Кровавый плен 2

Глава 12. Прогнившие корни

Глядя на дочь, Вилейн испытывала противоречивые эмоции. С одной стороны, сидящая перед ней девушка – ее плоть и кровь, похожая на нее как две капли воды, с другой – женщина отчетливо видела в ней слабохарактерность отца. Никчемного и мягкотелого, трудившегося на благо простых смертных, вместо благородного древнего рода, к которому принадлежал.

Некогда Фагус обладал поистине впечатляющей мощью, но дурная голова заставила его растратить свою жизнь впустую. Древний, одержимый помощью обычным людям во вред себе, вызывал у Вилейн лишь презрение. Он скандировал примерно то же самое, что сказала дочь, когда впервые услышала их историю – вымирание не остановить, пора отпустить свою природу и забыть о ней, а дарованную силу направить на процветание мира, общего и неделимого на своих и чужих.

Мягкосердечный врач исцелял всех подряд, словно мессия проходясь по коридорам и палатам медицинских учреждений, в которых работал, и накладывая чудотворную длань на пациентов. Одним хватало мимолетного прикосновения, вроде похлопывания по плечу и пожатия руки, других необходимо было подольше удержать рядом объятиями и продолжительными подбадриваниями, а с кем-то мужчина подолгу оставался возле больничных коек, вытаскивая страждущих с того света. Неизлечимо больные на пороге смерти и пациенты в коме волшебным образом поправлялись. А он уходил. Молча и ничего не требуя взамен, как будто и вовсе был ни при чем.

Из-за своей «тяги» к тактильным контактам и почти что детской доброжелательности в кругу коллег, да и в глазах большинства пациентов, Фагус слыл весьма странным человеком, чудиком, но его это не волновало. Со стороны казалось, что его излишне участливое общение с окружающими всего лишь своеобразная гипертрофированная человеческая доброта. Но то было ширмой, скрывающей повальное исцеление. Никто даже не понимал, что происходит.

Никчемный мусор, не заслуживающий даже дышать одним воздухом с представителями древней крови, множился и процветал. В то время как отмеченные силой прозябали в тени и вымирали.

Древний, отказавшийся от своих корней и напрочь эмоционально оторванный от своей истории, по мнению Вилейн, был недостоин носить фамилию одной из самых могущественных семей. Ее тошнило от его возвышенного благородства. Ни власти, ни влияния, ни амбиций, ни даже инстинкта выживания. Только помешательство на благости и жертвенности. Фагусу не нужна была ни семья, ни ребенок. Лишь удовлетворение от собственных «божественных» деяний. Такому ничтожеству она не собиралась отдавать себя. Но ей была нужна его кровь. Кровь Мораги. Без нее дальнейшие планы не имели смысла.

Вилейн выбралась с самого дна благодаря своему жесткому характеру. Расчетливому и беспринципному. Захудалый третьесортный клан, уроженкой которого она являлась, влачил ничем не примечательное существование. Женщина не желала даже помнить своей прежней фамилии. С ее умом, способностями и красотой недопустимо было оставаться на этом тонущем корабле. Ведь мало обладать даром – нужно еще умудриться засветиться в самых верхних кругах древнего сообщества.

Она желала признания, власти, могущества. Опустившийся до помощи людям Фагус точно этому не поспособствовал бы. Поэтому для брака предприимчивая женщина выбрала свободного и обладающего всеми необходимыми для нее качествами Элиоса Вельфора, семейство которого входило в пятерку самых влиятельных древних.

С ее внешними данными не составило труда соблазнить их обоих. Правда, с Фагусом пришлось малость попотеть. Только после продолжительного притворного восхищения его миссионерской деятельностью, добротой к нуждающимся и изрядной дозы крепкого алкоголя Вилейн удалось уложить мужчину в постель. Но как только она получила желаемое, без зазрения совести оставила его, отправившись покорять сердце Вельфора.

Фагус не придал ее уходу совершенно никакого значения, будто даже и не заметил. Это злило, но так было даже проще. Никаких скандалов и слухов.

Вскоре после разрыва, иссушенный магией отец ребенка, уже зародившегося в ее чреве, покинул мир, не дожив даже до тридцати. Несчастный, возомнивший себя избранным, рожденным избавить мир от болезней, поплатился за это. Сила, как это не прискорбно, рано или поздно, выжигала всех. Удача, что она успела заполучить материал Мораги для своих нужд.

