Лирика 30-х годов

Я с детства сроднился с его холодком,

Я брал его в руки,

Ел и ахал,

Знаком с его светом и с хрустом знаком,

Я с детства ходил по нему босиком —

О пятки отцовская билась рубаха.

Как глину, месил я его и мял,

Как белую глину скульптор,

И смело

Себя, угловатого, им растирал,

Чтоб крепло,

Горело,

Пружинило тело.

Я в этом снегу по колено бродил,

Гонял сохачей по весеннему насту…

Так здравствуй,

С сиянием звезд на груди

Под ветром ползущий и вьющийся,

Здравствуй!

Здесь с боем ходили мои друзья,

В лощинах, в оврагах братались до гроба.

Они обмерзали, меж сосен скользя…

Но Мурманск был взят

И Архангельск был взят.

Враги недобитые гибли в сугробах.

По вкусу, по цвету отличен от всех

Снегов, что лежат на Дону,

И Приднепровье,

Он славен былыми боями,

Наш снег,

Он славен победами, мужеством,

Снег,

И пахнет он порохом,

Бором.

И кровью.

Появится враг, и мы снова в снегу

Его похороним.

На горло наступим.

Ни пяди земли,

Ни снега врагу,

Мы даже горсти снега врагу

Не уступали

И не уступим.

Он, стянутый лыжней,

Как друг боевой

Тугими ремнями,

Широкий на диво,

Дымясь и сверкая, лежит предо мной.

Так здравствуй же снова,

Живой,

Огневой,

В сосновых иголках,

С зеленым отливом.

Заздравный тост

Птицы тревожно пустились в лёт

В рощу,

В ольховый покой за деревней.

Ветер несжатые полосы мнет,

Ветер такой,

Что с корнями рвет

По сторонам вековые деревья.

Ветер такой,

Что визжат провода,

Воют столбы,

И с повадкой медвежьей,

О валуны разодрав невода,

Лезет взбесившаяся вода

На каменистое побережье.

Ветер такой,

Что земля дрожит,

Пыль поднялась —

Не увидишь неба.

Падают грузные этажи.

Рушится жизнь!

Зарождается жизнь!

Сдавленный голос требует:

— Хлеба!

Ветер такой,

Что в свистящей пыли

Камни летят из серых предместий

В окна покоев.

А мы пошли

Вдоль да по бережку

Краем земли

Первые в мире,

Впервые — вместе.

Выла встревоженная тайга.

Где-то за речкой,

За ельником,

Рядом

С шумом обваливались берега.

Наши отцы добивали врага,

И громыхала полуночь прикладом.

Филины замерли,

Залегли

Волки в трущобах,

Деревья скрипели.

А мы, пригибаясь, под ветром шли,

А мы, продираясь,

Шагали,

Шли.

И даже смеялись,

И даже

Пели.

Мгла нависла —

Дорог не найти.

Чавкали хляби под сапогами.

Мы ободряли друг друга в пути,

Руки сжимали друг другу:

— Идти!

И оживали селенья за нами.

Можно ль пенять,

Что суровы, горды,

Что по-хозяйски

Мы строги сегодня!

Рожь не росла,

Не цвели сады…

Вобла да ковш задубевшей воды,

Бабкин азям

Да охотничьи бродни…

Спали в оврагах, в лесах, на песках

Сухонских

И становились старше.

Но не старели.

На счастье рука…

Так мы входили,

Врывались в века,

Так начиналась

Молодость наша.

Слóва-то красивого

Не подыщешь наскоро.

Как назвать мне милого,

Чтобы очень ласково.

Чтобы очень правильно

Было, чтобы нравилось,

Чтобы в сердце вправлено

Было, чтобы плавилось

Сердце,

Чтобы доняло,

Пело б имя до неба?

Ведь не для кого-нибудь,

И дает не кто-нибудь.

Что там ни загадывай —

Первая бы пара мне,

Приласкаться надо бы,

А слова все старые.

Назову ль соколиком?

Ненаглядой? ягодкой? —

Ласково, но только

Не такое надо бы.

