Кровавый плен 2

Глава 8. Ночь, улица, фонарь, качели

Сквозь раскатившийся в ушах звон, Кара слабо различала обращенный к ней голос матери. Слишком много невероятной информации, которую трудно воспринять. Слишком много разрозненных эмоций, которые трудно переварить. Слишком много потрясений, слишком много «должна».

Травмирующие события одновременно вопили внутри истерзанной психики. Не так давно она была обычной студенткой с вполне обыкновенными намерениями – отучиться в лучшем учебном заведении и укрепиться в своей профессиональной сфере. Стать полезным членом общества. Но элементарное желание рухнуло как недостижимая горная вершина. И вот она уже наследница единственного магического рода, который может помочь бессмертному лорду в попытках оставить опостылевший ему мир.

Это что вообще? Что за чертовщина?!

Кара не была религиозна, но все же безмолвно вопрошала небеса, вселенную и что там еще есть. Чей извращенный ум придумал для нее столь несправедливую судьбу? Почему одна единственная душа живет сотни лет, маясь от бренности бытия? Как так получилось, что она влюбилась в мужчину своей жертвы? Почему ее род настигло беспощадное вымирание? Зачем они вообще появились на свете, да еще и с таким ужасным даром? Ни одна живая душа не могла ответить ей на риторические вопросы, один за другим прокручивающиеся в разгневанном сознании.

– Дорогая, я понимаю, что все очень внезапно и как тяжело тебе это принять. Но с судьбой не поспоришь.

Вилейн говорила сладко и проникновенно. Казалось, она гордится миссией, что собственноручно возложила на дочь, и непохоже было, что сочувствует или действительно понимает, как трудно девушке со всем этим примириться. Ее ободряющие речи виделись Каре лишь вынужденной необходимостью. Напускная чуткость раздражала не меньше варварской сделки, о которой до сегодняшнего дня она не имела ни малейшего понятия.

Кара помотала головой, сокрушаясь своим размышлениям и не видя абсолютно никакого выхода из схлопнувшегося капкана. Все прежние желания и планы в один миг стали бессмыслицей. Кто станет думать о сорвавшейся учебе, вместо того чтобы занимать ум проблемами своего… вида. Она начала с того, что не захотела быть приложением к мужу подобно мебели, а пришла все к тому же. К «предназначению», где она – лишь функция, где от нее требуется лишь услужить древнему господину.

Девушка холодно рассмеялась, но тут же резко замолчала и подняла на друга закипающий взгляд. Да, она все еще считала Ноэля таковым. Несмотря на то, что мать откровенно продала ее, это никак не отменит уже сформированную эмоциональную связь между ними. Присутствие любви к Изару в сердце Каранель сделало бы ситуацию много проще, но…

Бессмертный спокойно следил за бушующими в девушке чувствами. Неясно, что за мысли посещали его в этот момент. Непроницаемое лицо не выдавало никаких эмоций – сдержанная маска скрывала отношение к происходящему.

Вилейн поправила выбившийся из ослабленной прически дочери локон, не прекращая гладить ее по руке.

Если бы пространство могло отозваться на источаемое одаренной возмущение, то наверняка заискрило бы. Но чем дольше она взирала на Ноэля в полном безмолвии и наедине со своими мыслями, тем настойчивее под тонкую ткань платья пробирался жуткий мороз, растекаясь по коже сетью тонких иголок. Буквально только что юношу за столом можно было бы счесть беспечным студеном, безобидным хулиганом и балаболом, но вот мгновение – и перед ней некто, кого она не знает. Хотя ровным счетом ничего в его облике не изменилось. Лишь взгляд. Взгляд, в котором можно усмотреть тьму веков, стоило только приглядеться.

Кара разорвала зрительный контакт, пока не заплутала в опасных темных глазах окончательно и, ни слова не говоря, поднялась со стула. Нехватка воздуха гнала ее на улицу. Казалось, стены вокруг не способны вместить столько впечатлений. Не оборачиваясь, она направилась к двери, ведущий из обеденного зала прямиком в сад. Стук каблуков эхом отдавал по просторному помещению, сотрясая образовавшееся безмолвие.

Под гнетущей аурой правителя, Вилейн не посмела прокомментировать вольное поведение дочери. Женщина сидела тихо и смирно, потупив взгляд и молясь всем богам, только бы он не вспылил.

