Кровавый плен 2

Глава 24. Грани благоразумия

Медленно разлепив тяжелые веки, Кара издала хриплый приглушенный стон. Тело ощущалось мешком, набитым камнями. С трудом сфокусировав зрение, девушка окинула комнату мутным взглядом, пытаясь понять, где находится. Знакомый потолок. Знакомый интерьер. Знакомая кровать, на которой она лежала. Все вокруг – знакомое, но теперь какое-то иное. Пока сознание соединяло две части себя, Кара подняла левую ладонь к лицу, чувствуя тупую ноющую боль. Кожа оказалась ровная и гладкая. Ни следа недавнего ранения. Как не обнаружилось и язв, что покрыли тело перед тем, как она отключилась.

А почему она отключилась?

Девушка прикрыла лицо рукой, силясь восстановить цепочку последних событий. После возвращения силы кисть, казалось, весит как все ее тело.

После возвращения силы?

Широко распахнув глаза, Кара резко села в кровати, но тут же согнулась в приступе тошноты. Внутренности, потрясенные неосторожными движениями, дружно решили покинуть ее.

Придерживаясь за прикроватную тумбу, Кара сползла с кровати. Лишь одно сейчас волновало ее больше, чем собственное состояние.

Неслушающиеся ноги запутались в длинной белой сорочке, качнув девушку в сторону. Впившийся в бедро угол стоящего у самой двери комода отозвался болезненным прострелом. Лежавшие сверху предметы загремели, со звоном раскатываясь по полу.

В холле второго этажа стояла гробовая тишина. Слуг не наблюдалось. В покоях Изара оказалось пусто. Цепляясь руками за перила, на ватных ногах Кара спустилась на первый этаж, остановившись на середине лестницы лишь за тем, чтобы еще раз прочистить желудок. Организм был потрясен произошедшими в нем изменениями и пока что не желал привыкать и сотрудничать.

Нижний холл, такой же безлюдный, как и весь дом, полнился лишь звуком босых ступней о гладкий холодный паркет.

Приступ головокружения застал девушку на середине пути в обеденный зал. Она на краткий миг прижалась плечом к стене, упрямо выравнивая кружащееся пространство перед глазами, и двинулась дальше. Ей нужно было знать. Сейчас же выяснить. Немедленно.

Сердце заколотилось, когда из-за закрытых дверей послышались приглушенные голоса. Кара буквально ввалилась в столовую, повиснув на дверном полотне и окидывая помещение диким смятенным взглядом.

Всеобщее ошеломление смешалось с ее собственным, яростным и тревожным.

– Кара! – Изар спрыгнул с подоконника, на котором сидел.

Вилейн вскочила из-за стола, но под потерянным взглядом дочери подойти не посмела, так и оставшись стоять на месте.

Нила, собиравшаяся проветрить помещение, замерла у оконной створки. Глаза ее взволнованно заблестели.

Борясь с головокружением, без единой мысли в голове, Кара торопливо переводила взгляд с одного на другого в поисках того, терзания о ком подняли ее из магической комы раньше положенного, раньше, чем она смогла полностью восстановиться.

Лэйрьен оттолкнулся от стены и расцепил скрещенные на груди руки. Его жгучий встревоженный взгляд принес ей облегчение.

Живой. Он живой. Все они живы.

Кара тут же расслабилась, перестав сопротивляться желанию прилечь на пол и позволяя хвори снова захватить ее.

Директор вмиг оказался возле нее и крепко прижал к себе, помогая устоять на ногах. Вместе с телом, девушка отпустила и психику, уже не выдерживающую бесконечного, не прекращающегося наплыва тяжелых эмоций. И завыла как ребенок. Как маленькая она на кровавом пляже. Руки дрожали, вспоминая, как вонзили кинжал в грудь дорогого сердцу мужчины. Лэй гладил ее по волосам, уверяя что все хорошо, что все позади, но она не реагировала, пока не выплакала все, что накопилось за время ее продолжительных переживаний. Окружающие тактично хранили безмолвие, выжидая, когда кризис момента сойдет на нет.

Когда от плача девушки остались одни только тихие всхлипы, Вилейн осторожно двинулась к ней, желая проявить родительское участие.

– Дорогая… – женщина протянула руку, собираясь дотронуться до плеча дочери.

Кара отпрянула от мужской груди и развернулась, со всей силы впечатывая матери пощечину. Сила, отзываясь на бессознательный призыв и стремясь наказать виновницу ее гнева, оставила на коже женщины глубокую рытвину. Радужка девушки на краткий миг вспыхнула алым и тут же погасла.