Кралей облюбованным?

Голубком? касатиком? —

Тоже не по-новому,

Не его касательно.

Суженым? державушкой?

Симпатой? — все дешево!

Не такая славушка

У мово хорошего.

Задушевным дролечкой?..

Но и то, коль вслушаться,

Ну вот ни на столечко,

Ни на капелюшечку

Не подходит к любому,

Не идет к желанному…

Любо ли, не любо ли

Батюшке, —

По раннему

По утру за реченьку

Я пойду к подруженькам.

Может, там словечико

Подыскали нужное.

Может, у подруженек

Правильное, новое

Для родных да суженых

Имя облюбовано.

Шла я нынче заимкой,

На снега глядела.

Чего за ночь заинька

Напетлял, наделал!

У плетня у каждого,

С умыслом ли, нет ли,

Вереск он обхаживал,

Затягивал петли.

А местами — пустится

Через пни и кочки:

От куста до кустика

По четыре точки.

Я милого — мучилась

Слушала весь вечер,

До чего ж закручены

У милого речи.

Хоть и непонятные,

Но уж так красивы…

Слушала да пятилась,

Свету не гасила.

Я сноровку дикую

Заячью-то знаю,

Знаю, когда прыгают

И когда петляют.

У ворот в цветах и лентах лошадь.

Заждались девчата за избой.

Ты бы взял гармонику, Алеша,

Ту, что с зеркалами и резьбой.

Ту, с которой на море не зябли, —

Шумную,

В четырнадцать басов,

Мы возьмем твои топор и грабли,

Девушки управятся с косой.

Отвалили бы да затянули:

«Партизаны брали города» —

Травы бы колени подогнули,

Хлынула бы на берег вода!

И березовое мелколесье

Зацвело б, как яблоневый сад!

Захвати с собой, Алеша, песню

Ту, что разучили год назад.

Ни покоя тебе, ни просто

Тишины. Берега кипят.

И вода шестибального роста

Обдает с головы до пят.

Утром гребни белее мела.

Скрип камней прознобит насквозь,

Синий свет пронижет все тело,

Ветер выдует каждую кость,

И уже никуда —

Угрюмый

Или радостный —

Не уйдешь,

Никуда не уйдешь от шума

И от скрипа своих подошв, —

Ни в ущелья Урала,

Ни в пади

Вологодских трущоб, —

Никуда!..

………….

Так — от самого первого взгляда,

Покорившего навсегда.

Издалека,

Томясь от слезной муки,

Играя снежной белизной плеча,

Заламывая молнии,

Как руки,

Шаль темную

По травам волоча,

Она плыла.

Весь мир припал и замер,

Истосковавшись, ждал:

Придет гроза.

Глядело жито желтыми глазами

В ее большие

Влажные глаза.

Ничто вокруг не вызвало тревоги.

Пред тучей полдень побледнел и смерк.

Вились воронки ветра на дороге,

Несмелые,

И поднимались вверх.

Но вдруг расперло воздух

Черным громом,

И хлынули

Свистящие клинки.

В полях осталась

Смятая солома,

В садах продрогших —

Яблонь костяки.

Не огонь — перо жар-птицы,

Не поля дамасских роз —

Снятся мне твои ресницы,

Снятся тихие зарницы

Золотых твоих волос.

Ты в морскую зыбь входила,

Словно в облако луна.

Ты смеялась, ты светилась.

Живописней всех катилась,

Пенясь, с плеч твоих волна.

Поднималась ты на скалы —

И с базальтовых громад

Лился тонкий, небывалый,

Золотистый водопад.

Чья душа не замирала,

Когда ты ходила в пляс,

Когда ты разволновала

Свою косу в первый раз,

Вот она горит, как зори,

Как сполохи,

И видней,

И не могут с нею спорить

Ни огни, ни волны моря —

Даже волны!

Даже море!

Даже радуги огней.

С чем сравнится это пламя?

Что зарницы поутру,

Коль твоя коса, как знамя,

Полыхает на ветру!