Осенняя прохлада сковала тело, только дверь отворилась, но не заставила передумать или замедлить шаг. Кара уверенно двинулась вперед. Пронизывающий ветер, налетающий порывами, нагнал плотные тучи, утопив природу в глубоких сумерках. Искусственного освещения снаружи оказалось достаточно, чтобы разглядеть дорогу в сад. Верхняя одежда бы сейчас не помешала. Но возвращаться в дом Кара и не думала. Нужно было немедленно очистить голову. Просто вынуть из нее все, что кипело и варилось как в котле над костром.

Шелестящие ивы, пожелтевшие и приунывшие, отбрасывали узорчатые тени на тропинку из темно-серого камня. Туфли твердо стучали по плитам, унося девушку вглубь потухшего сквера. Холод и темнота нисколько не заботили ее. Как и воспоминания об этой части поместья. Которых не было. Сочная зелень вечнозеленого газона, фигурные кустики по бокам узкой дорожки и покачивающиеся шапки цветов сейчас выглядели тусклыми и неуютными. И только скудные островки света расставленных меж деревьями фонарей, с трудом добирающиеся до земли сквозь ворох скрипучих ветвей, намекали, что при свете дня здесь, несмотря на подкравшуюся осень, все еще расцветает великолепие красок.

Огней города Кара не заметила. Со всех сторон прилегающую территорию обнимала непроглядная тьма. Где они находятся? Судя по тому, что Нила уехала за псами, вряд ли сильно далеко от Нью-Шела. Хотя, создавалось ощущение, что даже если бы Ноэль отправил ее за пакетом чипсов через полстраны – она бы не возражала. После рассказа матери стало ясно, почему «сестра» вечно соглашалась с любыми его затеями.

Заприметив большие садовые качели на поляне справа, Кара направилась к ним, стараясь не увязнуть каблуками в мягком грунте. Сидеть в холоде без движения было не лучшей идеей, но гулять по мрачному саду хотелось еще меньше. Сняв ограничители, фиксирующие сиденье, девушка опустилась на мягкие подушки и подняла навес повыше, чтобы не оставаться в еще большей тьме и так тусклой улицы. Скинула узкие туфли и подогнула ноги, накрывая широким подолом – стало немного теплее.

Размеренное покачивание приятно отвлекало. Если бы не ветер и жуткий шум ветвей. Из-за трепыхающейся листвы она не услышала приближения размеренных шагов и вздрогнула, когда Ноэль будто возник перед ней из ниоткуда. С совершенно невозмутимым видом он кинул ей на колени аккуратно свернутый в рулет изумрудный плед, накинул точно такой же себе на плечи и, уворачиваясь от ветра, принялся зажигать сигарету. Кара без лишних слов закуталась в пушистое покрывало, принявшись кидать на юношу сердитые взгляды.

Когда сигарета задымилась, девушка недвусмысленно протянула руку. Изар удивленно приподнял бровь.

– Белоснежка, у тебя нет еще одной жизни в запасе, как у меня. Так что не стоит.

– Еще одной? Разве ты не собирался закончить на этой?

– Собирался, – мальчишеская ухмылка и волнующиеся на ветру белоснежные пряди на мгновение заставили позабыть, кто он, – но не факт, что получится.

– Не факт? – вкрадчиво уточнила Кара.

– Не факт.

Минутная заминка непонимания происходящего всколыхнула тщательно спрятанное раздражение.

– Дай сюда эту чертову отраву, – рука девушки не дрогнула.

Коннел поджал губы и с хитрецой в глазах повиновался. Не успела Кара затянуться, как зашлась в отрывистом кашле.

Юноша усмехнулся и выхватил сигарету из ее ледяных пальцев.

– Гадость какая, – хрипло прокомментировала Кара, все еще пыталась прокашляться и избавиться от неприятного ощущения в легких.

– А я о чем, – он с наслаждением вдохнул едкий дым и блаженно прикрыл глаза, выпуская красивые ровные колечки. – Отборная дрянь.

Девушка спрятала руки под плед, вновь сердито замолкая.

Грозный меховой шар, распространяющий вокруг волны недовольства и возмущения, почти что потуплял негативные эмоции бессмертного, вынужденного контактировать с ненавистными подданными. Заметив его лукавый взгляд, девушка смущенно отвернулась, плотнее заворачиваясь в теплое убежище.

– Говори уже. Можешь поносить меня на чем свет стоит. Только не молчи, – юноша стряхнул пепел, тут же развеявшийся по ветру.

От просьбы, прозвучавший как приказ, Кара вздрогнула, но виду не подала. Что ж. Раз сам желает поговорить – отлично. Самое время все выяснить.