Вилейн отшатнулась, зажимая ладонью рваный порез. Хлынувшая кровь потекла багряной дорожкой вниз по шее и руке, пачкая дорогую полупрозрачную ткань белоснежной блузки.

– Ты это заслужила! – сгоряча бросила дочь, нисколько не переживая по поводу того, что причинила боль, пусть и нечаянно.

На древнем все заживет. Само. Через какое-то время. А собственноручно залечить сотворенное она и не подумает. Ведь мать так ненавидела это ее проявление. Так пусть обходится без него.

Изар нахмурился, подозревая между ними конфликт, о котором он не в курсе. А на лице Нилен, напротив, проскользнула довольная, едва заметная, улыбка – Кара нашла в себе силы противостоять матери. И Вилейн, наконец, получила ощутимый отпор.

Лэй подхватил пошатнувшуюся девушку, вновь прижимая к себе, теперь уже спиной. Кара опустила ладони на его предплечья, бережно обвившие ее талию, и измученно прикрыла глаза.

Ей хотелось обвинять мать. Обвинять их всех. Ненавидеть. За то, что так жестоко поступили. За то, что не сказали, что ее ждет. Но сил на злость совершенно не нашлось.

Присутствующие прекрасно все понимали и без слов. Потому и молчали.

Несмотря на всю боль, что испытывала, Кара стыдилась того, что в критический момент потеряла выдержку и сопротивлялась судьбе. Она могла обречь человечество на страшную гибель. И все из-за своей неспособности совладать со страхом. Знание, что Мария все предвидела заранее и выстроила события с учетом этого нюанса, слегка сглаживало гадкое ощущение собственной слабости. Но только слегка.

Изар позволил хозяйке поместья удалиться подлатать себя, а директору велел увести девушку, настаивая на дальнейшем отдыхе. Кара даже не сопротивлялась, когда Лэй поднял ее на руки и унес наверх. Она уснула еще до того, как голова коснулась подушки.

Мечущийся ум беспрестанно мусолил вернувшиеся воспоминания и практически не отдыхал, но хотя бы тело понемногу восстанавливалось.

Утром следующего дня бегающие во дворе собаки разбудили девушку громким задорным лаем. Она обнаружила себя в незнакомой гостевой комнате, с чистым полом и простынями. Все еще физически и морально разбитая, но не желающая дольше оставаться в беспамятстве Кара поплелась в душ, где ее еще раз хорошенько прочистило.

До первого пробуждения она провела в бессознательном состоянии два дня. За это время Изар пробудил Молару и рассказал ей, как обстоят дела на самом деле. Мстительница верить не торопилась, пока воочию не узрела предсказательную тетрадь Марии, где на нее саму имелась изрядная доля компромата. Сестра бессовестно раскрыла, что она тайно была без ума от одной из пассий Ноэля Коннела, с коими он крутил романы в Кейтане. После освобождения от магической тюрьмы, девушка чувствовала себя максимально паршиво, но подождать, пока Каранель Мораги восстановит силы и подлечит ее, отказалась. Вероятно, считала, что не заслужила подобной доброты. А еще не захотела смотреть в лицо той, кого чуть не убила из-за иллюзорной мести. Директор отвез ее домой, в Нью-Шел, где она жила, числясь студенткой Кейтана. Подробности о случившемся лорд запретил ей разглашать. Со своей стороны, он сообщил совету древних, что освободил Лэйрьена Римана и Молару Тэрелиас от клейма преступников. За личные заслуги перед ним, о сути которых, конечно же, умолчал. Сородичи, а в особенности, Вилейн Вельфор, были весьма шокированы подобной милостью со стороны давно отошедшего от дел правителя. Но не подчиниться или начать расспрашивать о причинах помилования не смели.

Кара стянула сорочку и повернулась спиной к зеркалу. Безобразный коричневый шрам, тянущийся от поясницы до шеи все еще был на своем месте. Но не потому, что она не смогла его стереть, а потому что не захотела. Не пожелала забывать эту часть своей жизни. А вот избавиться от метки в виде солнца на запястье было невозможно. Бессмертный сам должен разорвать связь между ними. И пока она не исполнит обещание, данное ему, – это вряд ли произойдет.

Откопав в чемоданах свою любимую и невероятно удобную голубую мешковатую пижаму, Кара, хмурая и все еще изможденная, выползла из комнаты, снедаемая диким желаем выпить большую чашку крепкого кофе. Иронично, что она могла исцелить свое тело от физических травм, но не способна была выровнять общее состояние, виной которому стало возвращение ее магического потенциала. Приходилось терпеливо ждать, пока тело и разум сами отойдут от шока.

