Ледяная корона

Глава 33. Отражение в зеркале

Как я и предполагала, на выставку меня не пустили.

– Ваша светлость, – приветствовал меня встречающий, неловко улыбаясь. Он окинул взглядом нашу компанию и еще раз улыбнулся. – Вы на выставку? Могу… могу я попросить у вас пригласительные?

– У нас их нет, – улыбнулась я в ответ, зная, что любой другой художник с радостью пропустил бы наследную прионсу к себе. Но и мужчинам пройти было нельзя из-за отсутствия тех же пригласительных. Встречающий не мог меня пустить по распоряжению Артифекса. Артифекс не был подданым Аэтерны, а потому мог запретить любому, кроме короля с королевой и служб правопорядка, посещать свои выставки, как частным лицам.

– Ваша светлость, – виновато протянул встречающий, теребя ворот своего одеяния, – вы ведь знаете, что я не могу… Эта выставка…

– Знаю, не нужно так переживать. Мы не станем вламываться, если вы немного нам поможете.

– Чем могу быть полезен? – с готовность ответил он, надеясь отделатся малой кровью.

Мы все сразу сошлись на том, что говорить буду я, поэтому мужчины молча стояли у меня за спиной, но, судя по переживанию встречающего, нервно косящегося в их сторону, они не сводили с него глаз.

– Мы ищем нашу сестру, Стирию. Будьте любезны, подскажите, она была здесь?

– Прионса? – уточнил он, оглядываясь на зал. – Не через главный вход точно. Я бы запомнил.

– Есть еще какой-то вход? – не удержался Ичес.

– Да, у хозяина есть свой вход-выход.

– Как нам туда попасть? – продолжил Ичес, намекая на помощь. Встречающий запнулся, что пошло ему на пользу, ведь в этот самый момент мимо проходил Артифекс, который просто не мог нас не заметить.

– Вы?! – в ужасе воскликнул он, уставившись на меня. – Я же запретил вас пускать!

Молния его взгляда уже готова была зажарить бедного встречающего, как я лениво покачала головой:

– Нас и не пускают.

– Артифекс, жаркого полудня, – поприветствовал его Мерак, вышедший из-за моей спины. Портретист оживился, распахнул объятия Мераку. Они обнялись, и художник явно забыл о моем существовании.

– Какие маги! Как поживает ее благородие кчежне Эниона?

– Я клянусь, – неожиданно шепнул мне на ухо Дубхе, – он понятия не имеет, как зовут Мерака. Но у него, должно быть, память на лица, раз он портреты пишет.

Я хохотнула. Артифекс заливался соловьем о том, как он рад видеть Мерака и еще что-то о живописности профиля кчежне.

– Видимо, – шепнула я в ответ, – он не знает последние новости об Энионе.

– Как думаешь, он так же лестно бы о ней отзывался? Или послал бы Мерака на все четыре стороны?

– Он художник, мало ли как он видит ситуацию, – пожала я плечами, продолжая следить за Мераком, которого уже уводили вглубь выставки.

– Куда он? – поинтересовался Никос. Я провожала глазами Мерака, как вдруг наткнулась на знакомую макушку светло-голубых волос.

– Стирия! – воскликнула я, указав рукой в сторону сестры. Дальше я стрелой направилась к ней, игнорируя вскрик встречающего, которого, я не сомневалась, задержал кто-то из моих братьев или Дубхе. Я оказалась возле сестры, которая еще ничего не подозревала и разглядывала один из портретов, и положила руку ей на плечо. – Ясной луны, Стирия.

Она резко повернула голову и с ужасом и разочарованием уставилась на меня.

– Ниви? Ты что здесь делаешь?

– У нас к тебе тот же вопрос, – холодно ответила я. – Мы идем домой. Немедленно.

– У нас?! – перепугалась сестра, озираясь. Наконец она увидела братьев, отчего ее белая кожа стала почти прозрачной. – Как вы меня нашли?

Я подняла глаза и с удивлением уставилась на портрет перед собой. Я даже почти ослабила хватку на плече сестры от удивления.

– Нивис, нужно уходить, пока Артифекс не поднял шум, – рядом оказался Дубхе, ввергнув меня в еще больший ступор. Я переводила глаза с него на портрет, в котором угадывала его черты, но не только его. Незнакомец был похож не только на Дубхе.

– Ты знаешь, кто здесь изображен? – спросила я у него, но Дубхе только пожал плечами, разглядывая портрет и, похоже, не замечая в нем того, что увидела я.

– Здесь написано: «Кшяжне Полярис», – ответила сестра, замершая в ожидании приговора. Кшяжне? Значит, это кто-то из семьи Имбри? Но почему он так похож на Дубхе? Последний потянул меня прочь с выставки силой, а я утянула за собой сопротивляющуюся сестру.