– Я… ужасно зла. Не знаю, как реагировать. Все слишком запутанно.

– Наоборот, все предельно просто. Я выручил тебя не за спасибо. И теперь ты должна отдать долг. Вот и все.

Стискивая в руках мягкую скань пледа, Кара впилась горящим взглядом в полощущиеся на ветру травинки.

– Не вмешайся я – Молара бы тебя убила. Может, Лэйрьен и успел бы это предотвратить. А может и нет. Кто знает.

Лучше бы убила.

– Не стоит умирать просто так, – сказал он, угадав ее мысли, – живая ты можешь сделать гораздо больше полезного.

– Например, привести в мир твоего палача? – Кара сдерживалась от язвительности, но получалось неважно.

– Именно так, – губы бессмертного улыбались, но глаза метали кинжалы. – Этот «палач» поможет мне освободиться.

Тревога снова охватила девушку, хотя она даже не смотрела на него.

– Но ты сказал «не факт, что получится», – она сглотнула ком, подступивший к горлу и заставила себя поднять глаза на собеседника.

– Верно. Прошлые попытки не увенчались успехом. Особых надежд не питаю, но попробовать обязан. Ведь ты последняя, в ком течет кровь Мораги. Я не могу позволить себе упустить этот шанс… даже если это во вред тебе, – ровный тон юноши то ли располагал к примирению, то ли предвещал бурю. – Согласна ты или нет – это ничего не изменит, – он стукнул пальцем по сигарете, вновь стряхивая пепел и снова затягиваясь.

Темные глаза в окружающем мраке казались чернее самой ночи.

– Но почему только Мораги годятся для этого? – Кара шевельнулась в мягком коконе, пытаясь сбросить сковавшее ее напряжение.

Изар замолчал, в раздумьях опустив взгляд под ноги.

– В чем дело? Говори, как есть, – голос девушки дрогнул. – Не хочу, чтобы меня «берегли» и снова лгали. Я этого не вынесу.

– Только Мораги способны совладать с такой концентрацией дара, как у меня. Усвоить его. Они – единственные, кто, помимо прочего, могут исцелять других особей. Не все, но большинство. Фагус, твой отец, был последним.

– Был?

– Об этом тебе лучше поговорить с матерью. Не желаю влезать в семейные дела больше необходимого, – отрезал Ноэль.

Кара оторопело уставилась на него. Качели почти остановились.

– То есть, отец был целителем… а мне досталась это… это… что?

– Не все происходит так, как нам хотелось бы. Дитя полноценных древних наследует оба родительских проявления дара. Но берет верх всегда тот, что оказывается сильнее в конкретном организме. Так легли карты. Не стоит винить природу.

– Что за дар у моей матери?

– Он у всех примерно одинаковый – способность взывать к крови, своей и чужой, управлять ей. Формировать с ее помощью взаимосвязи. Влиять на мир, менять его. Но бывают особо одаренные, со своими персональными «фишками».

– И моя «фишка» – кровавая резня? – выдохнула Кара. – Бесконтрольные убийственные вспышки?

Бессмертный вздохнул, затушил окурок о подошву ботинка и убрал его в пустую пачку из-под сигарет.

– Мне пока не довелось этого увидеть. Но твоя мать утверждает, что так и есть.

Девушка подтянула ноги к груди и тяжело уронила голову в колени. Юноша сел рядом и оттолкнулся ногой от земли. Качели принялись тихонько покачиваться.

– Моя сила опасна. Как я могу ее вернуть? Я с ней не справлюсь. Вдруг пострадает еще кто-нибудь? – Кара изо всех сил сдерживала отчаяние.

– Пока я рядом, ты никому не навредишь. Я могу подавить любой дар, – Изар откинулся на спинку качелей и запрокинул голову назад, как когда-то на веранде в академии.

Он вел беседу терпеливо, но чувствовалось, что тема ему неприятна и он поскорее хочет закончить мусолить ее.

– Что стало с теми женщинами? Которые пытались… помочь тебе.

– Они остались живы, если ты об этом. Но все беременности замирали на разных сроках.

Кара обхватила ноги рукам, зарываясь лицом глубже в плед.

– Концентрация магии в твоем организме высока, даже слишком, судя по тому, как она проявляла себя в детстве. Точнее, была высока. И мы вернем все на свои места. Поэтому не переживай раньше времени. У тебя… может получиться.