Завернувшись в плед и устроившись на диване в гостином зале, Кара прикрыла глаза, втягивая бодрящий аромат только что сваренного кофе с легкими нотками корицы. Круглая пол-литровая кружка создавала приятную тяжесть в руках.

Все остальные, кроме матери, которой пока было не позволено присутствовать при разговоре ввиду его секретности, расположились за столом лицом к девушке в ожидании, когда она настроится на разговор.

Кара все еще злилась на них, поэтому демонстративно молчала. И только когда она допила свою бездонную бадью с кофе, и Лэйрьен принес ей еще одну точно такую же – соизволила взглянуть на присутствующих.

– Что я пропустила?

– Ну, ты чуть не угробила всех в пределах ста миль, – подал голос бессмертный.

Кружка в руках девушки дрогнула.

– Но вместо этого всех исцелила, – Лэй сел рядом на диван. Волосы его были убраны в хвост, а одежда напоминала прежнюю, директорскую – приталенный серый жилет поверх рубашки и того же цвета брюки.

Кара вспомнила вторую волну, что раскатилась вслед за первой, полностью поглотив ее разрушительную силу, и которая затем рванула с удвоенной силой, покрыв огромное расстояние.

– К югу отсюда, в пределах ста миль, располагается медицинский центр с тяжело больными пациентами, – продолжал Изар. – Все они… теперь здоровы. Сагири совместно с советом уже работают над тем, чтобы замять это «божественное исцеление», которое уже разлетелось по сарафанному радио любопытной прессы.

Девушка с облегчением выдохнула. Один камень с души снят.

– Меня… ты тоже подхилила, – лорд задумчиво буравил ее взглядом. – Тело теперь как новенькое. Как и у директора.

Кара встретилась с ним взглядом и отхлебнула кофе.

– Я могла бы скрыть то, что сказала мне Мария в день репетиции. Оставить тебя в неведении. Как поступил и ты со мной. Но, к твоему счастью, это не про меня, – глаза Кары искрились негодованием.

– И что же она сказала? – вкрадчиво поинтересовался бессмертный.

– Что я стабилизирую твою силу в момент возвращения своей. Теперь ты не уничтожишь мир. И поэтому убивать тебя нет нужды.

Юноша откинулся на спинку стула, складывая руки на груди.

– Зашибись, – скулы его недовольно дрогнули. – И это все?

– Да.

– И ничего про мое бессмертие?

– Нет.

– И про мою… идею с отпрыском тоже ничего?

Девушка покачала головой и принялась за кофе.

Снедаемый раздражением, Изар закачался на стуле.

– То есть. Конец света миновал, но я продолжу перерождаться?

– Похоже на то.

– И на сколько хватит этой стабилизации?

Кара пожала плечами.

– Тогда… придерживаемся первоначального плана, – голос лорда кольнул льдом.

– Я знала, что ты это скажешь, – Кара стрельнула на него пронзительным взглядом.

– Ты против? – настороженность в тоне бессмертного была замаскирована под иронию.

– Была бы против, сказала бы, что теперь я очень сильна и попробовать убить тебя – отличная идея, – мрачно отозвалась девушка.

– В таком случае мне повезло, что ты такая честная, Белоснежка, – с натяжкой усмехнулся Изар.

Лэй и Нила молчали, пребывая в осознании, что их жизни стремительно разваливаются, что дорогие им люди вынуждены идти по безжалостному к ним сценарию. Но оба уже успели смириться с этим. Директор – когда готовился умереть, а подчиненная – в день, когда узнала, что в Каре течет кровь Мораги.

– Мария пожертвовала собой, чтобы остальные жили. Я должна сделать хоть что-то отдаленно похожее по значимости. Иначе душа ее будет страдать в одиночестве. Этого нельзя допустить. И хоть ты все же редкостный паршивец… Я не хочу, чтобы лорд мучился еще сотни веков. Потому что мне не все равно. Потому что я обещала.

Кара с трудом удерживала губы от дрожи, пряча их за кружкой с кофе. Она понимала, что значат ее слова и как они звучат для Лэйрьена.

Бессмертный отвел взгляд, не в силах вынести ее жертвенной решимости.

– Так тому и быть. Нилен, приведи Вилейн.

Женщина нервно присела на краешек стула и приняла постукивать рукой по коленям, чем стала невероятно раздражать лорда. На щеке ее красовалась свежая повязка.

– Эта целительная вспышка ведь не взялась из ниоткуда? – поворачиваясь к хозяйке особняка, Изар вопросительно приподнял бровь.

Вилейн молчала.

