Кузнец

Глава 12

Мы еле добрались до дома Жени. Его шатало, рубашка в крови и грязи — выглядел как после настоящей мясорубки. Я поддерживал друга, чтобы он не свалился прямо на улице.

Женя жил в небольшом доме на окраине города, вместе с мамой. Отца в живых давно не было, поэтому дружба с нами воспринималась его мамой положительно, вне зависимости, в какие передряги мы попадали. Стоило нам подойти к крыльцу, как дверь распахнулась — на пороге стояла она.

— Матвеевна. — прошептал я Жене, увидев её перепуганное лицо.

— Господи, что с тобой?! — она буквально выскочила на улицу, всплеснув руками.

Женя попытался было что-то сказать, но я быстро перехватил инициативу:

— Мы шли с праздника, когда в переулке увидели страшную картину. Три негодяя напали на девушку, явно с самыми мерзкими намерениями. Мы не могли пройти мимо.

Женя, хоть и был избит, моментально включился в мою версию, слабо кивнув.

— Мы не могли не вмешаться, — добавил он, морщась от боли. — Пришлось дать отпор.

Мать Жени, Наталья Матвеевна, всплакнула:

— Сыночек, тебя же могли убить!

— Да что вы, — я перехватил её внимание, — Женя просто герой. Представьте, что было бы с той девушкой, не вмешайся мы вовремя.

Её глаза наполнились слезами благодарности. План сработал безупречно. Женщина, услышав историю о спасении беззащитной девушки, быстро переключилась с паники на гордость за сына.

— Ох, сыночек, — она прижала Женю к себе, не обращая внимания на кровь и грязь. — Какой же ты у меня молодец.

Я стоял рядом, сдерживая улыбку. Женя бросил на меня красноречивый взгляд — мол, надо было минимизировать последствия, а не перевернуть всё на сто восемьдесят градусов.

— Я помогу раны обработать, — сказала Наталья Матвеевна. — Пойдёмте в дом.

Мы прошли внутрь, и я чувствовал — история про спасённую девушку теперь будет обсасываться в их районе ещё не один вечер.

Женя, едва присев на стул, прошептал мне:

— Врать-то зачем было?

— Чтобы мать не волновалась, — пожал я плечами. — Тебе же хуже будет.

Наталья Матвеевна возилась со своеобразной аптечкой, состоящей из бинтов и спирта, бормоча что-то про героизм и отвагу. Я её попросил не разглашать историю про спасение девушки, чтобы не привлекать лишнего внимания. А я думал о том, что нас ждёт дальше.

На следующий день я на всякий случай отправился к Владимиру. Его дом выглядел на удивление тихим и каким-то потухшим. Обычно здесь всегда царила суетливая атмосфера, но сегодня всё было иначе.

Владимир встретил меня в кабинете, и первое, что я заметил — его подавленное состояние. Он постоянно поправлял какие-то бумаги на столе, хотя они и так лежали идеально ровно.

Мы перекинулись несколькими приветственными фразами, и я перешёл к делу.

— Я по поводу пари с Аркадием, — начал я прямо. — Деньги получили?

Владимир медленно поднял глаза:

— Какие... деньги?

— Те самые. Которые Аркадий проиграл на поединке.

Он отвёл взгляд, снова переложил какую-то папку:

— Ах да, вылетело совсем из головы, — Владимир потирал брови, сильно морщась. — Сейчас просто не до этого.

На кону стоит миллион, из которых двадцать процентов причитаются ему, но его это сейчас вообще не интересует. На самом деле деньги меня не волнуют, я здесь для разведки обстановки, и она сейчас оставляет желать лучшего.

— Папка.

— Что? — Владимир аж дёрнулся.

— Я же знаю, что там лежит, — я взял в руки ручку. — Давайте я подпишу, и на этом закончим.

— Михаил, — он не находил себе места. — Просто пойми...

Я его перебил.

— Не нужно любезничать, — мой голос сменился на строгий. — Я понимаю, что вы винтик в системе. У нас было прибыльное сотрудничество, но на этом всё.

Всё это было против его интересов, но он был заложником системы. Морщась и противясь происходящему, он вытащил наш контракт из папки и соглашение о расторжении и передал мне на подписание. С небольшой улыбкой на лице я быстро подписал документы и забрал себе один экземпляр.

