Куда уж хуже

15

– Есть одна проблема,– произнес Дортмундер.

– Вашингтон,– предположила Мэй.

– Именно.

Шел дождь. Они возвращались домой из кинотеатра. Мэй любила смотреть фильмы, и они время от времени ходили туда. Но в этот раз, в отличие от остальных зрителей в зале, Дортмундер видел на экране исключительно персонажей, которые не нуждались в кольце удачи. Когда те направлялись к остановке, автобус просто стоял и терпеливо их дожидался. Когда они звонили в дверь, то хозяин квартиры, должно быть, уже стоял, прижавшись к ней с обратной стороны,– судя по скорости, с которой открывал. Когда они собирались ограбить банк, то прямо перед входом обнаруживалось свободное место для парковки. Когда кого-то выкидывали из окна, то он даже не затруднялся посмотреть по сторонам, а просто протягивал руку, хватался за заранее кем-то приделанный в нужном месте флагшток и спокойно висел так, пока внизу не проезжал грузовик с сеном.

Дортмундер при желании мог припомнить несколько собственных падений с высоты, но все они заканчивались отнюдь не в грузовиках с сеном.

– Вашингтон,– повторил он.

– Это просто город, Джон,– заметила Мэй.– Ты же знаешь города.

– Я знаю этот город,– ответил Дортмундер, указывая на мокрый тротуар под ногами.– В Нью-Йорке я знаю, что делаю, знаю, где нахожусь и знаю, кто я. В Вашингтоне я не знаю ничего: ни куда пойти, ни что сделать, ни как говорить.

– Джон, в Вашингтоне говорят по-английски.

– Возможно.

– Все, что тебе нужно – партнер, который поможет сориентироваться на месте.

– И что я ему предложу за это? Половину кольца?

– Этот Фербенкс очень богат. В его квартире должно быть немало ценных вещей. Вспомни, сколько всего ты взял на Лонг-Айленде.

– Это верно. Но с другой стороны, кого я знаю в Вашингтоне? Все мои знакомые живут здесь.

– Поспрашивай.

– Кого?

– Всех. Начни с Энди, у него куча знакомых.

– Что касается Энди,– рассуждал Дортмундер, пока Мэй открывала кодовый замок в их дом,– тут все дело в том, что он любит знакомиться.

Они поднялись по лестнице. Дортмундер мечтал о стакане хорошего бурбона. Весенние дожди – теплые, но оттого не менее мокрые.

Мэй открыла дверь в темную квартиру. Щелкнув выключателем, Дортмундер саркастически заметил:

– Подумать только, Энди нет дома.

– Энди здесь не живет.

– Уверена?

Мэй сосредоточенно запирала дверь. Дортмундер поинтересовался:

– Хочешь бурбона? Или пива?

– Чая. Я сама приготовлю.– Очевидно, очередной рецепт, почерпнутый в журналах, которые она постоянно читала.

– А я пройдусь по бурбону,– решил Дортмундер.– И тоже приготовлю его сам.

Они направились на кухню, включая везде по дороге свет. Дортмундер налил себе бурбона, который выглядел теплым, даже несмотря на плавающие в стакане кубики льда; так часто бывает, когда вы знаете, что питье сейчас согреет вас изнутри.

Мэй ждала, пока заварится чай.

– Пойду в гостиную,– решил Дортмундер, вышел и тут же вернулся, чтобы сообщить.– Он здесь. Я же тебе говорил, помнишь?

Не отрывая взгляд от чая, Мэй поздоровалась:

– Привет, Энди!

– Привет, Мэй,– отозвался Келп, появившийся на пороге. Дортмундер вновь вернулся в гостиную, заметив:

– Мог бы предупредить, что приедешь.

– Зачем, если я уже здесь? – удивился Келп.

– Ну да, ну да.

За плечом у Энди висела кожаная котомка, наподобие тех, что носят солдаты в вестернах. Дортмундер не был уверен, что хочет знать о ее содержимом, но не сомневался, что все равно об этом скоро узнает. Энди поправил котомку, кажущуюся на вид достаточно тяжелой, и заявил:

– Прежде всего я бы выпил пива.

Дортмундер немного подумал, разглядывая стакан в своей руке. С трудом изобразив гостеприимного хозяина, он предложил:

– Может, хочешь бурбона?

– Спасибо за предложение, Джон, но я бы предпочел пиво. Таким образом, каждый остался при своем. Дортмундер уселся в любимое кресло в гостиной, продегустировал бурбон и остался удовлетворен результатом. Энди с пивом вошел следом, плюхнулся на диван, водрузил на журнальный столик котомку и начал ее расстегивать.

– Что бы там ни было, прежде, чем ты ее откроешь, позволь спросить,– сказал Дортмундер.

– Конечно,– кивнул Энди и, оставив котомку в покое, взял банку с пивом.

– Ты кого-нибудь знаешь в Вашингтоне?

Энди отхлебнул пива и начал перечислять:

– Президента. Потом одного сенатора, правда, забыл фамилию. И еще стюардессу по имени Жюстин.

Дортмундер посмаковал бурбон и уточнил вопрос:

– Кого ты знаешь не из гражданских?

Энди посерьезнел.

– Ты имеешь в виду кого-то из нашей профессии? А-а-а, тебе нужен сопровождающий, когда ты соберешься в «Уотергейт»?

– Мэй предполагает, что там может оказаться достаточно добычи, чтобы этот парень не остался внакладе.

– Это точно, судя по прошлому разу. Дай-ка подумать.– Энди отставил пиво и снова занялся котомкой.– Кстати, вот причина по которой я здесь.

– Угу.