Братья уже отзвонились маме, сообщив, что мы нашли пропажу и скоро вернемся домой. Мы отошли в сторону, не желая смущать встречающего и не привлекать внимание. Мерак вышел несколько мгновений спустя. Я бросилась к нему:

– Мерак, я прошу тебя, нам нужно купить один портрет. Узнай, продается ли картина и сколько Артифекс хочет за нее.

– Какая картина? – мгновенно спросил Мерак.

– В том зале, – указала я. – Называется «Кшяжне…»

Я запнулась, только что осознав смысл слова, которое собиралась произнести.

– Полярис! – воскликнула я, закрыв рот, чтобы не привлекать к себе внимание. Благо, за закрытыми дверьми галереи, знать не видела, как их наследная прионса сходить с ума от одной картины. Я развернулась к братьям и Дубхе, вновь повторив свое открытие, указывая в сторону картины, но уже перейдя на шепот: – Полярис!

До них дошло не сразу. Стирия так вообще стояла со скрещенными руками на груди, недовольно зыркая в нашу сторону и явно не разделяя наши настроения. Как же я сразу не поняла, услышав название портрета? Сестра поставила ударение на другой слог, отчего я не узнала имя.

– Это та звезда, что ты искала? – догадался Никос. Дубхе смотрел на меня не менее потрясенно.

– Этот тот самый маг, которого проклял Ичес.

– Нашла что вспомнить, – недовольно буркнул Ичес. – Может, тёзка просто.

– Вы не нашли ни единого Поляриса, когда я просила, – не менее недовольно ответила я, через мгновение переключившись на сестру. – Стирия, ты сказала, что Артифекс твой любимый художник, так?

Сестра буркнула «да» в ответ.

– Он пишет с натуры или по памяти? Или это портреты вымышленных магов?

– Нет, все маги на картинах – настоящие. Артифекс видел их своими глазами, – нехотя подтвердила сестра. Тогда нам точно нужно купить эту картину. Я развернулась к Мераку, чтобы обнаружить, что его там уже нет. Богини, какое счастье, что Стирия сбежала именно сюда. Я повернула голову к сестре и тут же бросилась ее обнимать:

– Стирия, милая моя снежинка, спасибо тебе! Ты так мне помогла!

– В чем? Чем я тебе помогла? – удивилась сестра. – Так я прощена?

– Ни в коем случае, – улыбнулась я. – И я строго накажу того, кто помог тебе в этом. Но я никогда не забуду, как ты мне помогла сегодня. Никогда.

Улыбка испарилась с лица сестры на этих словах. Думаю, сестре еще предстоит ощутить на себе ярость маминого гнева. Мне лишь хотелось знать, кто изображен на картине и почему он похож на Дубхе, а также кто помог сестре сюда выбраться. Мерак вернулся с пустыми руками, чем очень меня расстроил.

– Я договорился о покупке, но она возможна только после окончания выставки. И я немного соврал, – виновато улыбнулся Мерак, – он думает, что я покупаю от лица Энионы.

– И что он хочет? – уточнил Ичес, видимо, понимая, к чему клонит Мерак.

– В идеале – ее личного присутствия, он хочет ей передать картину прямо в руки. Но я думаю, что главное скрыть от него нынешнее положение дел с ней.

– Ну в Аэтерне ее мало кто знает, вряд ли станут это обсуждать, – пожал плечами Никос.

– Вы такие злые! Эниона хорошая! – воскликнула Стирия.

– Стирия, эта дамочка едва не угробила твою сестру, так что мы очень к ней снисходительны, – покачал головой Ичес. Стирия была уже достаточно взрослой, чтобы понимать такие вещи, но, к сожалению, или не хотела нам верить, или просто упрямилась. Главное, что мы ее нашли здоровую и невредимую, остальное – пустяки.

* * *

Вернувшись домой, мы все смогли выдохнуть. Все, кроме Стирии. Она, надутая, гневливая, быстрыми широкими шагами направилась к замку, у самого входа встреченная родителями. Папа, видимо, вернулся уже домой и был посвящен в побег младшей дочери. Стирия стояла перед родителями и всем своим видом демонстрировала негодование и злость. Мама строго и молчаливо осматривала дочь, а папа начал речь, и, судя по всему, она была не выплеском гнева родителя к своему ребенку, а заготовленным монологом

– Понравилась выставка тебе? Надеюсь, ты смогла насладиться свободой возомнившей себя взрослой девушки.

– И что? Накажете меня теперь? Заперли меня в этом замке!

– Стирия, – строго оборвала речь дочери мама. Мы с братьями стояли в стороне, заинтересованные судьбой младшей сестры. Мерак и Дубхе неловко переступали с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке, но и уходить не торопились. – Имей совесть хотя бы помолчать и выслушать нас.

