Ледяная корона

Глава 21. Последствия выбора

– Я же говорил, что не всегда в потоке, – Дубхе уныло развел руками. – Это… само собой происходит. Вспышка – я вижу что-то – а затем разбираю. Тогда со Спинамом, – сказал он, пока Мерак усаживал меня в кресло. Дубхе опустился в соседнее, схватившись за заварник, чтобы налить мне отвар, стоявший на столе. – Я увидел, что этот брак разрушит вашу жизнь.

– Брак? Я ведь так и не вступила в брак, – горько простонала я, закидывая в кружку несколько кубиков льда.

– Спинам называл тебя своей женой, – пробормотал Мерак. – И кольцо у тебя было на пальце, странное такое.

– Какое кольцо? Какой брак? – вскричала я, желая выплеснуть всю боль, что бушевала во мне.

– Изменить будущее не всегда возможно, – продолжил Дубхе, – но значит, так должно было быть. Понимаете?

– Да причем тут это! – раздраженно воскликнула я, поставив на столик кружку, из которой так и не отпила. – Мой символ власти! Я так его и не получила, значит, я не смогу стать новой королевой Аэтерны, – я вновь начала всхлипывать.

Мужчины растерялись, я поняла это по повисшей на мгновение тишине. Но стоило моим слезам вновь покатиться по щекам, как они в момент оттаяли. Мерак положил руку мне на плечо, потирая его большим пальцем, а Дубхе вложил кружку мне в руки и принялся упрашивать отпить отвар. Запах трав и ягод меня успокаивал, поглаживание тоже подбадривало, но лучше всего на моем настроении сказывалось то, что они не пытались меня подбодрить словесно. Не бросали пустых слов, что все наладится, что все будет хорошо. Они просто оставались рядом, ожидая, пока я сама не начну говорить.

– Я просто теперь не знаю, что… я не знаю, кто я, – пробормотала я, опустошив наконец кружку.

– Вы самая прекрасная наследница из тех, кого я знаю, – тут же ответил лестью Дубхе.

– Было бы у меня хоть одно свое королевство, я бы сделал тебя его королевой, – серьезно сказал Мерак, смотря прямо мне в глаза.

– Спасибо, – одними губами ответила я. – Дубхе, кажется, я должна извиниться.

– Нет, ваша светлость, не должны.

– Мерак рассказал, что благодаря вам нашли наследниц, спасибо. Мне жаль, что тогда я не смогла прислушаться к вам. Но я все равно не понимаю, что вы здесь делаете, кто вы и какое вам дело до меня и моей судьбы?

– Мне было видение такой силы и отчаянности, что я не мог ему противиться. Как будто моя собственная судьба стояла на кону, – поделился Дубхе. – Я отправился на магическую ярмарку в поисках чего-то, что помогло бы вас найти. Я знал, что вы в отъезде. Это ведь вы купили «Снежинку», я прав?

– Правы, – кивнула я, припоминая тот день. – Зачем она была вам так нужна?

– Я подумал, что это будет идеальная возможность к вам подобраться. Вручить то, что может быть вам полезно. Потом пришлось ехать за вами следом, когда я понял, кто увел у меня этот амулет, – усмехнулся Дубхе. – Думал, получится поговорить еще на балу, но удача мне не улыбнулась. После того, как я попытался с вами заговорить, меня чуть ли не силком вывели из зала.

– Видимо, Имбри не по душе, когда ее гостям докучают, – усмехнулся Мерак, заслужив от меня удивленный взгляд за то, что назвал королеву Аурума по имени. – Что?

– Что ж, в любом случае, спасибо, что нашли возможность со мной поговорить, – устало выдохнула я. – Можете обращаться ко мне по имени и без титула. Это меньшее, чем я могу отплатить за такую услугу.

– Было бы за что, – грустно улыбнулся Дубхе.

На пару мгновений мы замолчали.

– А теперь еще раз расскажите, почему вы решили, что символа власти у вас еще нет? – спросил Дубхе, будто бы только вспомнив, почему мы к нему пришли. – Дайте мне книгу.

