Кузнец

Глава 4

Сява решительно шагнул вперёд, расправив худенькие плечи. В его глазах читалась смесь страха и отчаянной храбрости.

— Эй, ты чего задумал? — он встал между нами, выставив дрожащие руки, словно щит.

Гриня, грузно осевший на землю, пятился назад, оставляя в пыли неровные борозды. Его лицо побледнело, а из разбитого носа сочилась кровь.

— Больше никого не трону, только не бей. — всхлипнул он, размазывая слёзы по круглым щекам.

Я окинул его оценивающим взглядом:

— Бить больше не стану. Но кровь нужно остановить.

Опустившись на одно колено, я принялся осматривать повреждение. В прошлой жизни, в гильдии убийц, сломанные носы были обычным делом — каждый знал, как их вправлять. К счастью, кости остались целы, пострадали только хрящи.

Несколько точных движений руками — хрустнуло, и Гриня завопил от боли. Сявка дёрнулся, его лицо исказилось от ужаса:

— Ты же обещал его не трогать!

Я подавил раздражение. Дети... Вечно всё не так понимают.

— Смотри внимательно — кровь почти остановилась.

Гриня недоверчиво ощупал нос:

— И правда...

Я склонился над ними, намеренно позволив тени упасть на лицо, и растянул губы в холодной улыбке:

— Если ещё хоть раз кого-то тронете — вправлять будет нечего. Ясно?

Мальчишки синхронно закивали, в их глазах застыл неподдельный страх.

По пути домой я то и дело ловил на себе взгляд Сявы — восхищённый и одновременно встревоженный. Он понимал, какие проблемы всех ждут впереди.

— Миш, надо что-то придумать. Родители же из них всю правду вытрясут. — в его голосе сквозило сожаление о том, что втянул меня в эту историю.

— Ничего страшного, — отозвался я твёрдо. — Какие мы мужики, если позволим шпане безнаказанно отбирать наше? Настоящий мужчина решает проблемы.

«Да, решает... Только создаёт-то он их сам», — мелькнула непрошеная мысль.

Вечер я провёл за привычными домашними делами, словно ничего и не случилось. Но когда мы собирались ужинать, тишину разорвал грохот в дверь — сначала одиночный удар, затем целая барабанная дробь.

— Открывай! — раздался знакомый рык Антона.

Саныч бросил на меня пытливый взгляд. Лишь двое могли довести мясника до такого состояния, и сейчас это явно был не он.

Дверь распахнулась, и в дом ввалились четверо. Антон выступил вперёд, грубо дёрнув Гриню за плечо:

— Саш, мы тебя уважаем, но глянь, что твой сорванец натворил! — он запрокинул голову сына, демонстрируя повреждения.

Саныч откинул голову, в его глазах плясали искорки веселья:

— Давай без догадок. Расскажи точно, что произошло.

— Да твою ж!.. — Антон встряхнул Гриню так, что тот позеленел. — Он моему пацану всю морду разбил! Нос сломал!

Саныч выдержал паузу, обдумывая ситуацию:

— Во-первых, объясни причину драки. Во-вторых, нос не сломан — Во всяком случае, сейчас, — он явно разбирался в таких травмах. — И в-третьих, хватит из них баб растить. У кого из нас нос не был сломан?

— Да не знаем мы причины, — вмешался конюх Гаврила, встряхивая своего отпрыска. — Молчат оба, даже ремень не помог.

Саныч перевёл взгляд на меня:

— Тебе тоже ремня отведать, или сам расскажешь?

Я сохранял невозмутимость:

— Мы в волчок играли. Оба в землю смотрели, с разбега я ему в нос попал. У меня даже шишка осталась.

Саныч расхохотался, чем только сильнее разозлил гостей. Антон, побагровев, шагнул вперёд:

— Либо ты что-то сделаешь, либо...

— Ладно-ладно, накажу я его, — Саныч изобразил строгость, но в глазах плясали чертята. — Только у вас потом проблемы будут.

Мужики переглянулись:

— Какие ещё проблемы? — Гаврила напрягся. — Угрожаешь?

— Чтоб тебя! Вечно ты всего боишься, — фыркнул Саныч. — Ваши ножи с подковами — Мишкина работа. Теперь не знаю, станет ли он их дальше делать.