Стирия умолкла без прежнего энтузиазма злиться и возмущаться.

– Если позволишь закончить, – папа склонил голову, продолжая. – Я рад, что ты и сама заметила, что мы невольно заперли тебя в замке. Сегодня мы осознали, что не стоило этого делать.

Лицо Стирии вытянулось почти в облегчении, она поняла, что ей вновь все сходит с рук. Я разочарованно обменялась взглядами с братьями, вспоминая, что нас за такую проделку лишили бы всех развлечений, десертов на ужин, любых подарков, мероприятий и встреч минимум на год. Даже меня. А я-то уж было подумала, что речь толкает отец, так как мама бы вылила весь свой праведный гнев на сестру.

– Поэтому мы решили, что до конца года ты вместе с дедушкой, бабушкой, Саянусом и Камиллой отправишься в их поместье на юге страны.

Если бы звук падающей челюсти мог оглушать, то четыре упавшие челюсти лишили бы всех слуха очень надолго.

– Нет! – воскликнула Стирия. Она мгновенно расплакалась. – До конца года? Мамочка, папочка, не надо, пожалуйста! Я обещаю, я буду вас слушаться! Я не хочу на юг!

– В чем дело? – спросил у меня Дубхе, подойдя ближе, увидев, как мы с братьями выпали в осадок.

– Она попала, – прокомментировал Ичес. – Это самое страшное наказание из всех. Ну если, конечно, ты не любитель мокрого снега, затворнической жизни и работы на участке.

– Они не переборщили? – сердобольно уточнила я, видя, как сестра заливается слезами. Стирия любила светскую жизни, а на этот год было запланировано куча всего, к тому же она уже могла посещать балы и званные ужины, правда, в качестве лишь младшего представителя семейства, но одна только возможность увидеть взрослую жизнь будоражило ее не менее двух последних лет. Все усугубляло приближение ее дня рождения, который она, видимо, проведет отнюдь не в столице. Да и дед с бабушкой ее явно баловать не станут.

– Дед с бабушкой, наверняка, так и так собирались уезжать с детьми, чтобы они маме глаза не мозолили, – продолжила я. – Но Стирия с ними бы не поехала. Они живут в своем небольшом особняке, там только личный повар и домоправительница, следящая за общим порядком в доме. А Стирия очень привыкла к обслуживанию всех ее прихотей, да и заняться там особо нечем.

– У меня есть время собраться или вы вышлете меня сразу же? – грустно поинтересовалась сестра, то ли осознав тщетность попыток переубедить родителей, то ли прощупывая почву. Не могу, кстати, сказать, что эта ее черта характера не сделала бы из нее прекраснейшую интриганку. Хоть ей и хотелось иной жизни, но уже сейчас были видны будущий потенциал и ценность ее при дворе.

– Твои вещи уже собраны, дед с бабушкой ждут тебя, повозка снаряжена. Прощаешься и уезжаешь, – холодно сообщила мама. Мы все были ошарашены. Я ринулась к родителям и сестре.

– Так скоро? – удивилась я. – К чему такая спешка?

– Так решили мама с папой, – пожала плечами мама и отдала распоряжение сестре: – Отправляйся в столовую, там тебя накормят и в путь.

Стирия, не прекращая рыдать, проскочила мимо родителей в замок. Я видела, как мама выдохнула. Папа обнял ее, желая приободрить.

– Нивис, ты куда сейчас? – спросил меня Никос, когда мужчины вчетвером тоже направились в замок.

– Хочу попрощаться с детьми и дедом с бабушкой.

– Ладно, – кивнул Никос.

Дед с бабушкой с беседовали с саду в одной из беседок. Дед первым меня увидел и помахал рукой.

– Милая, – улыбнулась мне бабушка, – слава Богиням, ты в порядке.

Я села рядом с ней, бабуля обняла меня одной рукой, поцеловала в макушку.

– Мое сердце будет болеть за тебя, береги себя. Пусть мальчики и ваши друзья за тобой присматривают.

– Ну что ты, Стормия, – пожурил ее дед. – Все с внучкой будет хорошо.

– Как ты? – спросила ба, гладя меня по волосам.

– Я… переживу, – честно ответила я. – Мы обязательно выясним, кто за всем этим стоял. Они ответят за все, через что заставили нас пройти.

– Молодец, слова настоящей наследницы, – похвалил дед. – Стормия, ты же хотела проверить, все ли собрали дети.

– Верно, пойду я, Нивис, – поднялась ба. – Прослежу, все ли готово к нашему отправлению.

Я поднялась следом, мы обнялись. Ба прошептала:

– Увидимся через месяц на дне рождении Стирии. Береги себя, внученька.