Мерак протянул ему рукопись. Дубхе пролистал ее, выискивая, нахмурившись, то, что ввергло меня в такое состояние.

– Ну, «с моментом наступления двухсотого года от своего дня рождения» вы верно поняли. Сегодня начинается ваш двухсот первый год. Но когда была создана эта вещица? – Дубхе покрутил рукопись в руке. – А не может быть проблемы в летоисчислении?

– В каком смысле?

– Ну я не очень уверен, но в Ауруме год считается по лунным суткам вот уже как тысячу лет. А в Аэтерне же тоже по лунным считают, так?

– Верно, Богиня Зима не большая поклонница солнца – когда эра драконов закончилась, мы приняли лунные сутки за эталон. Это было за два тысячелетия до моего рождения. Да и глупо считать по солнцу, в Аэтерне оно редкий гость во многих землях.

– Так, – кивнул Дубхе, – а эта рукопись датирована третьим тысячелетием, то есть эрой драконов. Почему драконов, кстати? Вы же не верите, что они существовали?

Я подняла бровь, вопросительно и пораженно взглянув на него. Как можно не верить, что драконы существовали?

– Давай ближе к сути, – попросил Мерак, чем отвлек нас от пустой полемики. – Значит тогда отсчет шел по солнцу. Что это меняет?

– Лунные сутки короче, – вздохнула я. – Лунные сутки короче, значит, и год проходит быстрее. Верно?

Дубхе кивнул.

– Если считать, что двести лет – это… – Дубхе поднял глаза к потолку и принялся считать, – а лунный год тогда… у тебя есть еще лет шесть, примерно. На вскидку.

– Ты как это сделал? – недоверчиво уставился на Дубхе Мерак. Будто увидел снег в Аэсте. – Ты в уме посчитал? У тебя в комплекте счеты идут?

– Шесть лет? – пришло время удивляться мне. Умение Дубхе так считать, конечно, впечатляет, – я иногда в двухзначных числах путаюсь, – но не так, как дополнительные несколько лет.

– Конечно, это несколько приблизительно, однако этого может быть более, чем достаточно. Так что не стоит унывать.

– Да, Нивис, мы тебе с Дубхе такого жениха найдем! – подтвердил Мерак в приступе энтузиазма. Дубхе, правда, странно на него покосился, но решил тем не менее кивком подтвердить его слова.

– Может быть, вы поможете мне найти полярис?

– Звезду? – уточнил Дубхе.

– Я не знаю. Может быть это имя, но никто не может его найти, а мне почему-то кажется, что это очень важно.

– Тогда поможем, конечно, – кивнул Мерак. – Раз для тебя это важно.

– А что известно?

– Мне было дано предсказание, там сказано, что Медведь и Небесная ось приведут меня к полярису. Но что за полярис? Кто эти«медведь» и «ось»? Ехать за звездой – это как-то и слишком просто, и очень глупо. Я в растерянности.

– Так, дайте подумать, – попросил Дубхе, прикрыв глаза. Мерак налил мне еще отвара, а я следом вновь бросила в кружку пару кубиков льда. Мы молчали, не решаясь нарушить мыслительный процесс друга. Но вскоре Мерак не удержался и зашептал:

– Как думаешь, он уснул?

Я хохотнула.

– Ты видела когда-нибудь, как он в транс входит? – продолжал шептать Мерак. – Как думаешь, если его сейчас напугать, он закричит?

– Мне кажется, – зашептала я в ответ, наблюдая за невозмутимым лицом Дубхе, – что если ты продолжишь шептать, то тебе прилетит от него.

– От Дубхе? – усмехнулся Мерак, продолжая щекотать своим дыханием мое ухо. – Я его раз-раз и на лопатки. Смотри.

– Стой! – шепнула я, но Мерак уже встал позади кресла, в котором сидел Дубхе. Он протянул руку к его лицу, намереваясь напугать. Резко Дубхе открыл глаза, схватил руку Мерака и заорал. Следом завопил уже Мерак, поскольку не ожидал такого поворота. Когда мой шок прошел, я громко рассмеялась.

