Лехнаволокские истории

2

Попали они в Лехнаволок поздним августовским вечером последним рейсом из Петрозаводска. Работодатель их, когда они с железнодорожного вокзала позвонили к нему домой, оказался в стельку пьян и, не долго думая, направил всех прямо в Лехнаволок к бывшему там земляку Юрке-хохлу.

— Он вас поселит, — процедил с хрипотцой в трубку, — и поможет на первых порах.

Сказанное, однако, мало обрадовало окрыленных энтузиазмом быстрого заработка шабашников. Не к добру как-то все сразу не заладилось. Но выбирать не приходилось, и они, подхватив свои набитые скромным походным скарбом дорожные сумки, неторопливо побрели через железнодорожные пути к местному автовокзалу.

Погода тоже как назло будто издевалась над ними: сине-фиолетовые тучи густой пеленой окутали небо, поднялся ветер, взвивая сухую навязчивую пыль, резко похолодало. Не верилось, что еще каких-то пару часов назад слепило солнце и калило их разгоряченные тела (из Москвы они вообще выехали, как курортники: в одних футболках).

В Суйсарь отправлялся последний рейс.

Кто-то предложил взять бутылку водки «для сугрева по приезду». Предложение было вмиг реализовано, и от простого, казалось бы, осознания того, что спасительная от ненастья в прямом и переносном смысле поллитровка покоится в сумке, всем сразу стало как-то теплее.

В Лехнаволоке они вышли по подсказке водителя автобуса на указанной остановке и стали уныло озираться.

Шел мелкий дождь, сгущая окружающую тьму. На горизонте то и дело ярко вспыхивала гроза, на улице ни души; хоть бы кто промелькнул.

Наши странники еще больше приуныли, одна на другую бросили свои сумки в углу остановки, там, где меньше всего капало, и сбились, как всполошенное стихией стадо баранов, на единственном под крышей сухом пятачке. Поеживаясь от неожиданно пробравшего всех холода, стали вычислять дом того самого Юрки-хохла.

По описанию установили крайнюю избу на две семьи с похожими признаками — под окном высокая береза, крыша крыта кровельным железом, — и направили в нее делегацию из двух представителей.

«Делегация» поковыляла нехотя, но с огромным желанием того, чтобы этот несчастный день поскорее закончился.

Вскоре оттуда с отчаянным воплем и безутешными стенаниями выскочил сам хозяин и зашагал к остановке широкими пружинящими шагами, увлекая за собой и двух новоявленных знакомых.

По его кислому выражению лица и пространной бранной речи на смешанном русско-украинском диалекте горе-шабашники поняли, что серьезно обманулись, доверившись, по сути, бессовестному проходимцу.

— Ой робятки, ой хорошие мои, — причитал, как мать родная, Юрка-хохол. — Да как же вы поверили пройдохе этому? Да какой такой лес он здесь нашел? Где? Я, почитай, годка два как не слышал, чтобы в нашей округе что-то рубили. Что он вам-то наобещал?

Наши путешественники, пятеро не дурных, вроде, оболтусов, на всхлипывания земляка только робко пожимали плечами и отворачивали в сторону красные от стыда и холода лица. Кто ж знал, что так оно выйдет?

Один из них, взявшийся бригадирствовать, Женька Гудзь, схожий обличьем и телосложением с известным киноактером Бориславом Брондуковым, тонким звонким голосом с сильным западноукраинским акцентом попытался придать всему происходящему не такой уж и безнадежный оттенок.

Он сказал:

— Але ж вин нам не тилькы дзвоныв, щоб прыйизджали, даже грошей хотив на дорогу выслать.

— Э, робяты, — качал головой Юрка-хохол. — Не знаете вы этого Ивана, ох не знаете, а я с ним, почитай, годков пятнадцать как знаком. Обманул он вас, обманул.

Мужики повесили носы.

— Да як же обманув, як же обманув! — не хотел верить земляку Женька-бригадир. — Мы нэ дали як сьогодни з ным по телефону балакалы. Вин казав, — денька через два подзвонэ сам и скажэ, дэ и якый лис.

Юрка-хохол глянул на них сочувственно, как на людей, не понимающих всего трагизма нынешнего своего положения. Дело ведь не шуточное.

— Какой лес, какой лес? Я же всю здешнюю округу как свои пять пальцев знаю. Ничего тут валить не собираются. Мы сами раньше на лесоповал постоянно ходили, но когда это было!

Возразить было нечего. Тьма сгустилась, дождь сыпанул сильнее. Один из молодых людей — Виктор Резник — вытащил из своей сумки теплый свитер и надел его под тонкую ветровку. Коротать ночь на остановке в такую мокрядь никому не хотелось, но и вернуться они не могли: слишком далека была дорога назад, слишком большие надежды возлагались на эту шабашку. К тому же Юрка мог и ошибиться, мог всего не знать. Кто он, собственно говоря, такой? Даже в леспромхозе не работал. Но надо было что-то предпринимать, что-то делать, потому что, хотя ребята и сдвинулись плотнее друг к другу, дождь уже косил по ногам.

— Ох и Ванька, ох и баламут, прислал, — оглядывался по сторонам Юрка-хохол, соображая, куда хоть на ночь пристроить незадачливых шабашников. — Куда ж я вас всех дену? Пять здоровых мужиков — беда! У меня самого под одной крышей шестеро…

Он всё не мог найти выхода из создавшегося положения. Ивану-то что: направил в посёлок — и дело с концом. Юрка выручит, Юрка его всегда выручал! Толку-то!..

Вдруг он оживился, просветлел даже:

— Ну-ка заскочу я к Пашкину! Постойте малёха тут, — надвинул Юрка пониже на глаза кепку и выскочил под дождь.

Мужики старались не смотреть друг на друга. Сказать было нечего. Что будет завтра? Где ночевать? Стоило ли вообще было переться сюда за тысячу километров?

Один Женька-бригадир, казалось, не потерял самообладания и стал всех успокаивать, коверкая по выработанной привычке свой язык примесью русских и украинских слов:

— А, нэ горюйтэ, хлопци, я и нэ в такых переделках був. Щось станэться.

Можно было бы ему поверить: опыта подобного рода тому не занимать, но ситуация получалась аховой. Никто не ожидал подобных «заработков». Все ехали с уверенностью на твердое условленное место, а приехали неизвестно куда, неизвестно зачем. Катастрофа! Но сейчас об этом и думать не хотелось. Одно было желание: как можно быстрее хоть где-нибудь укрыться от стихии, согреться, забыться до утра долгим спасительным сном. Утро, как говорится, вечера мудренее…

Минут через десять Юрка-хохол вернулся с долговязым, худым, но еще достаточно жилистым мужиком лет сорока-пяти в длинном брезентовом плаще с капюшоном.

— Вот, это Саша Пашкин. Остановитесь пока у него, а там видно будет, — сказал Юрка, подхватывая дорожные сумки бедолаг и направляясь в сторону дома Пашкина.

Горе-шабашники машинально потянулись за ним. Дождь безжалостно хлестал их по лицам, резкий ветер вырывал из рук поклажу, забирался под полы курток, пронизывал до костей, но им уже ни до чего не было дела.