– Однажды я вылечила умирающую птичку, – ответила за нее Кара. – Но это был единственный раз. Мама… подавляла мои порывы помогать окружающим.

Женщина встрепенулась и принялась оправдываться.

– Дорогая! Я делала это, чтобы уберечь тебя! Твой отец погиб из-за своей безумной тяги помогать другим. Я не могла допустить, чтобы тебя постигла та же участь.

– Это неправда, – отрезала девушка. – Ты любила лишь мое дьявольское проявление. Но не меня саму.

Вилейн собралась парировать очередным неуклюжим аргументом, но Изар жестом приказал ей закрыть рот.

Лэйрьен принес Каре очередную огромную кружку с кофе и натянул пониже плед, закрывая высовывающуюся ледяную ступню. Она пила и никак не могла напиться. Ослабленный организм требовал именно кофе. Девушка отвела от мужчины виноватый смущенный взгляд и погрузилась в очередную порцию бодрящего напитка.

– То есть, в тебе сосуществуют одновременно два дара? – скептически спросил бессмертный.

– Нет, – Кара оторвалась от кофе. – Отнимать жизнь и дарить – две грани одного и того же дара. Две крайности.

Мать выглядела ошарашенной.

– Но… но сила Фагуса не так работала. Поэтому, я думала, что эти вспышки… специфическое проявление твоей древней крови. Ведь трудно поставить знак равенства между жизнью и смертью, – женщина растерянно вцепилась руками в колени, пытаясь осознать масштаб своего заблуждения. – Я надеялась, что ты могла унаследовать мою способность к беспроблемному зачатию и влиянию на пол ребенка. Вкупе с твоей разрушительной мощью ты была бы самой полезной древней для лорда. А единичное исцеление могло быть просто случайностью.

Полезной.

Чтобы удержать себя в руках, Кара принялась сосредоточенно пить, вцепившись зубами в чашку.

– Это глупость или намеренное утаивание от меня чертовски важной информации?

От перемены настроения бессмертного вздрогнула даже Нилен.

– Я бы… я бы не посмела вам лгать, мой лорд. Я делала все для того, чтобы иметь возможность помочь вам с вашей проблемой, – Вилейн сглотнула, пытаясь унять дрожь в руках.

Ей пришлось рассказать, что отдать дочь лорду она планировала еще до того, как родила ее. Но планам помешал Лэйрьен Риман. А точнее – Мария, но этого женщина не знала.

– Я могу, – глаза юноши вспыхнули кровавыми отсветами, когда он повернулся к Каре, – забрать ее силу. И воспоминания. Только скажи.

Вилейн замерла, во все глаза уставившись на дочь, как на палача, занесшего косу над ее головой.

Девушка застыла над кружкой. Она ненавидела мать за ее извращенную любовь. За ее жестокость и эгоизм. Но… она не хотела обрекать на страдания женщину, подарившую ей жизнь.

– Нет, – отозвалась Кара, выдержав паузу. – Но я хочу уехать отсюда. Сейчас же.

Глаза юноши вернулись в прежний темный цвет.

– Думаю, тебе сначала нужно окончательно восстановиться, прежде чем…

– Сейчас же.

Лорд вздохнул и согласно кивнул.

Нилен отправилась с Карой наверх, помочь ей собрать вещи. Вилейн поплелась за ними в тщетных попытках расположить дочь к себе.

Изар удержал директора за руку, изъявляя желание побеседовать с глазу на глаз.

Мужчины вышли в сад и бессмертный тут же закурил. Стылый воздух неторопливо забирался под одежду, неприятно морозя тело. Несмотря на солнечную безветренную погоду, было весьма зябко.

– Я не против, чтобы ты остался рядом с ней, – начал Изар с места в карьер, выпуская облачко дыма. – Но подумай вот о чем, Лэйрьен. Ты столько всего перенес и готов был умереть, но теперь у тебя есть шанс с чистой совестью отпустить прошлое и продолжить свою жизнь. Академия, студенты, политика. Тебе все это небезразлично, и ты можешь туда вернуться.

– Надеешься отвадить меня, воззвав к благоразумию? – директор прислонился спиной к закрытым дверям, устремляя взгляд в кристально голубое небо.

– Я же сказал. Можешь остаться. Но держи в голове, что этим ты причинишь ей боль. Каре будет трудно следовать своему долгу при таком раскладе. Ее решительность впечатляет, как и то, что она желает уважить память Марии и принести свое счастье в жертву интересам не слишком гуманного старика. Но она продолжает тебя любить, и это разрывает ее душу на части. И будет рвать до тех пор, пока ты рядом. Ты измучаешь и ее, и себя. Думаю, довольно страданий с вас обоих.