– Ты чего пугаешь?! – возмутился Мерак. Дубхе даже слегка обиделся:

– Будешь знать в следующий раз. Нивис, вы карту звездного неба смотрели?

– Зачем? Полярис видно на небе и так, зачем нам карта? – недоумевала я.

– Может, на карте будут какие-то обозначения, которые нас подтолкнут к чему-нибудь. Может, следуй за полярисом, значит… не знаю, по карте найти что-то. Вдруг там название созвездия или звезды совпадет с названием места. Может такое быть?

– Вот умеет же! – воскликнул Мерак. – Дубхе, ты меня удивляешь.

– Я подумаю, что можно придумать, – пообещал Дубхе. – А вам…

– Тебе, – поправила его я.

– У тебя сегодня день рождения. Нужно веселиться, открывать подарки.

– Не сегодня, – покачала я головой. – Их никто еще не успел купить. Моя семья всегда занята целый сезон, обычно меня одаривают после Дистинга. Я привыкла.

– А празднование какое-то будет? – поинтересовался Мерак. – Бал там какой-то?

– Бал? – призадумалась я. – До балов ли нам нынче? Видишь ли, мой день рождения не совсем удачно выпадает в календарном плане. Конец зимней ночи и начало Весны – это день траура в Аэтерне, до самого Дистинга тянутся вереницей дни то поминовения усопших, то родителей, в общем, много раных событий невеселого характера. Поэтому мой день рождения мы отмечаем в скромном семейном кругу.

– А тебе не обидно? – спросил Дубхе, склонив голову чуть в бок.

– Нет, – покачала я головой. – Но стоит мне стать королевой, как с этим что-то придется делать. Ведь день рождения королевы принято отмечать всей страной. Если, разумеется…

Я замолчала, отвернувшись к окну. Мне очень хотелось верить в слова Дубхе. Я не могу подвести свою семью, свою страну. Не могу подвести себя.

– Нивис, позволь спросить, – тактично начал Дубхе, подбирая слова. Мерак попытался остановить его, но я кивнула, разрешая продолжить. – А чем бы ты занялась, если бы тебе не нужно было становиться новой королевой?

Вопрос Дубхе застал меня врасплох и поставил в тупик.

– Признаться, я никогда об этом не думала. Это ведь не обязанность, а долг и выбор. Я…

– Так выбери что-то другое, – мягко продолжил Дубхе, не заметив, что я вновь готова расплакаться. Зато заметил Мерак.

– Дубхе… – укоризненно одернул он его. Я смахнула слезы и поспешила уйти. Молчание накрыло комнату, не давая никому проронить ни слова, пока я не вышла. Я прислонилась к дверям, убедившись, что никто не видит моих слез, и попыталась продышаться.

– Совсем дурак? – прикрикнул Мерак. – На кой драконий хрен ты ей это сказал? «Так выбери что-то другое»! В голове листва да осенняя шелуха?

– Я же хотел, как лучше! Я ведь… Я извинюсь.

– А ну стой! Дай ей переварить услышанное.

Я поспешила уйти, предчувствуя, что кто-то из мужчин непременно сейчас выйдет.

***

К ужину я смогла привести себя в чувства. Плакала я недолго. Слезы быстро иссякли, а после в голове на повторе звучали слова Дубхе о выборе, о прочих возможностях. Знал бы он, как больно ранил меня этими словами. Стоит только мне признать, что я не та, кем мнила себя всю свою жизнь, что не смогла достичь столь малой цели, и останется только окончательно признаться в своей бесполезности. Столько надежд, столько сил было брошено на мое воспитание, а я оказываюсь никем, пустышкой. Что тогда? Хоть я и знала, что моя семья от меня не отвернется, но кем я стану в их глазах? Какой болью станет для них само мое существование, вечное доказательство пустых надежд? В семьях Четырех престолов не бывало случая, когда наследнице не доставался символ власти. Среди наследников такие случаи были, а среди наследниц – нет.