Вилейн самым бессовестным образом воспользовалась неискушенным целителем, единственной страстью которого до конца жизни так и осталось желание избавить мир от страданий. Но и он, сам о том не подозревая, невольно навредил ей.

Вилейн способна была взывать к древней крови таким образом, чтобы по собственному желанию вмешиваться в процесс зачатия и формирования плода, а именно, определять необходимый пол будущего ребенка. У нее одной отсутствовали проблемы с размножением. А в клане Мораги уже долгое время не появлялись женские особи, но она могла это исправить. Как и подправить вырождение древних в целом.

Однако главной целью все же оставался лорд, уже давно не желающий контактировать со своими подданными. Но с ее способность и кровью Фагуса, Вилейн могла быть полезна для Изара, как никто другой. Если дочь сможет родить ему наследника, вся власть древних сосредоточится только в руках их семьи, а имя Вилейн Вельфор будет увековечено в истории, как и ее потомков. Глаза женщины горели огнем нетерпения, когда она об этом размышляла.

Но сталось так, что материал Фагуса оказался слишком враждебен и непредсказуем и чуть не убил ее саму и ребенка внутри нее. А после Вилейн и вовсе лишилась возможности к дальнейшему зачатию.

Теперь она испытывала к Фагусу не только отвращение, но еще и жгучую ненависть, ведь он отобрал единственное, что выделяло ее из сородичей. Инструмент, с помощью которого она собиралась поднять популяцию древних и свою значимость.

Оставалось надеяться, что дочь, обладая при том еще и кровью целителей, которые в прошлом являлись единственной надеждой лорда Изара, также унаследует ее способность к управлению размножением. Но узнать этого так и не удалось. Лэйрьен Риман помешал ей. И все из-за этой проклятой Марии Тэрелиас.

Погрузившись в воспоминания, Вилейн молчала довольно долго, и Кара, в конце концов, потеряла терпение.

– Возможно, мне стоит спросить об этом у господина Изара? – задумчиво произнесла девушка, привставая из-за стола.

– Сядь, дитя, – вздохнула женщина, принимаясь за третий бокал вина. – Я понимаю твой интерес. Если ты так того желаешь – хорошо.

Вилейн рассказала. Но выложила информацию очень сухо и сдержанно, как выжимку из учебника по истории, убрав личные эмоции и о многом умолчав. Ведь наивный нежный цветочек, в которой за эти десять лет превратилась дочь, не выдержал бы таких откровений. Слабость характера Кары без твердой материнской руки расцвела во всей красе.

После ее объяснений дочь была уверена, что родительская любовь прервалась именно из-за отца, не желающего семьи, и мать была вынуждена устраивать свое будущее с другим мужчиной. В какой-то мере, так оно и было, а потому звучало весьма убедительно и чистой ложью не являлось. Но, к ее удивлению, дочь уловила суть неожиданно быстро.

– Ты… с самого начала растила меня для него? – тихий голос девушки звучал нестерпимо громко и жестко в тишине пустого обеденного зала.

– Милая, конечно же нет. Стала бы я так долго скрывать тебя от лорда, если бы это было правдой? – Вилейн усмехнулась, но внутренне напряглась. – По правде, меня посещали такие мысли. Но ведь несмотря на то, что Мораги подобрались очень близко к реализации его плана – все равно потерпели неудачу. Я не верила, что это в принципе возможно. Но если господин Изар желает попробовать вновь, я не имею права препятствовать его воле.

Поверить ее словам было просто. Ведь дочь не знала о нюансах. И никогда не узнает.

Кара, все еще подозрительная, но, вероятно, удовлетворенная объяснением, задумчиво крутила в руке вилку.

– Элиосу я не могла сказать, что ты не его дочь, – продолжила мать свой рассказ. – Он был собственником и ревнивцем, каких поискать. Совершенно невыносимый человек, грозный и вспыльчивый, но волевой и имеющий признание. Я его не любила, – призналась она. – От него мне так и не удалось забеременеть. Однажды он застал меня… с другим мужчиной и в наказание попытался забрать мою силу древних, но не смог и погиб.

Кара устремила на нее непонимающий взгляд и нахмурилась.