Энди расстегнул котомку, вытащил небольшой черный металлический ящик с телефонной трубкой и заявил:

– Мне придется на несколько минут отключить твой телефон.

Дортмундер подозрительно уставился на ящик.

– Это автоответчик? Я же говорил тебе, Энди, что не намерен...

– Нет-нет, Джон, я помню, как ты относишься к современным технологиям.– Ухмыльнувшись, Энди пожал плечами, развел руки и добавил.– И теперь я тебя понимаю. Единственная причина, по которой ты пользуешься автомобилями, состоит в том, что твоя квартира слишком мала, чтобы держать в ней лошадь.

– Это что, сарказм, Энди?

– Нет, что ты! Это – факс. Наверняка ты уже видел подобные.

Это точно. Не одну такую фиговину он оттащил скупщикам краденого. В обычном мире они являлись еще одним способом отправить другому человеку сообщение и получить ответ. Но среди жизненных приоритетов Дортмундера передача сообщений и получение в ответ дурных новостей явно не значились, и поэтому он не видел применения данному устройству в своем собственном мире. Даже если бы у него и был факс, кому бы он мог отправить сообщение? И что в нем написал? И кто бы ответил ему нечто такое, что нельзя было бы сообщить по телефону, письмом или за пивом в «Оу Джей» на Амстердам-авеню?

Тем временем Энди присел на корточки у телефона, выдернул его из розетки и принялся подсоединять факс.

– Ну и зачем он вдруг мне понадобился? – ворчливо поинтересовался Дортмундер.– И сколько времени мне придется его тут терпеть?

– Твое мнение о факсе глубоко ошибочно, Джон. Говорят, это устройство изначально придумали федералы для регулярного обмена информацией, но сейчас оно стало уже не менее рутинным, чем телефон. Минутку.– Энди снял трубку и набрал номер.

– Надеюсь, это местный вызов?

– Не совсем. Алло! Это Энди. Отправляй,– произнес Келп в трубку и повесил ее.

– Не обращай на меня внимания,– вздохнул Дортмундер. Бурбон в его стакане практически закончился.

Не вставая, Энди обернулся к Дортмундеру и объяснил:

– Мне звонил Уолли. У него есть новости, но никому из нас не хочется обсуждать их по телефону. Поэтому он...

Зазвонил телефон.

– Сними трубку. Ты же рядом,– попросил Дортмундер.

– Нет-нет, это Уолли.

Телефон зазвонил во второй раз, и в дверях появилась Мэй с кружкой чая. Она увидела черный ящик и спросила:

– Это еще что?

Внезапно факс издал громкий высокий оглушительный писк, словно целая стая птенцов голубя, одновременно подвергшихся смертельным пыткам. Глаза Мэй расширились, чай в кружке заходил волнами, и она повторила:

– Это еще что?

– Голуби заткнулись – очевидно, сдохли. Ящик весело зажужжал.

– Это факс,– пояснил Дортмундер.– Похоже, это единственный способ, которым отныне предпочитает общаться Уолли.

– Поехало! – воскликнул Энди.

Дортмундер и Мэй в немом восхищении наблюдали, как из ящика начал выползать широкий белый бумажный язык с напечатанными на нем буквами.

Энди по-отечески улыбнулся ящику.

– Напоминает станок по производству макарон, правда?

– Ага,– с трудом выдавил Дортмундер.

Белая бумага, сворачиваясь в свиток, подобно папирусу, продолжала медленно выползать из ящика. Наконец, она остановилась, раздался дребезжащий звонок, и Энди нагнулся, чтобы оторвать лист. Выпрямившись, он прошествовал обратно к дивану, уселся, отхлебнул пива, развернул факс (в этот момент он напоминал глашатая, объявляющего о прибытии в королевство герцога из Карпат) и зачитал:

«Дорогие Джон, Энди и мисс Мэй...».– Он прервался и с улыбкой заметил.– Какой вежливый парень этот Уолли!

– Он – чудесный человек,– заявила Мэй и присела. Но, как подметил Дортмундер, она оставалась напряженной, сидя на краешке кресла и сжимая чашку с чаем обеими руками.

Энди вернулся к оглашению воззвания, или как еще это там называлось:

«Мне удалось скачать информацию из внутренней сети «ТрансГлобал Юниверсал Индастриз», личной холдинговой компании Макса Фербенкса. Его планы изменились. Вместо Найроби он летит обратно в Нью-Йорк».

– Хорошие новости,– произнес Дортмундер с легким удивлением, как другой на его месте воскликнул бы: «Смотрите! Единорог!».

«Он собирается прибыть завтра вечером...».

– В среду,– уточнила Мэй.

– Точно. «... потому что на четверг назначена его встреча с судьей по поводу Главы 11.

В пятницу он уедет в Хилтон-Хед, а затем вернется к своему прежнему графику».

– Он собирается провести здесь две ночи,– заметил Дортмундер, позвякивая льдом в пустом стакане.– Где именно?

– Сейчас узнаем,– заверил Энди и продолжил чтение.– «В Нью-Йорке Фербенкс вместе с женой Лютецией остановится в театре «Н-Джой» на Бродвее. Надеюсь, что смог вам помочь. С искренним уважением, Уоллес Нурр».

– Где? – потрясенно переспросил Дортмундер.

– В театре «Н-Джой» на Бродвее.

– Он остановится в театре?!

– По крайней мере, это не Вашингтон, Джон,– вмешалась Мэй.– Это – Нью-Йорк.

– А ты его отлично знаешь.

– Несомненно. Лучше всех. Парень живет в театре. Конечно, ведь все в Нью-Йорке живут в театрах, разве нет?