Мне ничего другого не остается, как всей душой уверовать в слова Дубхе о лунном календаре. Если это правда, то я получила отсрочку, если же нет, то терять мне уже и вовсе нечего.

Я позволила собрать себя к ужину, а после попросила служанок покинуть мои покои. Взглянула на себя в зеркало, в свои ледяные и пустые глаза, и приняла тяжелое и неизбежное решение: добиться символа власти любыми путями, что у меня еще остались в распоряжении, а если же и тогда не выйдет…

Забурлившая внутри меня сила вылилась в удар кулаком по столу.

– Прекрати! – крикнула я сама себе в лицо. Столик вздрогнул, пара бутыльков покачнулись и упали.

– Ваша светлость? – в комнату ворвался напряженный охранник. – Что-то стряслось?

– Нет, ничего.

Он на всякий случай сделал круг по моим покоям и только после вышел.

Затем я встряхнула головой и с глубоким вздохом нацепила улыбку. Я умела улыбаться наигранно, меня этому учили с детства. Иногда улыбка – единственная надежда, которую монарх способен подарить своим подданным. Сегодня я собираюсь дарить ее своим родным.

– Ты не дашь отчаянью захватить тебя, – воинственно сказала я сама себе, глядя прямо в глаза. В отражении больше не было страха, улыбка скрыла его тучи.

***

Моя семья уже ждала меня в зале рядом со столовой вместе с Мераком, Дубхе, Камиллой и Саянусом. В отличие от прочих Престолов мы не держали свиту. Знать нашей страны жила в свободе и вольности. Мы требовали от них только преданности и верности короне, а в остальном они были независимы от нас, хотя и находились как под нашей защитой, так и под нашим пристальным вниманием. Таким же способом управлялась Аэста, однако, с переменным успехом. Но я отвлеклась.

– Да здравствует прионса Аэтерны! – провозгласила мама, когда я вошла. Оркестр заиграл гимн. Ее словам вторили и остальные. Ко мне подошел Никос и провел к стулу в центре зала. Я села, моя семья встала вокруг меня. Только Мерак, Никос и дети остались в стороне, незнакомые с нашими традициями.

Первой искру силы вскинула мама, затем папа, ба с дедушкой, последними мои братья. Вокруг меня закружились шесть разноцветных искр силы, пока родные создавали снежное конфетти, яркими вспышками загорающееся у меня над головой и мелкими звездами завершающее свой путь вниз. Искры закружились в кольцо у меня над головой, озаряя яркой вспышкой всю комнату. Традиционное одаривание было завершено. Близкие и родные благословляли друг друга на дни рождения. Чем ярче была вспышка, тем счастливее обещала быть судьба одаряемого на ближайший год. У меня прежде таких ярких не было, что несказанно обрадовало мою семью. И, надо признать, вселило в меня надежду.

Мой день рождения всегда был праздником сугубо семейным. Однажды в детстве я услышала, как бабушка причитает, что я родилась в столь неудачное время для аэтернки. Она боялась, что рождение наследницы Зимы в конце сезона – к сложной судьбе. Отчасти, так оно и было. Помню, как она несколько раз даже ругала маму с папой, что посмели зачать ребенка под самое летнее солнцестояние. Хотя я и появилась на свет на пару недель раньше срока, им все равно приписывалось это в вину. День, когда начиналась неделя траура в Аэтерне, стал для моей семьи праздничным. Порой я думала, что это насмешка судьбы, но потом вспоминала, что могла родиться под самый Дистинг, а тут еще неизвестно, что хуже.

Из воспоминаний меня выдернул щелчок по носу от Ичеса, с которым я в этот момент танцевала.

– О чем задумалась, сестренка? А ну признавайся.

– Мне грустно, что Стирии сегодня нет, – для достоверности я даже плечами пожала. Ичес рассмеялся. Мне не хотелось пока рассказывать о том, что символ я не получила.