– Забрать дар не так просто, как кажется, милая, – поспешила объяснить Вилейн. – Суть его весьма агрессивная субстанция. Чужим даром невозможно пользоваться. Мало того, у забирающего должен иметься сильный внутренний ресурс, способный сдерживать постороннюю энергию внутри себя так, чтобы она не поглотила его собственную и… не убила его. До сих пор, забрать силу без последствий для своего организма мог лишь господин Изар. Поэтому, когда Лэйрьен Риман, сделав это с тобой, остался жив, сообщество пребывало в полнейшем изумлении. Он очень опасен. Кто знает, на что еще он способен.

– А я? – голос дочери дрогнул, возмущенный материнской градацией «угроз». – Я, случайно убивающая людей, не опасна?

– Ты бы научилась контролировать свое естество. Если бы не он, – женщина помрачнела, глядя на покачивающуюся в бокале выпивку.

Кара молчала, опустив глаза на нетронутое в горшочке жаркое.

– Я уже говорила, любовь моя, и повторю еще раз. Мария знала о твоей нестабильности, но все равно захотела, чтобы ты участвовала в свадебных приготовлениях. По ее задумке, ты должна была усеивать дорожку до алтаря лепестками роз. У меня не было времени на эту чушь, поэтому я отвезла тебя к ней на репетицию накануне даты бракосочетания и уехала заниматься своими делами, – мать докончила остатки вина и расслабленно откинулась на спинку стула.

Крупицы событий прошлого вогнали девушку в уныние. Она сидела молча и не шевелилась, блуждая мыслями где-то далеко.

– Не понимаю, как Лэйрьен решился на такой безрассудный поступок, – Вилейн слегка захмелела и не сообразила, что пустилась в неприятные для дочери рассуждения. – Обречь свой род на угасание. Осознанно размыть свою сильную кровь кровью бездарной женщины. Лишить потомков полноценной магии крови. Общество стерпело, лишь потому что их семьи имели большой вес. Но после произошедшего с тобой они полностью лишились поддержки древних.

Руки девушки судорожно сжали колени через плотную голубую ткань платья.

– Мама, хватит. Прошу тебя, – звенящий предостережением голос Кары потонул в потоке нетрезвой материнской болтовни.

– Не подумай, что я бесчувственная, дорогая, – продолжала женщина разглагольствовать, не взирая на нежелание дочери участвовать в дальнейшем разговоре. – Мне искренне жаль Тэрелиасов. Старшая дочь родилась бездарной, а младшую не интересуют мужчины. Кто знал, что они обе подведут свою ветвь, – мать вздохнула, сокрушенно качая головой. – Отпусти прошлое, Каранель. Мария не стоит твоих переживаний. Древний без дара все равно что обычный человек. Немногим лучше.

Кара потрясенно воззрилась на мать, а уже через мгновение, подгоняемая гневом, выскочила из-за стола, оставляя хозяйку особняка в растерянных чувствах. Женщина не смогла определить, что именно в сказанном так рассердило чадо, и даже не успела окликнуть дочь до того, как та скрылась за дверьми.

***

Нилен остановила машину в перелеске у поворота к владениям Вельфор и взглянула на себя в зеркало. Видок оставлял желать лучшего. Края рваной рытвины от правого уха до ключицы уже запеклись, и кожа принялась неторопливо восстанавливаться, но повороты головой все еще доставляли ощутимый дискомфорт. Бело-клубничные пряди с этой стороны перекрасились в темно-бордовый и слиплись.

Девушка поморщилась, когда потянула засохшую ткань толстовки на левой руке, но не от боли, а из-за того, что все еще глубокая рана от неосторожного движения вскрылась и запачкала ноги и ярко-оранжевое сиденье шефа. Выкроить лишнее время, чтобы привести в порядок себя и пестрящий алыми разводами салон, она не могла. Ее отсутствие и так уже затянулось.

Телефон выпал из кармана пальто где-то у академии, что она заметила не сразу. А у зачинщицы неприятностей никаких средств связи при себе не оказалось.

Руль ощущался неприятно липким и шершавым, как и пропитанная кровью одежда. Любимая толстовка с принтом нелюбимой овсянки, подаренная боссом, пришла в полнейшую негодность. Нила, конечно, прихватила из «отцовского» дома несколько сменных вещей, но не думала, что они понадобятся так скоро. В любом случае, сейчас переодеваться бессмысленно, сначала необходимо принять душ и закрыть раны.