Девушка подняла голову, поворачиваясь к собеседнику. Под теплым покрывалом Ноэль расслабленно обмяк, закрыв глаза и наслаждаясь спокойным ходом качелей.

– Лэй вот так просто возьмет и вернет мне силу? – голос ее звенел презрением к потерянной части своей сущности.

– Вернет. Никуда не денется. Мы его… уговорим, – тон юноши сделался тихим и ленивым, будто он вот-вот собирался заснуть.

От одной мысли о том, что придется снова впустить в себя невесть что, девушке становилось дурно. Как и от размышлений о том, что Ноэль подразумевал под «уговорами». Очень сомнительно, что директор добровольно возьмет и возжелает пойти им навстречу.

– Но с чего ты решил, что у ребенка будет достаточно сил тебя… – Кара сделала паузу, подбирая слово. О смерти ей не хотелось больше ни думать, ни говорить, – упокоить?

– Ни с чего. Просто надеюсь, что сработает.

– Весь твой план строится на зыбких предположениях и многочисленных «если», – Кара снова заполыхала.

– Я устал, – голос бессмертного звучал приглушенно. – От круга этих сраных перерождений. От постоянно меняющихся лиц. И если есть лишь призрачный шанс – это уже неплохо.

Если затея провалится – она пострадает, разделяя участь тех женщин, что перенесли горе ради своего правителя. Но не успев разгореться, девушка вмиг потухла, потрясенно уставившись куда-то в пространство. Она сама являлась виновником похожего несчастья. Мария потеряла дитя из-за нее.

Это… моя расплата?

Кара развернулась, сев боком. Качели сбили ход и пошатнулись. Ноэль лениво разлепил глаза, с вопросом воззрившись на девушку. Ее сердитый вид сквозил неуверенностью и смущением. Очередной порыв ветра запутался в темных волосах, и девушка поспешила укрыть голову пледом.

– Заставить ребенка убить собственного отца – бесчеловечно.

– Он вырастет с мыслями, что это его благородный долг, и будет к этому готов.

– Но что если он унаследует твой ген бессмертия? Об этом ты не думал? Ты обречешь ребенка на вековые муки, что терзали и тебя самого? И со спокойной совестью «уйдешь на заслуженный отдых»?

– Не желаю об этом говорить.

Темные глаза юноши заблестели неудовольствием, но Кара не отступила.

– Как ему потом выйти из того же положения, в каком находишься сейчас и ты?

– В нем будет кровь Мораги. Даже со моим уровнем сил – исцеление мне недоступно. Так что, возможно, он сможет найти способ, как самостоятельно прервать свою жизнь.

– А если нет? Прошу тебя, давай поищем другой вариант, – Кара с мольбой уставилась на него.

– Это не обсуждается.

Холод в его голосе звучал предостерегающе. Стоило ослабить напор, пока лед не треснул, но гнев уже разжег ее душу.

– Вы с матерью посягнули на свободу моей воли, и это «не обсуждается»?

Юноша повернул голову набок, не сводя с нее пронзительного взгляда. Промолчал. Поза девушки была скованной и настороженной, он же, напротив, мягко стекал по сиденью.

– Почему… – Кара осеклась, но упрямо продолжила, – почему ты вспомнил о том, что я «нужна тебе», только когда Молли решила меня убить?

Губы Ноэля дрогнули в улыбке, будто он и не заметил упрека в свой адрес. Но вопрос был закономерный.

– Господин директор не походил на человека, собравшегося мстить. Мне было любопытно, какое решение он примет относительно тебя.

Кара едва держала себя в руках. Он предпочел просто наблюдать за ней и ее тюремщиком. В то время как катастрофические чувства неотвратимо завладевали ее сердцем.

– Твое любопытство, – девушка дрожала, а голос ее разливал возмущение, – стоило мне…

Чудовищных переживаний. Постыдных потрясений. И в конечном счете – изломанной любви. К человеку, который развратил ее нравственность. Но вслух она всего это произнести не смогла.

– Между вами что-то было? – глаза бессмертного хитро сузились.

Стыд, накативший вдруг в ответ на возмутительный вопрос, исказил ее лицо злостью.

– Это не твое дел…

Изар сгреб девушку в охапку и, обрывая на полуслове, накрыл ее губы поцелуем. Запакованная в плед по самую макушку, она даже не успела опомниться, как оказалась у него в руках. Кара испуганно распахнула глаза и шевельнулась, пытаясь высвободиться из-под плотной ткани, но юноша прижал ее крепче и нагнулся ниже, совсем обездвиживая.