– Нашла причину! У тебя было сто пятьдесят дней рождений без нее. У меня и того больше. Я как-то и привыкнуть-то еще к ее присутствию не успел.

– Ты так говоришь, будто даже не скучаешь по ней, – фыркнула я. Стирия не была привязана к братьям, и они отвечали ей взаимностью. И хоть я и скучала по сестре, брат был прав, причина это была не такая уж и весомая.

– Скучаю, наверное, – улыбнулся брат. – Где-то очень-очень глубоко в душе. Наверняка.

– Эй, Ичес, ты не один с именинницей хочешь потанцевать, – крикнул весело Никос.

– Надо было очередь занимать, – ответил ему Ичес, покружив меня.

– Так это ты влез без очереди, – рассмеялся Никос, оставаясь на месте. Ичес закатил глаза.

– А ты первым полез при рождении, я ж тебе ничего не говорю! – крикнул он и переключился на меня: – Нивис, помнишь, в детстве мы впервые назвали тебя нашей королевой?

– Как такое забыть, – улыбнулась я, вспоминая тот ужасный день, врезавшийся мне в память своей сумбурностью. Братья тогда сначала сильно на меня разозлились за то, что им влетело от мамы: они обманули меня и наговорили гадостей. А потом они пришли извиняться и сказали, что я все равно их будущая королева, но мне стоит запомнить, что я в первую очередь буду их младшей сестрой, а потому мне придется иногда терпеть их.

– Я хочу напомнить тебе, что так будет всегда. И что бы ни произошло в будущем, у тебя всегда будут два верных подданных, знающих, кто их истинная королева. Я знаю, ты расстроена, что так и не получила символ, но это пустяки. Поняла?

– Откуда ты знаешь? – выдохнула я. Ичес скорчил рожицу:

– Если бы ты его получила, ты бы нам тут демонстрацию уже раз сто устроила. Может, другие уже тоже догадались, но не станут тебе ничего говорить. Мы твоя семья.

На этом он крепко сжал мои ладони и отпустил на встречу с Никосом.

– Я так рад, что ты дома, Нивис, – сразу же начал старший брат. Я проследила взглядом за Ичесом, отошедшим к родителям. Они весело что-то обсуждали, распивая даргё. Мама поправила волосы Ичесу и похлопала его по плечу, отчего брат попытался скрыть смущение за какой-то шуткой, от которой ба смутилась, а папа с дедом весело расхохотались. – Нивис?

Я перевела взгляд на старшего брата. Статный, собранный, знающий – полная противоположность Ичесу, они всегда были идеальным дуэтом. Двумя оснежительными примерами для меня.

– Ты будто снега наглоталась, – заметил Никос, продолжая наш танец. – Ты же любишь танцевать с нами, что-то поменялось? В твоем сердце появился кто-то другой, что танец с братьями уже не кажется таким заманчивым?

И он многозначительно посмотрел на Дубхе с Мераком. Я перевела взгляд следом и натолкнулась на задумчивые глаза Дубхе. Он тоже наблюдал за нами, а потому широко мне улыбнулся.

– Нет, – покачала я головой и положила ее на плечо брату. – Куда другим до вас?

– Завтра начнется третье столетие твоей жизни, а тебя будто замуж силком выдают.

Я подняла голову: Никос задумался, метнув на младшего брата сердитый взгляд. Тот даже не заметил.

– Он рассказал тебе, что мы знаем, я прав?

– Прав, – кивнула я. – Я хотела скрыть от вас. Это может плохо сказаться на репутации семьи…

Никос резко остановился, схватил бокал с подноса и плеснул немного на пол прямо рядом с моим платьем:

– Вот же!.. Нивис, прости, пойдем, – сказал он нарочито громко, уводя меня из зала, – мы скоро вернемся! Пролил прямо на платье!

– Помощь нужна? – крикнул папа встревоженно.

– Нет, – ответил Никос, и мы покинули залу.