Девушка настроила зеркало заднего вида таким образом, чтобы видеть происходящее на заднем сиденье. Молара, целая и невредимая, лежала, чуть свесив голову с края и мирно спала под действием чар, укрытая порванным черным пальто. Сидевшие на полу собаки уже который час не могли решить, как относиться к случайной попутчице и, устроившись поближе к лицу, гипнотизировали ее вытаращенными глазами. Их коричневая шерсть отливала бордовым и местами склеилась. Животные были в полном порядке, но перемазались от ран хозяйки, когда после окончания потасовки полезли жалеть ее.

– Фу, – не слишком строго окликнула хозяйка одну из хаски, излишне приблизившую морду к спящей заложнице.

Собака замерла, но в исходное положение не вернулась, продолжая пялиться на розовеющую щеку Молли.

– Сникерс. Нельзя, – повторила Нилен с легкой улыбкой и не то чтобы очень настойчиво.

Сникерс недовольно заворчала, но послушалась и отодвинула морду. Вторая шоколадина следила за первой с явным неодобрением, хотя и сама с интересом поглядывала на спящего человека, не шевелящегося и идеально подходящего для облизывания.

Нила осторожно, стараясь не двигать лишний раз раненой рукой и шеей, откинула крышку подлокотника между сидениями и на ощупь вытащила пачку влажных салфеток. Тонкие белые тряпочки, конечно, не душ, и особой погоды не сделают, но хотя бы приведут лицо в божеских вид. Стоило ей отвлечься – сзади раздался характерный звук двух слюнявых языков. Девушка беззвучно усмехнулась и протерла заодно заляпанный руль и ладони, после отбросив испачканные салфетки на коврик к двери.

Велика вероятность, что шеф останется не очень доволен внезапным приключением подчиненной и решением привезти мстительницу поближе к объекту ее ненависти. Но оставлять Молли у академии было нельзя. Очевидно уже, что она не остановится и продолжит преследовать Кару или их с шефом. Нужно решать проблему.

Подъезжая к поместью, издалека Нилен увидела, как босс, прогуливающийся по улице, поднес зажигалку к лицу и тут же захлопнул крышку, заметив подъезжающую машину. Она запарковалась так далеко, насколько позволяла придомовая территория, и на мгновение помешкала за рулем. Бессмертный вынул неподожженную сигарету изо рта и неторопливо двинулся навстречу.

Девушку тревожило, в каком виде она привезла собак, машину и… себя. Правая рука лорда не могла вот так подставляться под вражеские атаки и ослаблять свое тело при том, что главная ее забота – защита шефа. А в таком состоянии осуществлять качественную охранную деятельность и выполнять поручения весьма затруднительно. Но выбора не было. Примени она полную силу, Молара бы не выжила.

Нила глубоко вздохнула и вышла из машины, открывая заднюю дверь и выпуская уже вовсю скачущих от лицезрения хозяина животных. Она завела руку назад и согнула спину в приветствии, поскольку шея все еще нестерпимо болела и склонить голову было проблематично.

Хаски со всех ног понеслись к юноше, но на полпути остановились как вкопанные и вынужденно легли на асфальт, подчиняясь хозяйскому жесту и навзрыд скуля из-за невозможности сиюминутно поздороваться со своим человеком.

Изар подошел к машине, кинул беглый взгляд в салон по заляпанным кровью сиденьям, по спокойно вздымающейся груди Молары и повернулся к подчиненной.

– Поджидала у академии. Пришлось забрать ее с собой, – только и сказала Нила, распрямляясь, но не смея поднять глаз.

Бессмертный легонько взял ее за подбородок и едва повернул голову в сторону, открывая своему взору красующуюся на шее рану. Кожа девушки пошла мурашками. То ли от поднявшегося холодного ветра, то ли от молчаливого прикосновения босса.

– Прошу прощения за задержку.

Нила кратко пересказала суть стычки и закончила планами Молары на ближайшее будущее.

Изар отнял ладонь от ее лица и коснулся плеча спрятанной от его глаз руки. Нилен была вынуждена продемонстрировать и ее.

– Не стоит вашего внимания. Заживет, – смущенно пробормотала она, когда пальцы бессмертного скользнули к разодранному рукаву.

Плавность его движений и гнетущее безмолвие висели над ней дамокловым мечом. Казалось, еще мгновение и недовольство шефа испепелит ее. Нилен старалась не шевелиться. А собаки, напротив, ерзали, лежа на месте, и продолжали заходиться скулежом, но нарушить отданную хозяином команду не решались.

– Приведи себя в порядок и отоспись, – опасно спокойный тон юноши обдал ознобом. – До вечера чтобы я тебя не видел.