— Спасибо за сотрудничество, — я протянул руку для финального рукопожатия. — Вы здесь не виноваты. Мы стали заложниками собственного тщеславия.

Видя тяжёлое состояние Владимира, я решил покинуть его дом, не желая давить на него своим присутствием.

Мне осталось до входной двери буквально несколько метров, как я почувствовал тёплые и крепкие объятия Тани, которая повисла на мне.

— Братик. — она прошептала еле слышно, сопровождая всхлипываниями плача.

Чтобы быть аккуратней, я медленно повернулся и обнял её в ответ.

— Не переживай. Возможно, ещё увидимся, только не плачь.

Внезапно в середине пролёта лестницы появилась Олеся. Обычно энергичная и яркая, сейчас она выглядела потухшей, будто внутренний свет погас.

— Таня, иди сюда. — тихо сказала она.

Её слова не возымели никакого эффекта.

— Спасибо за всё.

Она попыталась что-то сказать, но была не в состоянии, поэтому промолчала. Таня от меня не отлипала и Олеся медленными движениями начала растягивать её руки, что вцепились в меня железной хваткой.

Моё присутствие омрачало и угнетало всех жителей этого дома, поэтому быстрым шагом направился прочь. Всех, кроме одного. Пётр стоял в окне второго этажа, заведя руки за спину и, не скрывая ухмылки, смотрел прямо на меня. Несмотря на всё то, что я для него сделал, неприязнь ко мне у него так и осталась, благо я на дружбу не рассчитывал. Он мне нужен был только для получения выгоды.

На следующий день я отправился к Евгению, чтобы проведать его. К моему удивлению, на крыльце обнаружился Иван, который одновременно был настороженный, но с долей юмора.

— О, явился герой собственной легенды! — Иван встретил меня язвительным смехом. — Один из великих героев, что спас несчастную девушку от насильников.

Женя, сидевший на стуле с перебинтованными руками, только закатил глаза:

— Ты что, специально пришёл меня подколоть? — Женю уже достали стёбы Ивана.

— Кстати, о легенде, — Ваня, успокоившись от смеха, продолжил. — Насколько я понимаю, никаких девушек вы не спасали. Просто нарвались на неприятности?

— Захаров решил отомстить после поединка, — пожал плечами Женя. — Напал с дружками в переулке.

— Повезло, что не я вышел тогда на поединок, — Иван хмыкнул. — У меня от таких проблем несварение желудка.

— Да у тебя от любых проблем несварение желудка, — Женя смеялся и охал от боли. — А он ещё обижался, что не его выбрали на поединок.

Иван сразу же переменился в лице и встав, пошёл на покалеченного товарища. Замахнувшись для ложного удара, он навис над Женей. В ответ он начал истирески смеяться, сыпая подколами.

Женя вдруг оживился:

— Кстати, пока мы тебя вытаскивали из «Медного Кабана», я заметил интересную фотографию. На ней был тот бармен, только без шрама и Аркадий Златовласов.

Иван, как постоянный посетитель заведения, был заинтригован:

— Старик Леонид Петрович — так зовут бармена. Много чего интересного он мне рассказывал. Например, историю своего шрама.

— И что за история? — я навострил уши.

— Говорил, что шрам — от Аркадия. Был когда-то его телохранителем, но после какой-то истории Аркадий его здорово проучил.

Женя загорелся:

— Может, стоит съездить и расспросить?

Мы переглянулись и решили отправиться в «Медный Кабан».

Петрович, мужик лет пятидесяти, при нашем появлении только усмехнулся:

— О, явились герои праздника! Слышал уже про ваши подвиги.

— Да что тут слышал? — я попытался разрядить обстановку.

— Да как же, — он протирал кружку. — Как унизили знатных бойцов, и их покровителей. Как передрались в переулке. Город уже только об этом и говорит.

Я знал, что слухи быстро распространяются, но чтобы настолько. Да и проблемы у нас куда глобальнее, чем я мог себе представить.

— На ваш взгляд, что теперь нам грозит? — было необходимо выяснить у опытного человека масштаб бедствий.

— Учитывая, насколько Аркаша подлый, всё что угодно. — Петрович приподнял брови, что весь лоб сморщился, тем самым намекая, что это не шутка.

— Расскажешь, как получил шрам? — Женя решил перевести разговор.

