Кузнец

Глава 18

Аня обернулась и, одарив меня лишь загадочной улыбкой, удалилась между стеллажами. Я невольно залюбовался её изящной фигурой. "Ничего, — подумал я, — ещё увидимся, и не раз". Без тени сожаления я вернулся к изучению материала, а закончив, отправился домой.

Следующие месяцы прошли на удивление спокойно. Я намеренно держался подальше от любых конфликтов, понимая, что любой мой шаг сейчас — под пристальным вниманием. Архип сообщил, что заявки на поступление начинают принимать за три месяца до экзаменов, а заканчивают приём за месяц до них. Руководствуясь здравым смыслом и соображениями безопасности, я решил подать документы за неделю до окончания срока.

Академия располагалась в отдалении от городского центра, занимая поистине впечатляющую территорию. В самом её сердце возвышалось величественное здание, от одного взгляда на которое, захватывало дух. Массивное строение поражало своим масштабом: шестиэтажный главный корпус из светло-серого камня, украшенный колоннами, и выглядел как замок. Широкие окна в обрамлении искусной лепнины придавали фасаду особую торжественность.

По правую сторону от головного входа располагалось небольшое трёхэтажное здание. В нём был кабинет Архипа и там же был весь арсенал холодного оружия, а под ним находится цокольный этаж, в котором расположилась скрытая арена для тренировок.

Но прежде чем добраться до этого архитектурного великолепия, требовалось миновать пост охраны. Они встретили меня с плохо скрываемым презрением, окинув недобрыми взглядами. Однако стоило мне достать визитку Архипа, как их лица исказились, словно от зубной боли. Сквозь стиснутые зубы они были вынуждены пропустить меня — всё-таки Архип здесь работал наставником. Судя по их реакции, его здесь недолюбливали, но поделать ничего не могли.

Внутри здания царила непривычная тишина — всё-таки последняя неделя приёма документов. Большинство желающих поступить уже подали заявки, и персонала было совсем немного. Коридоры пустовали, лишь изредка попадались одинокие фигуры спешащих по своим делам служащих.

Я бродил по коридорам, безуспешно пытаясь отыскать нужный кабинет. Роскошные интерьеры с лепниной и позолотой, высокие потолки и массивные двери — всё это впечатляло, но ни одной указывающей таблички я так и не нашёл. Заслышав цокот каблуков, я обернулся и увидел приближающуюся женскую фигуру.

Это была девушка лет двадцати пяти, с идеальной осанкой и горделивой походкой. Светло-серое платье строгого кроя подчёркивало стройную фигуру, а небольшая брошь на воротничке придавала образу законченность. В руках она держала папку с бумагами, а на тонком запястье поблёскивали изящные часики.

— Прошу прощения, не подскажете, где находится кабинет приёма документов? — я решил, что нужно быть вежливым.

Она окинула меня оценивающим взглядом с головы до ног, и её тонкие губы изогнулись в снисходительной усмешке:

— Молодой человек, боюсь, обучение в нашей академии вам не по карману. Я работаю в бухгалтерии и прекрасно знаю расценки.

Я позволил себе лёгкую улыбку:

— А мне Дмитрий Петрович говорил, что здесь все очень дружелюбные и с радостью помогут, стоит только попросить.

Её взгляд моментально изменился, став острым и пытливым. Она прищурилась:

— Этот ворчун такого сказать не мог... — она помедлила секунду. — Но за находчивость, пожалуй, я вас провожу.

Мы двинулись по коридору, и её каблуки отбивали чёткий ритм по мраморному полу. Внезапно она обернулась, и в её глазах промелькнуло что-то озорное:

— Знаете, если вы всё-таки поступите, буду с особым удовольствием ждать вас в своём кабинете, — она игриво улыбнулась. — Обдеру до нитки — именно я занимаюсь приёмом платежей.

"Ох уж эти женщины, — подумал я, — только деньги на уме. Хотя, возможно, это просто профессиональная деформация бухгалтера."

Остановившись у массивной дубовой двери, девушка повернулась ко мне:

— Здесь вам и предстоит познакомиться с Олегом Анатольевичем, — она слегка усмехнулась. — И учтите: на него не действуют никакие громкие фамилии или связи. Ему абсолютно всё равно, кто вы — может и отказать, если не понравитесь.

— Благодарю за помощь... — я сделал паузу, вопросительно глядя на неё.

— Елизавета. — она чуть склонила голову и, развернувшись, зацокала каблучками по коридору.