Антон с Гаврилой зашептались. Наконец, конюх выпалил:

— Раз он делает, пусть даст скидку в полцены на месяц!

— Ты чего лезешь? Твой не пострадал! — огрызнулся Антон, но тут же добавил: — Хотя верно говорит. За полцены!

Саныч усмехнулся:

— Размечтались! У меня тоже своя выгода есть. Только следующий заказ, только за две трети цены. И только тебе, Антон!

Мясник задумался, прикидывая что-то в уме:

— Десять ножей за две трети... Идёт.

Гаврила заёрзал, чувствуя, как уплывает выгода:

— Мой тоже пострадал! Мне пришлось силу применять...

Саныч мгновенно утратил интерес:

— Давай ещё жену с остальными детьми отлупи, и требуй всё бесплатно.

Антон потащил Гриню к выходу, отчитывая за проигрыш. Гаврила, бросая тоскливые взгляды в надежде урвать хоть что-то, поплёлся следом с потухшим сыном.

Дверь закрылась с протяжным скрипом, и я сразу почувствовал перемену в воздухе. Саныч перевоплотился — его глаза потемнели, а на лице появилось то самое выражение, которое я уже научился узнавать.

— Ну и что там было на самом деле?! — его голос, пропитанный привычной суровостью, разрезал тишину.

Я намеренно начал повторять придуманную историю:

— Так я же говорил, играли в волчок и...

Пять метров между нами. Я уже просчитал три возможных варианта развития событий, когда Саныч, словно одержимый, метнул в меня полено. Движение было быстрым, но предсказуемым.

Лёгкий наклон вправо, и деревяшка уже в моих руках. По лицу Саныча расплылась хитрая улыбка — мой спектакль раскрыт.

— Я об этом и говорю! — он расправил плечи, как перед боем. — Чтобы ты кого-то не заметил?!

— Просто повезло. — я старался звучать беспечно, хотя внутри всё напряглось.

Три метра. Второе полено летит точнее первого. Уклоняюсь, но нарочно не ловлю — незачем показывать все возможности.

— Думаешь, я слепой? — в его спокойном голосе звучала сталь. — Твои ежедневные тренировки, Антон от тебя шарахается... И какая, к чёрту, игра? Твои игрушки остры как бритва.

Я видел: проверять мои рефлексы дальше бессмысленно. Даже мне, матёрому бойцу, опасно с ним один на один.

Рассказываю коротко, без лишних подробностей. Саныч слушает, задумчиво потирая подбородок.

— Сломал — это ясно. А как обратно вправил?! — его глаза выдавали знание дела.

— Само вышло. — пожимаю плечами, зная, что он привык к моим необъяснимым умениям.

Саныч покачал головой, словно смирившись с очередной загадкой, и направился к кухне.

— Зачем наврал про заказы? Сказал, что это я их делаю?

— В обиду тебя никому не дам, — он, вернувшись, потрепал меня по волосам и тут же отвесил крепкий подзатыльник. — А сам наваляю.

— Спасибо. — я хотел добавить что-то ещё, но интуиция подсказывала: лучше промолчать.

— Спасибо не булькает, — он заметно повеселел, усаживаясь за стол. — А я ужинать собираюсь.

— Ты же не пьёшь больше.

— Ты мне ещё поумничай! — удивительно, но на этот раз ничего не полетело в мою сторону.

Намёк понят. Ирония судьбы: помочь сейчас может только Гриня — тот самый задира.

Вечерняя улица встретила прохладой. Дом, забор, и вот он — умывается у колодца.

— Гринь! — окликаю вполголоса через забор.

Он вздрагивает от неожиданности. По его телу пробегает волна напряжения — словно от удара током.

— Я ничего не говорил! — выпаливает он.

— Спокойно. Обещал же — не трону. Батя за пузырём послал, деньги потом отдам.

Его плечи заметно расслабляются.

— Ага, — он быстро скрывается в сарае и возвращается уже без страха. — Держи. Денег не надо.

— Сказал же — отдам!

Улыбка появляется на его всё ещё припухшем лице:

— Не понял ты. Ты меня не выдал, хотя мог. Да ещё и скидку сделали. Спасибо. — в его голосе слышится усвоенный урок.

— За пузырь тебе самому прилетит.

— Это мелочи по сравнению с тем, что ты для меня сделал.

