавить?

– Нет.

Девушка отозвалась так резко, что Вилейн задумчиво поджала губы.

– Каранель, я хочу, чтобы ты ничего от меня не скрывала.

Кару покоробило от полного варианта своего имени. Она продолжала отрицать прошлую себя, которую не помнила.

– Расскажи мне про ваши взаимоотношения с… Лэйрьеном.

Когда мать коснулась запретной темы, девушка напряглась. Она отняла руку и опустила в воду, смывая мыльную пену.

– Нечего рассказывать.

– Надеюсь, его особенность обошла тебя стороной? – женщина ополоснула руки в воде и вытерла о полотенце.

– Особенность?

– Он обладает специфической харизмой, действующей на женщин подобно влюбленности. Легкой эйфории. Но рано или поздно это проходит. Ведь чувства искусственные и ничего общего с реальностью не имеют.

Кара оторопело уставилась на волнующуюся в ванне воду.

Способность вызывать искусственные чувства?

Поголовное любование директором в академии происходило по этой причине?

Это… это все ненастоящее?

Ужасные тягостные чувства, разъедающие ее – ненастоящие?

– Не волнуйся, дорогая. Теперь ты в безопасности и можешь думать только о нашем лорде. Каким бы сложным человеком он ни был, только благодаря ему древний род все еще живет. Продление нашего существования – лишь его заслуга. Он всеми силами боролся за нас, пока не… отчаялся. Он заслужил покой.

Кара ничего не слышала. Разум будто слился с водой, принявшись плескаться вместе с ней. Любовь, терзающая ее все это время, оказалась ненастоящей.

Она вернулась в комнату и еще около получаса просто сидела на кровати, безразлично глядя в пустоту. В банном халате и с мокрыми волосами. Пытаясь разобраться в себе и в том, что чувствовала. Силилась определить, какие именно чувства – поддельные. Неужели ее любовь, как и все остальное, построена на лжи? Мать сказала, что его влияние рано или поздно сойдет на нет. Но как скоро? Уже почти неделя, как директора нет рядом, но сердце все так же трепещет при мыслях о нем.

Девушка стиснула зубы, дрожа от гнева и бессилия. Хотелось вырвать сердце с корнем, чтобы больше ничего не чувствовать, чтобы на любые насмешки судьбы реагировать равнодушием.

Не успела она обдумать спонтанно возникшую мысль, как оказалась перед дверью в покои лорда. Негромко постучала и тут же вошла, не дождавшись ответа.

Легкий полумрак стелился по комнате, разбавляемый одиноким тусклым светильником у кровати. Сняв футболку, повисшую на руках, юноша с удивлением воззрился на неожиданную гостью.

– Принцесса, ты чего не спишь в такой час?

Кара без промедления подошла к другу и, обвив руки вокруг его шеи, притянула к себе. Что будет, если сейчас она намеренно отгородится от чувств к Лэю и постарается ощутить к Ноэлю что-то иное, разжечь симпатию в нечто более существенное? Поможет ли это исцелиться от навязанного притяжения?