— Благодарю за помощь, Елизавета.

Я решил не представляться, думая, что она сама спросит. Но я ей не сдался никаким боком, поэтому она, прижав папки к груди, направилась по своим делам.

Я глубоко вздохнул и вошёл в кабинет. За широким столом красного дерева сидел мужчина лет шестидесяти. Хоть и фигура у него не внушающая по размерам, но он излучал властность и уверенность. Седые волосы были коротко подстрижены, а пронзительные серые глаза под густыми бровями, казалось, видели человека насквозь. Массивный нос с горбинкой и глубокие морщины вокруг рта придавали его лицу суровое выражение. Он был одет в тёмно-синий костюм безупречного кроя, а на груди поблёскивала небольшая серебряная брошь — знак его академического статуса.

Перед ним лежали аккуратные стопки папок с документами абитуриентов, которые он методично перебирал. На краю стола стояла табличка: "Альтов Олег Анатольевич". При виде фамилии в голове промелькнула любопытная мысль, но я решил придержать её при себе.

Он окинул меня быстрым, цепким взглядом:

— Чего вам? — сурово спросил он.

— Хочу подать документы на поступление. — я положил перед ним папку, собранную по инструкции Архипа.

Олег Анатольевич нехотя взял папку, открыл первую страницу, тут же захлопнул и вернулся к своим делам. Но через мгновение его рука замерла над бумагами. Он медленно, словно не веря чему-то, снова потянулся к моей папке. Открыв её, он застыл, глядя на первый лист.

— Молотов? — произнёс он, медленно поднимая взгляд на меня.

— Да, я Молотов Михаил. — настороженно ответил я, внутренне напрягаясь от его пристального взгляда.

Альтов словно окаменел. Его пронзительные серые глаза буквально сверлили меня насквозь, а рука с авторучкой замерла над документами. Я видел, как в его взгляде мелькнуло какое-то странное выражение — смесь удивления, настороженности и, кажется, даже лёгкого любопытства. Он совершенно перестал заниматься своими делами, будто забыв обо всём, что было на столе.

"Неспроста это всё", — подумал я. — "Наверняка уже думает настучать кому-нибудь, кто ему заплатит".

Повисла тягостная пауза. Я решил первым нарушить молчание:

— Что мне нужно сделать, чтобы пройти вступительный экзамен? — спросил я как можно спокойнее.

Альтов словно очнулся. Быстро пробежав глазами документы, он неожиданно легко произнёс:

— У вас всё в порядке. Экзамены через месяц. Приходите в указанное время.

Его тон был настолько буднично-равнодушным, что контрастировал с предыдущей напряжённой минутой.

— Благодарю. — коротко ответил я, склонив голову.

Выйдя из кабинета, я чувствовал, как внутри всё напряжено. Что это было? Каждая клеточка моего тела была настороже. "Быть начеку", — мелькнула чёткая установка. Что-то здесь было не так, и я был готов быть предельно внимательным.

Коридоры академии, только что казавшиеся торжественными и спокойными, теперь выглядели почти угрожающе. Каждый шаг, каждый звук заставлял меня быть предельно собранным.

Спустя три дня, занимаясь привычными делами, я услышал слабый, словно извиняющийся стук в дверь. Прерывистый, нерешительный — тот ещё не стучал, а только собирался постучать. Я моментально почувствовал: за дверью кто-то находится в сложном эмоциональном состоянии — напуган, растерян, напряжён.

Открыв дверь, я увидел Женю. Бледный, осунувшийся, с потухшими глазами — от него веяло таким отчаянием. Несколько секунд он молчал, явно не находя слов.

— Что случилось? — спросил я, заметив, как он мнётся и никак не может начать разговор.

— Ваня в больнице, — глухо проронил Женя, — его избили.

Не теряя ни минуты, я быстро схватил ключи от дома и, закрыв за собой дверь, направился вместе с ним в больницу. Женя шёл в нерешительности, всем своим видом показывая внутреннее смятение.

— Насколько всё серьёзно? — холодно и рассудительно я спросил, словно бытовая тема.

— Два ребра сломано, правая рука и на левой руке безымянный палец и мизинец. — он перечислял его травмы, а голос с каждым словом становился всё тише.

— Кто его избил?

Женя словно в прострации и не слышал моего вопроса. Я взял его за плечи и начал трясти:

— Приди в себя и отвечай на вопросы.

Женя тут же изменился, словно получил откуда-то невиданный прилив сил.