Петрович хмыкнул:

— Аркадий Златовласов — сволочь ещё та. Был я у него телохранителем лет десять назад. Однажды случилась история — я спасал ему жизнь не один раз, и при очередной засаде мечник замахнулся, чтобы убить Аркашу, но я его прикрыл собой, и меня полоснули по лицу.

Ваня был взбешён, что этот подлец в угоду своей репутации готов растоптать всех, а в частности, нас, не гнушаясь грязных методов.

— Старик, а почему после работы на такого человека ты сейчас работаешь в этой вшивой забегаловке? —

— Попрошу с уважением обращаться к моей крошке, — лицо Петровича нахмурилось от недовольства. — Аркаша потрудился, чтобы мне были закрыты все двери.

— А почему он с тобой так обошёлся?

Петрович напрягся, погрузившись в воспоминания:

— В том то и дело, что я ничего не делал, — настроение рассказывать у него не было, но он через боль продолжал. — полтора года назад я начал задавать лишние вопросы, и меня без всяких разговоров выкинули и растоптали.

Он на минуту замолчал, потом предложил:

— Хотите разобраться с этими аристократам? У меня есть несколько вариантов.

В наших глазах заискрился лучик надежды в надежде прижать это гада.

Петрович начал перечислять:

Первый — я могу сдать вам некий компромат, который знаю про Аркадия. Документы, которые могут его очень сильно подставить.

Второй — познакомлю с людьми, кто не любит местную знать. За приличную сумму они могут устроить серьёзные неприятности.

Третий...

Он замолчал, обдумывая последствия его следующих слов.

— Интересно? — прищурился Леонид.

Мы переглянулись. Иван первым нарушил молчание:

— Конечно. Что за компромат? — он подался вперёд, явно заинтересовавшись первым вариантом.

Леонид хмыкнул, оперевшись на стойку:

— Документы о теневых сделках Аркадия. Лет пять назад он скупал земли у разорённых крестьян за бесценок, используя подставных лиц. Есть официальные бумаги, которые доказывают мошенничество.

— Много ли они стоят? — спросил я.

— Дело не в деньгах, — Леонид прищурился. — Мне просто хочется ему насолить зато то, что он меня унизил и лишил любой возможности на существование.

Женя потирал ушибленное плечо:

— Вы не рассказали про третий вариант?

Леонид начал протирать кружку, не реагируя на заданный вопрос. Ребята озадаченно между собой переглянулись, я же понял, что там что-то глобальное, о чём лучше не рассказывать.

— Какой из вариантов лучше выбрать? — Иван выглядел азартно.

Мы ещё немного обсуждали варианты выхода из сложившейся ситуации и решили расходиться по домам. Когда настало время расплатиться по счёту, Петрович отодвинул деньги, положенные на стол, сказав, что всё за счёт заведения.

Ребята уже стояли около выхода, как вдруг Петрович еле слышно произнёс фамилию «Лапшин».

Утреннее солнце едва пробивалось сквозь занавески, когда тяжёлый стук в дверь разорвал тишину нашего дома. Удары были настойчивыми, властными — так стучат люди, облечённые властью, не привыкшие ждать.

— Именем закона, откройте! — громкий голос с улицы заставил меня вскочить с кровати.

Не успел я толком натянуть рубаху, как входная дверь содрогнулась от очередного удара. Я услышал, как отец, ворча, идёт открывать. Сан Саныч никогда не любил незваных гостей, особенно тех, кто считал себя вправе так бесцеремонно вламываться в чужой дом. Дверь распахнулась, и на пороге стояли трое полицейских в парадной форме.

Старший, широкоплечий мужчина с рыжими усами и холодным, цепким взглядом, сразу выделялся среди остальных.

— Михаил Александрович? — спросил он, сверяясь с какой-то бумагой.

— Да, это я. — ответил я, выйдя из спальни.

— Вы арестованы по обвинению в нападении на дворянина Захарова Виктора Павловича, а также в ставках на тотализаторе, — он развернул бумагу с внушительной печатью. — Господин Захаров подал официальную жалобу, утверждая, что вы и ваши сообщники совершили на него разбойное нападение.

— Что здесь происходит?! — прогремел его голос. Кулаки отца непроизвольно сжались, и я заметил, как младший из полицейских невольно отступил на шаг. — А ну, убирайтесь из моего дома! Немедленно! —

Я хорошо знал своего отца — бывший военный, герой нескольких кампаний, он не привык отступать перед угрозой. Сейчас он был готов броситься на троих вооружённых полицейских, не раздумывая о последствиях. Его военная выправка и шрамы по всему телу говорили сами за себя — этот человек умел драться и не боялся смерти.