– Куда мы идем? – спросила я, пока Никос вел меня по коридору в сторону библиотеки. То, что Никос не пролил и капли на мое платье, остальные не видели. Мы прошли библиотеку и направились наверх. Значит, ведет меня на крышу. Несмотря на сумятицу от столь резкого побега, я была благодарна брату. Мне хотелось проветриться, продышаться.

Наконец мы оказались на балконе, с которого было видно наше королевство. Аэтерна простиралась до самого горизонта, куда ни глянь. Пэриш находился очень близко к границе, но с этого балкона ее было невозможно увидеть, она оставалась позади нас.

– Смотри, – выдохнул Никос. – Разве не прекрасно?

Я молчала: я так давно смотрела на Аэтерну, так долго о ней мечтала, что не привыкла ею любоваться, она стала обыденностью моей грядущей жизни, я могла восхищаться своей страной, радеть за ее будущее, надеяться на благоприятные перемены, видеть в ней исполнение своего долга, предмет заботы и источник силы, а вот красоту… про красоту я, пожалуй, забыла.

Никос заговорил поставленным преподавательским голосом:

– Аэтерна – страна наших предков, страна, созданная Водной богиней, страна первых снегов, полноводных рек, чистых помыслов и светлых мечт. Колыбель нашего народа, народа Богини Зимы.

Я молчаливо ждала, зная, что брат не будет просто так читать лекцию, но не совсем улавливала суть.

– Помнишь, что означают цвета нашего флага?

– Черный – постоянство и скромность, белый – чистоту снега, синий и голубой – честность и непоколебимость.

– А символы? – не отставал брат, внимательно слушая меня.

– У нас урок страноведения? – не без ироничной ноты заметила я, Никос хмыкнул:

– Хорошо, а что ты тогда видишь перед собой?

Я снова повернулась к нашим землям:

– Я вижу наших подданных, за чьи жизни мы ответственны, вижу возможности развития, вижу древние традиции…

– И только лишь? – его взор вернулся к снежным просторам. – Нивис, ты перестала видеть простоту в окружающем мире. Ты помнишь значения цветов и символов флага, но не видишь страну перед собой. Страна – это не только флаг, гимн, традиции, подданные или корона. Это еще и пейзажи, животные, уникальная природа. А семья, Нивис Вьерго, твоя семья, – подчеркнул он, – это не только ожидания и надежды. Мы твои родственники, Снежная прионса, и, да, как представители Престола мы можем расстроиться, что тебе что-то не удалось, но как твоя семья поддержим тебя, несмотря ни на что. И никакая репутация не перевесит нашу любовь к тебе. Ты услышала меня?

Никос закончил свою пылкую речь, крепко прижав меня к своей груди. В носу защипало, а на глаза навернулись слезы.

– Я знаю тебя так давно, что твоя улыбка не смогла меня обмануть. Что тебя гложет?

– Никос, мой символ власти важен не только мне, но и всем нам. Я не знаю, что мне сделать, чтобы его достать, – Никос отпустил меня, и я оперлась на перила, почувствовав, что задыхаюсь. – Я так надеялась на чудо, надеялась, что в мой день рождения все образуется. А что мне делать теперь?

– Что и обычно, Нивис – спокойно ответил брат. – Брать все в свои руки и действовать.

– Я подвела всех вас. Лучше бы Стирия была единственной дочерью!

Последнее я сказала в сердцах. Гнев и жалость к себе выбивали почву из-под ног, но Никос прав.

– В этом ты не права, – покачал он головой. – Я люблю Стирию, но в ней нет и капли твоих качеств. И я знаю, что она бы не справилась.

– А я справляюсь? – фыркнула я.

– Ты справишься, – подчеркнул он. – Потому что ты хочешь этого, а она – нет. Знаешь, ты стала спасением нашей семьи, когда родилась. Я тогда был почти уверен, да и сейчас тоже, что без твоего рождения мама и папа давно бы разошлись.

– Мама и папа? – переспросила я, не в силах поверить в его слова. Родители для меня идеальная пара – сочетание уважения, преданности и любви.