— Он не знает, у него на голове был мешок, — Женя разводил руками. — А как этот мешок оказался у него на голове он не знает, потому что был до этого в стельку пьян. Только знает, что их было трое.

— Понятно, что ничего не понятно. А выпивал там же, где всегда?

Женя одобрительно кивнул, но по его состоянию было понятно что, борясь с внутренними демонами, он что-то умалчивает.

— Что-то ты мне не договариваешь, — негромко, но жёстко произнёс я. — Выкладывай всё.

Женя вздрогнул, словно от резкого звука. Несколько секунд он молчал, собираясь с мыслями. Следующие слова из него выходили со скрипом:

— Когда они его избивали, сказали на прощание: "Передай своему выскочке другу, что если он не откажется от своей затеи, то у него и всех его друзей будут большие проблемы".

"Не на того нарвались", — промелькнуло в голове. Какая-то внутренняя сталь, давно знакомая и надёжная, моментально выстроила защитный контур, и я не поддавался эмоциям.

— Иди к нему один, — сказал я Жене. — Узнай, что ему нужно. Я его позже навещу.

Женя насторожился и начал отрицательно качать головой, но в ответ только получил леденящий взгляд и ауру магической будоражащей силы, которая от меня исходила. Она словно подавила всю его волю, и он, ссутулившись, поплёлся прочь.

Заведение "Медный кабан" встретило меня привычным гулом приглушённых голосов и запахом дешёвого виски. Леонид Петрович, увидев меня из-за барной стойки взглядом к себе, пригласил.

— Слышал я про Ивана, — тихо он проговорил, наливая стакан пива клиенту. — Небось, разобраться пришёл?

Я криво усмехнулся:

— Нравится твоя проницательность. Расскажешь?

Леонид Петрович опёрся на стойку, тяжело навалившись всем корпусом:

— В тот вечер Ваня сидел с девчонкой. Не из наших, точно. Из тех, что за деньги... По повадкам видать — профессионал. Выпили прилично, но странность в том, что она трезвая как стёклышко, а Ваня еле соображал. Под конец вечера она его просто повела, куда — не знаю.

— Сможешь описать? — я прищурил взгляд в надежде, что с памятью он дружит.

— Лет двадцать пять-двадцать семь. Высокая, метр семьдесят пять. Тёмные волосы до лопаток, идеально уложенные. Макияж — недорогой, но со вкусом. На ней было чёрное облегающее платье, красные туфли на шпильке.

— А есть что-то, что выделялось?

Он взял паузу, и его словно осенило:

— Выделялась сумочка — маленький красный, с серебряной фурнитурой. На шее — серебряный необычный кулон, вроде пантера.

Я прищурился:

— Ты же знаешь, где такие роятся. Где её можно найти?

Леонид Петрович недовольно хмыкнул:

— На что ты намекаешь?..

Я усмехнулся:

— Да не о том ты подумал. Ты же бармен, а здесь все языком чешут. Кто где тусит, кого "жарили", где продолжить можно.

Бармен сначала недовольно фыркнул, потом прищурился:

— Ладно. Если судить по её антуражу и ценовой политике, она наверняка крутится улицы Болотникова, в районе сомнительного заведения "Рай". Там такие штучки вроде неё постоянно зависают. Но это не точно.

"Рай" встретил меня убогим интерьером, который начисто отрицал всякую претензию на роскошь. Серые стены, тусклые светильники, заляпанный паркет — помещение выглядело так, словно застряло в каком-то унылом советском времени.

Я устроился на диване в углу, откуда просматривался весь зал.

Я внимательно осматривался по сторонам в поисках той самой. Внезапно рядом со мной плюхнулась девушка — яркая, с вызывающим макияжем и слишком откровенным декольте.

— Привет, — протянула она нарочито томным голосом. — Меня Снежана зовут. Скучно что-то, составишь компанию?

— Нет. — холодно ответил я не поворачиваясь.

Она придвинулась ближе:

— Что, проблемы со здоровьем? — с намёком на двусмысленность.

Я недовольно качнул головой, давая понять, что разговор не интересует.

Снежана расхохоталась:

— Ах, ты не по девочкам?

— Нет, — жёстко отрезал я. — Мне просто именно ты неинтересна. Я культурно пытался тебе это объяснить, но ты напросилась.

Она недовольно фыркнула и демонстративно отправилась обратно к бару, всем своим видом показывая оскорблённое самолюбие.

Ещё час я методично осматривал каждую девушку, но моя цель не появлялась. Уже начал было терять надежду, как вдруг она вошла.