— Всё в порядке, отец, — я быстро встал между ним и полицейскими, положив руку ему на плечо. — Я разберусь с этим. Это просто недоразумение.

— Какое, к чёрту, недоразумение?! — отец дёрнулся вперёд, и я почувствовал, как напряглись его мышцы под моей рукой. — Да я сейчас...

— Отец, — я твёрдо посмотрел ему в глаза, пытаясь всем своим видом показать уверенность. — Я держу всё под контролем. Обещаю. Не делай глупостей — им только этого и надо.

Полицейские, видя ярость Сан Саныча, держались настороженно, руки их лежали на рукоятях дубинок. Но они явно не горели желанием связываться с бывшим военным — такие схватки редко заканчиваются хорошо для обеих сторон.

— Пойдёмте, — сказал я спокойно, делая шаг к двери. — Я готов следовать за вами.

Как только мы вышли за ворота и оказались вне поля зрения отца, ситуация резко изменилась. Старший с рыжими усами схватил меня за шиворот и с силой толкнул вперёд:

— Давай шевелись, умник! Думал, самый хитрый?

Меня грубо затолкали в полицейскую карету. Внутри стоял удушливый запах — смесь сырости, пота и чего-то кислого. Деревянные скамьи были покрыты въевшейся грязью, а в углу виднелись тёмные пятна.

Всю дорогу меня пихали и оскорбляли. Каждый раз, когда карета подпрыгивала на ухабе, конвоиры «случайно» толкали меня или наступали на ноги. Они методично пытались сломить мой дух, показать, что теперь я никто.

В здании полиции меня повели по длинному коридору, освещённому тусклыми масляными лампами. Сырые стены были покрыты плесенью, а из-за закрытых дверей доносились приглушённые крики и стоны.

Меня втолкнули в маленькую комнату без окон. В нос ударил затхлый воздух и металлический привкус крови. На стенах виднелись бурые пятна, а в углу было вмонтировано железное кольцо — к нему крепились кандалы.

— На колени, мразь! — рявкнул один из полицейских, с силой толкая меня вниз.

Холодный металл кандалов защёлкнулся на моих запястьях. Цепь была достаточно короткой, чтобы я не мог полностью выпрямиться — унизительная поза, призванная сломить волю заключённого.

Около часа я просидел в полной тишине, слушая, как за дверью время от времени проходят люди. Доносились обрывки разговоров, звон ключей, иногда — приглушённые крики из соседних камер.

Наконец, дверь со скрипом отворилась. В комнату вошёл высокий мужчина в богатом мундире, расшитом золотом. Его холёное лицо выражало брезгливость, словно он разглядывал особо мерзкое насекомое.

— Ну что, голубчик, — он медленно прошёлся по комнате, его начищенные сапоги поскрипывали при каждом шаге. — Думал, самый умный? Решил поиграть в азартные игры с благородными господами? А теперь ещё и на самого Захарова руку поднял?

Он резко развернулся и наотмашь ударил меня по лицу. Во рту появился металлический привкус крови.

— Отвечать, когда спрашивают!

Я медленно поднял голову, сплёвывая кровь:

— Все бои были легальными.

— Заткнись! — новый удар обрушился на моё лицо. Он рассмеялся, и этот смех эхом отразился от сырых стен — Я про нападение в переулке.

— Так он сам на нас...

— Заткнись, — он перебил меня. — Думаешь, мне есть дело до твоих отговорок?

Он, выйдя в коридор, что-то приказал конвоиру и обратно вернулся.

— Так вот, умник, запомни — здесь правила устанавливаем мы. И либо ты сейчас во всём признаёшься и выплатишь компенсацию господину Златовласову и Захарову, либо... — он наклонился ко мне, обдавая запахом дорогого одеколона. — Либо тебя ждёт виселица. За нападение на дворянина пощады не будет.

— Молчишь? — старший схватил меня за волосы, заставляя запрокинуть голову. — Ничего, у нас есть методы разговорить таких умников. К утру ты нам всё расскажешь — и про бои, и про Захарова, и про своих дружков...

В его глазах я видел жестокую радость человека, привыкшего к власти и безнаказанности.

— У меня есть что сказать, — в этот момент он заинтригованный наклонился ко мне.