– Да, мама и папа, – кивнул брат. – Они часто ссорились, мама переживала, что за 70 лет брака девочка у них так и не родилась. Папа уверял, что у них куча времени впереди. Да и ба подливала масло в огонь, – ты знаешь, как она к отцу относится. Пока мама искала причины, отец проводил время с нами, в 835-м мы маму не видели, ее просто год не было дома. Я тогда был уверен, что они больше друг друга не любят. И неожиданно мама возвращается, а через год рождаешься ты. На долгие годы в семье воцарилась идиллия. И все благодаря тебе. Мама и папа очень изменились в тот год: стали реже ссориться и ласковее друг к другу относиться. Поэтому мы с самого детства так тебя любили. И если ты когда-нибудь снова забудешь, как ты важна, вспомни, что однажды ты вернула двум потерянным мальчикам их маму.

Мне никто не рассказывал об этом. Я знала, что мама приложила много сил, чтобы обеспечить престол будущей наследницей, но об остальном даже не догадывалась. Я бросилась к брату с объятьями.

– Вы стали лучшими братьями во всей Неоре, – призналась я. Опустошенность отступила, сбрасывая свои горячие липкие щупальца.

– Вот вы где! – я услышала бодрый голос Ичеса. – Ты куда именинницу увел?

Мы с Никосом отстранились друг от друга, и тогда Ичес всмотрелся в мое лицо:

– Что стряслось?

Никос молчал, предоставляя мне возможность самой ответить.

– Я засомневалась в своих силах, но теперь все хорошо.

Братья обменялись только им понятными взглядами.

– Больше не сомневаешься? – спросил Ичес, я кивнула. – Тогда идем танцевать. Папа какой-то конкурс придумал, дед уже готовится истории из молодости рассказывать, поэтому ноги в руки и бегом назад.

Я улыбнулась братьям и согласно последовала за ними, но тут неожиданно вспомнила:

– Подождите, – братья замерли у выхода, – а раз нас выкрали, значит, Имбри родила?

– Вроде да, – пожал плечами Ичес. – Но никакого официального объявления не было. Да, ведь?

Никос согласно кивнул.

– Я сейчас ей позвоню и спущусь, хорошо? Пару минут всего.

– Если через пару минут не спустишься, я лично поднимусь за тобой, поняла? Время пошло, – пригрозил мне Ичес напоследок. Я достала кристалл из кармана и набрала подругу. Дозвониться удалось с третьего раза.

– Нивис, что-то случилось? – сонно отозвалась Имбри.

– Да, как ты? Тебя можно поздравить?

После возвращения у меня из головы совсем вылетело обеспокоиться состоянием подруги, из-за чего я почувствовала себя виноватой.

– Не с чем, – буркнула она. – Ты получила мои подарки уже?

– Нет еще, – покачала я головой.

– Прости, что не поздравила лично или по кристаллу… совсем нет настроения.

– В родах что-то произошло? Ты ведь родила? – обеспокоенно спросила я, стараясь не давить вопросами.

– Да, все прошло легче, чем я смела надеяться, – в голосе не было и капли радости, только разочарование и апатия.

– Как назвали? – я начинала догадываться о причинах ее недовольства. Родился мальчик, которого Имбри не хотела.

– Никак. Не знаю, может, Алтер дал какое-то имя. Я… не подхожу к нему. И не хочу.

Я не разделяла взглядов подруги насчет детей: ребенок есть ребенок, какая разница мальчик или девочка? Но, видя ее такой подавленной, мне не хотелось заниматься нравоучением. Я слышала, что не все матери сразу проникаются к своим детям теплыми чувствами, но позже это проходит. Возможно, ее еще захватит радость материнства, ведь подруга хотела родить, правда, наследницу, но у меня тоже двое старших братьев, и я не представляла, как родители могли их не любить.

– Ты не пострадала? – спросила я, решив сменить тему.

– Не хочу даже говорить об этом пока что. Льдинка, прости, поговорим в другой раз.

Я даже ничего сказать не успела, как Имбри оборвала связь. Что ж, хотя бы с ней все в порядке.