Ба уверенной походкой покинула нас. Дед тут же развернулся ко мне:

– Не хотел посвящать Стормию в это до поры до времени. Я говорил с Дубхе, потом общались мы с Мераком. Они оба не помнят ничего о своей жизни кроме последних пары месяцев, которые, – что-то дедушке подсказывает, – полная брехня.

– Тогда остается гадать, кто мог быть причастен к потере памяти.

– Ох, внучка, ничего, – пожал плечами дед, – заклинание может повлиять на память о каком-то событии, но нужно поддерживать его энергетически. Амулеты и артефакты работают только вблизи к объекту. Это я проверил, никаких амулетов рядом с ними или на них нет.

– Мы с братьями думаем, что наши похитители пытались объединить силы наследниц или артефакты между собой.

Дед молчал, что-то обдумывая. Мы недолго посидели в тишине, а потом он спросил:

– Где вы нашли Стирию?

Я рассказала ему о поисках сестры и о найденном портрете кшяжне Аурума.

– Кшяжне? Не припомню, чтобы у королевы был брат. Или портрет старый?

– Нет, маг, изображенный на картине, выглядит ровесником братьев, а Артифекс пишет последние лет… – я постаралась прикинуть, – тридцать, может, пятьдесят. Я имела неудовольствие поссориться с ним лет двадцать назад, тогда он уже был популярным портретистом.

– А, тот артистичный юноша? – хохотнул дед. – Помню его, помню. Его заказали написать портрет Стирии, верно? А ты сказала, что у него ни техники, ни композиции, правильно дедушка помнит?

– Правильно, – протянула я. – Я ведь не видела его, думала, я одна в комнате. Кто же знал, что он воспримет мои слова так остро?

– Значит, кшяжне нынешний, – задумчиво протянул дед.

– Да, я помню, что у Имбри был брат, она сослала его, они неладили, кажется, но ни имени, ни внешности его… Но маг на портрете очень похож на Дубхе.

– Ты уверена, что на ней написан не сам Дубхе?

– Уверена, – кивнула я, подбирая слова, – маг на портрете будто… Мерак и Дубхе похожи на него, будто они родственники. Ах, да, дедуль, я забыла рассказать. Помнишь, у Ичеса быда девушка, с которой он расстался?

– Как тут забудешь.

– Когда я была в кристалле Энионы, я видела прошлое… Мне так сказали.

– Кто сказал?

– Голос. Он звал меня, когда я была готова расствориться в своей силе. Он показал мне ссору Ичеса с тем другом, которого он проклял.

Дед нахмурился, сдвинув свои широкие брови к переносице.

– В предсказании сказано, что я должна найти Полярную звезду через Ось и Медведя.

– Я помню, ты рассказывала, – подтвердил дед.

– Мы с Дубхе выяснили, что это имена, что Дубхе и Мерак могут вывести меня к Полярису. Говорилось не о звезде, а о маге. И, похоже, этот маг и есть кшяжне Полярис. И его тогда проклял Ичес, но брат не помнит никакого Поляриса. Никто не помнит, дед.

– Вон как оно все закрутилось… Ты про брата у Имбри не спрашивай, – вдруг посоветовал дед. – Я много сотен лет топчу землю, не верю я в такие совпадения, ох, не верю. Сам попробую разузнать, что смогу. И свою теорию никому особо не доверяйте, мало ли где сейчас уши понатыканы. Никуда не лезьте, поняла?

Я неохотно кивнула. Дед поднялся.

– Ты тоже думаешь, что все это ради лишения меня трона?

– Твоя мама рассказала мне об этой догадке, – дед вздохнул. – Но, может, дело не только в тебе. Я думаю, кому-то нужно было убрать с дороги Поляриса. И я говорю не про твоего брата, Нивис. Ичес запретил ему въезжать в страну и видется с тобой.

– Откуда ты знаешь?

Дед рассмеялся:

– Он же не идиот, чтобы бросать тень на королевскую семью. Так, выместил злость да и только, – поймав мой недоумевающий взгляд, дед разъяснил: – Спрашивал он у меня охранительные заклинания как-то. Не проклинал он его понастоящему, просто наложил вето на въезд в страну и все. Но заклинания и проклятья – совсем не одно и то же. Первые действуют ровно так, как их наложили, а вот проклятья, пусть даже и баловские, могут иметь неожиданные последствия.

– Почему он сам мне тогда не рассказал?

Дед только пожал плечами:

– Пора ехать. Будем на связи, внучка.

– Спасибо, дедуль, – поблагодарила его я, бросаясь в его объятия. Дед крепко обнял меня.

– За детей и Стирию не переживай, с нами пока поживут. Им на пользу только пойдет. Заскучаешь – приезжай к нам.