Что-то кольнуло в груди — может, жалость, но нет.

Вечер я провёл на крыльце, обдумывая день. Это детство уже напрягает. Мелкие проблемы, простое решение. Я привык другим масштабам, но что поделать. Есть хотя бы запас времени для подготовки к грядущему.

Утро встретило чистым воздухом, приправленным знакомым деревенским ароматом навоза. Опрокинув на себя ведро ледяной воды, я содрогнулся всем телом. Бр-р-р-р-р. День начинался заново.

Рассветная дымка ещё не успела рассеяться, когда я заметил две фигуры у забора. Ваня и Женя стояли, потрясённые увиденной процедурой закаливания, их лица выражали смесь ужаса и восхищения.

— И чего вам в такую рань не спится? — окликнул я их, стряхивая ледяные капли.

Парни переминались с ноги на ногу, словно красны девицы на первых смотринах. Наконец, Ваня, набравшись смелости, выдавил: — Мы вчера под твоим окном сидели. Всё слышали, — он опустил глаза. — Хотим помочь с работой.

Женя что-то недовольно бурчал себе под нос.

— Договаривай давай! — Ваня ударил его кулаком в плечо.

— Ещё раз так сделаешь — сам наваляю. — огрызнулся тот, потирая ушибленное место.

Светловолосый Женя, расправив плечи, шагнул вперёд:

— Хотим с тобой тренироваться. Чтобы уметь за себя постоять. — он начал мяться, но взял себя в руки и продолжил. — И с заказом мясника помочь. Это же из-за нас вам пришлось сделать скидку.

— Интересно, а откуда вы знаете про уступки мясник, — я наигранно призадумался, потирая подбородок. — Вас же не было.

По их выражению ответ очевиден, сорванцы сидели под окном.

Я молча протянул им ведро:

— Чего тогда встали? Ведро здесь, колодец там. Для начала повторите!

Женя, неожиданно проявив храбрость, выхватил ведро и решительно направился к колодцу. Быстро сбросив одежду, он уже крутил ворот, пока Ваня, бледнея на глазах, пятился назад.

— Так не договаривались! — в его голосе звенела паника.

— Вот и проваливай! Посмотрим, кто кому потом наваляет! — неожиданно резко бросил Женя.

Задетый за живое, Ваня вспыхнул:

— Бесите! Хрен с вами, — он злобно сдирал с себя одежду, бормоча ругательства.

Женя замер с ведром над головой — сейчас свершится обряд посвящения.

— А-а-а! Твою ж мать! — Ваня подпрыгнул от холода. — Ах ты гад!

Двор превратился в поле боя: два полуголых пацана носились друг за другом с вёдрами воды, визжа и хохоча. Одно ведро, второе, третье...

— Хорош уже! Я ж тебя только раз облил! — Женя трясся как осиновый лист.

Я не мог сдержать хохота, глядя на эту картину.

— Мы сделали, как велел, — гордо отрапортовал Женя, стуча зубами.

Пацаны торопливо натягивали одежду на мокрые тела.

— Чего ржёшь? — недоумевал Ваня. — Сам же сказал повторять.

— Я пошутил, думал, вы сбежите. Для начала хватило бы и пробежки, — я едва сдерживал смех. — Но молодцы, горжусь!

Мы с Женькой ещё долго посмеивались над тем, как Ваня, бубня проклятия, метался между желанием сбежать и боязнью показаться трусом.

После разминки, которая помогла согреться после импровизированного закаливания, приступили к кузнечным делам. Весь процесс казался абсурдным — проще самому всё сделать, чем объяснять каждое движение. Но постепенно работа наладилась, и подготовительные процессы были завершены в срок.

В дверях показалось заспанное лицо Саныча:

— О! Вот и виновники торжества, — он одобрительно оглядел взмокших пацанов. — Ещё неделька — и хватит.

Я усмехнулся, вспомнив их первые слова после моего перерождения. Знал ведь, что Саныч всё равно их впряжёт.

— Ну дядь Саш! — взмолились они хором.

— Как знаете! Только тренироваться не позволю, так и останетесь козлами отпущения. — Саныч точно знал, куда бить.

Переглянувшись, парни согласно кивнули.

Саныч согнулся в дверях от смеха, издавая звуки, подозрительно похожие на хрюканье:

— Я пошутил! Но раз согласились — деваться некуда, — его хохот разнёсся по всему двору.