Та самая, из описания Леонида Петровича. Почти такая же — идеальная укладка, платье в обтяжку, хищная походка, а на боку красная маленькая сумочка. Она направилась к Снежане и заказала какой-то коктейль с лёгким движением руки. Бармен явно был знаком с ними — они перебрасывались короткими репликами, и её настроение то и дело менялось: от расслабленной улыбки до резкой, почти злой гримасы.

Снежана, заметив мой пристальный взгляд, что-то тихо и возмущённо сказала ей. Она медленно с настороженностью обернулась, но увидев мою заигрывающую улыбку, небрежно начала поправлять волосы — этакий откровенный, вызывающий жест.

У меня наконец полностью сложился образ из-за сверкающего серебряного кулона на шее. Разглядеть, какой он формы невозможно, но она пока что больше всех подходит под описание.

Секунда — и мы обмениваемся многозначительными улыбками. Я не отрываю от неё глаз, она то прячет взгляд, то снова возвращается. Очередной глоток мною из стакана — немой, но предельно ясный намёк. Приглашение.

Снежана пыталась её удержать за руку, попутно что-то полушёпотом говоря, и провожала её возмущённым взглядом, а она, казалось, нарочито медленно, демонстрируя каждое движение, подошла к моему столику:

— Могу я присесть?

— Я тебя уже, сколько зову, — усмехнулся я. — Так что, безусловно.

Она села, элегантно перекинув волосы и склонив голову так, чтобы lineament шеи был максимально выигрышным. Пальцами несколько раз пригладила причёску — жест явно был рассчитан на эффект.

— Меня зовут Мари, — проронила она с вызовом.

Я не сдержал короткого смешка. Она тут же заметила:

— Что, забавно?

— Рабочий псевдоним, — уточнил я. — А как на самом деле?

Она прикусила нижнюю губу, кокетливо прищурилась:

— Похоже, вы в этих делах не новичок, раз сразу раскусили.

— Не уходи от темы. Как тебя зовут? — настаивал я.

Она немного напряглась:

— Юля. — процедила она с лёгкой настороженностью.

— Юля, нечего время тянуть, — я смотрел ей прямо в глаза. — Мы оба знаем чего хотим. Пошли к тебе.

Она чуть заметно насторожилась:

— Какой ты нетерпеливый... Я, между прочим, беру пятьсот рублей, поэто...

— Мне плевать, сколько ты берёшь, — перебил я.

Юля улыбнулась:

— Ну, хорошо. Моя комната в здании напротив, на третьем этаже.

Она взяла меня под руку, и мы направились к выходу. Краем глаза я заметил недовольный взгляд Снежаны на нас обоих.

На третьем этаже Юля остановилась и указала на дверь в конце коридора:

— Последняя комната. Идеальная шумоизоляция, никаких соседей.

Я довольно ухмыльнулся, думая, как всё складывается удачно.

Пытаясь открыть комнату, она уронила ключи и демонстративно медленно наклонилась, чтобы продемонстрировать все свои прелести. Увидев мой спокойный взгляд, она прищурилась:

— Тебя, я погляжу, не просто будет удовлетворить. — она, с предвкушением облизывала губы.

— Ну я не настолько кремень, всё проще, чем кажется.

Наконец, она открыла дверь и, взяв меня за руку, словно, завлекала свои сети.

— Располагайся, где тебе удобно, я схожу на кухню, чтобы взять нам, что-нибудь выпить. — по настроению она предвкушала долгий и страстный вечер.

Я сел в старенькое кресло напротив кровати, ожидая, когда она вернётся. Со стороны кухни донёсся характерный хлопок при открытии бутылки вина:

— Ты же будешь красное полусладкое?

— Нет, — я выдержал паузу. — Только тебя…

В ответ только тишина, но я услышал, что все движения на мгновение затихли:

— Котик, осталось немного.

Она появилась в дверном проёме с бокалом красного и, пройдя на носочках, покрутилась, отчего на её стройных ножках икры сократились и появился приятный узор.

Она села на подлокотник кресла и, положив руку на грудь, начала медленно спускать до живота и ниже. Вместе с этим наши лица тоже приближались и когда её рука обхватила меня за член и начала методично массировать, я, медленно взяв её за руку, скомандовал: — Иди на кровать.

Она прищурилась, но покорно грациозной походкой прошла к кровати и села в центре:

— Что дальше? — взгляд её так и говорил: “возьми меня”.

— Раздевайся…