Лица пацанов вытянулись — второй раз за утро их провели как маленьких.

Тяжёлая неделя позади, а тренировки всё продолжаются. Впрочем, это им только на пользу, да и мне интереснее — появилась возможность отрабатывать приёмы на живых партнёрах. В конце концов, всем своя выгода.

Два года активных тренировок изменили меня до неузнаваемости. Каждый день я методично восстанавливал утраченные навыки: от отточенных движений в ближнем бою до виртуозного владения тренировочным оружием. Особенно преуспел в плавании — возможно, сама среда, в которой я переродился, наделила меня этим даром. Пусть я ещё не достиг прежнего мастерства, но уже значительно превосходил сверстников.

Жаркий летний день. Городской затон полон отдыхающих — матери с детьми плещутся в спокойной воде у берега. В пятидесяти метрах от них бурлит стремительное речное течение — территория, доступная лишь аристократам с их прогулочными лодками. Я наблюдал за этой идиллической картиной, когда тревожный женский крик разрезал воздух:

— Таня! Танечка!

На лодке, качающейся вдалеке, метались встревоженные люди. Мой разум уже просчитывал варианты спасения, пока тело само несло меня к обрыву, где стояли мои товарищи.

— Надо что-то делать, потонет же, — Ваня в растерянности переминался с ноги на ногу.

— Ты хоть раз отсюда прыгал? Высота приличная, да и течение любого снесёт. — Женя сжимал кулаки от бессилия.

— Даже Мишка бы не справился. — добавил Ваня, хотя в его глазах мелькнула надежда, когда он услышал приближающиеся шаги, в надежде, что это я.

На ходу сбрасывая одежду, я уже оценивал расстояние до барахтающейся вдалеке фигурки. Расчёт был прост: течение снесёт, но это вторично.

— Расступитесь! — крикнул я, разбегаясь.

Прыжок щучкой, и холодная вода обволакивает тело. Мощные гребки продвигают меня вперёд — вот она, маленькая утопающая. Рыжие волосы разметались по воде, в голубых глазах застыл ужас, а веснушчатое лицо искажено паникой.

— Спокойно. Сейчас вытащу, — мой властный тон должен был привести её в чувство, но паника уже завладела ей полностью.

Роскошное синее платье, достойное бального зала, превратилось в смертельную ловушку — оно раздувалось как парус, утягивая нас обоих вниз по течению. Драгоценные секунды утекали вместе с нашими силами.

— Нужно снять платье, — скомандовал я, но в ответ лишь новая волна паники.

Её ногти оставили горящие следы на моей шее, и я понял — нужно действовать иначе. Отпустил её, позволив уйти под воду, и нырнул следом. Теперь, когда сопротивление прекратилось, я легко подхватил обмякшее тело.

Выбравшись на заросший берег, немедленно приступил к реанимации. Каждое движение было выверено годами тренировок — чёткий ритм массажа сердца, контролируемые вдохи.

— Да где же она, Петька? — знакомый женский голос приближался.

— Мы здесь! — крикнул я, не прерывая реанимацию.

— Что он делает с моей девочкой?! — истерично завопила женщина.

— Он её целует! — возмущённо крикнул подбегающий Петька, рыжий веснушчатый юнец, явно родственник спасённой.

Большая лодка ткнулась в илистое дно, и парень, не дожидаясь остальных, спрыгнул в воду. В его пятнадцатилетних глазах горела праведная ярость.

Я продолжал своё дело, игнорируя приближающуюся угрозу. Последний толчок — и девочка закашлялась, извергая фонтан воды. В тот же момент удар Петьки отбросил меня на траву.

— Ты хотел над ней надругаться? Поэтому раздел?! — парень метался в поисках злополучного платья.

Потирая ушибленную грудь, я поднялся:

— Попробуй сам поплавать в бальном платье, — мой спокойный тон контрастировал с его истерикой. — Полюбовался бы я на это зрелище.

— Да ты знаешь, кто я такой? — он выпрямился, всем видом показывая своё превосходство. — За такое тебя как минимум посадят!

— Голову уже включи, — холодно отрезал я. — Я только что спас ей жизнь.

К этому моменту Танечка наконец пришла в себя и могла говорить.